Французский синий: от герба до кокарды

 

В конце XVIII века Европа увидела не только рождение романтической, меланхолической, мечтательной синевы; она также увидела рождение другого синего цвета, связанного с патриотической, военной и политической тематикой. Этот новый синий цвет родился во Франции, и именно здесь он на протяжении почти двух столетий сохранял свою тройственную символику.

За несколько столетий синий стал цветом Франции. Мало того что сегодня все спортивные команды, представляющие эту страну на международных соревнованиях, выступают в синих майках или костюмах – заметим, однако, что спортивная Франция не владеет монополией на синий как на национальный цвет[245]– но и в других обстоятельствах, далеко за пределами спорта, синий воспринимается как эмблема Франции.

«Французский синий» уходит своими корнями в далекое прошлое. И первое, о чем следует упомянуть в этой связи, – трехцветный флаг, в котором синий цвет важнее остальных, поскольку он самый близкий к древку (а в безветрие – единственно видимый). Конечно, белый и красный – тоже национальные цвета, но синева флага, рожденная в эпоху Революции, как кажется, лучше выражает национальный характер. Это символ единения сердец, тогда как белый и красный у нас сегодня ассоциируются с более радикальными взглядами и идеологиями. Кроме того, в отличие от белого и красного в национальном флаге, у синего есть очевидный исторический предшественник: герб короля Франции, «лазурный щит, усыпанный золотыми лилиями», появившийся в XII веке. Вообще можно говорить о некоей привязанности французов к синему цвету, которая прослеживается через века (как у англичан – к красному), поскольку «лазурь» королевского герба с XIII века стала цветом монархии, затем, на закате Средневековья, цветом государства и правительства и, наконец, в современную эпоху, цветом Нации. Таким образом, еще до Революции синий успел стать цветом Франции, но тогда он в большей степени ассоциировался с королем и государством, чем с Нацией. Только Революция полностью превратила его в национальный цвет. Нам стоит подробнее рассмотреть это превращение; для этого придется выяснить, как появилась на свет кокарда, а позднее – как появился трехцветный флаг[246].

«Кокарда» – слово с необычной судьбой. Вначале оно означало фасон прически или шляпы в форме петушиной головы или гребешка (XVI–XVII века). Затем, в результате метонимии, кокардами стали называть миниатюрные аксессуары вроде значков: в XVIII веке их принято было прикреплять к головным уборам, одежде, а иногда даже предметам обихода. Так что кокарда появилась задолго до Революции. При Людовике XV и Людовике XVI их делали из ткани, фетра или бумаги, в форме кружка или банта, иногда добавляя свисающие ленты, гирлянды, снопы расходящихся лучей. Зачастую они играли чисто декоративную роль, но иногда люди с их помощью выражали те или иные политические взгляды, заявляли о своей принадлежности к некоему сообществу либо организации или же клялись в верности некоей особе, семье или династии. Кокарды особенно любят носить военные: у них это отличительные знаки армейского корпуса или полка, где они служат. А штатские с интересом поглядывают на эти эффектные воинские значки, копируют их, переделывают на свой лад. Женщинам тоже по душе кокарды, но они носят их не на шляпе, а прикалывают к платью или накидке.

Таким образом, накануне Революции ношение кокарды уже стало модной тенденцией – по крайней мере в приличном обществе и среди военных. Вот почему люди не слишком удивились, когда в июне-июле 1789 года все вокруг запестрело кокардами: эти значки выражали симпатию или враждебность к новым идеям, или же преданность королю, королеве и принцам, или же принадлежность к тому или иному политическому кружку, клубу или движению. Некоторые кокарды воспроизводят цвет ливрей, гербов или эмблем сильных мира сего или недавно возникших политических объединений и вооруженных формирований. Приведем несколько примеров: цвет короля – белый; цвет Австрийского дома – черный; цвет графа д’Артуа и Неккера – зеленый; цвета парижского ополчения – синий и красный; цвета французского ордена Цинцинната (объединение французских офицеров – участников войны за независимость и свободу Соединенных Штатов Америки), в котором состоял Лафайет, – синий и белый. Накануне взятия Бастилии символика цветов стала всеобщим увлечением.

12 июля 1789 года, когда после отставки Неккера в Париже начались волнения, Камилл Демулен, в то время никому не известный молодой адвокат, произносит в садах Пале-Рояля две речи, которые станут знаменитыми и будут иметь важные последствия. В конце второй речи оратор призывает всех патриотов поднять оружие против «аристократического заговора» и надеть кокарду, чтобы можно было распознать друг друга. Он предлагает собравшимся выбрать цвет для кокарды. «Зеленый, цвет надежды!» – кричат из толпы. Демулен срывает лист с ближайшего дерева – это липа – и прикрепляет к шляпе. Собравшиеся делают то же самое. К вечеру у людей на шляпах появляются зеленые ленты: это станет эмблемой третьего сословия, готового к восстанию. Но на следующий день люди узнают, что зеленый, цвет сражающейся Свободы, – еще и цвет графа д’Артуа, ненавистного брата короля. Кто-то решает сменить кокарду, кто-то отказывается это сделать, кто-то пребывает в растерянности. И когда 14 июля восставший народ захватывает Бастилию, на многих вообще нет кокарды, а у других кокарды разных цветов – зеленые, синие, красные, синие с красным, синие с белым.

Вопреки утверждениям, которые нам иногда приходилось слышать, в день взятия Бастилии трехцветной кокарды еще не существовало. Она была создана на следующий или в один из последующих дней при обстоятельствах, которые до сих пор остаются невыясненными, несмотря на то (или именно потому), что мы располагаем многочисленными и противоречивыми свидетельствами современников. Лафайет в своих мемуарах утверждает, что именно ему 17 июля в ратуше пришло в голову соединить белую королевскую кокарду с синим и красным, цветами национальной гвардии, которая была создана четырьмя днями ранее для поддержания порядка в столице. Но вряд ли стоит безоглядно доверять этому свидетельству[247]. Байи, мэр Парижа, тоже приписывает себе авторство трехцветной кокарды[248]. Другие очевидцы событий, произошедших в тот день, 17 июля 1789 года, утверждают, что это сам король, решив совершить жест примирения, прикрепил к своей белой кокарде синие и красные ленты, которые ему дали в ратуше. Однако маловероятно, чтобы 17 июля Людовик XVI пришел в ратушу с белой кокардой, символом военной власти и знаком полномочий главнокомандующего. Это было бы воспринято как вызов[249]. Так или иначе, нет сомнений, что трехцветные кокарды впервые появились в городе на следующей неделе после взятия Бастилии. Но последовательность цветов закрепилась далеко не сразу, хоть и считалось, что белый лучше помещать в центре.

На попытки определить символическое значение цветов было потрачено много усилий и много чернил. Если белый в начале лета 1789 года – это, без всяких сомнений, цвет короля, королевского штандарта и королевской кокарды, то синий в сочетании с красным – всего лишь цвета Парижа, да и то второстепенные. Красный и темно-коричневый служат эмблемой города и его высших должностных лиц гораздо чаще, чем красный и синий.

Но если трехцветной кокарды до 15 или 17 июля 1789 года еще не существовало, то само по себе сочетание красного, синего и белого на различных носителях, в частности на тканях, вошло в моду как минимум десятью годами раньше. Ведь это цвета американской войны за независимость, цвета флага молодых Соединенных Штатов, где французы сражались за свободу вместе с патриотами Америки. С конца 1770-х годов во Франции и в других странах Старого Света, все те, кто непосредственно или отдаленно участвовал в битвах за свободу, любят появляться на людях в красно-сине-белом. Мода, в том числе и придворная, широко использует эти три цвета[250].

Отметив несомненную связь между американской революцией и модой на трехцветную одежду, мы теперь должны разобраться, почему с 1774–1775 годов повстанцы в заокеанских колониях Англии выбрали сине-бело-красный флаг, то есть тех же цветов (правда, в другой последовательности), что и флаг Британской короны, от власти которой они стремились освободиться. Это словно бы «контрфлаг»: цвета те же, а расположение и значение другие. Возникает мысль, что если бы синего, белого и красного не было на знамени Соединенного Королевства, их не было бы и на знаменах Соединенных Штатов, французской Революции, Империи и Французской республики. Но британский флаг, знаменитый Union Jack, обрел свои традиционные цвета в начале XVII века; а если точнее, после того как в 1603 году король Шотландии Яков VI Стюарт стал еще и королем Англии, собрав под своей короной два государства. И появился трехцветный флаг, объединивший бело-синий шотландский и бело-красный английский флаги. Получается, если бы в начале XVII века на английский трон не взошел бы Яков Стюарт, французский флаг, родившийся два века спустя, возможно, и не был бы сине-бело-красным…[251]