Ловушка. Какое-то творение Потерянного Бога. Что то защищающее от кого угодно

Найти оружие, которое можно использовать против него?

Но запах здесь совсем не похож на вонь склепа. Ничего
, что говорило бы о смерти и разложении, никакой гниющей плоти, как я чувствовал, когда
исцелял Нисаи от последнего элемента яда – темного распада
сил Доскаяи.

Здесь запах-это что-то... живое. Или что-то, что побывало здесь
недавно. Острота в том же семействе, что и вонь из захолустного
писсуара.

Тень скользит по моей щеке, и я отступаю на дюйм, тонкая полоска боли прорезает ее.

Просыпаться. Когда я отнимаю кончики пальцев от кожи, они мокрые.

Тогда они повсюду. Тени. Падая с потолка
пещеры, роясь вокруг меня, разрывая мою кожу и одежду. Страх, наконец
, побеждает, и крик вырывается из моего горла. Моя рука теряет хватку на световом кувшине
, и он разбивается о пол, бальзам йеба вытекает в последнем огне.

Пламя умирает, и я нахожусь во тьме с тысячью летающих существ
, которые цепляются, царапаются и ныряют вокруг меня. Я поднимаю руки, чтобы защититься.

Мое лицо, пытающееся отследить мои шаги по направлению к входу.

Твари следуют за ним, обезумевшие, рвущиеся.
Я перехожу на неуклюжий бег, самый быстрый, который я могу двигаться, не рискуя

нокаутирую себя, если врежусь в каменную стену. Пол наклоняется вниз. Я
иду правильным путем. Но прежде чем мои ноги найдут сорняк внешней пещеры

О, они находят что-то еще. Вода.

Я стою по колено, даже не успев понять. Как же так изменилась вода

Много за такое короткое время?

Приливы, говорит далекий голос в глубине моего сознания. В отличие от озер и
рек, море имеет приливы и отливы. И я думаю, что это означает, что прилив
придет быстро.

Взглянув вверх, я вижу, как последние из теневых существ убегают ко
входу в пещеру. В темноте они гораздо меньше, чем казались в
темноте. Их крошечные крылья неистовствовали.

Полагаю, они не хотят, чтобы их поймали здесь.
Я
пробираюсь к внешней пещере. Мой первый проблеск дневного света показывает

огромная волна набухает в устье пещеры, накатывая на меня.
Инстинкт срабатывает, и я поворачиваюсь, чтобы бежать обратно к более высокой земле.

Потом меня толкает в спину стена воды. Соль наполняет мой рот и

Нос и глаза, жгучие и слепящие.

Я вырываюсь, но не могу понять, в какую сторону, все кипит и
жидкая ярость. Мы с Барденом плавали в бассейне оазиса, когда были
детьми, но это была такая спокойная вода, что в ней можно было увидеть свое отражение.
Ничего подобного.

Мои легкие отчаянно жаждут, чтобы я выкашляла воду, которую вдохнула, – она
обжигает горло и грудь, – но я
изо всех сил сжимаю рот. Еще один неверный глоток может
стать моим последним.

Потом мое плечо натыкается на камень. Трудный. Невольный крик боли

Сорвалось с моих губ.

Вбегает вода.

Все болит.

Я лежу на животе на выступе скалы. Голова, одно плечо
и рука болтаются над бурлящей яростью бело-зеленых волн. Что - то
врезается мне в живот и грудь. Ремень моей сумки. Он зацепился за часть
выступа и удержал меня здесь.

Я соскребаю с глаз пряди волос, моргая от жала соленой воды.

Моя туника и брюки прилипли к коже, холодные и промокшие.

Съежившись, я поднимаю голову. Меня со всех сторон окружает море. Где
это место? Как долго я был без сознания? Я вытягиваю шею. Там. Расплывчато, но
безошибочно. Береговая линия. Может быть, в трехстах - четырехстах футах.

В противоположном направлении небо окрашено во все оттенки серого, облака волнуются
так же, как волны с приближающимся штормом, пепел молнии пробегает
через все это, как белый огонь.

Я отрываю взгляд и снова смотрю на зазубренные скалы, окаймляющие берег.
Мысль о том, чтобы проплыть такое расстояние в бурлящей воде, должна
была бы напугать меня, но почему-то избиение, синяки и усталость не оставляют
места для эмоций. У меня есть силы только на одну мысль: я должен добраться до
берега. Скоро. До того, как разразится буря.

Я не хочу думать о шансах того, что у меня осталось достаточно