Опытное хозяйство в селе Росташи

От голодной смерти Фритьоф Нансен спас многих. Но это была не только помощь едой, одеждой. Ученый с мировым именем задумал показать крестьянам молодой республики, как надо организовать работу в сельском хозяйстве, чтобы получать высокие урожаи. Половину суммы из Нобелевской премии Мира, которая была ему присуждена в 1922 году за помощь голодающим, он отдал на то, чтобы организовать в России показательные хозяйства. Цель – научить крестьян работать на земле. Вскоре были созданы две показательные опытные станции на коллективных началах, одна из которых находилась на землях рядом с селом Росташи.

Дочь Нансена в своей книге пишет: «Эти крупные хозяйства должны были служить примером более рационального способа производства, благодаря которому Советская Россия в будущем смогла бы экспортировать зерно» [49].

Как известно, между Народным комиссариатом земледелия и Фритьофом Нансеном 5 июня 1923 года был заключен пятилетний договор, согласно которому Правительство РСФСР безвозмездно предоставляло ему участки земли на Украине и в Саратовской губернии и в виде ссуды необходимое на первое время количество семян. Кроме того, правительство предоставляло 50-процентную скидку на провоз грузов и техники по железной дороге на территории России. Остальную сумму оплачивало путём кредитования на срок до первого урожая, из которого будет погашен кредит. В свою очередь Нансен обязывался вложить в каждое хозяйство не менее 10 тысяч фунтов стерлингов[50].

Одно из опытных хозяйств было организовано в селе Росташи Аркадакской волости на земле сельскохозяйственной опытной станции. Ещё во времена, когда Росташи находились в собственности Марии Григорьевны Раевской, здесь уже велась научно-исследовательская работа. У Марии Григорьевны был очень опытный управляющий, агроном по образованию, хороший практик и исследователь, бывший в курсе всех новейших исследований в полеводстве Михаил Павлович Андриенко. Михаил Павлович не только руководил всем производством в имении с научной точки зрения, но и писал научно-исследовательские работы по полеводству.

Так в Росташах сложилась определенная база для организации опытно-производственного хозяйства, хотя за годы революций, гражданской войны оно серьезно пострадало. Вот как писал о том времени ветеран войны и труда, известный в районе человек Леонид Акимович Абрамкин в материале «Родина моя – Росташи»: «Как и всюду, всегда в смутное время нашлись мародёры и тунеядцы из близлежащих сёл, готовые поживиться за счёт богатого хозяйства. Много разворовали овец-шлёнок, коров и даже рабочих лошадей с инвентарем. Но, несмотря на это, хозяйство работало и в годы разрухи: пахало, сеяло, кормило людей и Красную Армию. Руководил всем комитет бедноты» [51].

В 1923 году правительство России сдало Росташи в концессию по договору с Фритьофом Нансеном для организации показательного коллективного хозяйства[52]. Это было большим событием для всех жителей Аркадакской волости. Толпа народа собралась на железнодорожной станции Аркадак, когда разгружали невиданную здесь раньше технику: тракторы «Мунктель» (громадина, работавшая с помощью нефтяного двигателя, скорость движения у него небольшая, но грузы перевозил под силу десяткам пар рабочих волов), гусеничный «Катерпиллер», а также сноповязалку «Мак-Кормик», 17-рядную сеялку с рулем впереди для посева подсолнечника и ленточного проса, планетки конные и ручные для обработки пропашных культур, две легковые автомашины (двухместная и четырехместная), две грузовые (трех- и четырехтонная), комбинированный токарный станок «Кредо» и другое оборудование для ремонтной мастерской. Привезли сюда скот: коров симментальской породы (в основном белой масти), свиней английской породы (с длинным рылом в отличие от наших свиней)[53].

После разгрузки на железной дороге вся техника своим ходом двинулась на Росташи. Дорогу по обеим сторонам из Аркадака на Росташи (около 15 км) заполнили крестьяне Аркадака и близлежащих сёл. Далёкие от цивилизации люди сразу окрестили технику «чудовищами». Так восприняли они огромные самодвижущиеся машины, которые к тому же тянули за собой огромные прицепы с грузом. 

Впоследствии работа хозяйства в Росташах быстро вошла в нормальное русло. Управляющим был норвежец Гест Карлович Седергрен. Он привез с собой много одежды и обуви различных размеров и фасонов. Её раздавали бесплатно всем, кто нуждался. И еще с приездом норвежца в Росташах начала работать бесплатная столовая, где кормили детей до 10-летнего возраста. Суп, рис, какао и небольшой кусочек (100-150 граммов) ржаного хлеба – эта пища спасла жизнь не одному десятку крестьянских девчонок и мальчишек. Одежда и еда были помощью из гуманитарных фондов Фритьофа Нансена голодающим Поволжья[54].

С приездом управляющего-норвежца привлекли к работе тех же приказчиков, что были и при Раевской: П. И. Бушуева и Н. К. Таякина, опытных специалистов, хорошо знающих сельхозпроизводство и крестьян.

Первые страхи стариков перед иностранными «чудовищами» улеглись, они постепенно привыкли к технике, а молодежь вовсю ею интересовалась. Вскоре в Росташах открылись первые курсы трактористов, а первым человеком, севшим за руль трактора, стал Василий Абрамкин[55].

Особенно трудно приходилось тем, кто работал впоследствии на тракторе «Мунктель». Впереди у него мощный двигатель, а система управления – сзади, между высокими (в человеческий рост) колесами. От сцепления передних колес идёт длинный рычаг, на конце которого намертво закреплен штурвал с ручкой. Ею-то и должен был тракторист вращать штурвал. Чтобы трактор сделал поворот в ту или иную сторону, надо было семь раз повернуть колесо штурвала. Трактористы работали стоя, весь день крутили этот штурвал. Тем, кто управлял этой машиной, требовались большая выносливость и целое искусство. Среди них – Андрей и Василий Таякины, Федор Пурыгин, Андриан Ковшов[56].

Трактор «Мунктель» использовали для перевозки тяжёлых грузов и пахоты под зябь. Впоследствии двигатель от него много лет стоял в мастерской на особом постаменте, приводил в движение станки и динамо-машину, освещая мастерскую и контору. Позже приводил в движение механизм мельницы, где размалывали зерновые, делали пшено. Работать он прекратил только после войны.

По данным Государственного архива Саратовской области в Росташи из-за границы было привезено 22 трактора разных систем, четыре автомобиля. Это при том, что в то время по данным статистики во всей Саратовской губернии было всего 24 трактора, из них в рабочем состоянии – два. Завезли английскую породу свиней с тем, чтобы распространять её среди местного населения[57].

Удивлял многих токарный станок, присланный Нансеном. На нём можно было выточить любую деталь для ремонта сельхозтехники. Далеко за пределами Аркадакского района распространилась слава об этом станке. Откуда только сюда ни приезжали, чтобы выточить детали. Он работал до 1933 года, пока в ремонтной мастерской не случился пожар. Станина у станка сильно погнулась, её забрали в Саратов, чтобы выправить. О его дальнейшей судьбе в наше время ничего не известно.

Нансенская опытная станция стала показательным хозяйством. Благодаря новой технике оно стало развиваться ещё быстрее, что, конечно же, улучшило её производительность.

Закрытие опытной станции

Казалось бы, в жизни росташовцев наступали коренные перемены, а сельскохозяйственная станция просто обязана была процветать. Перемены на самом деле наступили хорошие. Но, к сожалению, успехов в сельхозпроизводстве на станции так и не смогли добиться. И она была закрыта даже раньше, чем планировалось почти на целый год, в 1927 году[58].

Согласно вновь открывшимся сведениям, управляющий станции Гест Карлович Седергрен был связан в своей деятельности буквально по рукам и ногам. Например, хозяйственный план станции должен был составляться строго по инструкции Наркомзема. Кроме того, станцию постоянно контролировали проверяющие путём постоянных обследований, особенно на предмет соблюдения инструкций. Естественно, что такое повышенное внимание местной власти страшно нервировало управляющего и его помощников, тормозило развитие станции. Её работа налаживалась крайне медленно[59].

В своём докладе по поводу закрытия станции Седергрен назовёт и другие неблагоприятные условия, которые не позволили ей стать образцово-показательной. На первое место он поставит плохие климатические условия, приведёт дезорганизованность рабочих, «которые по всяким случаям устраивают митинги», расскажет о дороговизне кормов, низкой производительности труда «заморённых коммунистическими опытами» крестьянских лошадей, а также о вреде «нормированной цены на хлеб». Так же он писал, что зависть местного населения к технике, которой располагала концессия Нансена, использовалась коммунистами, чтобы настроить крестьян против иностранцев[60]. И у них получалось. Зерно недоверия зрело.

Кроме того, в центре и на местах власть часто действовала в нарушение договора, подписанного Нансеном с советским правительством. Вопреки пункту о безвозмездном предоставлении концессии земельных угодий саратовские власти пытались взимать с концессии арендную плату, чем тормозили работу станции. Железная дорога отказывала в предоставлении 50-процентной скидки, блокируя провоз техники к месту назначения. В итоге станция терпела убытки, не хватало денег даже на выплату заработной платы.

Последней каплей стала проверка в августе 1925 года ещё одной комиссии. Она констатировала «неудовлетворительные нормы продовольствия и охраны труда». Инспектор доложил обо всём «особым докладом» в Наркомат труда. Губисполком в очередной раз предъявил ходатайство в центр о том, что надо «передать управление совхозом в более опытные руки, с введением в управление представителя местной власти». Снять с работы Седергрена без разрешения Нансена было нельзя. Тогда отстранили от должности агронома Степанова, как «ведущего подозрительную линию поведения»[61].

В результате к 1927 году все средства на содержание Росташовского хозяйства были исчерпаны. Оно обанкротилось. И Губисполком закрыл его с констатацией, что своей задачи хозяйство не выполнило.

Всё имущество, что принадлежало станции на тот момент, вместе с долгом в 48,5 тысячи рублей отошло Саратовскому губернскому сельхозтресту[62].

В 1948 году хозяйству в Росташах было присвоено имя Нансена. Но, к сожалению, сейчас это имя где-то затерялось, и опытная станция его не носит. В Росташах даже нет мемориальной таблички, упоминающей о миссии Нансена.

Благодаря значительно лучшему урожаю 1922 года массовый голод прекратился, хотя в наиболее пострадавших ранее регионах помощь голодающим оказывалась до середины 1923 года.

Когда срок концессии истек, Гест Карлович уехал из Росташей, оставив всё, что привез с собой: тракторы, автомашины, оборудование ремонтной мастерской, скот.

В связи с неблагоприятными условиями работы иностранцев и рядом других факторов, станция не смогла стать образцовым хозяйством. Просуществовав четыре года, она обанкротилась и закрылась раньше оговариваемого срока.

Создание опытной станции помогло избавиться от массового голода, возникшего в Поволжье в 1920-х годах. Однако, вклад Нансена в наше время практически забыт.

 

Заключение

 

Аркадакская сельскохозяйственная опытная станция, построенная в 1908 году, сыграла большую роль в жизни Саратовской губернии. Еще до революции 1917 года она могла служить образцом для многих хозяйств, там проводилась передовая аграрная политика и были введены впервые многие инициативы, затем оправдавшие себя, как очень полезные для сельского хозяйства.

Следующим этапом в развитии станции стал приезд сюда Ф.Нансена и начало работы его управляющего на станции. Однако, несмотря на большие вложения в развитие станции и привоз сюда более современной техники, она обанкротилась и закрылась раньше предполагаемого срока. В связи с неблагоприятными условиями работы в советской стране для иностранцев и рядом других факторов, станция не смогла стать образцовым хозяйством на долгие годы вперед.

Но благодаря Фритьофу Нансену она внесла огромный вклад, помогая избавиться от голода в Поволжье. Однако в наше время Миссия Нансена практически забыта. Думаю, что изучение этой темы в школах на классных часах или проведение библиотечных уроков для школьников было бы актуально.

К удивлению, моя гипотеза не подтвердилась. На самом деле опытная станция была образована намного раньше, еще в дореволюционной России, а Фритьоф Нансен всего лишь арендовал её на пять лет по договору.

Я узнала много необычного, изучая эту тему. Очень интересно было рассматривать биографии графов-помещиков и узнавать важные факты из истории опытной станции. Я очень горжусь тем фактом, что на Аркадакской опытной станции, которую можно считать наследницей традиций той станции, много лет работал инженером мой дед – Валерий Григорьевич Фёдоров. Этот период в существовании станции также интересен, но эта тема моего следующего исследования.