Изъ станицы Уманской, всего ихъ было пять человёкъ..

Какъ допрашивали с.Алекс\я - свёден\я не сохранились. Но хорошо извёстно то, что когда на допросъ заходила Мар\я Мацора, то она говорила такъ: «Стоитъ столъ, красной скатертью накрытый. Сидятъ три бёса - первый, второй и трет\й» и показывала на слёдователя и на рядомъ съ нимъ сидящего, и на стёнку, гдё висёлъ портретъ вождя октябрьской соц\алистической революц\и.

Разъяренный слёдователь кричалъ: «Мацора, въ карцеръ!». И такъ продолжалось до суда.

… И вотъ ихъ всёхъ посадили н а скамью подсудимыхъ.

И когда дали слово Мар\и, то она встала и вновь говоритъ такъ, какъ всегда говорила на допросахъ.

Ей приговоръ дали 25 лётъ.

Старецъ Алекс\й всталъ и говоритъ: «Семь лётъ отсидятъ и всё выйдутъ».

Черезъ семь лётъ была амнист\я для политическихъ заключенныхъ - и всё они, какъ и предсказалъ с.Алекс\й, вышли на свободу.

Тюрьма.

Находясь въ тюрьмё с.Алекс\й принялъ на себя подвигъ юродства.

Въ тюрьмё его изпытывали тёлесными изтязан\ями. Какими были пытки неизвёстно, но только у с.Алекс\я послё тюрьмы появился горбъ на спинё.

Въ тюрьмё установили наблюден\е за каждымъ словомъ и поступкомъ с.Алекс\я. Врачи провёряли его каждое слово и дёйств\е, чтобы выяснить - дёйствительно онъ юродивый или притворяется. На него была заведена книга контроля, въ которую заносили наблюден\я за заключеннымъ больнымъ.

… Его послушница Ефросин\я пролежала нёсколько лётъ, парализованная въ постели. Когда с. Алекс\й сидёлъ въ тюрьмё, она умерла.

Валентина пр\ёхала въ тюрьму сообщить ему о смерти своей матери, она просила, чтобы ей дали свидан\е съ заключеннымъ Никулинымъ Алексёемъ Несторовичемъ.

Начальникъ спросилъ ее: «Зачёмъ онъ Вамъ нуженъ?»

- Мнё нужно оповёстить о смерти его послушницы Ефросин\и.

- Когда она умерла? - съ удивлен\емъ спросилъ начальникъ.

Она сказала число и мёсяцъ.

Начальникъ открылъ книгу контроля за больнымъ, а тамъ отмёчено, что именно въ этотъ день заключенный ходилъ цёлый день и плакалъ: «Не угодилъ я Господу, умерла Ефросин\я».

Съ удивлен\емъ начальникъ отвётилъ, что Никулинъ переведенъ въ психбольницу въ г. Звёрево Ростовской области.

Данные о томъ, когда посадили с.Алекс\я въ тюрьму и сколько лётъ онъ отсидёлъ въ тюрьмё не сохранились.

Въ психбольницё.

Въ психбольницё с.Алекс\й, какъ вёрный ученикъ Христа, проявлялъ дёла милосерд\я и любви къ душевнобольнымъ людямъ, но былъ суровымъ обличителемъ грёховъ начальства.

Къ какому-то празднику въ психбольницу выписали для больныхъ апельсины. Но эта «благодать» попала въ невёрные руки. Больнымъ апельсины не выдавали. Зато часть апельсиновъ подёлилъ медперсоналъ, а часть апельсиновъ была отправлена на хранен\е въ погребъ.

С.Алекс\й явился къ завёдующему и сказалъ: «Отдай апельсины больнымъ, иначе всё апельсины сгн\ютъ».

Вскорё приноситъ кто-то изъ медработниковъ с.Алекс\ю кулекъ съ апельсинами. Но онъ отказался: «мнё не надо, вы больнымъ положенное имъ отдайте», но его не послушались. И апельсины дёйствительно сгнили.

Находясь въ больницё онъ многихъ работниковъ обличалъ въ грёхахъ, а особенно въ грёхё воровства.

Иной родъ

Когда кто-то изъ сестеръ и братьевъ пр\ёзжали къ с.Алекс\ю въ психбольницу и привозили ему передачу съ продуктами, то имъ приходилось наблюдать такое:

Старецъ Алекс\й выкладывалъ всё продукты на столъ, приглашалъ нёкоторыхъ больныхъ и кормилъ ихъ. Ёли они съ большой жадностью (они хватали со стола одно, не доевъ хватали другое). Больные, которыхъ приглашалъ с.Алекс\й ёли, а онъ самъ къ пищё не притрагивался, пока они насытившись, не уходили. Больные ничего старцу кромё объёдковъ и крошекъ не оставляли. И все это лежало на столё, перемешанное въ большомъ безпорядкё. Когда больные уходили, старецъ молился, благословлялъ, т.е. крестилъ столъ и садился вкушать пищу. Но прежде чёмъ начать ёсть, наводилъ на столё порядокъ, онъ спокойно, не торопясь перебиралъ за ними остатки отъ трапезы больныхъ: косточки отъ рыбы выбиралъ и складывалъ отдёльно, также выбиралъ косточки отъ вишни, а среди косточекъ отъ рыбы, косточекъ отъ вишни также разбиралъ и другие объёдки, и другихъ отходовъ, онъ съ большой бережливостью выбиралъ крошечки хлёба и доёдалъ ихъ.

Нёкоторые люди обвиняли с.Алекс\я въ томъ, что будто бы онъ находился въ прелести, что будто бы всё сверхъестественные чудеса ему помогали бёсы творить, а не Богъ.

Мы хотёли бы задать вопросъ этимъ людямъ: «А смогли бы они вотъ такъ, какъ с.Алекс\й доёдать объёдки за чужими людьми, да еще такими, какъ эти душевно-больные люди?

Какое надо имёть смирен\е, какую любовь къ людямъ и какую сердечную чистоту, чтобы не побрезговать и не возгнушаться доёдать объёдки за грёшными людьми?!