Богослужение среди русских пленных в Тулоне

(французская иллюстрация)

Князь Воронцов во многом не согласился с запиской Паскевича, находя, что обстановка сильно изменилась сравнительно с 1828 годом. Границы края в то время были теснее и требовали меньше войск, да и само очертание их представляло более удобств для обороны. Кавказские народности были спокойнее, не были объединены и воодушевлены тем религиозным порывом, который чувствовался в пятидесятых годах и которым несомненно должны были, по мнению наместника, воспользоваться Шамиль и Магомет-Аминь. Все это делало необходимым держать значительную часть войск внутри края, чтобы противодействовать объединенным нападениям горцев и союзников. Турецкая армия за последнюю четверть века также намного изменилась к лучшему, и, наполненная европейскими офицерами, она не представляли уже такого легкого материала для победы; Карс, который Паскевич предполагал взять в 10— 15 дней, также успели сильно укрепить, и работы по усилению его все еще продолжались; наконец, Персия, униженная и ослабленная во время предыдущей войны нашей с турками, теперь также представляла собой некоторую силу, а двойственная политика этой страны — и некоторую для нас опасность. Все это должно было внести значительную поправку в широкий полет мысли фельдмаршала о наступательных действиях в Азиатской Турции. Не мог согласиться князь Воронцов и с той легкостью, с какой князь Варшавский решал вопрос об обеспечении Гурии, Имеретии и Мингрелии

428

одним подвижным отрядом, который должен «маневрировать». Непроходимые горы, разделявшие эти три области, делали такую задачу невыполнимой для одного отряда²⁸.

9 февраля князь Воронцов представил, согласно воле государя, свои предложения о плане кампании на 1854 год.

Наместник сознавался, что в истекший осенний период кампании у него не было общих предложений о действиях против турок, и цель его заключалась в том, чтобы отбросить противника подальше от нашей границы, что и было с успехом достигнуто случайно собранными отрядами. Так как турки после этого сосредоточили значительные свои силы против Гурии, Ахалцыха, Ахалкалак, Александрополя и Еревана, то и нам волей-неволей приходилось разбросать свои войска по всей растянутой на 700 верст пограничной полосе, группируя их у поименованных пунктов.

Князь Воронцов полагал, что отряд, расположенный в Гурии, должен был, по удалению своему от командира корпуса, по затруднительности с ним связи и по специальному своему назначению, быть выделенным в самостоятельную часть. Остальным же войскам действующего корпуса первой задачей ставилось овладение Карсом, Ардаганом и Баязетом.

После окончательного сосредоточения всех предназначенных для действия на азиатской границе войск и снабжения их всем необходимым для предстоящих наступательных операций главный наш отряд, расположенный у Александрополя, должен был наступать на Карс, разбить турецкую армию, если бы она вышла навстречу, и приступить к осаде крепости. В то же время отряды Ереванский и Ахалцыхский должны были своими демонстрациями содействовать нашему успеху под Карсом. Первый предназначался действовать с этой целью против Баязета и овладеть этим городом, если обстоятельства будут благоприятствовать; второй же — медленно подвигаться к Ардагану, не вдаваясь, однако, в горы, переход через которые признавался до занятия нами Карса затруднительным. Ахалкалакский отряд вместе с особо назначенной частью Ахалцыхского предназначался для наблюдения и прикрытия путей на Тифлис.

После занятия Карса часть главных сил совместно с частью Ахалцыхского отряда должна была направиться для завладения Ардаганом, который предполагалось занять достаточным гарнизоном, привести его в надлежащее оборонительное положение и снабдить всеми необходимыми запасами. Если к этому времени Баязет еще не будет взят, то, усилив Ереванский отряд частью войск из главного отряда, завладеть и этим пунктом.

Князь Воронцов полагал, что в кампанию 1854 года придется ограничиться занятием Карса, Ардагана и Баязета, приведением их в оборонительное положение и снабжением всем необходи-

429

мым армии, которая должна будет провести зиму на этой новой линии.

В числе препятствий, способных помешать исполнению предназначенного плана, наместник указывал на колеблющиеся отношения к нам Персии, на поведение Шамиля и на действия союзников на восточном берегу Черного моря. Кроме того, следовало ожидать, что и турки, сделав огромные приготовления на своей азиатской границе, пожелают встретить в поле наши войска, прежде чем допустить их до своих крепостей.

Если бы во время наших операций против Карса Персия стала бы во враждебное к нам положение, то Ереванский отряд следовало бы подкрепить резервом из Тифлиса, чтобы он мог, оставаясь в оборонительном положении, удержать Ереван в своих руках до падения Карса. После же этого не ограничиваться только взятием Баязета, а вторгнуться в пределы Персии и занятием Хоя, Урмии и Тавриза распространить страх на всю Персию.

В тот же день князь Воронцов отправил военному министру другую записку, в которой предупреждал, что изложенный им план действий имел в виду единоборство России с Турцией. Поэтому если последует разрыв с западными державами, то принять столь неравную борьбу возможно только при некоторых первоначальных пожертвованиях. Благодаря этому мы могли бы сосредоточить достаточное число войск, чтобы защитить наиболее важные пункты сообщения края с Россией, Тифлис и удержать в повиновении мирные племена Кавказа.

В этом отношении внимание наместника было обращено на очищение Черноморской береговой линии и, в зависимости от этой меры, на положение Гурийского отряда. Он мог быть обойден по Супсе и отрезан от Кутаиси. Поэтому князь Воронцов предлагал немедленно укрепить устье Цхенис-Цхали, где весь отряд и должен сосредоточиться при первом известии о разрыве с западными державами.

Здесь он выжидал прибытия гарнизонов береговых укреплений и отступал к Кутаиси, а может быть, и далее, по пути к Тифлису, до тех позиций, на которых решено будет дать окончательный бой.

Князь Воронцов приходил к заключению, что весной мы можем открыть наступательные действий внутрь Малой Азии лишь в случае мира с западными державами, так как, не обеспечив себя предварительно на всем протяжении правого фланга, мы не можем и думать о широких наступательных операциях. Растянув наши силы на южной границе, мы могли поставить себя в крайне рискованное положение тем, что открывали неприятелю пути от моря в землю Черноморского войска, в Кабарду и на Тифлис.

Судя по массе пометок, которыми государь испещрил обе записки князя Воронцова, можно сказать, что император Николай

430

вполне одобрил план наместника. Государь признал необходимым увеличить отряд, расположенный в Гурии, Мингрелии и Имеретии, до 20 батальонов, подчинить его самостоятельному начальствованию князя Андронникова и немедленно сделать все подготовительные распоряжения о порядке сосредоточения в случае надобности всех частей этого отряда на позицию Цхени-Цхали или к Кутаиси.

Что касается операций действующего корпуса, то он должен был ограничиваться защитой границы до окончания или выяснения намерений неприятеля на нашем правом фланге. Лишь только в том случае, если бы турки двинулись в значительных силах против нас, ему следовало идти навстречу и разбить противника. Точно так же, если бы неприятель пошел от Ардагана на Ахалцых в обход правофлангового отряда действующего корпуса через Боржомское ущелье, то отряду от Александрополя надлежало двинуться во фланг неприятелю и, разбив его, вернуться обратно²⁹.

Одновременно с изложением предполагаемого плана операций против турок князь Воронцов представил и проект распределения частей действующего Кавказского корпуса по отрядам.

Как уже сказано, государь в ноябре 1853 года решил двинуть на Кавказ 18-ю пехотную дивизию с ее артиллерией и драгунскую бригаду с конной батареей. Вслед за этим в Петербурге явилось предложение отправить на Кавказ и 17-ю пехотную дивизию с ее артиллерией. Решение это вызывалось желанием усилить Лезгинскую линию и иметь готовый резерв для действия против Персии, если бы она стала во враждебные к нам отношения³⁰.

Первоначально предполагалось 18-ю дивизию направить, подобно тому, как это в августе имелось в виду и относительно 13-й дивизии, на Кавказскую линию; 19-ю же дивизию, занимавшую эту линию, направить в трехбатальонном составе в действующий корпус. Это предложение основывалось на желании иметь для наступательных операций войска боевые, знакомые с кавказской обстановкой и соответственно снаряженные. Драгунская бригада должна была следовать до Моздока и расположиться там в резерве³¹, а резервная дивизия Кавказского корпуса — в Ставропольском и Пятигорском уездах, что давало возможность двинуть на границу квартировавшие в Ставрополе, Георгиевске и Кисловодске линейные батальоны.

Князь Воронцов, однако, находил много неудобств при выполнении столь сложной комбинации, которая к тому же была излишней, так как опыт 13-й дивизии показал, что и европейские войска не отставали в боях от своих кавказских товарищей. Поэтому он предлагал одну бригаду 18-й дивизии включить в состав действующего корпуса, а другую направить на усиление Лезгинской линии, за которую следовало с наступлением весны опа-

431

Кронштадт

саться. Бригада эта, составляя резерв войск, охранявших Лезгинскую линию³², являлась бы и резервом действующего корпуса, к которому и могла бы быть направлена в случае спокойствия на линии. Резервную дивизию князь Воронцов желал придвинуть весной к Екатеринодару и Владикавказу с тем, чтобы не сменять ею линейных батальонов, а считать ее резервом Кавказской линии. Располагаясь таким образом, она обеспечивала бы Военно-Грузинскую дорогу и при надобности могла усилить правый и левый фланг линии. Наконец, драгунскую бригаду наместник признавал необходимым придвинуть весной к Александрополю, так как бедность действующего корпуса кавалерией чувствовалась во всех делах с турками³³.

Князь Воронцов предполагал ввиду назначения на Кавказ двух новых дивизий войска действующего корпуса распределить на турецкой границе следующим образом:

Гурийский отряд — 10 ¹/₄ батальона, 20 орудий, 5 сотен казаков, 18 конных и 26 пеших сотен милиции;

Ахалцыхский отряд — 4 батальона, 10 орудий, 6 сотен казаков, 2 конных и 8 пеших сотен милиции;

в резерве обоих этих отрядов — 4 батальона и 8 орудий;

Ахалкалакский отряд — 2 батальона, 4 орудия, 2¹/₂ сотни казаков и 5 сотен конной милиции;

Ереванский отряд — 6 батальонов, 16 орудий, 10 сотен казаков, 10 сотен милиции и 8 ракетных станков;

Александропольский отряд — 26 батальонов, 76 орудий, 30 эскадронов, 9 сотен казаков, 10 сотен милиции и 8 ракетных станков;

артиллерийский резерв — 38 орудий.

Как предложение относительно предстоящего плана кампании, так и составленное князем Воронцовым распределение войск по границе удостоились одобрения государя, с отмеченными выше изменениями, и были возвращены в Тифлис для руководства князю

432

Воронцову и генералу Реаду, который должен был заместить отъезжавшего по болезни наместника.

Князь Долгоруков, сообщая Высочайшую волю, остановился на разборе предстоявших действий более подробно³⁴.

Операции на Кавказе подразделялись на два этапа: первый — оборонительный для отражения неприятеля на нашем правом фланге и второй — наступательный на Карс, Баязет и Ардаган, который должен был начаться после того, как мы отобьем неприятеля на правом фланге.

В этом порядке и обсуждался план предстоявших действий.

Записка начиналась с операций на правом фланге.

Высадкой в Геленджике, Новороссийске или Анапе неприятель мог угрожать Черномории и Кабарде с Военно-Грузинской дорогой; высадкой же в Сухуме и Редут-Кале он, обходя Гурийский отряд, угрожал Кутаиси и даже Тифлису. В обоих случаях сообщение с базой наших отрядов, сосредоточенных на турецкой границе, подвергалось опасности.

Ввиду возможности неприятельской высадки на северо-восточном берегу Черного моря высочайше повелено было сформировать на Дону конный и артиллерийский резерв и подчинить наказному атаману Войска Донского все войска, расположенные в Геленджике, в 1-м отделении Черноморской береговой линии, в земле Черноморского казачьего войска и на правом фланге Кавказской линии. В распоряжение генерала Хомутова, кроме того, был назначен особый резерв в составе 1-й бригады 17-й пехотной дивизии, 2-я бригада которой, в изменение первоначального предложения, направлялась в Крым ввиду опасного положения этого последнего после разрыва с западными державами.

Полагалось, что этими мерами Черномория и правый фланг Кавказской линии делались в достаточной мере обеспеченными, так как там легко можно было собрать 11 батальонов и 4 ¹/₂ конной батареи кроме гарнизонов трех прибрежных укреплений и 2-й бригады 19-й пехотной дивизии.

Местом сбора этого отряда государь полагал назначить окрестности Варениковой пристани с тем, чтобы, в случае высадки неприятеля у Геленджика или Новороссийска, следовать навстречу противнику и принять на себя гарнизоны этих пунктов, если они принуждены будут их бросить. Если же высадка последует у Анапы, то отбросить неприятеля в море и спасти Анапу.

При этом весьма вероятно, что союзники предварительно войдут в сношение с горцами, чтобы они отвлекли внимание и силы наши в другую сторону, угрожая Лабинской и даже Кубанской линиям. Воспрепятствовать этому предполагалось сбором у Ольгинского тет-де-пона отряда не менее 6 батальонов с артиллерией и 1—2 казачьих полков, чтобы отбить всякое на Кубанскую линию

433

покушение, а на Лабинской линии оставаться пока в оборонительном положении.

Адмиралу Серебрякову указывалось обратить особое внимание на сохранение Анапы и Новороссийска. Если Геленджик и Кабардинск нельзя будет отстоять, то гарнизоны их отводить к Новороссийску, а если и этот пункт нельзя будет отстоять, то, уничтожив в них все, что можно, отходить к Анапе, наводя неприятеля флангом на наш отряд, идущий от Варениковой³⁵.

Охрана Военно-Грузинской дороги от вторжений Шамиля, а также всего пространства между Кубанью, Ставрополем и Екатеринодаром от всяких покушений со стороны Черного моря была возложена на генерала Козловского, командовавшего войсками центра Кавказской линии. Государь считал эту задачу для него вполне выполнимой после того, как войска, в центре расположенные, были усилены резервной дивизией Кавказского корпуса, т. е. 14 батальонами при двух батареях.

В отношении действий на юго-восточном берегу Черного моря государь полагал, что неприятель может или сделать высадку в Сухуми, или же движением из поста Св. Николая по Сунже обойти Гурийский отряд и отрезать его от Кутаиса. Тот и другой случай делали весьма основательным предложение князя Воронцова выбрать сборный пункт у устья Цхени-Цхали для сосредоточения Гурийского отряда и гарнизонов 3-го отделения береговой линии. Этот пункт, а также обе дороги от Кутаиса на Тифлис должны быть немедленно укреплены и Гурийский отряд увеличен до 18, а если возможно, то и до 20 батальонов.

В отношении наших наступательных действий на Карс, Ардаган и Баязет государь оставил без изменения предложения князя Воронцова, повелев лишь приступить к исполнению этого плана после окончательного разрешения дел на правом фланге и после обеспечения тыла.

Обращаясь к намеченному князем Воронцовым распределению войск, военный министр в своей записке касался лишь необходимой замены, вызванной оставлением одной бригады 17-й дивизии в распоряжении генерала Хомутова и направлением другой бригады вместо Кавказа в Крым. Предназначавшуюся в состав действовавших на границе отрядов бригаду 17-й пехотной дивизии предполагалось заменить двумя батальонами с Лезгинской линии и шестью батальонами 19-й дивизии из центра.

Изложенная записка военного министра не застала уже князя Воронцова в Тифлисе. Он навсегда покинул Кавказ.

Волнения последнего года окончательно подорвали здоровье наместника, и он вынужден был просить государя освободить его от столь непосильного труда и уволить в бессрочный отпуск. Как ни трудно было заменить в такое тревожное время князя Воронцо-

434