Консерватизм» и «капитализм» как основные направления внутренней политики императора

Внутренняя политика Александра III оценивается серией реакционных мероприятий, заключавшиеся в утверждении сословно-феодального принципа вместо имущественного буржуазного, полной ликвидации любой самостоятельности земства, предоставлении ведущей роли во всей общественной жизни дворянству. Утверждение реакционного курса определялось не только рядом объективных условий, но и личной ролью Александра III, которая заключалась, по мнению Г. В. Плеханова, в том, что император, формально управляя всем, вынужден был скрываться, что дало возможность «реакционной партии составить свой план действий, который она последовательно проводила в течение тринадцати лет[69]. Именно «с переходом власти в руки графа Толстого в мае 1882 г., – пишет А. А. Корнилов, – начинается окончательный резкий поворот к реакции, опиравшейся на уже определившуюся реакцию в части русского общества»[70].

Университетская реформа 1884 г., ставшая первым мероприятием в духе контрреформ, ставившая целью формирование нужных самодержавию научных и чиновничьих кадров и достигшая ликвидации автономии университетов, имело первостепенное значение в политике Александра III, так как именно «реформа университетов, являющаяся первой органической мерой, должна была неукоснительно привести к судебной, «по местному управлению» реформам»[71]. Другое же звено образовательной контрреформы – знаменитый циркуляр 1887 г. «о кухаркиных детях», закрыв доступ простонародью к среднему образованию, возвратил российскую гимназию во времена Николая I, когда она была уделом только детей дворян и чиновников[72].

Важным шагом в осуществлении земской контрреформы, причина проведения которой объяснялась «несовместимостью земства с самодержавием, вредоносностью для монархии»[73], стало положение о земских начальниках 1889 г., приведшее к подчинению крестьянского самоуправления земским начальникам, и фактическому утверждению крестьян в личную зависимость от них, что «увеличивало роль поместного дворянства в деревне и способствовало тем самым консервации феодально-крепостнических пережитков»[74]. Не стоит забывать и о «Положении о земских учреждениях» 1890 г., являющееся частью земской контрреформы, значение которой состояло в сильном ограничении независимости земства, подчинении местного самоуправления контролю бюрократии. По мнению Витте, перемена земского положения 1864 г., «введение патриархального покровительства над крестьянами»[75] ставится императору в укор так же, как и университетский устав 1884 г., так как эти «преобразования» имели очень большие последствия, выразившихся в событиях 1905 г.

Городская контрреформа, проведенная сразу же после земской, ставила перед собою задачу как можно большего уменьшения самостоятельности органов городского общественного управления, подчинив их целиком административной власти. Несмотря на внесение в проект значительных поправок, Соединенные департаменты не изменили существа его. Утвержденное императором в 1892 г. Городовое положение вносило серьезные изменения в избирательную систему: значительная часть мелкобуржуазных слоев городского населения была лишена права выбора, и тем самым роль дворянства существенно возросла, а также значительно умаляло самостоятельность органов городского общественного управления. В этом, по мнению П. А. Зайончковского, заключается реакционное значение городской контрреформы.

 Судебная контрреформа, несмотря на возражения Каткова, Мещерского об опасности существования «судебной республики» в самодержавном государстве, воспринималась императором как необходимое звено. Выбрав постепенность наступления на судебные уставы 1864 г., правительство Александра III стремилось нарушить принципы нового суда (независимость, несменяемость, гласность), что проявилось в ограничении принципа гласности закрытого судопроизводства 1887 г., повышении имущественного и образовательного ценза для присяжных заседателей, что было направлено против демократизации их состава, в изъятии из их ведомства значительной категории дел в 1889 г. Таким образом, «по суду был нанесен серьезный удар, но он уцелел – задуманной контрреформы целиком провести не удалось»[76].

Проводимые Александром III контрреформы в области общинной политики, ставившие своей целью приостановление естественного процесса перераспределения земельной собственности и подвижности сельского населения, выразились в законе 1893 г. о переделах крестьянских земель и неотчуждаемости крестьянских наделов, который как-раз и затруднял распоряжение надельной землей. Если при Александре II общинный уклад насильственно консервируется, то при его сыне он подвергается столь же насильственной ломке. «Понижение выкупных платежей и переход к обязательному выкупу, законы о переселении населения, учреждение ипотечных банков, поэтапная отмена подушной подати»[77] – все эти меры являлись развитием реформ 60-х гг. XIX в.

Но были такие реформы и контрреформы, которые осуществить Александру III не удалось: «неудачей кончилась его попытка преобразовать систему чинопроизводства; не решился император ломать организацию армии»[78]. Но характеристика исторической обстановки, в которой осуществлялась реакционная политика российского самодержавия, была бы не полной, если не остановиться на экономическом положении страны. Этот период знаменовался быстрым процессом капиталистического развития. Если внутриполитический курс был рассчитан на сохранение феодальных отношений, усиление роли дворянства, сохранение патриархальных отношений в деревне, то экономическая политика правительства в основном была направлена на развитие капитализма. Это, в первую очередь, характеризовалась таможенной политикой, системой запретительных тарифов, способствовавших развитию промышленности, привлечению в Россию иностранных капиталов. Это говорит о крайней противоречивости правительственной политики в области экономики. С одной стороны, принимались законы, призванные сохранять существующие пережитки феодальных отношений, а с другой – интересы страны, а также обороноспособность государства требовали таких мер, которые способствовали бы развитию страны по пути капитализма.

Таким образом, к 1892 г. завершилась серия государственных преобразований, связанных с пересмотром реформ 1860–1870-х гг. Контрреформы являлись свидетельством «попятного движения», отступления от курса, обозначенного великими реформами. Сочетание противоположных направлений во внутренней политике – сохранение прежнего уклада с необходимостью развития экономики – показывает неоднородность правления Александра III.