Пластическая выразительность

Если слушатель не только слышит исполнителя, но и видит его, надо, чтобы зрительные восприятия не противоречили слуховым. Соответст­вующая моменту поза, вовремя примененный исполнителем жест помогают правильному восприятию читаемого. Пластическая выразительность чтеца слагается из тех же элементов, что и пластическая выразительность актера. Это:

1. Мимика в узком смысле слова, т. е. выразительная изменчивость лица.

2. Пантомимика, т. е. общая выразительность тела, не сопровождаемая перемещением в пространстве; мы различаем при этом «позу», как статуарную выразительность тела, и «жест», как выразительное движение какой-либо части тела (руки, голова, корпус).

3. Движение, т. е. перемещение в пространстве.

Движение как средство выразительной характеристики персонажа более свойственно актеру; зато мимике и жесту принадлежит существенная роль в пластической выразительности чтеца.

По существу, чтец пользуется той же естественной мимикой пережи­ваний, что и актер; внутренней основой жеста у него, как и у актера, долж­но быть действие и состояние. Но поскольку чтец дает лишь намеки на обра­зы, встречающиеся в тексте, постольку его мимика не должна быть до­ведена до той исчерпывающей полноты выразительности, которая требу­ется в театре.

Об этой специфической особенности пластики чтеца подробно говорит в своих «Вечерах рассказа» А. Я. Закушняк (под именем «жеста» он объединяет все выразительные телодвижения актера): «Жест эстрадного рассказчика резко отличается от жеста актера... Я же нахожу, что общее между жестом актера и эстрадника заключается в одной лишь,,азбуке" выразительного движения, знакомой любому начинающему,,студийцу"... Принцип жеста в искусстве рассказывания будет абсолютно иным. Главное различие состоит в том, что у рассказчика не один герой, о котором он должен заботиться, а множество. Средств же для обрисовки этого множества героев мало. Поэтому жест рассказчика должен быть строг и скуп.

Но при всех допустимых нюансах эстрадной жестикуляции следует неукоснительно сохранять ее,,силуэтность", беглость, эскизность».

Основное качество пластической выразительности чтеца — это организованность пластики, включение ее в систему учитываемых исполнителем выразительных средств. Можно спорить о «нужности» или «ненужности» жестикуляции в чтении, но совершенно бесспорно, что, если чтец допускает в своем исполнении жесты, они не должны быть беспоря­дочны, случайны, а должны быть органически связаны с исполняемым произведением как по содержанию, так и по стилю, — должны быть 'контролируемы, как и прочие выразительные средства, сознанием и вкусом художника.

Можно предложить следующую классификацию жестов (в широком смысле этого слова):

1.Жест «общего места». Это жесты из стандартного «бы­тового набора», ничего, по существу, не выражающие, в большинстве слу­чаев непроизвольные (разведение рук, повороты головы, «мельница жестов» и т. д.). Количество таких жестов, засоряющих исполнение, надо всемерно сокращать, а еще лучше — избегать их.

2. Жест ритмический. Эти жесты служат как бы ритмическим аккомпанементом к словам чтеца, часто являются непроизвольным откликом на ритм речи. Непроизвольность этих жестов опасна, так как часто производит антихудожественное впечатление.

3. Жест иллюстративный. Такие жесты являются пластиче­ским изображением содержания (на тексте «Он поднял кулак и подал ла­донь» чтец протягивает руку как бы для дружеского рукопожатия; тексту «Гармонь моя, родимая сторонка» и т. д. как бы подыгрывает на ладах невидимой гармошки и т. п.). Жесты этого рода допустимы, когда они предшествуют иллюстрируемым словам, и никчемны, когда они сопутст­вуют или последуют им.

4. Жест истолковательный («подтекстовый»). Та­кие жесты служат дополнительным средством вскрытия подтекста и потому производят наибольший художественный эффект. Так, например, когда В. Яхонтов исполнял стихи «Евгения Онегина», характеризующие Ларину:

И русский N, как N французский,

Произносить умела в нос, —

он вместе с последними словами, в ритме стиха, вытягивал толчком пра­вую руку, как будто наносил удар. Этим он развенчивал поверхностное «французское» воспитание помещицы-крепостницы, заставляя вспомнить, как она «служанок била, осердясь». При всей спорности описанного жеста как метода истолкования Пушкина ему нельзя отказать в яркой вырази­тельности. Применяемые жесты не должны быть механическими, а должны быть органическим следствием творческой необходимости.