Период развития рабовладельческого строя от возникновения к расцвету

Рассматривая последующий период развития рабовладельческого строя с точки зрения значения войны для общества, мы можем констатировать, что в течение него сохранялись явления и тенденции, изложенные нами выше. Но вместе с тем, они претерпели серьёзные изменения, в ряде случаев настолько значительные, что изменилась сама их сущность, возникло новое качество.

По-прежнему войны, которые вели рабовладельческие государства, носят грабительский характер, например, египетские «фараоны и их военачальники предпринимали многочисленные походы в Нубию, Сирию и другие страны с целью их грабежа»[41]. Также походы преследуют цели захвата рабов: «хеттские анналы сообщают о походе на Вавилон царя Мурсили, который забрал там золото, серебро и привёл пленных к себе в хеттскую страну»[42], ассирийские «цари XIII – XII вв. приводили из походов многие тысячи пленных»[43].

В связи с развитием торговли для рабовладельческих государств становится актуален захват и удержание в своих руках, наряду с источниками ресурсов, караванных путей, за которые разгорается острая борьба[44]. В этот период завоевания отдельных пунктов, имеющих важное хозяйственное значение, переходят в завоевание территории вообще. Фараоны Среднего царства ведут внешнюю политику, которую в целом можно охарактеризовать как завоевательную[45], «надписи ассирийских царей XIV — VIII веков до н. э. сообщают о многочисленных походах ассирийского войска с целью порабощения соседних племен и народностей»[46]. Спартанский поэт Тиртей говорит:

«С нашим царем и вождем, любезным богам Феопомпом,

Взяли Мессению мы, землю широких равнин.

Ту, что для пашни годна, для садов и для овощи всякой»[47].

Развитие мореплавания и морской торговли влечёт за собой борьбу за господство над морскими путями сообщения: «нет такого государства, которое не нуждалось бы в привозе или вывозе чего-нибудь, и значит ни того, ни другого не будет у него, если оно не станет подчиняться хозяевам моря»[48].

Наряду с ростом завоеваний и захватов рабов намечается новая тенденция: не все жители завоёванных территорий обращаются в рабство[49]. Это должно быть связано, во-первых, с появлением и развитием новых форм эксплуатации, которым были подвержены свободные люди, таких, как, например, обложение налогами, ростовщичество и пр., а во-вторых, с прогрессирующим расслоением общества и потребностью для завоевателей опереться на верхушку завоёванных.

Дифференциация общества нашла своё отражение также в дальнейшем росте обособления воинов от всего остального населения и в выделении особых категорий среди них. «Египетское войско периода Нового царства представляло собой касту, воспитываемую в духе презрения к простому народу»[50], причём эта каста «делилась по возрасту или по продолжительности службы на две группы»[51]. В законах Хаммурапи мы видим два понятия – редум и баирум[52] – относящиеся к двум разрядам военных колонистов, различавшихся не только по роду войск, но и по общественному положению. «Шамшиадад упоминает о воинах лабну («склонённых ниц»), т. е., возможно, о тех, кто не имел собственных земельных наделов и получал содержание или земельные участки от царя; упоминаются также воины из числа «мужей», т. е. полноправных свободных общинников»[53]. Это явление наблюдается не только в восточных деспотиях, но и в греческих полисах, например, в демократических Афинах. «Цензовое деление афинских граждан по новым законам легло в основу комплектования и организации афинских вооруженных сил. Граждане первой имущественной группы обязаны были делать за свой счет поставки для государства. Вторая имущественная группа комплектовала всадников. Третья комплектовала главный род войск – тяжело вооруженную пехоту (гоплитов). Четвертая, самая бедная имущественная группа (феты) комплектовала легко вооруженную пехоту или несла службу во флоте»[54]. При всей разности форм, которые принимает это явление в разных рабовладельческих государствах, сущность его сохраняется: важнейшее значение в военном деле той или иной армии приобретает род войск, комплектующийся из той социальной группы, на которую, главным образом, опирается в данном государстве правящая верхушка.

Военное могущество одних государств позволяет им устанавливать гегемонию над другими – внешне такая гегемония проявляется как военные союзы, например, Пелопонесский союз[55].

К этому же периоду относится возникновение ряда новых явлений. Одно из них, которое впоследствии начнет играть значительную роль в древних обществах – наёмничество. При Рамсесе II «в состав египетского войска входили наемники, навербованные в Нубии, и даже выходцы из Сардинии (шардены)»[56], Ново-Вавилонское царство также использовало наёмников[57].

Восстания, имевшие место на данном этапе развития, в основном сохраняют еще характер попыток отложиться от государства, предпринимаемых правителями окраинных территорий. К таким восстаниям можно отнести восстание в южном Египте XVI в. до н. э., подавленное Яхмесом I[58], или восстание персов против мидийского господства, закончившееся победой и созданием державы Ахеменидов[59].

Но вместе с тем мы имеем некоторые данные (например, «Речение Ипусера»[60], «Афинская полития» Аристотеля[61]), свидетельствующие о том, что вооружённые восстания приобретают уже новое значение и становятся формой классовой борьбы.

Кроме того, в рассматриваемый нами период возникает ещё одно новое явление – нашествия племён, находящихся на протогосударственном этапе развития, «во время которого все культурные народы переживают свою героическую эпоху»[62]. В числе их можно назвать вторжения племён аххиява в Хеттскую державу и «народов моря» в Сирию и Палестину[63], дорийцев в микенскую Грецию[64] и, возможно, гиксосов в Египет[65].