Подобного рода елейно-сладкие рассуждения являются господствующими в современной французской литературе по вопросу о натуральных обязательствах, вызывая возражения лишь у отдельных авторов 24.

Французский гражданский кодекс говорит о натуральных обязательствах в «т. 1235: «Tout payement suppose une dette: ce qui a été payé sans être du est sujet à répétition. — La répétition n'est pas admise à l'égard des obligations naturelles qui ont été volontairement acquitées». Кроме того, ст. 2012, но употребляя самого термина, все же имеет в виду натуральное обязательство, допуская поручительство по обязательству, которое подлежит аннулированию по основаниям, лично связанным с должником.

Французская судебная практика признает наличие натуральных обязательств в довольно значительном количестве случаев, частью опираясь на закон (ст.ст. 2012, 1340 (французского ГК), частью на установившуюся традицию (алиментная обязанность между братьями и сестрами, алиментная обязанность отца в отношении внебрачного ребенка, которого он признал, обязанность благодарности за оказанную услугу, обязанность несостоятельного должника после конкордата). В некоторых случаях дело идет об обязательстве, по которому право иска кредитора парализовано посредством exceptio peremptoria должника (возражение о вступлении судебного решения в законную силу, возражение о давности, присяга по требованию другой стороны).

Мы остановились специально на французском праве, потому что другие буржуазные правовые системы и цивилистическая наука других буржуазных стран, разделяя в основном взгляды, высказанные во Франции, не дают столь интересного и характерного для буржуазной идеологии материала. Французские взгляды по этому вопросу дают возможность наглядно противопоставить советское право буржуазному 25.

Выше было указано, что ГК говорит об обязательствах, лишенных исковой силы, но не являющихся недействительными в силу закона (ст. 401), и указывает один случай такого обязательства {ст. 47). В связи с этим мы должны поставить следующие вопросы: а) что представляют собой такие обязательства, каково их действие и являются ли они обязательствами в собственном смысле слова; б) в каких случаях они имеют место, каково их действительное положение в системе советского гражданского права; г) в чем их принципиальное отличие от натуральных обязательств буржуазного права.

В литературе, посвященной ГК, было высказано мнение, что в указанных статьях речь действительно идет об обязательствах, хотя и ослабленных, парализованных. Так, А. Т. Гойхбарг по поводу ст. 47 ГК говорит: «В виду цели, преследуемой законом о давности — не давать возможности требовать исполнения в такое время, когда это исполнение означало бы, по общему правилу, осуществление совершенно иного права, чем то, которое предвидели стороны,— добровольное исполнение парализованного давностью требования в п о л н е это требование оживляет»26. (Подчеркнуто нами.) Применительно к ст. 401 А. Г. Гойхбарг говорит об обязательстве, которое не является недействительным, хотя и не снабжено исковой силой. И. Б. Новицкий говорит: «В некоторых случаях обязательство получает неполную юридическую» силу. Именно, в защиту некоторых обязательств не предоставляется иска, судебной защиты; однако в случае добровольного исполнения должникам возврат предоставленного не допускается»27. Такие обязательства в соответствии с общепринятой терминологией автор называет натуральными. Равным образом в учебнике гражданского права для вузов мы в соответствии с терминологией закона говорили об обязательствах, признаваемых законом, но не снабженных исковой силой, указывая, что их обычно называют натуральными обязательствами.

Терминология — вещь условная. Пользование термином в каком-либо специальном значении, если такое значение оговорено, является вполне допустимым. Поэтому использование в ст. 401 термина «обязательство» в согласии с традицией, поскольку в ней оговорено отсутствие иска, не приводит ни к каким практически невыгодным и неудобным последствиям. Но здесь мы должны подвергнуть понятие натурального обязательства более подробному анализу в связи с понятием обязательства в -собственном смысле слова (ст. 107 ГК).

Сопоставление ст. 107 со ст. 401 ГК приводит к выводу, что если гражданское правоотношение, о котором говорит ст. 107, является обязательством, то правоотношение, которому посвящена ст. 401, обязательством не является. Действительно, ст. 107 имеет в виду правоотношение, в котором одна сторона (кредитор) может требовать от другой (должника) определенного действия либо воздержания от действия. Ст. 401 имеет в виду правоотношение, в котором ни одна сторона ничего требовать от другой не может. Обязательство в смысла ст. 107 снабжено санкциями. Особенность обязательства по ст. 401 — отсутствие санкций. Невозможность истребовать обратно уплаченное — не санкция по обязательству. Санкцией снабжают обязательство существующее, не погашенное, на случай его неисполнения. Обязательство по ст. 401 (натуральное) порождает последствия после того, как добровольно произведено исполнение, т. е. тогда, когда обязательство погашено и когда его незачем санкционировать. Поэтому недопущение обратного истребования уплаченного совсем не есть, санкция по обязательству. Если ст. 401 и содержит санкцию, то отнюдь на санкцию обязательственного отношения, а санкцию такого отношения между сторонами, которое отрицает наличие обязательственного отношения. Уплативший, в силу с т. 401, н е им е е т обязательственного требования к получателю платежа.

Что сближает отношения, о которых говорит ст. 401 (в частности, и ст. 47), с обязательством в собственном смысле слова? То, что имущество, переданное в исполнение по обязательству (ст. 129, лит. «а» ГК), а также и пo обязательству, лишенному исковой силы», не может быть истребовано обратно., что как в том, так и в другом случаях нет неосновательного обогащения (ст. 399 ГК). Ничто больше по советскому праву не сближает эти два случая. Ни о каком другом действии «обязательств, лишенных исковой силы», наш закон не говорит, да и по существу дела ни о каком другом действии не может быть и речи. Как правильно указывают все наши комментаторы, «обязательство, лишенное исковой силы» (в частности, обязательство, по которому истек давностныи срок), не может быть предъявлено к зачету. Оно не может быть обеспечено залогом, так как оно не является «действительным требованием» в смысле ст. 88. Это следует особенно из того, что право залога реализуется посредством обращения принудительного взыскания на объект залога по обеспеченному залогом требованию. Таким образом, необходимо иметь право на иск по этому требованию. Равным образом «обязательство, лишенное исковой силы», не может быть обеспечено поручительством, так как поручительством так же, как и залогом, можно обеспечивать лишь действительное требование (ст. 237 ГК). В силу ст. 245 ГК, «Поручитель вправе защищаться, против требования кредитора всеми возражениями, которые мог бы предъявить сам должник. Поручитель не теряет права на эти возражения, хотя бы сал должник от них отказался или признал свое обязательство». Таким образом, если по обязательству истек срок давности и по терминологии ст. 401 оно потеряло исковую силу, то поручитель все же мог бы сослаться на давность.. E тому же, так как по советскому траву суд должен применить давность ex officio, то и без ссылки поручителя суд должен был бы отказать в иске. Едва ли надо доказывать, что обязательство, лишенное исковой силы, нельзя обеспечивать неустойкой. Допустим, что обязательство, по которому истек срок давности, по соглашению сторон обеспечивается неустойкой. Такое соглашение представляло 'бы собой не что иное, как обход закона, о давности, которая не может быть аи укорочена, ни продлена соглашением сторон.

Если обязательство в собственном смысле слова (ст. 107) и - «обязательство, лишенное исковой силы» (ст. 401), сближаются лишь невозможностью истребовать уплаченное обратно, то мы вправе сделать следующий вывод: дело совсем не в том, что и тот и другой случай должны быть отнесены, к обязательствам, а лишь в том, что в обоих случаях налицо достаточное основание (ст. 399 Ж) для перехода имущества от одного лица к другому. Наличие достаточного осн о в ан и я перехода имущества само по с е б е н и с к о л ь к о не доказывает, что имущество переходит именно по обязательству. Наследование также является достаточным основанием для перехода имущества, но наследование не есть обязательство.

57

 Мы приходим, таким образом, к следующему выводу. То, что ст. 401 называет «обязательством, лишенным исковой силы», по существу является лишь одни и из признанных наших законом оснований перехода имущества, приобретения имущества одним - лицом за счет другого. ГК правильно помещает ст. 401 в гл. XII об обязательствах, возникающих из неосновательного обогащения, так как учению о такого рода основаниях место именно в этой главе советского гражданского права.

Хотя вопрос и относится, таким образом, не к теме о понятии обязательства, а к учению об основании перехода имущества и, следовательно, к учению о неосновательном обогащении, мы все же должны еще несколько на нем остановиться, чтобы подчеркнуть все различие в этом вопросе между советским и буржуазным правом.

В каких случаях по советскому гражданскому праву нельзя истребовать в качестве недолжно уплаченного имущество, переданное одним лицом другому при отсутствии между сторонами обязательственного правоотношения (в смысле ст. 107 ГК)? Один случай прямо указан в законе. Нельзя истребовать уплаченное после истечения давности по обязательству (ст. 47 ГК). Обоснованность правила ст. 47 не вызывает сомнений. Обязательство (в смысле ст. 107) прекратилось, и кредитор никакого требования больше не имеет. Но основание для перехода имущества от бывшего должника к бывшему кредитору осталось. Больше случаев закон не указывает.

А. Г. Гойхбарг считает, что возможны еще случаи применения ст. 401..В качестве примера он указывает на уплату «по обязательству, которое могло быть покрыто зачетом» 28. Других примеров он не указывает. Но этот пример, сознаемся, остается для нас неясным. Если вместе с А. Г. Гойхбаргом считать, что зачет по нашему праву производится автоматически при наступлении условий, указанных в ст. 129 лит. «б» ГК, то по наступлении этих условий обязательство прекращается полностью или в части, и новый платеж со стороны бывшего должника будет уплатой недолжного и подойдет под ст. 399 ГК. Если считать, что зачет производится не автоматически, а по заявлению одной стороны другой стороне, и такого заявления не последовало, то обязательство не прекратилось, и платеж, произведенный должником, будет иметь погасительную силу.

Однако мы думаем, что ст. 401 действительно может иметь применение и помимо случая, предусмотренного ст. 47. Ст. 130 Конституции ССОР говорит: «каждый гражданин ССОР обязан соблюдать Конституцию Союза Советских Социалистических Республик, исполнять законы, блюсти дисциплину труда, честно относиться к общественному долгу, уважать правила социалистического общежития». Мы думаем, что честное отношение к общественному долгу и уважение к правилам социалистического общежития могут требовать, чтобы имущество, переданное одним лицом другому, не могло быть истребовано обратно, хотя бы имущество и не перешло в качестве исполнения по существующему между этими лицами обязательству (ст. 107). Тщетно было бы пытаться заранее предугадать все возможные случаи применения на этом основании ст. 401. Но мы можем указать например, нередкий в жизни, когда

58

 имущество переходит, и ни одному советскому человеку: не приходит в голову мысль о возможности его обратного истребования. Мы имеем в виду так называемое иждивение, т. е. содержание одним лицом другого даже в случае, когда закон не устанавливает между данными лицами алиментного обязательства. Само собой разумеется, при иждивении, даже если переход имущества не удовлетворяет требованиям, установленным для дарения (ст. 138 ГК), обратно«требование уплаченного исключено.

Попытка юридически обосновать такое положение должна неизбежно привести нас к ст. 401 ГК и к признанию, что переход имущества является в данном случае обоснованным. На чем же покоится обоснование? Мы не видим другого ответа, кроме ссылки на правила социалистического общежития. Обратное истребование имущества в этом случае противоречило бы правилам социалистического общежития. Самый факт нахождения одного лица на иждивении другого, хотя бы закон и не устанавливал между ними алиментного обязательства, соответствует правилам социалистического общежития. Ведь ГК делает иждивенцев наследниками {ст. 418) и дает им право иска к тому, кто причинит смерть лицу, у которого они находились на иждивения (ст. 409). Будет ли иждивенец дальним родственником другой стороны, лицом, связанным с ним старой дружбой или какими-либо, другими отношениями, которые с точки зрения социалистической этики являются допустимыми и нормальными, переход имущества является обоснованным. Поэтому мы считаем, что лучше было бы, не прибегая к техническому и вместе с тем внутренне противоречивому понятию обязательства, лишенного исковой защиты (натурального обязательства), просто сказать в ст. 401, что обратное истребование исполненного не допускается, если оно противоречит правилам социалистического общежития, а также я в других случаях, специально указанных в законе (ст. 47 ГК).

Таким образом, мы приходим к выводу, что так называемые обязательства, лишенные исковой защиты (натуральные обязательства), не являются обязательствами (ст. 107 ГК). Те практические цели, которые преследует закон, пользуясь понятием обязательства, лишенного исковой защиты, достигаются гораздо проще рассмотрением вопроса в плоскости учения о неосновательном обогащении. К тому же такое рассмотрение вопроса лучше увязывает эту тему с общим вопросом, имеющим огромное значение для советского гражданского права ж для всего советского права вообще, с вопросом: о правилах социалистического общежития. Поскольку закон не дает (и не может дать) исчерпывающего списка случаев, когда переход имущества от одного лица s другому является обоснованным и не допускающим обратного его истребования, правила социалистического общежития являются необходимой основой для надлежащего ответа на вопрос.