Объективная сторона преступления

 

    Незаконное проведение искусственного прерывания беременности представляет собой действия или бездействия виновного лица, которые направлены на искусственное прерывание беременности, то есть избавление женщины от плода. Состав преступления по моменту его окончания является формальным: преступление считается оконченным с момента начала совершения общественно опасных действий и не требуется наступление общественно опасных последствий.

    Способы и средства прерывания беременности не учитываются в качестве квалифицирующего признака, поэтому могут быть самыми различными: медикаментозные, хирургические, механические, токсические и другие, в том числе и не разрешенные в медицинской практике. Способ влияет лишь на степень общественной опасности и тем самым на индивидуализацию наказания.

    В теории права момент окончания преступных действий (бездействий) по прерыванию беременности является спорным. Некоторые теоретики[28] полагают, что преступление окончено с момента изгнания плода из чрева матери. До этого момента можно говорить лишь о покушении на проведение искусственного прерывания беременности. Другие считают, “что оконченное преступление образуют даже неоконченные действия по производству аборта.”[29]

    В данном аспекте целесообразно обратиться к этимологии терминов. “Проведение” и ранее используемое “производство” означают процесс, а не результат.[30] Однако, изучив материалы судебной практики, правоприменитель на практике толкует данную норму так, что преступление считается оконченым с момента изгнания плода из организма женщины, а неоконченные действия квалифицирует как покушение на преступление. Так, Р., не имея медицинского образования, но обладая знаниями о немедицинском способе прерывания беременности, ввела Ю. катетер в полость матки. После этого Ю. в тяжелом состоянии была доставлена в больницу, где ей провели выскабливание с удаление разложившегося плодного яйца. Приговором суда Р. была признана виновной в покушении на незаконное проведение искусственного прерывания беременности, повлекшее по неосторожности причинение тяжкого вреда здоровью. Суд мотивировал это тем, что Р. не довела свои действия до конца по независящим от нее обстоятельствам.[31]

        

Субъективная сторона

 

    Субъективная сторона основного состава преступления, предусмотренного ст. 123 УК РФ, выражена в форме прямого умысла. Виновный, не имеющий высшего медицинского образования соответствующего профиля, осознает общественно опасный характер своих действий и желает, общественно опасные действия совершить, то есть прервать потерпевшей беременность.

    Мотивы и цели могут быть различными, в данном случае они не влияют на квалификацию. Как правило, преступление совершается с корыстной целью, но возможны и альтруистические мотивы, желание помочь подруге избавиться от нежелательной беременности и другие.

    Квалифицированный состав преступления, предусмотренный ч. 3 ст 123 УК РФ, является преступлением с двойной формой вины: прямой умысел к действия (бездействиям), направленным на избавление женщины от плода, и неосторожность в форме легкомыслия или небрежности к наступившим последствиям (причинению тяжкого вреда здоровью либо к её смерти). Тяжкий вред здоровью потерпевшей представляет собой повреждения, опасные для жизни женщины (например, ожоги, которые помимо прерывания беременности, вызвали общетоксическое действие, угрожающее жизни) или такие повреждения, которые по исходу и последствиям относятся к тяжким, в частности, удаление детородных органов.

 

Субъект преступления

 

    Статьи 123 Уголовного кодекса РФ предусматривает уголовную ответственность для специального субъекта, вменяемого физического лица, достигшего возраста 16 лет. Специальный субъект - лицо, которое не имеет высшего медицинского образования соответствующего профиля. То есть, субъектом преступления является любое лицо, кроме врача, имеющего высшее медицинское образование по специальности акушерство и гинекология. Уровень квалификации врача для привлечения к уголовной ответственности значения не имеет.

    В теории права идут дискуссии относительно специального субъекта преступления. По мнению ряда ученых и правоприменителей, субъектом преступления могут быть абсолютно любые лица, которые не имеют высшего медицинского образования и сертификата акушера-гинеколога: это врачи иных специальностей, младший персонал, фельдшеры, медсестры и другие медицинские работники, а также лица, которые вообще не имеют никакого отношения к медицине[32].

    Иной позиции придерживается А. К. Романов, который считает, что к лицам не имеющим высшего медицинского образования соответствующего профиля следует относить врачей другого профиля, медперсонал со средним медицинским образованием, а также практикующих народных целителей (лиц, не имеющих медицинского образования, но получивших право на занятие народной медициной в соответствии со ст. 50 ФЗ “Об основах охраны здоровья граждан в РФ”). Все иные лица признаками субъекта преступления по ст. 123 УК РФ, не обладают, а потому должны нести ответственность не за незаконное проведение искусственного прерывания беременности, а за иные преступления против жизни и здоровья личности[33]. Аналогичной позиции придерживается и законодатель в Кодексе об административных правонарушениях. Субъектом административного правонарушения по ст. 6.32 КоАП РФ. согласно примечанию, являются должностные лица, либо медицинские работники, не являющиеся должностными лицами.

    По нашему мнению именно эта позиция заслуживает поддержки, но изученные материалы судебной практики указывают на то, что правоприменитель признает субъектом данного преступного деяния любое лицо как имеющее медицинское образование, но отличное от профиля акушерство и гинекология, так и не имеющее медицинского образования вообще.

    Так, медицинская сестра амбулатории К. за выплату в сумме 5000 рублей предложила С. прием двух таблеток препарата простагландинового ряда, который должен был вызвать медикаментозный аборт вне медицинского учреждения. Однако результата не последовало. Тогда К. в продолжение своего единого преступного умысла произвела вмешательство из вне, введя инородный предмет (катетер) в полость матки С. Данные противоправные действия К. в последствии привели к развитию гнойных заболеваний и прерыванию беременности на сроке 16-17 недель, что причинило по неосторожности тяжкий вред здоровью С.[34]

    В другом случае Следственный комитет Российской Федерации по городу Москве возбудил уголовное дело по ст 123 УК РФ в отношении лже-гинеколога, которая делала женщинам аборты в частном медицинском центре, будучи экономистом по образованию.[35]

    Таким образом, согласно действующему российскому законодательству, искусственное прерывание беременности, произведенное врачом акушером-гинекологом при отсутствии медицинских или социальных показаний на больших сроках либо в ненадлежащих условиях (ненадлежащим способом, вне стационара, на дому, в условиях, где в крайнем случае нет возможности оказать экстренную квалифицированную медицинскую помощь женщине), хотя и является незаконным, не влечет уголовной ответственности по ст. 123 УК РФ. Действия врача, выполнившего прерывание беременности в подобной ситуации, в результате чего был причинен тяжкий вред здоровью беременной женщины или наступила её смерть, будут квалифицироваться по ч. 2 ст. 109 или ч. 2 ст. 118 УК РФ, как причинение смерти по неосторожности либо причинение тяжкого вреда здоровью по неосторожности вследствие ненадлежащего исполнения лицом своих профессиональных обязанностей, или при доказанности фактов, что деятельность врача осуществлялась без лицензии на осуществление медицинской деятельности, содержащей работу (услугу) по акушерству и гинекологии - по ст. 235 УК РФ “Незаконное осуществление медицинской деятельности”.

    Согласно материалам дела, О., являясь врачом акушером-гинекологом, в амбулаторно-поликлинических условиях, не отвечающих требованиям для проведения операции, приступила к искусственному прерыванию беременности у И., введя инъекционным методом в область матки лидокаин, вследствие чего у потерпевшей развился лекарственный шок в результате которого наступила смерть И. Приговором суда акушер-гинеколог О. была признана виновной в совершении преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 109 УК РФ.[36]

    На практике привлечь к уголовной ответственности врача акушера-гинеколога за причинение потерпевшей тяжкого вреда здоровью или наступления её смерти вследствие искусственного прерывания беременности сложно, поскольку необходимо доказать прямую причинную связь между преступными действиями врача и наступившими общественно опасными последствиями. Судебно-медицинские эксперты, проводящие экспертизы по таким делам, однозначных выводов не дают, ссылаясь на особенности организма женщины.

    Все имеют право на ошибку, и люди в белых халатах не исключение. Прикрываясь этим аргументом, в корыстных целях они продолжают проводить искусственное прерывание беременности с нарушением установленных для этого правил, например, вне специализированных медицинских учреждений, с превышением срока беременности, при противопоказании к такой операции и так далее, тем самым ставя под угрозу жизнь и здоровье женщин.

    Таким образом, уголовную ответственность по ст. 123 УК РФ закон связывает не с самими действиями (бездействиями) по искусственному прерыванию беременности при отсутствии условий (оснований) для её проведения, а с личностью виновного - лицом, имеющим медицинское образование, но не соответствующего профиля или лицом, не имеющим высшего медицинского образования соответствующего профиля.