В дополнение к описанию погребальных обрядов

А вот как инки заботились об усыпальнице: «После того как умирал правящий король, они как священное место заделывали внутренние покои, в которых он обычно спал, со всеми украшениями из золота и серебра, находящимися внутри, чтобы никто и никогда не вошел бы туда, и так делали во всех королевских домах королевства, в которых Инка провел одну или несколько ночей, хотя бы это случилось во время его путешествия… Заделанный покой ремонтировали чрезвычайно заботливо с внешней [стороны], чтобы он хорошо сохранялся. Вся золотая и серебряная посуда, которой касался руками король, как-то: разнообразные кувшины и вся кухонная посуда, со всем другим, что обычно используют службы в королевских домах, и все драгоценности, и одежда его особы, – все подвергалось захоронению вместе с мертвым королем, чьей собственностью являлось; и во всех домах королевства, где имелись подобные же службы, также хоронили все, словно бы отправляли к нему, чтобы он мог всем этим пользоваться в другой жизни».

Длившееся целый год поминание правителей инков, сопровождавшее подношением жертв и прочими действами, было очень торжественным, даже утомительным. Тела умерших бальзамировались так, что они казались живыми. К сожалению, техника бальзамирования с появлением испанцев была забыта. Внутренности умерших, как пишет Гарсиласо, хоронили в храме, который находился в селении под названием Тампу, расположенном менее чем в пяти лигах от города Коско вниз по течению Иукай. Здесь было построено «много огромных и величественных зданий из камня», по поводу которых существовала «весьма достоверная» легенда, пересказанная Педро де Сиесой, о том, что «в определенной части королевского дворца либо храма Солнца было обнаружено расплавленное золото, [использовавшееся] вместо скрепляющего раствора, которым вместе с битумом, который они клали, были скреплены друг с другом камни».

Планировка столицы инков города Куско следовала модели восприятия пространства человеком, присущей жителям южного полушария земного шара: мир живых располагался на севере, со стороны солнца, а страна мертвых находилась на юге, там, куда солнце никогда не попадало. Именно поэтому Храм Солнца, как важный ритуальный объект, связанный с культом умерших и погребальным обрядом, располагался строго на юге от центра Куско. К нему вели три главные улицы. На площади перед храмом, где проходили ритуальные танцы и представления, следовало находиться без обуви и так, босым, заходить в храм. Именно здесь выставлялись забальзамированные тела умерших правителей, которым подносились многочисленные жертвы.

«По одну и по другую сторону изображения Солнца в порядке старшинства находились тела мертвых королей, как сыновей этого Солнца; будучи забальзамированы, они казались живыми. Они восседали на своих золотых креслах, поставленных на золотые толстые помосты, на которых они имели привычку восседать. Лица их были направлены в сторону народа селения; только Вайно Капак имел преимущество перед другими, ибо он был помещен перед фигурой Солнца, с лицом, повернутым в его сторону (т. е. на восток), как самый любимый и обожаемый сын, поскольку он превосходил всех остальных, ибо еще при жизни ему стали поклоняться как богу за его добродетели и королевские достоинства».

К храму примыкала крытая галерея, которую окружало пять приемных залов, или больших квадратных лож. Один из залов считался ложем Луны, жены Солнца. «…По одну и по другую руку от изображения Луны находились тела покойных королев, расположенные в порядке старшинства; Мама Окльо, мать Вайно Капака, находилась прямо напротив Луны, лицом к лицу с ней, имея преимущество перед всеми остальными, поскольку она была матерью такого сына».

Вот как описывает Инка Гарсиласо свою «встречу с предками»: «В помещении я увидел пять тел королей инков – три мужских и два женских. Один из них, как говорят индейцы, был тот Инка Виракоча; было видно, что он прожил долгую жизнь; у него была белая как снег голова. Второй, говорят, был великий Инка Иупанки, который доводился правнуком Виракоче Инке. Третий был Вайно Капак, сын Инки Иупанки, праправнук Инки Виракочи. Двое последних не казались столь старыми, хотя и у них были седые волосы, но не столько, сколько у Виракочи. Одна из женщин была королева Мама Рунту, супруга этого Инки Виракочи. Другая была койа Мама Окльо, мать Вайно Капака, и, видимо, это правда, что индейцы держали их, мужа и жену, вместе после смерти, как они вместе находились при жизни. Тела их были сохранены полностью; все было на месте – каждый волосок с головы, из бровей и ресниц. Они были в тех своих одеждах, которые носили при жизни; на голове только льауту и никаких других королевских знаков отличия. Они сидели [на корточках], как обычно садятся индейцы и индеанки: руки скрещены на груди – правая поверх левой; глаза опущены вниз, словно они смотрели на пол». Инка приводит сведения другого хрониста – Акосты, также комментировавшего одну из увиденных мумий: «Тело было настолько целым и хорошо приготовленным с [помощью] какого-то битума, что казалось живым. Глаза были сделаны из тончайшей золотой ткани; они были так великолепно вставлены, что не было необходимости в естественных глазах». «И надо думать, что он [битум] был использован, ибо, судя по тому, как выглядели тела умерших столько лет тому назад, не представляется возможным, чтобы без введения некоего [состава] они могли бы столь полно сохраниться и сохранить так много плоти; однако это было сделано столь скрытно, что нельзя было заметить». Акоста добавляет: «Прежде всего, они старались законсервировать тела королей и господ, и они сохранялись целиком более двухсот лет без запаха и разложения. В таком виде находились в Коско короли-Инки, каждый в своей часовне и молельне, откуда трех или четырех из них извлек и перенес в Город Королей (чтобы выкорчевать языческую веру) вице-король маркиз де Каньете; вид человеческих тел, [сохранявшихся] столько лет, со столь красивыми лицами и столь целыми, вызвал восхищение».

«Город Королей (где тела находились почти двадцать лет, когда их увидел его преподобие) расположен на очень жаркой и влажной земле и по этой причине весьма гнилой, особенно для мяса, которое уже на следующий же день портится… Насколько же лучше было их состояние двадцатью годами раньше в Коско, где холодная и сухая земля сохраняет мясо, не давая ему разлагаться, пока оно не высохнет словно палка. Лично я думаю, что главным и лучшим способом, который использовался для бальзамирования, был перенос [этих тел] поближе к снегам, и там их держали, пока не высыхали ткани, а потом в них вводили битум, о котором говорит отец учитель, чтобы заполнить и [тем самым] заменить высохшие ткани, ибо тела были во всем настолько целыми, что казались живыми, здоровыми и в хорошем состоянии, [и], как говорят, им оставалось только начать разговор».

Забальзамированные и выставленные перед изображением Солнца в храме тела царственных Инков продолжали служить объектом активного поклонения по крайней мере в течение года. Им, как сыновьям Солнца, подносились многочисленные жертвы. В первый месяц умершего правителя оплакивали все жители города «каждый день с великими стенаниями и проявлением горя». Жители каждого квартала сами по себе выходили в поле – они несли знаки отличия Инки, его знамена, его оружие и белье для одевания, которые оставлялись специально для захоронения. «В своих плачах громким голосом они декламировали [стихи] о его подвигах, совершенных на войне, и благодеяниях, и милостях, которые он оказал провинциям, родом из которых были те, кто жил в этом квартале. По прошествии первого месяца они делали то же самое каждые пятнадцать дней при каждом полнолунии и затемнении луны; и это продолжалось целый год. В конце года они по-своему отмечали его окончание с какой только можно наивысшей торжественностью и с теми же самыми плачами, для чего имелись назначенные и пригодные для этого мужчины и женщины, словно надгробные плакальщики, которые, распевая в грустной и похоронной манере, рассказывали о величии и добродетелях умершего короля. Рассказанное нами совершалось простыми людьми того рода; то же самое делали инки из королевских родичей, но с намного большей торжественностью и возможностями, что [отличает] князей от плебеев.

То же самое имело место в провинциях империи, [и] каждый господин провинции стремился, чтобы смерть их Инки была бы отмечена как можно большим состраданием. С плачами они шли посещать те места, где останавливался тот король в такой-то провинции, путешествуя ли по дороге или [специально] посещая селение, чтобы оказать им какую-либо милость; эти же места, как уже говорилось, пользовались у них великим почтением; там плач и вопли становились сильнее, и с особыми чувствами они декламировали [стихи] о ласке, милости или благодеянии, которыми он одаривал их на том самом месте. И этого хватит о королевских поминаниях, по образу и подобию которых совершалась часть этих поминаний в провинциях по их касикам… В одной из тех провинций, которые называются кечуа, я видел, как в поле выходила группа индейцев, чтобы оплакивать своего кураку; они несли его одеяния, как знамена».

Так пишет Инка Гарсиласо об умерших инках королевских кровей. Пышная экзотика обрядов, описанных этим пристрастным автором, безусловно, затмевает кажущуюся обыденность традиций, существовавших на территориях, вошедших в инкскую империю.

После смерти

Для инков существование на Земле не прерывалось смертью. Его душа продолжала обитать среди живых в бестелесной ипостаси. У этой сущности были свои желания и потребности. В то же время сам труп также продолжал «жить». Для его сохранения применяли бальзамирование и укутывание в душистых травах.

Малки, или могилы предков, стояли по важности сразу после уака, объектов великого поклонения. К ним приносили еду, перья, ткани, всячески украшали захоронение. Делалось это для того, чтобы вторая жизнь умерших протекала с максимальным комфортом. Культ предков у индейцев был особо развит. Губернатор Франсиско де Борха в отчёте испанскому королю указал на наличие 10422 идолов и 1365 тотемных мумий, коим поклонялись инки.

А на сегодня обзор истории, культуры, религии и темы отношения к смерти в древнем и, отчасти, современном Китае, подошёл к концу. Благодарю за прочтение!