Обзор судебной практики Верховного Суда рф n 4 (2020) (утв. Президиумом Верховного Суда рф 23 декабря 2020 Г. )

Обзор судебной практики Верховного Суда РФ N 4 (2020) (утв. Президиумом Верховного Суда РФ 23 декабря 2020 г.)

 

Президиум Верховного Суда Российской Федерации

 

По уголовным делам

 

1. В соответствии с пп. "а", "в" ч. 4 ст. 18 УК РФ при признании рецидива преступлений не учитываются судимости за умышленные преступления небольшой тяжести, а также судимости за преступления, осуждение за которые признавалось условным, если условное осуждение не отменялось и лицо не направлялось для отбывания наказания в места лишения свободы.

По приговору Верховного Суда Республики Северная Осетия-Алания от 30 декабря 2013 г. Г., судимый 12 апреля 2010 г. по ч. 1 ст. 228 УК РФ к 1 году лишения свободы условно с испытательным сроком 1 год, осужден по ч. 3 ст. 162 УК РФ (по эпизоду 29 марта 2011 г.) с применением ч. 1 ст. 64 УК РФ к 7 годам 6 месяцам лишения свободы с ограничением свободы сроком на 8 месяцев, по ч. 3 ст. 162 УК РФ (по эпизоду 7 октября 2011 г.) с применением ч. 1 ст. 64 УК РФ к 7 годам 6 месяцам лишения свободы с ограничением свободы сроком на 8 месяцев, по ч. 3 ст. 30, п. "а" ч. 3 ст. 158 УК РФ к 3 годам 6 месяцам лишения свободы. На основании ч. 3 ст. 69 УК РФ по совокупности преступлений к 8 годам 6 месяцам лишения свободы с ограничением свободы сроком на 1 год, с отбыванием лишения свободы в исправительной колонии строгого режима.

Апелляционным определением Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации от 10 июня 2014 г. приговор в отношении Г. оставлен без изменения.

Осужденный Г. в надзорной жалобе просил о пересмотре судебных решений в части назначенного наказания.

Президиум Верховного Суда Российской Федерации 7 октября 2020 г. изменил судебные решения по следующим основаниям.

Как усматривается из приговора, при назначении Г. наказания в качестве обстоятельства, отягчающего наказание, признано наличие рецидива преступлений.

Между тем по приговору от 12 апреля 2010 г. в отношении Г., признанного виновным в совершении преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 228 УК РФ, было применено условное осуждение к 1 году лишения свободы с испытательным сроком 1 год. При этом условное осуждение не отменялось, и он не направлялся в места лишения свободы для отбывания наказания.

В соответствии с ч. 2 ст. 15 УК РФ (в редакции Федерального закона от 7 декабря 2011 г. N 420-ФЗ) преступление, предусмотренное ч. 1 ст. 228 УК РФ, за совершение которого максимальное наказание не превышает трех лет лишения свободы, отнесено к категории преступлений небольшой тяжести.

Согласно пп. "а", "в" ч. 4 ст. 18 УК РФ при признании рецидива преступлений не учитываются: судимости за умышленные преступления небольшой тяжести; судимости за преступления, осуждение за которые признавалось условным либо по которым предоставлялась отсрочка исполнения приговора, если условное осуждение или отсрочка исполнения приговора не отменялись и лицо не направлялось для отбывания наказания в места лишения свободы.

Таким образом, при постановлении приговора от 30 декабря 2013 г. у суда не было оснований для признания отягчающим наказание осужденного обстоятельством рецидива преступлений.

С учетом изложенного Президиум Верховного Суда Российской Федерации изменил приговор, апелляционное определение и исключил указание о признании отягчающим наказание обстоятельством рецидива преступлений, а также указание при назначении наказания на положения ч. 3 ст. 68 УК РФ, смягчил наказание за каждое преступление и назначил более мягкое окончательное наказание по совокупности преступлений.

 

Постановление Президиума Верховного Суда

Российской Федерации N 59-П20

 

2. Действия, направленные на заглаживание вреда, причиненного потерпевшему, как основание для признания их в соответствии с п. "к" ч. 1 ст. 61 УК РФ обстоятельством, смягчающим наказание, должны быть соразмерны характеру общественно опасных последствий, наступивших в результате совершения преступления.

Положения п. "к" ч. 1 ст. 61 УК РФ о признании смягчающим обстоятельством добровольного возмещения имущественного ущерба и морального вреда, причиненных в результате преступления, применяются лишь в случае их возмещения в полном объеме. Суд вправе признать в качестве смягчающего наказание обстоятельства частичное возмещение причиненного преступлением вреда на основании ч. 2 ст. 61 УК РФ.

По приговору Центрального районного суда г. Барнаула Алтайского края от 17 апреля 2019 г. Р. осужден по ч. 6 ст. 264 УК РФ к 8 годам 6 месяцам лишения свободы с отбыванием наказания в колонии-поселении с лишением права заниматься деятельностью, связанной с управлением транспортными средствами, на 3 года.

Постановлено взыскать с осужденного во исполнение частично удовлетворенных гражданских исков в пользу К., П.И. и П.Г. по 2 млн руб. каждому, в пользу Н. - 6 500 000 руб., в пользу Ф. - 3 500 000 руб. (без учета возмещенной осужденным суммы в размере 500 тыс. руб.).

Р. признан виновным в том, что, управляя технически исправным автомобилем, находясь в состоянии опьянения, в нарушение требований пп. 1.2, 1.3, абз. 1 п. 2.7, пп. 6.2, 6.13, абз. 1 п. 10.1, п. 10.2 Правил дорожного движения РФ не остановился на красный сигнал светофора и допустил столкновение с автомобилем под управлением Ф., в результате чего причинены смертельные повреждения троим пассажирам (Ф.Т., Н.М. и Н.Ю.), а также телесные повреждения, повлекшие тяжкий вред здоровью по признаку опасности для жизни, - водителю Ф. и пассажиру Н.Е.

Апелляционным постановлением Алтайского краевого суда от 7 июня 2019 г. приговор изменен: из описательно-мотивировочной части приговора исключено указание на учет при назначении наказания Р. отягчающих обстоятельств и мнения потерпевших, а из числа смягчающих обстоятельств - совершение преступления впервые, отбывание наказания Р. в виде лишения свободы назначено в исправительной колонии общего режима. Увеличен размер компенсации морального вреда, взысканного с осужденного в пользу К., П.И. и П.Г., до 3 млн руб. каждому, а в пользу Н. - до 7 500 000 руб., в части взыскания с осужденного в пользу Ф. суммы в размере 3 500 000 руб. (без учета возмещенной суммы 500 тыс. руб.) приговор отменен. Постановлено взыскать с осужденного в пользу Ф. в возмещение компенсации морального вреда 5 млн руб.

Кассационным определением судебной коллегии по уголовным делам Восьмого кассационного суда общей юрисдикции от 16 января 2020 г. приговор и апелляционное постановление в отношении Р. изменены: на основании п. "к" ч. 1 ст. 62 УК РФ признаны смягчающим наказание обстоятельством иные действия, направленные на заглаживание вреда, причиненного потерпевшим. Назначенное по ч. 6 ст. 264 УК РФ наказание смягчено до 8 лет 4 месяцев лишения свободы. Уменьшен размер компенсации морального вреда, взысканного с осужденного в пользу К., П.И. и П.Г., до 2 млн руб. каждому, а в пользу Н. - до 6 500 000 руб.

ГАРАНТ:

 По-видимому, в тексте предыдущего абзаца допущена опечатка. Вместо "п. "к" ч. 1 ст. 62 УК РФ" имеется в виду "п. "к" ч. 1 ст. 61 УК РФ"

Кассационным определением Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации от 9 июня 2020 г. судебные решения изменены, наказание осужденному по ч. 6 ст. 264 УК РФ смягчено до 5 лет 10 месяцев лишения свободы.

Заместитель Генерального прокурора Российской Федерации в надзорном представлении просил отменить кассационное определение судебной коллегии по уголовным делам Восьмого кассационного суда и кассационное определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации, указывая на незаконность судебных решений в части признания наличия обстоятельства, смягчающего наказание, предусмотренного п. "к" ч. 1 ст. 61 УК РФ. По мнению автора представления, осужденный не возместил вред, а перечисление после вынесения приговора его бывшей супругой 5 млн руб. на счет Управления Судебного департамента "для компенсации морального вреда потерпевшим" нельзя признать ни добровольным, ни соразмерным содеянному возмещением вреда.

Президиум Верховного Суда Российской Федерации 28 октября 2020 г. отменил кассационное определение судебной коллегии по уголовным делам Восьмого кассационного суда и кассационное определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации, а уголовное дело передал на новое кассационное рассмотрение в Восьмой кассационный суд общей юрисдикции, указав следующее.

По смыслу п. "к" ч. 1 ст. 61 УК РФ во взаимосвязи с положениями ч. 1 ст. 62 УК РФ применение льготных правил назначения наказания может иметь место в случае, если имущественный ущерб и моральный вред возмещены потерпевшему в полном объеме. Частичное возмещение имущественного ущерба и морального вреда может быть признано судом обстоятельством, смягчающим наказание, в соответствии с положениями ч. 2 ст. 61 УК РФ.

При этом действия, направленные на заглаживание вреда, причиненного потерпевшему (оплата лечения, оказание какой-либо помощи потерпевшему, принесение извинений и др.), как основание для признания их обстоятельством, смягчающим наказание в соответствии с п. "к" ч. 1 ст. 61 УК РФ, в любом случае должны быть соразмерны характеру общественно опасных последствий, наступивших в результате совершения преступления.

В данном случае имело место внесение 5 млн руб. в счет возмещения ущерба потерпевшим во исполнение приговора в части разрешения гражданских исков о компенсации морального вреда после вынесения приговора до вступления его в законную силу. При этом не указано, в отношении каких именно потерпевших в каком размере частично возмещен ущерб перечислением названной суммы.

Судами кассационных инстанций не установлено, что осужденный совершал какие-либо иные (кроме частичного возмещения ущерба) действия, связанные с заглаживанием вреда, причиненного потерпевшим.

Признавая внесение супругой осужденного 5 млн руб. на депозит Управления Судебного департамента действиями, направленными на заглаживание вреда, причиненного потерпевшему, применительно к положениям п. "к" ч. 1 ст. 61 УК РФ, судебная коллегия по уголовным делам Восьмого кассационного суда общей юрисдикции не привела никаких мотивов в обоснование такого решения, не высказала никаких суждений относительно того, почему эти действия расценены как заглаживание вреда, а не как частичное возмещение морального вреда, а также относительно их соразмерности характеру общественно опасных последствий, наступивших в результате совершения преступления.

Судом первой инстанции признано в числе прочих смягчающих обстоятельств частичное возмещение ущерба, при этом указано, что выплату одному из пяти потерпевших незначительной суммы (500 000 руб.) нельзя считать добровольным возмещением ущерба в том смысле, какой придается ему п. "к" ч. 1 ст. 61 УК РФ.

С этим выводом суда согласились как суд апелляционной инстанции, так и судебная коллегия по уголовным делам Восьмого кассационного суда общей юрисдикции.

При таких обстоятельствах признание факта внесения 5 млн руб. на депозит Управления Судебного департамента (в качестве компенсации морального вреда) заглаживанием вреда, причиненного потерпевшему, применительно к п. "к" ч. 1 ст. 61 УК РФ вызывает сомнение.

Судебной коллегией по уголовным делам Восьмого кассационного суда общей юрисдикции допущены противоречивые суждения в кассационном определении относительно назначенного осужденному наказания.

Так, в кассационном определении указано, что "наказание осужденному по приговору суда, с учетом внесенных изменений, судом апелляционной инстанции назначено с учетом характера и степени общественной опасности совершенного преступления, данных о личности, смягчающих наказание обстоятельств, при отсутствии отягчающих наказание обстоятельств, а также влияния назначенного наказания на исправление осужденного и условия жизни его семьи". Вместе с тем судебная коллегия пришла к выводу о необходимости смягчения наказания в связи с наличием обстоятельства, смягчающего наказание, предусмотренного п. "к" ч. 1 ст. 61 УК РФ.

 

Постановление Президиума Верховного Суда

Российской Федерации N 131-П20ПР

ГАРАНТ:

 По-видимому, в тексте предыдущего абзаца допущена опечатка. Вместо "N 131-П20ПР" имеется в виду "N 131-П20"

 

3. При постановлении приговора суд должен разрешить вопрос о том, как поступить с имуществом, на которое наложен арест для обеспечения гражданского иска, и в описательно-мотивировочной части приговора привести обоснование принятого решения (п. 11 ч. 1 ст. 299, п. 5 ст. 307 УПК РФ).

По приговору Новосибирского областного суда от 15 декабря 2016 г. (с учетом изменений, внесенных судом апелляционной инстанции) М., И.Е., И.А. и Л. осуждены по ч. 4 ст. 159 УК РФ.

По этому же приговору оправданы: М. и И.Е. по ч. 3 ст. 210 УК РФ, И.А. - по ч. 2 ст. 210 УК РФ и Л. - по чч. 1 и 2 ст. 210 УК РФ - на основании п. 2 ч. 1 ст. 24 УПК РФ за отсутствием в деянии состава преступления.

Постановлено снять арест, наложенный на основании постановления суда от 18 декабря 2009 г. на квартиру, зарегистрированную на А., обратить взыскание во исполнение приговора в счет возмещения причиненного потерпевшим ущерба.

В надзорной жалобе А. просила отменить приговор в части обращения взыскания на квартиру, зарегистрированную на ее имя, в счет возмещения причиненного потерпевшим ущерба. В жалобе обращено внимание на то, что на момент приобретения квартиры ей не было известно о том, что указанная квартира находится под арестом.

Президиум Верховного Суда Российской Федерации 30 сентября 2020 г. отменил приговор и апелляционное определение в части снятия ареста и обращения взыскания в счет возмещения причиненного потерпевшим ущерба на квартиру, право собственности на которую зарегистрировано на имя А., а разрешение указанного вопроса передал на новое судебное рассмотрение в порядке, предусмотренном ст. 397 и 399 УПК РФ, в тот же суд иным составом суда, по следующим основаниям.

Судом первой инстанции постановлено обратить взыскание во исполнение приговора в счет возмещения причиненного потерпевшим ущерба на квартиру, зарегистрированную на имя А., как имущество, полученное в результате совершения осужденными преступления, со ссылкой на п. 4 ч. 3 ст. 81 УПК РФ. Однако надлежащего обоснования принятого решения в этой части судом в приговоре не приведено.

Из материалов уголовного дела следует, что при производстве расследования дела в отношении И.Е., М., И.А. и Л. постановлением суда от 18 декабря 2009 г. был наложен арест на квартиру, находившуюся в собственности С.

Эта квартира была приобретена А. на основании договора купли-продажи от 21 февраля 2014 г., стоимость которой определена сторонами в размере 2 500 000 руб.

27 февраля 2014 г. Управлением Федеральной службы государственной регистрации, кадастра и картографии по Новосибирской области на основании договора купли-продажи было зарегистрировано право собственности А., в котором указано, что существующее ограничение (обременение) права - ипотека.

При выдаче ипотечного кредита на приобретение квартиры каких-либо обременений установлено не было.

Согласно данным Управления Федеральной службы государственной регистрации, кадастра и картографии по Новосибирской области, запись об аресте указанной квартиры внесена только 5 апреля 2018 г. на основании постановления от 30 марта 2018 г. о запрете на регистрационные действия, вынесенного судебным приставом, и 6 сентября 2018 г. внесена запись об аресте квартиры на основании определения судьи от 31 августа 2018 г.

Суд первой инстанции, принимая решение об обращении взыскания в счет возмещения причиненного потерпевшим ущерба на квартиру, зарегистрированную на имя А. не принял во внимание вышеизложенные обстоятельства, не проверил и не обсудил вопрос о том, знала ли А., могла ли знать о том, что собственник (С.), по доверенности которого действовала осужденная И.Е. при заключении договора купли-продажи, не вправе был отчуждать эту квартиру.

А. была допрошена в качестве свидетеля по уголовному делу, однако она гражданским ответчиком не признавалась, не имела процессуальных прав, которые позволили бы ей представить доказательства, подтверждающие законность приобретения квартиры, свидетельствующие о том, что она является добросовестным приобретателем.

 

Постановление Президиума Верховного Суда

Российской Федерации N 31-П20

Недействительность сделок

 

15. Обжалование действий нотариуса по удостоверению сделки не является необходимым для признания этой сделки недействительной на основании п. 1 ст. 177 ГК РФ.

Н. обратилась в арбитражный суд с иском к Е. о признании недействительным договора купли-продажи доли в уставном капитале общества и о применении последствий его недействительности. Н. ссылалась на положения п. 1 ст. 177 ГК РФ. По утверждению Н., ее психическое состояние препятствовало всестороннему и целостному пониманию содержания и юридических последствий сделки, что подтверждается заключением амбулаторной психолого-психиатрической экспертизы, проведенной в рамках уголовного дела в отношении Е.

Решением суда первой инстанции исковые требования удовлетворены.

Постановлением суда апелляционной инстанции, оставленным без изменения постановлением арбитражного суда округа, решение суда первой инстанции отменено, в иске отказано. Суды исходили из того, что договор купли-продажи удостоверен нотариально, действия нотариуса по удостоверению спорной сделки не признаны незаконными; при совершении нотариального действия личность Н. была установлена, осуществлена проверка ее дееспособности; факт удостоверения договора нотариусом свидетельствует о том, что гражданин, совершивший сделку, был способен понимать характер своих действий и руководить ими.

Судебная коллегия Верховного Суда Российской Федерации отменила постановления суда апелляционной инстанции и арбитражного суда округа и направила дело на новое рассмотрение в суд апелляционной инстанции по следующим основаниям.

В соответствии с п. 1 ст. 177 ГК РФ сделка, совершенная гражданином, хотя и дееспособным, но находившимся в момент ее совершения в таком состоянии, когда он не был способен понимать значение своих действий или руководить ими, может быть признана судом недействительной по иску этого гражданина либо иных лиц, чьи права или охраняемые законом интересы нарушены в результате ее совершения.

Следовательно, основание недействительности сделки, предусмотренное в указанной норме, связано с пороком воли, вследствие чего сделка, совершенная гражданином, находившимся в момент ее совершения в таком состоянии, когда он не был способен понимать значение своих действий или руководить ими, не может рассматриваться в качестве сделки, совершенной по его воле.

При этом не имеет правового значения дееспособность лица, поскольку тот факт, что лицо обладает полной дееспособностью, не исключает наличия порока его воли при совершении сделки.

Таким образом, юридически значимым обстоятельством является установление психического состояния лица в момент заключения сделки.

Согласно ч. 1 ст. 64 АПК РФ доказательствами по делу являются полученные в предусмотренном данным кодексом и другими федеральными законами порядке сведения о фактах, на основании которых арбитражный суд устанавливает наличие или отсутствие обстоятельств, обосновывающих требования и возражения лиц, участвующих в деле, а также иные обстоятельства, имеющие значение для правильного рассмотрения дела.

В качестве доказательств допускаются письменные и вещественные доказательства, объяснения лиц, участвующих в деле, заключения экспертов, консультации специалистов, показания свидетелей, аудио- и видеозаписи, иные документы и материалы (ч. 2 ст. 64 АПК РФ).

Частями 4, 5 ст. 71 АПК РФ определено, что каждое доказательство подлежит оценке арбитражным судом наряду с другими доказательствами. Никакие доказательства не имеют для арбитражного суда заранее установленной силы.

Суд оценивает доказательства исходя из требований чч. 1, 2 ст. 71 АПК РФ, при этом по результатам оценки доказательств суду необходимо привести мотивы, по которым он принимает или отвергает имеющиеся в деле доказательства (ч. 7 ст. 71, п. 2 ч. 4 ст. 170 АПК РФ).

Вместе с тем в нарушение положений гл. 7 АПК РФ суд апелляционной инстанции не проверил и не дал надлежащей оценки доводам Н. о том, что в момент совершения оспариваемой сделки она не была способна понимать значение своих действий, не имела намерения на отчуждение доли в уставном капитале общества.

В обоснование своих требований Н. ссылалась на заключение амбулаторной психолого-психиатрической экспертизы, проведенной в рамках производства по уголовному делу. Также истец указала, что в суде общей юрисдикции по аналогичным основаниям (наличие порока воли) оспаривались сделки по отчуждению недвижимого имущества (заключенные за две недели до подписания оспариваемого в настоящем деле договора) и признавалось право собственности истца на спорное имущество. Вступившим в законную силу решением суда общей юрисдикции заявленные требования удовлетворены в полном объеме. Суд на основании совокупности собранных по делу доказательств пришел к выводу о том, что Н. в момент заключения сделок не могла осознавать характер своих действий и руководить ими, в связи с чем у нее отсутствовала воля на отчуждение принадлежавших ей объектов недвижимости.

Суд округа при рассмотрении дела не устранил допущенные нарушения.

Ни суд апелляционной инстанции, ни арбитражный суд округа не указали, по каким основаниям было отдано предпочтение перед другими доказательствами пояснениям нотариуса о том, что при удостоверении оспариваемой сделки не возникло сомнений в отношении психического состояния Н.

 

Определение N 305-ЭС20-5407

 

Вопросы квалификации

 

29. Совершение мошенничества при получении выплат с использованием служебного положения, являющимся квалифицирующим признаком, предусмотренным ч. 3 ст. 159http://ivo.garant.ru/document/redirect/10108000/159023 ² УК РФ, с учетом конкретных обстоятельств дела, незначительного размера материального ущерба, который был полностью возмещен на стадии предварительного следствия, не исключает возможность применения положений ч. 2 ст. 14 УК РФ.

Ф. обвинялась в том, что, являясь заместителем главы администрации сельского поселения, внесла в справки о своих доходах и доходах мужа недостоверные сведения, а затем предоставила их в общеобразовательную школу для получения права на бесплатное питание своей дочери в школьной столовой. На основании этих справок ее дочери, как ребенку из малообеспеченной семьи, была необоснованно предоставлена мера социальной поддержки в виде освобождения от оплаты питания. Своими действиями Ф. причинила республиканскому бюджету в лице Министерства образования Российской Федерации материальный ущерб в размере 10 066 руб. 24 коп.

По постановлению суда первой инстанции (оставленному судом кассационной инстанции без изменения) уголовное дело в отношении Ф., обвиняемой в совершении преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 159 ² УК РФ, прекращено на основании п. 3 ч. 1 ст. 27 УПК РФ и подп. 1 п. 6 постановления Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации от 24 апреля 2015 г. N 6576-6 ГД "Об объявлении амнистии в связи с 70-летием Победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 годов".

Заместитель Генерального прокурора Российской Федерации в кассационном представлении поставил вопрос об отмене судебных решений и о прекращении уголовного дела на основании п. 2 ч. 1 ст. 24 УПК РФ в связи с отсутствием в действиях Ф. состава преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 159 ² УК РФ. В обоснование своей позиции автор представления указывал, что анализ обстоятельств преступления, которое совершила Ф., небольшой размер материального ущерба, отсутствие в материалах дела доказательств того, что деяние причинило существенный вред государственным либо муниципальным интересам, не позволяют сделать вывод о том, что ее действия обладают признаками общественной опасности, которая позволила бы признать их преступлением.

Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации отменила постановление суда и кассационное определение, а уголовное дело прекратила на основании п. 2 ч. 1 ст. 24 УПК РФ за отсутствием в деянии состава преступления ввиду его малозначительности и признала за Ф. в соответствии с п. 3 ч. 2 ст. 133 УПК РФ право на реабилитацию, мотивировав свое решение следующим.

Согласно ч. 2 ст. 14 УК РФ не является преступлением действие (бездействие), хотя формально и содержащее признаки какого-либо деяния, предусмотренного уголовным законодательством, но в силу малозначительности не представляющее общественной опасности, то есть не причинившее существенного вреда и не создавшее угрозу причинения такого вреда личности, обществу или государству.

В соответствии с п. 33 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 30 ноября 2017 г. N 48 "О судебной практике по делам о мошенничестве, присвоении и растрате", если действия лица при мошенничестве, присвоении или растрате хотя формально и содержали признаки указанного преступления, но в силу малозначительности не представляли общественной опасности, то суд прекращает уголовное дело на основании ч. 2 ст. 14 УК РФ.

Приведенные в судебных решениях анализ обстоятельств совершенного Ф. деяния, небольшой размер материального ущерба, причиненного республиканскому бюджету, и отсутствие в материалах уголовного дела доказательств того, что деяние причинило существенный вред государственным либо муниципальным интересам, свидетельствуют об отсутствии в ее действиях признака общественной опасности, который позволял бы признать их преступлением.

Совершение Ф. мошенничества с использованием служебного положения, что является квалифицирующим признаком, предусмотренным ч. 3 ст. 159 ² УК РФ, без учета конкретных обстоятельств дела не может быть признано обстоятельством, препятствующим применению положений ч. 2 ст. 14 УК РФ.

Кроме того, суд кассационной инстанции, отказывая в применении положений ч. 2 ст. 14 УК РФ, не привел аргументированные доводы о действительном наличии существенного вреда в результате совершенного Ф. деяния, а также общественной опасности в ее действиях, позволяющей расценивать их как преступное деяние, либо о существенных последствиях, наступивших в результате преступления.

Более того, судом не дана надлежащая оценка факту полного возмещения причиненного Ф. ущерба еще на стадии предварительного следствия, что в совокупности с указанными выше обстоятельствами не позволяет признать обоснованными выводы суда кассационной инстанции о невозможности применения положений ч. 2 ст. 14 УК РФ.

 

Определение N 15-УДП20-7-К1

 

30. Выращивание значительного количества растений, содержащих наркотические средства, получение крупных денежных сумм для налаживания процесса культивирования указанных растений свидетельствуют о направленности у лица умысла на их незаконный сбыт.

Материалами дела установлено, что В., действуя в составе организованной группы в соответствии с распределением ролей, получив от осужденного Р. денежные средства, подыскал помещение, приобрел и осуществил монтаж специализированного оборудования, предназначенного для культивирования растений, содержащих наркотические средства. Затем В. купил семена конопли, которые высадил в заранее подготовленные емкости и осуществлял контроль за ростом растений. Впоследствии путем высушивания и измельчения указанных растений им было получено наркотическое средство каннабис (марихуана) массой 4,2 г и 20,6 г., а также части наркосодержащего растения конопли (растение рода Cannabis) массой 14,3 г.

Указанное наркотическое средство и части растений, содержащих наркотические средства, соучастники незаконно хранили с целью дальнейшего незаконного сбыта. Однако не довели свой преступный умысел до конца по независящим от них обстоятельствам, так как В. был задержан и наркотическое средство и части растений, содержащих наркотическое средство, были изъяты сотрудниками полиции.

Действия В. квалифицированы судом по ч. 3 ст. 30, п. "а" ч. 4 ст. 228 ¹ УК РФ как покушение на незаконный сбыт организованной группой наркотических средств в значительном размере, а также частей растений, содержащих наркотические средства, в значительном размере.

Осужденный В. в кассационной жалобе просил изменить приговор и переквалифицировать его действия на ч. 1 ст. 228 и п. "а" ч. 2 ст. 231 УК РФ, поскольку у него не было умысла на сбыт наркотических средств. Кроме того, он оспаривал квалификацию его действий как совершенных организованной группой.

Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации оставила приговор без изменения, а кассационную жалобу без удовлетворения по следующим основаниям.

Выращивание В. значительного количества растений конопли (80 штук) и получение от Р. крупных денежных средств для налаживания процесса культивирования растений, содержащих наркотические средства, свидетельствуют о направленности умысла осужденного на осуществление их сбыта.

При таких обстоятельствах культивирование наркосодержащих растений является составной частью объективной стороны реализации умысла на сбыт наркотических средств, что правильно обусловило квалификацию содеянного В. как покушения на сбыт наркотического средства.

Судебная коллегия не согласилась и с доводами осужденного В. о том, что его действия необоснованно признаны совершенными в составе организованной группы.

Об устойчивости группы свидетельствуют длительный период совместной преступной деятельности, значительное число совершенных преступлений, распределение ролей между участниками группы, соблюдение мер конспирации, тщательное планирование совершаемых преступлений и стремление к расширению преступной деятельности, в частности, посредством вовлечения в группу В., занимающегося культивированием наркосодержащих растений.

Согласившись на культивирование конопли, осужденный В. знал, что выращенные им растения будут перерабатываться в наркотическое средство и сбываться потребителям с помощью других лиц. То обстоятельство, что В. не знал всех участников группы и конкретных участков их деятельности, не дает оснований не считать его членом группы.

 

Определение N 78-УД20-10-А2

 

Назначение наказания

 

31. Суд кассационной инстанции исключил из приговора указание о признании отягчающим наказание обстоятельством совершения преступления в отношении малолетнего, поскольку осужденный не предвидел и не мог предвидеть, что в автомобиле, с которым он совершил столкновение, находятся дети.

По приговору суда первой инстанции (с учетом изменений, внесенных судом апелляционной инстанции) З. осужден по п. "а" ч. 4 ст. 264 УК РФ (в редакции Федерального закона от 23 апреля 2019 г. N 65-ФЗ) к 3 годам 6 месяцам лишения свободы с лишением права заниматься деятельностью, связанной с управлением транспортными средствами, сроком на 3 года.

Суд кассационной инстанции оставил приговор и апелляционное постановление без изменения.

Адвокат в защиту интересов осужденного в кассационной жалобе просил изменить приговор и исключить указание о признании обстоятельством, отягчающим наказание, совершение преступления в отношении малолетнего.

Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации изменила судебные решения по следующим основаниям.

Согласно положениям ст. 307 УПК РФ описательно-мотивировочная часть обвинительного приговора должна содержать указание на обстоятельства, смягчающие и отягчающие наказание, мотивы решения всех вопросов, относящихся к назначению уголовного наказания. Однако данное требование закона судом выполнено не в полной мере.

В качестве обстоятельства, отягчающего наказание осужденного, суд в приговоре в соответствии с п. "з" ч. 1 ст. 63 УК РФ признал совершение им преступления в отношении малолетнего, при этом указал, что, нарушая правила дорожного движения, осужденный должен был понимать возможность причинения вреда здоровью неопределенному кругу лиц - участников дорожного движения, в том числе и находящихся в малолетнем возрасте, и в конечном итоге вред здоровью малолетних пассажиров автомобиля, с которым столкнулся автомобиль под управлением осужденного, был причинен.

Однако эти выводы не основаны как на положениях закона, так и на установленных судом фактических обстоятельствах дела, поскольку данных о том, что осужденный при совершении по неосторожности преступления осознавал, что совершает деяние именно в отношении малолетних, находившихся в транспортном средстве, на которое совершил наезд автомобиль под управлением осужденного, материалы дела не содержат. Один лишь факт причинения вреда здоровью малолетних в результате дорожно-транспортного происшествия вследствие нарушения виновным требований правил дорожного движения без учета конкретных обстоятельств происшедшего не является достаточным основанием для признания совершения преступления в отношении малолетнего обстоятельством, отягчающим наказание, в соответствии с положениями п. "з" ч. 1 ст. 63 УК РФ.

Допущенное нарушение закона не было устранено судами апелляционной и кассационной инстанций.

На основании изложенного Судебная коллегия Верховного Суда Российской Федерации изменила приговор, апелляционное постановление, кассационное определение и исключила из описательно-мотивировочной части приговора указание о признании отягчающим наказание З. обстоятельством совершения им преступления в отношении малолетнего.

С учетом изменения приговора в этой части, Судебная коллегия при определении размера наказания, наряду с положениями ч. 5 ст. 62 УК РФ, с применением которых было назначено наказание при постановлении приговора, применила также положения ч. 1 ст. 62 УК РФ и смягчила назначенное З. по п. "а" ч. 4 ст. 264 УК РФ наказание в виде лишения свободы до 3 лет.

 

Определение N 59-УД20-7-К9

 

32. Суд кассационной инстанции не вправе ухудшить положение осужденного и на основании ст. 70 УК РФ присоединить к назначенному наказанию за вновь совершенное преступление неотбытую по предыдущему приговору часть наказания, превышающую срок, который ранее был присоединен по совокупности приговоров, если при этом не нарушаются положения ч. 4 ст. 70 УК РФ.

По приговору суда от 24 апреля 2017 г. (оставленному судом апелляционной инстанции без изменения) П., ранее судимый по приговору от 17 сентября 2007 г. по ч. 3 ст. 30, ч. 1 ст. 228.1, ч. 1 ст. 228 УК РФ на основании ч. 3 ст. 69 УК РФ к 5 годам 6 месяцам лишения свободы, освобожденный 12 марта 2013 г. по отбытии наказания, по приговору от 15 апреля 2015 г. - по пп. "б", "в" ч. 2 ст. 158, ч. 3 ст. 30, пп. "а", "б", "в" ч. 2 ст. 158, ч. 1 ст. 158 УК РФ на основании ч. 2 ст. 69 УК РФ к 3 годам 6 месяцам лишения свободы, осужден по ч. 3 ст. 30, ч. 2 ст. 228 УК РФ к 4 годам лишения свободы. На основании ст. 70 УК РФ по совокупности приговоров путем частичного присоединения неотбытого наказания по приговору от 15 апреля 2015 г. окончательно П. назначено лишение свободы на срок 4 года 6 месяцев.