Жизнь и занятия замужних женщин

 

Как правило, жизнь простых замужних женщин сводилась к постоянному пребыванию в своих домах; в холодных землях или занимались пряжей и ткачеством шерсти, а в жарких – хлопка. Каждая из них делала пряжу и ткала для себя, и для своего мужа, и своих детей. Они шили мало, ибо одежда, которую они носили, как мужчины, так и женщины, требовала немного шитья. Все, что они ткали, [делалось из] крученой [нити], как шерстяной, так и хлопковой. Все полотна, какими бы они ни были, имели четыре кромки. Их делали точно такой длины, которая требовалась для плаща или рубахи. Одежда была не обрезной, а цельнотканой; [размером] с вытканную ткань, ибо, прежде чем ткать, ей придавали ширину и длину, которую она более или менее должна была иметь.

Среди тех индейцев не было ни портных, ни башмачников, ни сапожников. А что до тех вещей, которые имеются здесь, то они в них не нуждались, потому что обходились без них! Женщины заботились об одежде для [обитателей] своих домов, а мужчины – об обуви, которую, как мы говорили, они обязаны были уметь изготовлять для получения сана рыцаря (al armarse cavalleros), и, хотя инки королевской крови, кураки и богатые люди имели слуг, которые делали обувь, они не считали для себя непристойным иногда поупражняться в изготовлении пары обуви и любого вида оружия, ибо их обязывала уметь это делать их профессия [воинов], поскольку у них высоко ценилось умение выполнять требования профессии (cumplir sus estatutos). На полевые работы выходили все: мужчины и женщины, чтобы друг другу помогать.

В некоторых весьма удаленных от Коско провинциях, которые не были еще достаточно хорошо обучены (cultivados) королями инками, женщины шли работать в поле, а мужья оставались дома изготовлять пряжу и ткать. Однако я говорю [не о них, а] о том королевском дворе и народах, которые ему подражали, [а ими] были почти все народы их империи; а эти другие, будучи варварами, заслуживают пребывания в забвении. Индианки были такими любительницами (amigas) изготовления пряжи и такими недругами потери любого самого маленького отрезка времени (espacio de tiempo), что, направляясь или возвращаясь из города в деревню либо наоборот и даже переходя из одного [городского] квартала в другой по причине необходимости и вынуждаемые обстоятельствами посетить кого‑либо, индианки брали с собой веретено для двух типов пряжи, я хочу сказать, для пряжи и для закрутки [нити]. По дороге они скручивали пряжу, взятую с собой, поскольку такая работа была более легкой; а во время своих визитов и доброй беседы они вынимали свою прялку и делали пряжу. Эту [привычку] прясть и закручивать [нить], шагая по дорогам, имели простые люди, однако пальи, принадлежавшие к королевской крови, когда посещали одна другую, [также] брали с собою пряжу и поделки (labores), [но несли] их слуги, и таким путем посетительницы и посещаемые были за разговором заняты [делом], чтобы не тратить время на безделие. Веретена они делают из камыша, как в Испании из железа; они пользуются тортерами, однако конец [веретена] не делается полым. Из волокна, из которого тянут нить, делают петлю, а приступая к вытягиванию пряжи, они освобождают веретено, как [это делается] при скручивании [нити]; волокно изготовляется по возможности длинным; они берут его большим [и указательным] пальцами левой руки, чтобы завести его на веретено. Прялку держат в левой руке, а не на поясе: она длиною в одну пядь; держат ее двумя меньшими пальцами (dedos menores), и обеими руками они помогают вытягивать пряжу и убирать скаток. Они не берут ее в рот (No la llegan a la boca), потому что в мое время они не пряли лен, ибо его не было [в Америке], а только шерсть и хлопок. Они изготавливают немного пряжи из‑за многоречивости (prolixidades), о которой мы говорили.

 

Глава XIV

КАК ЖЕНЩИНЫ ПОСЕЩАЛИ ДРУГ ДРУГА, КАК ОНИ ОБРАЩАЛИСЬ СО СВОЕЙ ОДЕЖДОЙ, И ЧТО БЫЛИ [ТАМ] ПУБЛИЧНЫЕ ЖЕНЩИНЫ

 

Если какая‑либо женщина, которая не являлась пальей, но была женой кураки, что значит господина вассалов, шла в гости к палье королевской крови, она не брала с собой свою работу; однако после того, как ею были произнесены первые слова, [принятые] при визите, или слова поклонения, ибо предпочтение отдавалось поклонению, гостья просила, чтобы ей дали работу, давая этим понять, что она пришла не в гости, ибо не была ровней [палье], а служить ей, как [служит] нижестоящий вышестоящему. Пальа, оказывая великую милость, отвечала на эту просьбу тем, что давала какую‑либо работу, которую она уже начала делать сама или одна из ее дочерей, ибо этим она не ставила ее в одинаковое со служанками положение, приказывая дать ей ту работу, которую делали они. Это была милость, выше которой не могла и мечтать посетительница, ибо пальа столь гуманно приравнивала ее к себе или к своим дочерям. Подобное же любезное и гуманное отношение, проявлявшееся во всех делах, имело место в обращении друг к другу женщин и мужчин в том государстве; нижестоящие учились служить и быть приятными вышестоящим, а вышестоящие стремились одаривать и благодетельствовать нижестоящих, начиная от инки, что значит король, кончая самым жалким лъамамичеком, что значит пастух.

Доброму обычаю индианок брать с собой свою работу, когда они ходили Друг к другу в гости, в Коско подражали испанки, и они следовали ему, достойные великой похвалы, вплоть до тирании и войны, [начатой] Франсиско Эрнандесом Хироном, которая разрушила эту добродетель, как обычно разрушаются все добродетели, стоящие [на пути] тиранической и жестокой власти (juridicion). Я забыл рассказать, как простые люди чинили свою одежду, – это было примечательно. Если их одежда для ношения или любая другая, служившая им, разрывалась, но не по причине ветхости, а из‑за несчастного случая, [например] она порвалась о какой‑нибудь сучок, или погорела от искры огня, или [случится] другое подобное несчастье, они брали ее и иглой, сделанной из колючки (ибо они не умели делать ее из металла) и ниткой из нити того же цвета и той же толщины, [что] одежда, начинали снова ткать, вначале: пропуская нити основы через [след] тех же порванных нитей и протягивая их назад через уток до пятнадцати или двадцати нитей в одну и другую стороны, выводя их из разорванного [места ткани], где они обрезались; и снова той же нитью они постоянно ткали крест накрест основу с утком и уток с основой, и таким путем, когда починка была закончена, казалось, [что одежда] не была порвана. И если даже разорванная [ткань] была величиной с ладонь руки и больше, они чинили ее так, как было сказано; пяльцами им служила горловина горшка или [сухая] тыква, разрезанная пополам, чтобы ткань была бы натянутой и ровной. Они смеялись над тем, как чинили [одежду] испанцы; правда, ткань индейцев отлична от ткани [испанцев] и испанская одежда не поддается тому способу починки. Также примечательно, что в их домах очагом для готовки еды служили переносные печки, сделанные из глины, большие или маленькие, в зависимости от [материальных] возможностей хозяев. Огонь разжигали в горловине, а сверху (в печке) они делали дырку, или две, или три в соответствии с блюдами, которые ели, на которые ставили горшки для готовки. Как люди старательные, они придумали эти любопытные вещи, чтобы не тратить напрасно огонь и сжигать [лишь] столько дров, сколько было необходимо; расточительство испанцев поражало их.

Остается сказать о публичных женщинах, [существование] которых разрешили инки, дабы предупредить большее зло. Они жили в плохих хижинах в поле, каждая сама по себе, а не вместе. Им было запрещено входить в селения, чтобы не иметь контактов с другими женщинами. Их называли пампай‑руна – словом, [одновременно] означающим жилище и род занятий, потому что оно составлено из [слова] пампа, что значит площадь или ровное поле (ибо оно содержит оба эти значения), и из [слова] руна, что в единственном числе значит личность (persona), мужчина или женщина, а во множественном числе – люди. Оба они, произнесенные вместе, – если [слово пампа] берется в значении поле, пампай‑руна, – означает люди, которые живут в поле по причине дурных занятий; а если [слово пампа] брать в значении площадь, то оно означает личность или женщина с площади, давая понять, что, поскольку площадь является публичным местом и может принять столько людей, сколько захотят посетить ее, такими же являются и они [женщины], т. е. публичными для всего мира. В итоге это значит публичная женщина.

Мужчины обращались с ними с огромнейшим пренебрежением. Женщины не разговаривали с ними под страхом самим заполучить это же имя и подвергнуться публичному острижению волос и признанию бесчестными, и от них откажутся мужья, если они были замужние. Их не звали по их именам, а [только] пампай‑рунами, что значит проститутка.

 

Глава XV

ИНКА РОКА, ШЕСТОЙ КОРОЛЬ, ЗАВОЕВЫВАЕТ МНОГИЕ НАРОДЫ И СРЕДИ НИХ НАРОДЫ ЧАНКА И ХАНКО‑ВАЛЬУ

 

Король Инка Рока, чье имя, как раньше было сказано учителем Блас Валера, означает зрелый и благоразумный князь, после смерти своего отца принял красную повязку и, исполнив погребальные почести, посетил свое королевство: он потратил на посещение первые три года своего царствования. После чего он приказал собрать воинов, чтобы продолжить свои завоевания в направлении Чинча‑суйу, что значит на севере от Коско. Он приказал сделать мост на реке Апу‑римак – это тот, который находится по королевской дороге из Коско в Город Королей, поскольку ему показалось недостойным, что он, будучи королем, переправил бы свое войско через ту реку на плотах, как переправился он через нее, когда был принцем. Тогда инка не приказал построить переход, ибо им не были еще покорены провинции окрестного района, что теперь уже имело место.

[Когда] мост был построен, инка вышел из Коско с двадцатью тысячами воинов и четырьмя мастерами боя. Он приказал пройти по новому мосту эскадронами по три человека в ряд, чтобы сохранилась бы вечная память открытия моста. Он пришел к долине Аманкай, что означает лилии, бесчисленное множество которых произрастает в той долине. Тот цветок отличен по форме и запаху от того, что имеется в Испании, ибо цветок аманкай имеет форму колокола и зеленый стебель гладкий, без листьев и не обладает каким‑либо запахом. Его так назвали испанцы только лишь благодаря схожести с лилией в белой и зеленой окраске. Из Аманкая он направился вправо от дороги в сторону гигантской горной цепи Сьерра‑Невада, и между горной цепью и дорогой он повстречал немного селений, которые присоединил к своей империи. Зовутся эти народы такмара и киньа‑вальа. Оттуда он перешел в Коча‑каса, где приказал построить большое хранилище [для провианта]. Оттуда он пошел в Курампу и с большой легкостью покорил те селения, ибо в них жило мало людей. Из Курампы он пошел в большую провинцию, называющуюся Анта‑вайльа, земли которой протянулись по одну и по другую стороны королевской дороги на 16 и 17 лиг. Это богатые и очень воинственные люди. Этот народ называется чанка; они похваляются происхождением от одного льва, и они так его воспринимали и так поклонялись ему как богу; а во время их великих празднеств, до и после того, как они были завоеваны королями инками, выходили две дюжины индейцев в том же наряде, в каком рисуют Геркулеса, покрытого шкурой льва, [только] индейцы просовывали свою голову в голову льва. Я их видел в таком [наряде] на праздниках святейшего таинства в Коско. Это название чанка относится ко многим другим народам, как‑то: ханко‑вальу, утун‑сульа, ура‑марка, вилька и другие, которые похваляются своим происхождением от разных прародителей; одни – от такого‑то источника, другие – от лагуны, другие – от очень высокого холма; и каждый народ почитал за бога то, что он считал [своим] прародителем, и приносил ему жертвы. Предки тех народов пришли из далеких земель и завоевали многие провинции, пока не дошли до того места, где они тогда находились; этим местом была провинция Анта‑вайльа; они завоевали ее силой оружия и выбросили оттуда ее древних обитателей, потеснив и зажав индейцев кечва в их провинциях, захватив многие их земли; они покорили их и обложили данью; они тиранили их и совершили другие известные дела, которыми сегодня похвалялись их потомки. Обо всем этом король Инка Рока был хорошо информирован, и, подойдя к границам провинции Анта‑вайльа, он направил чанкам [свои] обычные требования, чтобы они покорились сыновьям Солнца или готовились бы встретить их с оружием. Те народы собрались вместе, чтобы ответить на требование, но у них возникли различия во мнениях, поэтому они разделились на две части. Одни говорили, что было весьма справедливо принять инку как господина, ибо он был сыном Солнца. Другие говорили совсем иное (и этими были те, кто происходил от льва), что было несправедливо признавать чужое господство, будучи господами стольких вассалов и потомками льва; что они знали свое происхождение и не хотели верить, что инка был сыном Солнца; что в соответствии со своей геральдикой и подвигами чанков, своих предков, для них было большей славой самим покорять другие народы, [подчиняя их] своей империи, нежели стать подданными инки, не попробовав даже в последний раз силу своих рук; поэтому им следовало вначале оказать сопротивление инке, а не покориться ему с подобной низостью души, готовой по первому требованию сдаться ему, даже не развернув своих знамен и не подняв боевое оружие.

В этих разногласиях чанки провели несколько дней, то готовые принять инку, то полные решимости оказать ему сопротивление, не находя между собой согласия. Все это, будучи известно инке, привело его к решению войти в провинцию, чтобы внушить им страх, дабы они не воспряли бы духом и не набрались бы дерзости, видя, как он проявляет [к ним] мягкость и благодушие, а также для того, чтобы они, испытывая веру в свои многочисленные прошлые победы, не решились бы проявить какую‑либо непочтительность к его личности, что вынудило бы его начать против них жестокую войну и [предать] строгому наказанию. Он приказал своим мастерам боя войти в провинцию Анта‑вайльа и одновременно направил к чанкам посланника, чтобы передать им, что они или примут его [своим] господином или пусть готовят глотки, потому что всех их прикончат ножами, ибо он уже не мог больше терпеть упрямство и непокорность, которые они до этого проявляли. Чанки, видя решительность инки, и ведая, что в его войске идет много кечва и других народов, которых они в прошлые времена подвергали оскорблениям, поубавили высокомерие и приняли гнет инков, больше из страха к их оружию и чтобы им не отомстили бы их враги, нежели из любви к их законам и правлению. И так они послали к нему сказать, что полностью покорились ему как господину и подчинились его законам и приказам. Но они затаили злобу в сердце, как мы увидим дальше.

Инка, оставив нужных министров [в Анта‑вайльа], пошел дальше в своей копкисте, в другую провинцию, которую называют Ура‑марка, которая также принадлежит к роду (apellido) чанка, небольшой по размерам, хотя и густо населенной храбрыми и воинственными людьми; она покорилась [после] недолгого и не очень жестокого сопротивления. И, если воинственный и мужественный дух уравновешивал силы, они сопротивлялись по‑настоящему, ибо в этих местах индейцы не оказались такими уступчивыми и любезными в отношении инков, какими они выглядели в Конти‑суйу и Кольа‑суйу; но в конце концов, хотя и с выражением неудовольствия, [индейцы] Ура‑марки покорились. Оттуда инка направился в провинцию народов анко‑вальу и вилька, последний испанцы называют уилъка, и они покорились его империи с тем же недовольством, потому что эти народы, также принадлежащие к чанка, были господами других провинций, которые они покорили оружием, и день за днем они продолжали завоевывать их, проявляя огромное высокомерие и тиранию к вновь завоеванным [народам]; всему этому инка положил конец, подчинив их своему господству; по этой причине все они испытывали досаду и сохраняли злобу в своих душах. В обеих этих провинциях они приносили богам в жертву детей на своих празднествах. Узнав об этом, инка имел с ними разговор, призывая их поклоняться Солнцу и оставить ту жестокость, [царившую] среди них; и, чтобы они не совершали бы ее в дальнейшем, он дал им закон, произнеся его собственными устами, чтобы тот имел бы большую силу, и сказал он им, что за одного принесенного в жертву ребенка он ножом перережет им всем глотки, а их земли заселит другими народами, которые любят, а не убивают своих детей. Все это те провинции восприняли крайне болезненно, ибо на них своим уговором действовали дьяволы, их боги, поскольку то жертвоприношение было для них самым приятным.

Из Вилька он свернул с дороги по левую руку на запад; это значит – в сторону берега моря, и подошел он к одной из двух очень больших провинций – обе одного и того же названия – Сульа, хотя, чтобы отличить одну от другой, одну [из них] называли Утун‑сульа. Эти две провинции вместе включают в себя многие народы с разными именами, одни из них с многочисленным населением, другие – с малочисленным, а чтобы избежать перенасыщения [их именами], они не упоминаются. Скажем лишь, что там было более сорока тысяч жителей, на которых инка израсходовал много месяцев (а местные жители говорят, что даже три года), чтобы не порвать [с ними отношений] и не прибегнуть к оружию, а привлечь их лаской и подарками. Однако те индейцы, видя себя в таком числе и будучи сами по себе воинственными и жестокими, много раз были на грани начала войны. Однако умелой ловкостью и огромным терпением он сумел добиться того, что в конце того долгого времени они покорились и стали служить ему и приняли его законы и признали его губернаторов и министров, которых им оставил инка. Он же сам вернулся в Коско с этой победой. В этих двух провинциях, которые последними завоевал тот инка, – они называются Сульа и Утун‑сульа, – тому назад тридцать два года были открыты серебряные и ртутные шахты; они чрезвычайно богаты и имеют огромное значение для выплавки серебряного металла.

 

Глава XVI