В которой начинаются уроки безобразия

 

– Милые дети, – поднял кверху палец учитель Пулькин, – я знаю тысячу разных уроков и Веселья, и Радости! Мне совсем не жалко, я расскажу, я всех научу. Ой, какие весёлые уроки знаю. Хе-хе!

– Он такой умный учитель, – кивнул бородач.

– Слушайте меня! – важно сказал Пулькин. – Урок первый: как стать весёлым, если у вас плохое настроение… Поймайте кошку, привяжите ей на хвост пять железных банок. А потом надо крикнуть «брысь!». Она побежит… Это очень-очень смешно. Хе-хе!..

– Ха-ха-ха! – громко засмеялся учитель с рыжей бородой. – Ой, ха-ха! Вот уморил!

– Разве смешно? – спросил неуверенно Прутик.

– Ха-ха! – вдруг закричал попугай. – Ой, ха-ха!

– Вот видишь, как весело, необразованный, совсем неграмотный мальчик! – подпрыгнул учитель Пулькин, потирая от удовольствия руки.

– Ай, молодец! – похвалил своего приятеля бородач. – Я и не знал, какой ты на самом деле учёный!

– Ай, молодец! – повторил попугай.

– Если вас ничего на свете не радует, – вёл необычный урок Пулькин, – заверните в яркий фантик от конфетки горькую-прегорькую таблетку, позовите знакомую девочку и скажите: кушай, пожалуйста, конфетку, она сла-адкая!.. Девочка развернёт фантик, откусит горькую таблетку… Ой, как будет смешно! Ай, как будет радостно!

– Ой, не могу! – закатился другой учитель. – Хо-хо-хо!

Попугай чуть не упал с ветки.

– Ой, не могу! – заверещал он. – Хо-хо-хо!

– Ха-ха, – неуверенно хихикнул смешливый Прутик.

– И я кое-что знаю! – смахнув с глаз весёлые слезы, поделился другой учитель. – Когда на тебя шмякнулось какое-нибудь горе, надо взять в руки водяной пистолетик, налить в него самые чёр-рные-пречёрные чернила, позвать какую-нибудь знакомую девочку в новом платье, нажать курок – и пистолетик выстрелит… Ой, смешно! Ой, не могу!.. Едкими чернилами на самое-самое новое платье! Ужасно весело!

– Ха-ха-ха! – тоненько засмеялся Прутик.

– Ха-ха-ха! – закатился попугай Ку-Ку.

– Минуточку! Минуточку! – ревниво сказал учитель Пулькин. – А я веселее знаю. Смотрите все на меня, дорогие детки! Вот я поднимаю камень. А вот у меня резиновая подтяжка, и нет никакой рогатки. Ну зачем культурному человеку рогатка?… А я прикладываю камень к моей подтяжке, натягиваю резинку, прицеливаюсь… Бац!.. Если метко пальнуть в попугая, перья полетят, как из подушки. Будет очень весело!.. Эй, попугай, где ты? Цыпа, цыпа, цыпа!

Он так и сделал, как объяснил. Резинка шлёпнула, камень взлетел.

– Ку-ку! – сердито закричал попугай, ныряя в гущу веток.

Но камень со свистом упал обратно и стукнул учёного Пулькина в самую макушку.

– Ой, как смешно! Ха-ха-ха! – ревел басом Булькин.

– Ха-ха-ха! – весело засмеялся Прутик.

– Нет, вы только подумайте, – остановился на улице один случайный прохожий, – на воротах написано, что Волшебная школа закрыта, как будто её никогда и не было. А в ней опять смеются? Какая удивительная школа!..

– Но если говорить серьёзно, – мотая головой от смеха, сказал бородач, – если говорить серьёзно, веселее тех тому, чьи желания мгновенно исполняются. Кто, например, имеет много-много, целую кучу денег. Маленькая золотая монетка делает весёленьким самого грустного человека. Любой запрыгает от радости!

Вот какие слова изрёк учитель Булькин. А ты когда-нибудь видел, чтобы радость была в монетке?

Я видел её, настоящую Радость, в бумажном кораблике, в одуванчике, в капле дождя, в ладошке ребёнка, в макушке маленького мальчика, в улыбке девочки, в прыгающем котёнке, в белой тучке над лесной поляной.

И даже в добром слове, которое не увидишь.

Но я не верю, чтобы она, весёлая живая Радость, могла быть в монетке!

 

Глава двадцатая

 

– Веселее тех тому, чьи желания сбываются, – махнул бородой учитель Булькин.

– А почему тогда Карандаш улетел очень грустный? – спросил мальчик.

– Он глупый, твой Карандаш. Ничего не понимает и не умеет.

– Умеет, – не согласился Прутик. – Он всё умеет. И заводной автомобиль, и деревянную лошадку, и велосипед, и кораблик…

– Тю! Кораблик? – перебил, ухмыляясь, бородач. – Я говорю: глупый! Зачем кораблик, если моря нет, уплыть некуда?

– Он и море может нарисовать, – сказал мальчик, – синее море.

– Ну да? – не поверил учитель Булькин. – А подводную лодку может? Я больше терпеть не могу кораблики. Весь на виду – и сплошной сквозняк.

– Может, – сказал мальчик. – Он всё умеет, и всё даром. Никакой монетки не надо.

Два новых учителя дёрнулись так, словно ежата нечаянно залезли к ним под мышки и щекочут их своими колючками. Прибежали из леса, не подумали хорошенько, что будет, и залезли под мышки. Славные такие, но ужасно колючие симпатичные ежата.

– Ха-ха-ха! Даром? Хо-хо-хо! Даром!! Га-га-га! Вот насмешил. Я же говорю: глупый!

– Он волшебник, – сказал мальчик.

– А волшебники все глупые, – наставительно изрёк учитель Пулькин. – Разбойники, вот кто умные – так умные!

– Разбойников не бывает, – пискнул Прутик.

И мне послышалось, будто в голосе мальчика прозвенело маленькое такое сожаление.

– Как это не бывает? Много ты понимаешь! – фыркнул учитель Булькин, сверкнув глазами. – В таком дремучем лесу вполне могут весело жить-поживать разбойники. Только пещеры не хватает, полной всяких пиратских сокровищ и с потайной дверью, чтобы никто не нашёл. Только моря не хватает. Широченного моря вокруг и со всех сторон. Что никто никогда, ни милиция, ни всякие самоделкин-недоделкины ржавенькие не могли добраться к нам сюда, на р-разбойничий остров.

– Какой? – удивился мальчик. – Повторите, пожалуйста…

– Разбойничий, вот какой! – рявкнул Булькин. – Хочешь, мы станем тебя учить на разбойника? А?

– Хочу! – весело сказал мальчик и захлопал в ладоши. – Ура!

– Какой способный, какой умный-умный мальчик! – подмигнул учитель с тонким носом.

А другой пощекотал Прутика своей бородой.

– Маленький р-разбойничек. Пистолета ему настоящего не хватает. Пиф-паф!

– Жаль, Карандаша нет, – пискнул Прутик, – он бы всё нарисовал. И потайную пещеру, и пистолет…

– И подводную лодочку! И настоящее море! – подсказал Булькин. – По морям, по волнам, шито-крыто…

– И много-много всякого-разного, – мечтательно пропел учитель Пулькин, облизываясь. – Пирожное, мор-рожное, кофе-какаву.

– Не мешало бы нам закусить. Мы устали от уроков. Хе-хе!.. Да вот и бананы висят! – заметил учитель Булькин. – Дорогие дети, урок окончен. Перемена! Большая перемена!

– Бананчики! – облизнулся другой учитель. – Свеженькие, жёлтенькие.

Они бросились к бананам и стали рвать и уплетать их тут же под зелёными деревьями, урча от удовольствия.

Когда учитель Булькин проглотил двенадцатый банан, он запел хриплым шёпотом учительскую необыкновенную песенку. Наверное, так, чтобы не слышал её примерный ученик Прутик или какой-нибудь случайный прохожий на улице:

 

Мы р-разбойнички-душегубчики!

Чики-брики!

Карамба!

Компас!

Если нам попадётесь, голубчики,

Будет жалко нам, бедненьких, вас!

 

Учитель Пулькин уплёл семнадцатый банан и подхватил тоненьким шепотком:

 

Ой, как жалко нам, бедненьких, вас!

 

И тут они вместе затопали ногами, шепча друг другу такой разудалый припев:

 

Хрундиляк и пундиляк!

Брундиляк и хрундиляк!

 

«Хрундиляк и пундиляк!..» – неожиданно для себя громко запел мальчик.

– Ай, какой способный ученик! – поедая бананы, – сказал учитель Пулькин своему приятелю.

Прутик, мурлыкая «хрундиляк и пундиляк!», убежал в дом, отыскал большой кусок мела, вернулся к воротам школы, снял табличку с надписью «Волшебная школа закрыта» и на другой стороне таблички написал крупными буквами:

 

ШКОЛА РАЗБОЙНИКОВ

 

Малыш как ни в чем не бывало повесил табличку на прежнее место.

 

Глава двадцать первая,