О сожжении города хальберштадта и пленении епископа ульриха

 

Тем временем Ульрих Хальберштадтский, не вынося, как было сказано выше, покоя и движимый старинной враждой, причинял герцогу одно беспокойство за другим. По этой причине его церковь понесла тяжкий и достойный вечного сожаления урон. Поскольку из города Хальберштадта и замка Хорнбург[1898] делались постоянные набеги, селения герцога предавались огню, а его людей либо убивали, либо уводили в плен, последний, движимый страшным гневом, собрал толпу своих друзей и отправил их в те края, чтобы они, если смогут, должным образом отомстили его врагам. Итак, отправившись в путь, они сожгли и разграбили множество селений, а придя к Хальберштадту, вопреки врагам, но без особого риска овладели этим городом. Рассеявшись повсюду, они брали в плен горожан и захватили богатую добычу, хотя крепость, в которой укрылся господин епископ вместе с большим количеством вооружённых людей, укреплённая и закрытая со всех сторон, ещё не была взята. Благодаря предусмотрительности горожан, которые боялись опасности пожара, вышло, что во всём городе нигде нельзя было найти огня. Впрочем, враги не очень-то и старались его найти, ибо из-за святости места собирались пощадить город. Однако один из них всё-таки нашёл где-то спрятанный огонь и поджёг какую-то хижину. Взметнувшееся пламя тут же охватило весь город, и он целиком обратился в пепел[1899]. Кафедральная церковь св. Стефана и Пресвятой Матери Божьей Марии также сгорела со всем своим убранством и, - о чём нельзя говорить без слёз, - вместе с этими священными зданиями в огне погибло множество клириков, которые укрылись там словно в убежище. А господин епископ, обложенный огнём в собственном доме, был взят в плен вместе со своим родственником, приором Ро-маром, и многими другими; мощи блаженного Стефана, которые епископ случайно взял с собой в крепость, едва не сгорели и полусожжённые были буквально вырваны из огня. О правда Божья, бездна великая![1900] Надобно прийти соблазнам, но горе тому человеку, через которого соблазн приходит[1901]. Однако кто же признается, что соблазн пришёл по его вине? В таком случае все заявляют о своей невиновности и, стремясь остаться безнаказанными, всегда находят оправдание для своей ошибки. Однако из-за прошлых прегрешений часто возникают ещё более тяжкие греховные соблазны. Поэтому блаженный Григорий и говорит: «Того, кто презрел заповеди и не желает каяться, Бог подвергает соблазну, чтобы он совершил ещё более тяжкий грех, раз не покаялся в более лёгком». Так, одни грехи являются одновременно грехами и наказанием за грехи, другие - грехами и причиной грехов. Наконец, третьи грехи являются как причиной грехов, так и наказанием за них. Ибо грех - это как то, что не устранено скорым покаянием, так и то, что является причиной греха и наказанием за грех. Итак, из-за прошлых прегрешений, как было сказано выше, приходят соблазны, то есть ещё более тяжкие грехи. Поэтому Давид и говорит в Псалме: «Приложи беззаконие к беззаконию их»[1902]. И другое пророчество: «За кровопролитием следует кровопролитие»[1903], то есть один грех влечёт за собой ещё один. Но неужели могут прийти соблазны по вине пастырей церкви и верховных понтификов? Ведь они, кажется, как некогда Моисей, ведут народ Божий к земле обетованной по обширной пустыне этого мира. О если бы они вели его по царской дороге, так чтобы оба не свалились сослепу в пропасть! И что же? Мы их осуждаем? Ничуть. Просто мы видим их опоясанными двумя мечами - духовным и мирским. Однако духовный меч следует применять более часто, нежели мирской, а последний - вообще только против тех, кто не боится приговора об отлучении. Нынче же, чтобы показать силу светской власти, чаще применяют мирской меч, а не духовный, и, думая, что тем самым служат Богу, часто терпят поражения. Ведь духовный меч сильнее мирского, ибо слово Божье живо и действенно и острее всякого меча обоюдоострого[1904]. И вот, пожалуйста, этот свирепейший лев[1905]', от рыка которого трепетала земля, повержен ныне на землю, поражённый духовным мечом, тогда как мирской меч, напротив, приводил его в ярость, отчего проистекали ещё большие соблазны. Поэтому как в этой битве, так и в предыдущей использовались в основном мирские средства. Но оставим это и вернёмся к нашему повествованию, чтобы не казалось, будто мы намереваемся оскорбить священников Божьих. Ибо они, как кажется, бдительно стоят на страже у Господа, чтобы дать отчёт о душах своих подданных.