Год К. С. 10-й день Летних волн

 

1

 

Рожа шаутбенахта стала бледной, будто несоленый ардорский сыр. Юхан хмыкнул, обернулся и понял, что за собственную физиономию тоже не поручится, пусть покойники прут и не на него, один Бюнц чего стоит! Тот самый Бюнц, которого Юхан сдуру вспомнил, прежде чем лезть в пролив. Теперь сгинувший капитан, сжав кулаки, смотрел на враз онемевших храбрецов.

Утопленник явился не один. Высокий шаутбенахт, красно-черный от копоти и крови парень и немолодой грустный сигнальщик хмуро глядели на офицеров «Звезды», и это было похуже любой бури. Даже той …

Юхан скрестил пальцы на обеих руках и попятился. Он не сделал этим мертвецам ничего дурного, вот Бюнц, тот пытался загнать кораблик с товаром в угол. Давно, очень давно, а теперь им делить нечего! Только кто их, вернувшихся, разберет…

Что-то выкрикнул Фельсенбург, почти простонал и грузно плюхнулся на бочонок Канмахер. Налетевший, кажется, со всех сторон ветер развернул вымпелы, заметались по белым доскам солнечные пятна. Солнце смеялось и клонилось к горизонту.

– Небо скоро станет красным… Небо и волны… Пора…

Кто это сказал? Фельсенбург?

– Небо станет красным… – Вернувшийся Бюнц положил руку на плечо сигнальщика.

– Небо и волны… Красное солнце…

– Красное солнце… двери в закат…

Фок Хосс схватился за горло и захрипел. Лицо шаутбенахта багровело на глазах, будто он уже болтался вверх ногами. Грустный сигнальщик улыбнулся краешком рта, и тут прихватило уже Бермессера.

– Хватит… – Голос Ледяного дрогнул.

– Ну нет! – отрезал Вальдес. Он все еще держал за шкирку Фельсенбурга и все еще не улыбался. – Вы, двое, так был приказ или нет?

– Н-н-нетхк-кх-кх!

Теперь субчики признавались – кашляли и признавались наперебой, только никто их не слушал, разве что Фельсенбург и фрошеры в алых косынках. Покойники пропали. Олаф таращился на собственные сапоги, Канмахер часто дышал и то и дело утирал лоб, Вальдес, и не думая щуриться, глядел на солнце… Было тошно, и Добряк вытащил фляжку. Глоток можжевеловой прочистил мозги и унял поганенькую непривычную дрожь. Бермессеру быть на рее, это и кильке ясно, а что прикажете делать честному шкиперу?

Бешеный, он, конечно, Бешеный, но Ледяного не выпустит и под райос – не дурак. Фельсенбург увяжется за своим адмиралом, а фрахт куда? Гудрун под хвост? Не переть же в Седые земли порожняком? Да и не дойти – на берегу дюжин пять обормотов со «Звезды», и не одни солдаты, парочка офицеров точно сыщется. Станут докладывать по начальству, и кто их знает, что наплетут. Брякнут, что «Селезень» на пару с Вальдесовой «Тварью» охотился за адмиралом цур зее, – и все! Примутся ловить по всему побережью как фрошерских пособников. Допустим, Ротфогель обойти не штука, но в Полуночное море так просто не проскочишь. Пойти вдоль Седых земель на север, не зная ни берега, ни течений? Разбежался…

Юхан глотнул еще разок, спрятал фляжку – предложишь раньше времени, в подхалимы запишут – и занялся делом. Начал Добряк с одиноко стоящего у борта фельпца. Дриксенского южанин явно не понимал, вот и считал чаек в одиночестве. Очень кстати.

– Не скажу, что день выдался добрым, – задумчиво произнес на талиг Юхан, – как-никак, чуть лоханку мою не утопили, но вечерок славный. Завтра будет хороший ветер… То есть для вас хороший, если вы на юг.

– На юг, – коротко подтвердил принц.

– А раз так, сударь, мы с вами.

– Вы же шли в Седые земли, ну и идите. Вальдес вас отпустит.

– Вальдес-то отпустит, только в море он не один. Уберись мы сразу, как вы со «Звездой» сцепились, может, и сошло бы, а сейчас – дело дохлое. Абордажники удравшие покажут, что мы с вами заодно. Адмирала вашего еще поймай, а поймаешь, заодно и крабью тещу сыщешь; зато на нас отыграться – милое дело… Меня на старости лет в петлю не тянет!

– Если так… – Соображает парень туго, ну так принц же! – Тогда вам и впрямь лучше с нами, только что вы станете делать в Хексберг?

– Ничего. А вот в Ардору я бы сходил, а то и дальше… Вы, я слышал, домой собираетесь. Морем?

– Я не могу оставить свою галеру.

– И правильно, кто ж свою посудину по доброй воле оставит? А почему б, сударь, вам с собой товар не прихватить? Война морячков распугала, в Хексберг сейчас склады, поди, под завязку, да и в Ардоре… Господину Фельсенбургу, надо думать, «Утенок» мой теперь без надобности, а вам не с пустыми же руками возвращаться? Фельп – город торговый, вы – принц. Пусть видят, вы не только на войне хороши, но и в негоциях.

– Пожалуй… Призовые у меня еще целы… Только откуда мне знать, что везти? Негоциантов в нашей семье не было.

– Так ведь и принцев не было. – Нет, господа селедки, это вам не Фельсенбург, но дело иметь можно. Первый раз наживется, потом во вкус войдет, а за проход сквозь Астраповы Врата можно и скидку дать. – Придем в Хексберг, прикинем, что брать. Не там найдем, так в Ардоре…

– Шкипер, – раздалось сзади, – у вас ведь была фляга…

– А как же! – Уж кому-кому, а «господину Ротгеру» Юхан отказать не мог, тем более сегодня. – Канмахеру?

– Да.

Эк их всех прихватило, и что это за бубенчики тут понавешали?! Звенят и звенят.

– Сами тоже хлебните. Не помешает.

– После… Господин Клюгкатер, нас ждут. Пора решать. Капитан Джильди, прошу простить, но это наше дело. Дело выживших у Хексберг.

– А чего тут решать? – Юхан сказал то, чего ждал Фельсенбург, при этом ничуть не покривив душой: ублюдку, напавшему на «Утенка» и сорвавшему фрахт, одна дорога. – На рей!

 

2

 

– Закат к нашим услугам, – Вальдес подмигнул разгорающемуся горизонту, – вопрос, отправится ли туда господин Бермессер как ваш трус или как наша добыча. Мы с принцем готовы уступить друзьям Доннера.

– Да, – подтвердил Луиджи, хотя решал не он, а дриксенцы, то есть – Кальдмеер. Фельпца все больше тянуло удрать, но он сдуру дважды отказывался уйти. Оставалось смотреть на закат, потому что на людей смотреть не хотелось.

– Я так думаю, наше это дело. – Ждали адмирала, а заговорил шкипер. Он не служил и мог на начальство не озираться. – А не наше, так мое. Оно, конечно, себе дороже. С врага, уж простите, чего взять? Вздернул – и домой, а нам, если рискнем, в Дриксен ходу не будет, разве что кесарь оклемается… Только лучше регенту не потрафить, чем морю. Да и дружки у меня под Хексберг сгинули, Браунбард вон молодой… Один ведь у матери был! Так что вы как хотите, а я вперед господина Вальдеса с веревкой встану, ну а там… Море не выдаст, Фридрих не съест!

Фельсенбург дернулся что-то сказать, но сдержался, только взглянул на адмирала. Вальдес подкинул кольцо с изумрудом, поймал, поднес к глазам, снова подбросил. Леворукий бы побрал молчание! Бермессер свою веревку заслужил, как убийцы Муцио – топор. Отец, окажись он в шкуре Кальдмеера, не колебался бы, да и сам Луиджи… Разве что принимать свою месть из чужих рук обидно. Кто ты такой, если не смог сам?

– У тебя – дружки, – немолодой дриксенец, вроде бы боцман, протянул шкиперу руку, – у меня – внук…

– Я обещал фок Шнееталю. – Больше Фельсенбург на своего адмирала не косился. – Бермессер и его сообщники отправятся на рей именем Дриксен. Здесь нас трое, но лейтенант Лёффер тоже был у Хексберг. Пусть четвертым будет он.

– Постой, Руппи! – дернул щекой Кальдмеер. – Адмирал Вальдес, мы принимаем ответственность за казнь на себя. В память «Ноордкроне» и других погибших. Адмирал цур зее Бермессер и шаутбенахт фок Хосс будут повешены.

– Будут повешены все, кто лгал под присягой, – уточнил Вальдес. – Я насчитал одиннадцать человек.

– Двенадцать, – поправил Фельсенбург. – Еще Троттен.

– Руппи, – тихо окликнул Олаф, – Троттен не был в Хексберг и даже не давал показаний. Ты сводишь личные счеты…

– Да, свожу! По трактирам с враньем шлялось пятеро, осталось трое… Эта кочерыжка клялась быть рядом с Бермессером всюду. Вот и будет!

– Туда и дорога, – буркнул шкипер. – Те хоть со страху гадить начали, а этот для удовольствия.

Адмирал больше не спорил.

– Вальдес, – попросил он, – если это возможно… На флагмане должен быть палач, а священник есть на каждом линеале.

– Пусть поищут, – согласился Ротгер, – вряд ли эти господа ходили на абордаж.

– Палачу надо платить, – напомнил Фельсенбург. – Господин Вальдес, мои деньги остались на «Селезне», и я не знаю, принадлежат ли они еще мне…

– Разумеется, но флагманскому палачу пристало получать плату из корабельной кассы, а что останется… Шкипер, вы примете эти деньги в счет неустойки за сорванный фрахт? В конце концов, вам его испортил Бермессер.

– Спасибо, конечно… Только лучше б мне заработать по-честному. На том же кэналлийском.

– Фридрих без кэналлийского обойдется.

– Какой такой Фридрих?! Мы тут с его фельпским высочеством как раз думали, с каким бы ему товаром к родителю вернуться…

– А что? – засмеялся Вальдес. – Почему бы дриксенскому шкиперу не отвезти фельпскому герцогу кэналлийского? Мир сходит с ума, так пусть он делает это весело!

 

3

 

Статного священника Руппи помнил куда лучше, чем тот хотел бы, а вот палач был новым – папаша Гюнтер навеки остался на «Ноордкроне». Вальдес играл с кольцом, Кальдмеер молчал, пришлось начинать разговор.

– Как тебя зовут?

– Киппе, господин. Симон Киппе.

– Знаешь, что нам нужно?

– Сказали.

– Ты готов?

А если не готов, тогда что? Грольше с Польдером звать? Вздернуть-то они вздернут, только как бы какая мразь не сорвалась.

– Сделать я могу, – сощурился Киппе, и Руппи почудилось, что в ручищах палача фляжка и он по ней сейчас щелкнет, – а потом что? Ни мéста, ни головы! Я на четыре года подряжался, сейчас тринадцатый месяц идет…

– Жалованье за оставшиеся месяцы ты получишь. И за сегодняшнее.

– Неправильно так. Или жалованье, или за работу.

– Выбирай.

– Жалованье, сударь. Ну а если я вам глянусь, свистните, как вернетесь.

– Ты меня знаешь?

– Слышал. И про вас, и про господина адмирала цур зее, дай Создатель здоровьица… Фрошер говорит, дело спешное?

– Хорошо бы закончить дотемна.

– Успеем, если не тянуть.

– Гонсало, – подал голос Вальдес, – проводи куда нужно. Обоих…

– Я не смогу, – закатил глаза священник. – Двенадцать человек до захода солнца… Это ужасно!

– Шварцготвотрум! – рыкнул Канмахер, он тоже знал про серого подлеца со «Звезды». – Оптом отпоешь, а исповедоваться… Исповедовались они уже сегодня.

– Кому? – Клирик завертел головой. – Господин адмирал цур зее – добрый эсператист, он не станет…

– Он уже стал! – Пальцы Руппи сжались в кулак. – Отправляйтесь и благодарите Создателя, что юркнули ему под подол… Иначе быть бы вам тринадцатым!

– Я… Господин Фельсенбург, я был вынужден… Человек слаб…

– Вы и сейчас вынуждены. Вон!

И это тоже служитель Его! Отец Луциан, брат Орест, отец Александер и этот. Только чего удивляться. На каждого Ледяного найдется Бермессер, а то и два… Бешеный в Хексберг говорил о чем-то таком, но тогда подлость еще не распухла в пол-Дриксен… Лейтенант мотнул головой, отбрасывая лезущие на глаза волосы. Усталость давала себя знать все сильнее. Сколько же всего влезло в неполный день – встреча, погоня, беготня по островку, плен, кэцхен и закат, сумасшедший, как сама жизнь. Не желающее быть круглым солнце то клонилось к воде, то отшатывалось от горизонта, словно тоже ждало.

– Пляшет, – сказал Вальдес, – с осени пятый раз…

Пронеслась кавиота, раздался тоскливый стонущий крик. Неужели забросить двенадцать веревок так долго?

– Дозвольте доложить! – Говорить вперед адмирала и лейтенанта Йозеву было тяжко, но чувство долга пересиливало. – Ну… Команду бы на палубе выстроить… Иначе непорядок!

– Нет! – отрезал Кальдмеер.

– А хорошо бы. – Добряк щелкнул свою фляжку. – А то доказывай потом, кто их и за что. Море не расскажет, а поп этот… Сомнителен он. Как получим дюжину святых, от фрошеров умученных, поздно думать будет.

– Согнать бы наверх хоть марсовых, – вздохнул Йозев. – Этих не заткнешь, разве картечью…

– Нет, господа. – Олаф смотрел жестко и спокойно, как некогда на полуюте «Ноордкроне». – Матросы не должны видеть, как под чужими флагами вешают их адмирала. Любого. Море не расскажет, но поймет. Этого довольно.

– А как же…

– А вот так! – Бешеный подкинул свой изумруд. – Поймет не только море, поймет весь Ротфогель, и очень даже скоро. А серый пусть плетет что хочет. Кардиналу талигойскому…

– Вы забираете священника?

– Всех живых. Надо же чем-то и начальство порадовать, а этим летом Талигу на пленных не везет. То ли дело ваш Бруно, ему меньше гарнизона в рот не клади.

– А вам, – попытался улыбнуться Олаф, – меньше флагмана. Сейчас самое время спросить про нас с Рупертом и про то, как будут звать «Верную звезду» в Хексберг. Или это решит Альмейда?

– Вам придется познакомиться с тетушкой Юлианой. К счастью для вас, она верная супруга и добродетельная мать… Что до «Глаубштерн», то мне он не нравится, и не только мне. В Хексберг ему делать нечего.

– Я слышал, что марикьяре жгут захваченные корабли…

– Вместе с командой? Какое очередное… то есть очаровательное варварство! Нет, «Глаубштерн» огонь не грозит – флагман вернется в Ротфогель. Да, Гонсало?

– Готово.

– Быстро. – Зеленый камень поймал и потерял закатный луч. – Что ж, покончим с долгами, и пусть ставят паруса.

– Идемте, господа. – Олаф двинулся первым. Один и не оглядываясь. Руппи обдернул было заскорузлую от крови Лёффера куртку, передумал, сорвал, швырнул за борт, пошел рядом с Клюгкатером. Все линеалы похожи, и дороги на них коротки.

– Сударь, – шепнул Юхан, – может, их о чем-то спросить надо, а то, знаете ли… После уже не выйдет.

– Главное я слышал, а остальное… Понадобится, найду кого спросить.

Шкипер пожал плечами и предложил можжевеловой. Руппи поблагодарил, выпил. Усталость не исчезла, но хоть виски стягивать перестало. На палубе уже ждали. Солдаты, осужденные, священник, словно нарисованные тушью по закату пéтли… Кто-то орал. Троттен, надо полагать, а может, и сам господин адмирал цур зее?

– А если сорвется кто? – деловито уточнил Добряк.

– Значит, судьба, – твердо сказал Олаф и первым под непрекращающиеся вопли пошел к трапу. Вытянувшееся в какое-то яйцо солнце все еще не касалось гладкой, будто лед, воды. Ветер тоже стих и ждет. Штиль и крики. Чайки и те, кто не хочет умирать.

– Предатель!.. Ты еще свое получишь, ты и твой Фельсенбург! – Опять адъютант фок Хосса. Знакомый, пусть и не из близких. Лжесвидетель. Лейтенант флота Дриксен… Мразь… Хоть и смелая.

– Руппи! Мы же друзья… Руппи, как ты можешь! Руппи…

Только так он и может. Отступать нельзя. Отступать нельзя не только в бою.

– Начинать? – спрашивает Симон Киппе. Палач не слышит криков. Палач ждет приказа.

– Будь ты проклят… оружейник!

– Буду.

Вальдес молчит, скрестив руки на груди, за его плечом молчат Шнееталь с Зеппом и пылает небо.

– Начинай. – Руппи уже махнул рукой, когда понял, что опередил сразу двух адмиралов. Что ж, да будет так. – Именем Дриксен и «Ноордкроне»!

…Не сорвался никто. Палач на «Верной звезде» был отменный.

 

Часть пятая

«Дьявол (Тень)» [10]

 

Не так благотворна истина, как зловредна ее видимость.  

Франсуа де Ларошфуко

 

 

 

Глава 1