Глава 33. Светская жизнь и масоны

 

Эпидемия….Сколько их уже было? Всё, как всегда. Сначала робкие попытки наиболее здравомыслящей части властей предотвратить распространение заразы. Как правило, заканчиваются они неудачей, поскольку достижим эффект только при полной изоляции места или страны, а сделать такое всегда очень сложно, особенно там, где развита торговля.  Затем - первые заболевшие и полная беззаботность остальных, уверенных, что всё может произойти с кем угодно, только не с ними. Потом, в итоге, - первые умершие, слухи, распространяющиеся со скоростью, куда большей, чем скорость света, всеобщее прозрение, паника и, наконец, стадия, когда умерших уже сотни, тысячи, десятки и сотни тысяч. С этого момента  все стараются сидеть по домам, а тот, кто рискует выходить, делает это под защитой разнообразных средств – дыма, чеснока, молитв или марлевых повязок. Люди, почему-то, за редким исключением, когда беда уже пришла, но лично их ещё не коснулась, ведут себя беспечно и, зачастую, бессмысленно. Вместо того чтобы искать причину беды и здраво глядеть на вещи, они либо отмахиваются от реальности, либо поддаются панике, а если и пытаются бороться, то только со следствием, чаще всего призрачным. А ведь надо всего лишь остановиться, сосредоточиться, хорошенько подумать, поискать предпосылки, приведшие к плачевным последствиям. Но, куда там! Обычно побеждает лозунг: «Некогда думать, дело надо делать!»

Володю никогда никакая зараза  не трогала, поэтому он без боязни передвигался по заражённым городам и общался с самыми безнадёжными больными (даже тогда, когда у эпидемии был не игрушечный, а вполне серьёзный характер). Поначалу, когда это были ещё первые эпидемии, в очаги которых он попадал, Володя пытался активно помогать заболевшим, но потом понял, что каждая эпидемия, каждая большая катастрофа – это Бич Божий, и нет никакого смысла пытаться им противостоять, свою жатву они обязательно пожнут. Кроме того, в распространении современных смертельных болезней Володя давно угадал и чей-то злой умысел, слишком уж коммерчески и политически выгодными становились последствия распространения новых зараз. СПИД, разные формы гриппа, лихорадка Эбола, атипичная пневмония… Сценарий почти всегда один и тот же: политический или экономический кризис, общественная нестабильность, потом эпидемия новой заразы, нагнетание напряжения в СМИ и, как следствие, – колоссальные объёмы продаж всяких малоэффективных защитных средств. Затем следует всеобщая вакцинация или сдача анализов, на которой также наживаются всё те же невидимые кукловоды, а потом -  тихий уход со сцены, чтобы следом явилась новая страшилка. Однако попытка подменить собой Бога никому не проходит даром, и если перефразировать Коран, то можно сделать следующий вывод: «Бог часто даёт отсрочку нечестивцам, чтобы они одумались, но, если они не пользуются этим шансом, он беспощадно их уничтожает».

Множество индивидов, всерьёз верящих в силу марлевых повязок, очень веселили Володю, сидевшего в кафе и рассматривавшего заснеженную улицу через большую витрину. Наблюдать за людьми в таких случаях бывает немного смешно. Особенно смешно - в тот момент, когда люди пытаются общаться по телефонам, не снимая повязок.  От созерцания этой чудовищной клоунады Володю отвлёк собственный телефон. Отставив чашку с кофе, он неспешно достал назойливую звонилку из кармана и, взглянув на экран, с сарказмом усмехнулся. Звонил один из его нынешних, непутёвых, зато очень жадных, агентов:

- Володя, завтра будет приём по случаю приезда одного хмыря из Европы. Интересующая тебя персона на этом приёме будет. Протокол подразумевает присутствие жён. Для тебя  это имеет смысл?

- Хм… Может быть.

- Тогда не забудь про гонорар, - на том конце жадно сглотнули.

- Забудешь с тобой, как же. Если сработает – заплачу, а пока спасибо за инфу, - Володя  отключился и подумал, что надо попытаться из этого что-нибудь слепить. Набрал другой номер. После четвёртого гудка голос на том конце недовольно пропыхтел:

-  Да, алло!

- Привет от мистера Кинга, Александр Геннадьевич, - вежливым голосом произнёс Прытков. – Как ваше здоровье?

-  А, это вы, Влад…- голос Шапиро стал настороженным. - Спасибо, всё хорошо.

- Слава Богу! Саша,  - перешёл Володя на насквозь деловой тон, - завтра намечается приём по поводу приезда какой-то большой шишки из Страсбурга. Сможете мне сделать приглашение на две особы?

Шапиро закашлялся, но быстро справился с собой.

- Э… приглашение… э… думаю, что да.

- Вот и славно, я вам перезвоню через часик.

- Через три, Влад, я ведь не глава аппарата президента, не преувеличивайте мои возможности, - Шапиро чуть-чуть хихикнул.

- О’кей, через три, - Володя пожал плечами. Что-то нехорошее сидит за душой у этого Шапиро, какой-то грешок, что-то связанное с летним эксцессом,  но сейчас разбираться в этом не хотелось.  Пусть пока помучается человек от плохих снов (про плохие сны Володя понял сразу, только взглянув на измученного банкира). Потом найдём время, раньше или позже, разберёмся, а там и думать будем.

Через три часа, когда Володя уже сидел в другом ресторанчике за ужином, он ещё раз набрал номер Шапиро:

-  Ну, как, удалось?

- С трудом, - голос Шапиро уже не был таким бодрым. – Надеюсь, вы ничего экстраординарного не замышляете, а то я слишком уж засветился. Или мне пора уже паковать чемоданы?

- Полноте, Саша, что за глупости. Вы ведь знаете: наше оружие – цифры, мы - деловые люди. Просто там будет  возможность пообщаться кое с кем вплотную…

- Я так и понял. Куда вам выслать приглашение? И кстати, там должны быть вписаны фамилии и имена, кого писать будем?

Володя спокойно назвал свои временные имя и фамилию, а потом присовокупил данные Ренаты. Сначала в трубке воцарилась молчаливая пауза, а потом раздался тихий присвист:

- А вы … - подходящего эпитета Шапиро, видимо, подобрать не смог, а потому скомкал: - Хорошо работаете.

- Стараюсь, - ответил Прытков небрежно. – Пусть приглашения будут у вас в приёмной, завтра я пришлю курьера. И ещё, Саша, постарайтесь быть скромным и молчаливым, о'кей?

- Обижаете, Влад. Мистер Кинг всегда может положиться на мою скромность, - обиженно просипела трубка.

- Я и не сомневался. До свидания, – и Володя отключился. Потом со своего же телефона, оборудованного специальным устройством, постоянно меняющим собственный номер и местонахождение аппарата, набрал Ренату. Утром он долго говорить с ней не стал, только сказал, что соскучился, да пообещал вечером перезвонить. Сейчас, как подсказывал опыт Володи, настало самое удачное время.

- Алло, котёнок?

- Да, Володя, это я, - в голосе Ренаты хоть и была явная радость, но чувствовалось и небольшое напряжение.  

- Ты как, готова завтра посвятить время мне?

- Я …- Рената запнулась, - я … готова. Вот только если я выйду из дома, то мне туда лучше уже не возвращаться - предки меня убьют…

- Об этом не переживай, доверься мне. Но ты должна будешь выглядеть шикарно: платье, бриллианты, макияж. Мы пойдём в одно очень интересное место, и я хочу, чтобы ты всех поразила своей красотой. Справишься?

Рената, которую никто ещё ни разу не просил кого-нибудь поражать своей красотой, тем не менее, оскорбилась:

 - Ты сомневаешься в том, смогу ли я быть красивой? Ну, ты и гад…

- Нет, я не сомневаюсь в твоей красоте, для меня это непреложный факт. Как и твоя сексуальность. Я сомневаюсь в том, захочешь ли ты поступиться своими принципами ради меня. Ведь ты же не любишь всю эту мишуру, разве я не прав?

Рената помолчала, но потом тихо сказала:

- Прав. Но ради тебя, так и быть, я сделаю это.

- Вот и умница. Обещаю безумную ночь. Но, только завтра. Целую.

Заехал Володя за Ренатой на «Мерседесе», нанятом в правительственном гараже. Такой эпатажный жест пришлось совершить, чтобы на машине оказались специальные номера -  так куда легче попадать в специальные места для избранных. Увидев идущую к авто Ренату, он в очередной раз поразился тому, насколько одежда меняет женщину. Рената выглядела просто сногсшибательно: в светской диве было не узнать озлобленную на весь свет бунтарку с порочными наклонностями, какой она была в ночь их знакомства. Классическое тёмно-синее платье с глубоким вырезом, длинная бобровая шубка, сапфиры и бриллианты, яркий, но не чересчур, макияж, и холодно-уставшее выражение лица – это была совсем иная Рената. Володя удовлетворённо вздохнул, галантно поцеловал девушке руку, а потом попросил её:

- Можно, я завяжу тебе глаза?

- Это зачем? – удивлённо взглянула Рената. – Вова, ты что, опять решил меня похитить? Или мы займёмся сексом в этом авто?

Володя положил руку девушке на бедро, отчего она вздрогнула и чуть изогнулась, глаза её расширились, а дыхание стало чаще.

- Не совсем секс и не совсем похитить, просто тебе так будет интереснее. Ты должна больше мне доверять. Или тебя  что-то смущает?

Глубоко вздохнув, Рената взглянула на Володю чуть затуманившимся взглядом и произнесла низким хриплым голосом:

- Я тебе доверяю. Завязывай.

Почти всю дорогу Володя не убирал руку с бедра девушки, чуть поглаживая, а иногда  сжимая его и чувствуя, как в эти моменты от неё начинала исходить волна страстного жара. Но в какой-то момент Рената вдруг расслабилась, видимо, обеспокоенная чем-то, и спросила:

- Володя, а ты случайно не знаешь, кто такие розенкрейцеры?

Володя вздрогнул. Никак не ожидал он подобного вопроса от Ренаты, сердце даже обдало холодком, но  он решил раньше времени не нервничать, а узнать всё поподробнее.

- Так что, ты знаешь? – Ренате надоело ждать, пока, обычно скорый на язык, Володя среагирует.

- Розенкрейцеры? Братство рыцарей розы и креста. Это одно из масонских движений, основанное, если верить легенде, в XIV веке рыцарем Христианом Розенкрейцем. Изначально своей целью они ставили возрождение древних знаний о магической составляющей мира, чтобы поставить их на службу людям. Очень большое влияние приобрели в восемнадцатом и девятнадцатом веках, а в начале двадцатого активно участвовали в революции в России. На каком-то этапе их существования они, как и все прочие масонские ордена, были перенаправлены на устройство заговоров и выполнение роли агентов влияния. Все они, эти масоны, за всю свою историю, так и не догадались, что их просто используют, придурки. Короче,  в СССР, в тридцатые годы, их, вместе со всей прочей шушерой, разогнали и пересажали, от греха подальше, - Володя задумался и замолчал.

- Надо же, я и не думала, что ты что-то знаешь на эту тему, - Рената была приятно удивлена, - просто так спросила.

- Я много чего знаю, ты спрашивай, не стесняйся. Слушай, а зачем тебе это?

- Да так, начала играть в одну он-лайн Игру, а там, чтобы получить первую ступень и возможность двигаться дальше, необходимо ответить на простой вопрос. Мне вот про розенкрейцеров достался.

-  Любопытно, - Володе на самом деле было  любопытно. – А в чём суть игры?

- Утверждают, что, пройдя несколько этапов, можно научиться реорганизовывать пространство вокруг себя так, чтобы оно стало более справедливым и добрым. Так я, по крайней мере, поняла. Не особо в это верю, - Рената улыбнулась кроткой улыбкой, чудесно подошедшей повязке на её глазах, - но мне всё равно делать нечего, так почему  и не попробовать, как ты думаешь?

- Смотря какая плата за справедливость, котёнок, – Володя улыбнулся.

- В том-то и дело, что абсолютно бесплатно. Кроме того, прикалывает, что Игра связана с реальностью, с нашей жизнью. Вот мне, например, надо ответить на вопросы по истории, а потом надо будет какие-то задания выполнять – ну, там, что-то сделать, найти, выяснить. Я пока не знаю, как это точно будет выглядеть, - уже увлечённо продолжала Рената, - мне для начала нужно ответить на этот вопрос, про розерк… розне…Тьфу, чёрт, язык сломать можно… Слушай, ты сказал, что их использовали. А кто?

- Я дам тебе пару книжек, а ты сама в Википедии посмотри, по интернету поройся, - Володю очень заинтересовала эта Игра: было в ней что-то настораживающее. – Дашь мне ссылку, я тоже хочу взглянуть?

- Ты что, в игры играешь? – недоверчиво спросила Рената.

- Играю. Причём всю свою жизнь, - подпустив в голос загадочности, ответил её спутник.

Тем временем, преодолев сопротивление московских улиц, они заехали на охраняемый паркинг. Паркинг был организован так, что выход из него осуществлялся прямо в необходимое здание, а вот определить, в какой части Москвы ты находишься, было невозможно.  Поэтому Томпсон(!)  аккуратно снял с девушки повязку, отметив, как она  вздрогнула, когда он к ней прикоснулся, помог ей выбраться из машины, взял её за очень горячую руку и повёл за собой.

- Вова, куда ты меня привёз? – нарушила молчание Рената.

- Увидишь. Не напрягайся, всё будет ол райт.

Они вошли в фойе здания, наполненное множеством элегантных, и не очень, мужчин, красивых, и не очень, женщин, но все они были непреложно блестящими и уверенными в своей неповторимости и чрезвычайной значимости. Володя, не увидевший ни одной марлевой повязки, хмыкнул. Эти люди, видимо, знали правду, а может быть, считали, что проблемы обычных людей их не касаются.

Рената с удивлением оглянулась, а потом, с перекосившимся от страха лицом, зашептала на ухо Володе:

- Володя, ты зачем это сделал? Ты куда меня привёз? Это же ведь… Здесь где-то мои предки должны быть. Смерти моей захотел?

- Да ты что? – очень натурально удивился Володя. – Не знал, что твои предки так круты. Ладно, не волнуйся понапрасну, ты ведь со мной. А я тебя защищу. Или защитю? Короче, отмажу. Ты, главное, верни обратно уверенный вид и крепче ко мне прижимайся. Если встретим твоих предков, скажешь, что я твой друг. А дальше - я сам…

Рената немного успокоилась, встряхнулась и, стараясь поступать так, как велел её мужчина, стала всячески демонстрировать свою принадлежность ему. Слова о «друге» оказались неожиданно волнующими. И, конечно же, как того и следовало ожидать, ровно через пятнадцать минут вращения в людском водовороте, болтающем, пьющем, жующем и всё так же сверкающем, Рената услышала:

- Рената?! А ты как здесь оказалась? И кто этот господин? - голос отца был строгим, а взгляд - настороженным и оценивающим, и смотрел отец вовсе не на свою дочь, а на мужчину рядом с ней.

Рената, с трудом проглотив комок в горле, сипло произнесла:

- А, папа… Знакомься, это мой друг, Владимир. Володя, это май папа, Алексей Рудольфович.  

 

Глава 34. Третий урок

 

…- Короче, этот «мусор» мне и говорит: «Так, мол, и так, брателло, ошибочка вышла -  потерпевший признал, что он обознался. Но ты-то ведь, наверное, тоже не без греха - вон какой фингал на полрожи, небось, тоже где-то в драке участвовал или в каких иных хулиганских действиях?» И смотрит на меня так хитро, думает, я ему душу, как на исповеди, открою. Козлина мусорская! А я ему в ответ: «Фингал мне на тренировке поставили, я единоборствами занимаюсь и, вообще, за здоровый образ жизни. А ошибка того пидора арабского мне таким боком вышла, что я теперь не знаю, что и делать, - говорю. – Он мне, можно сказать, любовь сломал, паскуда, чтоб ему от импотенции сдохнуть», - Марк приостановился, пытаясь пережевать чудовищный кусок пиццы, запивая его томатным соком. Отец Роман, который сегодня был «по гражданке», то есть, в абсолютно мирских джинсах и пуховике, сочувственно поглядел на изголодавшегося «в застенках» Марка и только покачал головой. Сам он ничего не ел, пил водичку и Марка не перебивал, слушал же очень внимательно.

- Нет, ну, отец Роман, ну скажите, что за гадство такое? Только вроде с классной девчонкой познакомился, только отношения наладились и, можно сказать, почти состоялись и укрепились, как вмешивается какое-то чмо арабское, абсолютно беспонтовое, и всё ломает. И я - в ментовке, как баклан дешёвый, а Кристя вдруг оказывается из службы безопасности банка, которые мы… - тут Марк замялся и с трудом выдавил: - Э…не любим, и, вообще, какая-то хрень творится непонятная. Ментам пришлось отдать всё бабло, какое у меня было, чтобы они не цеплялись и меня выпустили. Жесть!

- А скажи, Марк, - заинтересованно спросил отец Роман, - Кристина разве не пыталась им как-то помешать? Ну, я имею в виду, как бы это тебе объяснить…

- Да пыталась, - не дослушал Марк, - и на базаре их пыталась развести, и вообще пальцы гнула – я, мол, с вами из одной касты, да вы не понимаете, с кем связались… Но мне, кажется, больше на понт их брала. А потом - так и вовсе сдулась, сидела, как кукла фарфоровая, когда меня эти вертухаи выводили, глаза, как остекленевшие. Да и я тоже был злой на неё: нет, ну надо же,  - «главный эксперт службы безопасности банка!» А на вид – типичная  мажора. Правда, она, конечно, не мажора, да и способности у неё не простые. В общем, я совсем запутался. Потому и попросил вас о встрече раньше, чем домой пойду выслушивать, как мне дядя начнёт выговаривать: «Я же говорил, да я же предупреждал…». Ну и что, что предупреждал, - в сердцах кинул вилку Марк, - может, мне такая кульная гёрла никогда больше и не встретится. Короче, засада…

Отец Роман, очень внимательно слушавший сентенции Марка по поводу его разбитых надежд, слегка напрягся на словах о странном поведении Кристины и, когда Марк остановился,  вкрадчиво спросил:

- Ещё раз, Марк, скажи – а  как выглядел этот араб?

- А я чё, рассказывал уже? Ну, такой он, типичный насос, весь на понтах. Руки все в перстнях, морда наглая, по-английски говорит хорошо очень. Скандальный такой, просто жесть.  Кстати, похож на этого, ну, грузина, который этого, Мимино играл… как его…

- Кикабидзе?

- Ну да, на него.

Отец Роман примолк, покусывая губы и нервно теребя в руках салфетку. Марк расправился с остатками пиццы и теперь грустно разглядывал интерьер пиццерии и официанток, одетых в якобы итальянскую одежду, но при этом имевших насквозь азиатскую внешность.

- Ладно, Марк, не торопись с выводами, - прервал паузу отец Роман, - тут не всё так просто, как тебе на первый взгляд кажется. Запомни – ничего случайного с людьми никогда не происходит, всё предусмотрено свыше. Эта ваша встреча с тем арабом, который, я думаю, и не араб вовсе, случайностью так точно не была. Вот только зачем всё это, пока не понимаю. Ладно, дай мне время, я разберусь…

- А вы что, знаете этого хмыря? – Марк недоверчиво уставился на отца Романа. Слишком уж много в последнее время стало происходить в его жизни событий, связанных каким-то образом с молодым священником, слишком много тот знал всего, так или иначе связанного с его, Марка, жизнью. И отца знал, и о дяде слышал, и с Кристиной он познакомился при участии отца Романа. Какая-то шняга замороченная…

- Не напрягайся, Марк, я же тебе говорю – ничего случайного в жизни не бывает, всё закономерно и взаимосвязанно. Вопрос только в том, разберётся ли человек в посланных ему сигналах, поймёт ли их, сделает ли выводы? Иногда бывает очень тяжело войти в открытую дверь, люди, по гордыне своей, всё норовят через окно или даже через крышу лезть. А иногда и отворачиваются от открытой двери и идут в противоположную сторону. Мироздание их учит, наказывает, можно сказать, просто кричит: «Куда же ты прёшь, человече?» А человече глух и слеп, бредёт своей дорогой, и на правильный свой путь, тот, который его душа когда-то выбрала, ему плевать. Но только до поры-до времени, пока не упрётся в стену непроходимую. Вот тогда обычно люди и вспоминают и о Боге, и даже о Дьяволе,  и каются, и рыдают, и головой об эту стену бьются. Да поздно иногда бывает, не вернуть уже упущенных возможностей. Так потом и живут, как будто и не живут вовсе,  прозябают…

- А как понять, что нужно делать? Как найти свой путь? – Марк с удивлением и даже опаской смотрел на преобразившегося собеседника. Глаза священника буквально сверкали, лицо было наполнено одухотворённостью и полнейшей уверенностью в правоте своих слов.

- А… Тут не всё так просто. Продолжим наши уроки? – отец Роман с любопытством взглянул на юношу.

- Пожалуй…- задумчиво кивнул Марк.

 

ТРЕТИЙ УРОК

- Итак, - воодушевлённо начал отец Роман, - в прошлый раз мы остановились на том, как пройти путь, чтобы стать богом. Так?

- Кажется, так, - ответил Марк.

- Так вот, сделать первые шаги на этом пути человеку должны помочь.

- Кто?

- Ну, разумеется, его родители. При помощи специальных обрядов. К сожалению, в нашем, современном обществе и сами эти обряды, и их смысл уже утеряны, а вот наши предки их свято соблюдали. Это обряды возрастных посвящений, - хитро взглянул на юношу священник.

- Чё-то как то… Это, как у индейцев, что ли?

- Нет, это, как у нас, у славян. Знаешь, зачем они были нужны?

- Ну, - пожал плечами Марк, - чтобы ребёнок себя взрослым почувствовал, да?

- И это, конечно, тоже. Но, в первую очередь, возрастные посвящения были связаны с появлением новых энергетических тел в общей структуре человека. Помнишь, мы говорили о разных энергетических телах человека?

- Смутно, - Марк с сожалением смотрел на стол, где еда уже закончилась.

- Напомню. Не буду сейчас утомлять тебя названиями этих тел - в разных школах они разные, у славян, разумеется, свои названия, суть не в этом. Суть - в предназначении. Итак, считается, что формирование первого тела, собственно физического, полностью заканчивается к первому году жизни. Далее оно просто растёт в заданном направлении. Именно в этом возрасте и  проводилось первое посвящение. «Пострижены» называлось.

- А, я что-то такое то ли видел, то ли слышал. Ребёнка налысо стригут. Не очень-то красиво они потом выглядят, эти бедные дети, - Марк поморщился.

- Это потому, что родители бестолковые, не знают толком, что надо делать, а делают, - с огорчением ответил священник. – На самом деле, у девочек только небольшая часть волос состригается, и то - строго определённым образом, а у мальчиков – да, все волосы состригают. Это не просто так. У этого действия есть свой, особый, энергетический, магический, если хочешь, смысл. И все дальнейшие обряды возрастных посвящений также имеют своё энергетическое наполнение, и привязаны они к образованию новых энергетических тел. Проведение обрядов даёт детям каждый раз своеобразный толчок в развитии – идентификации своего пола, укреплении эмоциональной устойчивости, развитии ментальной составляющей. Смотри, на что похожа нынешняя молодёжь, для которой такие обряды не проводились, – безвольные, бесцельные, больные, психически неустойчивые особи без половых признаков…

- Э… Ну, не все же… - Марк поморщился, понимая, что отец Роман прав, хотя и не во всём. Вот, например, его, Марка, никто никуда не посвящал и обрядов не проводил, но ведь он же, вроде, нормальный пацан, а не какая-нибудь там амёба бесполая.

- Не все, согласен. У кого сильна родовая энергетическая составляющая, тот справляется в жизни и так. Но ведь насколько было бы легче им жить, если бы они такие обряды прошли… - покачал головой священник.

- Допустим, - решил согласиться Марк. – Но у меня тогда вопрос: крещение – это ведь тоже обряд, а его-то почти для всех детей сейчас проводят? Или для мусульман, не знаю, как у них это называется…

- Да, ты прав, - отец Роман согласно кивнул. – Но у этих обрядов несколько другой смысл. Они обладают серьёзной магической составляющей и фактически пристёгивают душу человека к определённым энергетическим образованиям, поддерживаемым множеством людей, относящих себя к различным религиозным  конфессиям, в том числе и названным тобой. Эти энергетические структуры называются эгрегорами. С момента прохождения такого обряда, как крещение, человек начинает получать магическую помощь от эгрегора, но взамен отдаёт свою энергию и волю…

- Про эгрегоры я знаю, - важно кивнул Марк, добром вспомнив генеральские лекции. – Так что, вы хотите сказать, что крещения достаточно, можно обойтись без этих возрастных посвящений?

- В том-то и дело, что нет, - покачал головой отец Роман. – Недостаточно. Посвящения нужны. Более того, крещение – это обряд с очень двояким смыслом, ведь, помимо помощи эгрегора и христианской духовной иерархии, человек получает в довесок некоторую долю несвободы. Ведь часть своей духовной энергии он начинает отдавать тем, кто стоит во главе эгрегора, тем, кто его создал и им управляет.

- Мировой закулисе, да? – блеснул своей осведомлённостью Марк.

- Можно сказать и так, - отец Роман одобрительно кивнул.

- Хорошо, а если человек не хочет этого делать, то как быть? – с интересом спросил Марк.

- Не хочет что делать? – уточнил священник.

- Ну, отдавать свою энергию эгрегору или тем, кто им управляет. Как быть в таком случае?

- Как быть младенцу, которого родители насильно притащили в церковь? Остаётся только терпеть… Станет взрослым – сможет освободиться, если захочет. Другой вопрос – захочет ли?

- А у славян существует такая штука, чтобы освободиться от христианского эгрегора?

- Существует. Обряд имянаречения. Освобождает от влияния не только христианского эгрегора, но и любых иных религий и верований, - подтвердил отец Роман.

- А разве при этом имянаречении человек не переходит под власть другого эгрегора – славянского? – хитро посмотрел Марк на отца Романа.

- Конечно, переходит. Но ведь это его сознательный выбор. И если он славянин, то получает доступ к силе своей Родной Веры, а не к силе привнесённых, чужих традиций, - ответил отец Роман. – Заметь, я не говорю, что они плохие, они просто чужие… Наш генетический код – это ключ доступа к определённой энергии, в том числе и к соответствующему, родовому славянскому эгрегору. А когда нас крестят, то этот код блокируется, и мы получаемся привязанными к другому, не родному для нас эгрегору. Конечно, справедливости ради надо сказать, что за тысячу лет христианства на Руси наш код претерпел некоторые изменения, настроился, так сказать. Но ты не представляешь, какую силу начинают чувствовать в себе те, кто прошёл обряд имянаречения! Ну, конечно, если их генетический код содержит славянскую, арийскую базу. Собственно, в несовпадении наших энергетических настроек и кроется главная причина всех наших бед – живём, вроде как, на своей земле, а энергетически привязаны к чужой.

- Нет, тут что-то не складывается, - задумчиво протянул Марк, одновременно показывая официантке, чтобы она принесла ещё пиццы.- Вот европейцы, живут же куда лучше нашего, а тоже ведь, в большинстве своём, не евреи и не негры, а христиане, как и мы.

- Нет, не как мы, - жёстко ответил отец Роман. – Они, в большинстве своём, -  католики, протестанты или лютеране. Короче, западная ветвь христианства. А ты знаешь, чем отличается западная ветвь от восточной, то есть, как бы, нашей?

- Ну чем, чем… У них Папа главный, а у нас – патриарх, - неуверенно ответил  Марк.

- Это следствие. А причина – в том, что в девятом веке одна христианская церковь разделилась на две. В восточной ветви настаивали на  постулате, что человек – это Дух, Душа и тело, а в западной – что только Тело и Душа, а Дух – это божественное свойство, к человеку отношения не имеющее. Таким образом, в Европе человека энергетически оскопили, обособив его как личность. Поэтому в Европе, а затем и в Америке, такое внимание уделяют свободе личности человека, его телу, собственной душе и почти не говорят о коллективном Духе. А у нас – наоборот, Дух, духовность – очень важные составляющие жизни. И Человек в восточном христианстве в гораздо меньшей степени индивидуально обособлен. Вроде бы, это и неплохо, однако Дух-то имеется в виду какой? Эгрегора, берущего своё начало в Иудее, возникшего две тысячи лет назад.

- Да уж… - Марк почесал затылок. – Так и что нам делать-то?

- К этому мы ещё подойдём, а пока давай вернёмся к пути человека, - отец Роман снисходительно наблюдал, как его собеседник уплетает вторую за завтрак пиццу. – Возрастные посвящения мы уже рассмотрели, хотя… Надо, наверное, упомянуть одну интересную вещь: в Советском Союзе тоже существовали своеобразные возрастные посвящения, правда, очень жёстко пристёгивавшие человека к марксистскому эгрегору. Я имею в виду посвящения в ряды октябрят, пионеров и комсомольцев.

- У нас этого уже не было, - пожал плечами Марк.

- Не было. А ведь это и были самые настоящие магические обряды – с огнём, с клятвами, с барабанами, с соответствующими атрибутами. Правда, мало кто в те годы понимал, что на самом деле это такое… Ладно, вернёмся к нашей теме: поговорим об образовании.            

 - Вы имеете в виду школу?

- Я имею в виду создание человеческого образа, того, что является подобием Бога. В прошлый раз мы с тобой уже говорили, что в современном мире вся система воспитания и образования людей направлена на то, чтобы увести человека от этого как можно дальше. Чему вас учат? Как быть послушными, как вписываться в окружающее общество, как лучше и эффективнее выполнять ту работу, для которой вы, якобы, предназначены, так?

- Так! – Марк согласно кивнул головой.

- Но при этом, - продолжал священник, - вас не учат тому, как вам самим найти своё место в мире, как научиться чувствовать гармонию этого мира, как развивать свои резервы и способности, как стараться быть свободными, а главное – как всё время работать над собой, чтобы стать подобием Божьим. Наоборот, система подачи знаний расчленёнными, не связанными между собой кусками, оторванными от жизни планеты и её биоценоза, оторванными от самого человека, в результате приводит только к одному – к отрицанию необходимости получать эти знания, как ненужный и обременительный груз. Конечно, с человеком это происходит не сразу, нет. Маленькие дети, до трёх-пяти лет, ещё могут видеть всё непосредственно, умеют чувствовать не только очевидное, но и то, что находится в тонких сферах. Но постепенно, ступенька за ступенькой, это умение безжалостно стирается - сначала в детском саду, а потом - в школе. Детей учат: «То, что не изучено и не нашло объяснения в официальной научной точке зрения, того просто не существует». И потому урбанистическая культура - почти все фильмы, книги, журналы, компьютерные программы – всё, в основе своей,  направлено на одно – привить маленькому человеку стойкое убеждение, что это и есть единственно правильная жизнь, единственно правильное построение общества, единственно правильный путь развития цивилизации. Заметь: почти всегда главный герой всех современных произведений – это либо спивающийся бунтарь-одиночка, не понимающий, что ему от этой жизни надо, и никому не верящий, либо, наоборот, - супермен, крепкий и надёжный, как скала, но всегда борющийся за идеалы справедливости, опять-таки, созданные этим самым обществом. А каковы идеалы? Стать богатым, сильным, якобы независимым, в общем, надёжным кирпичиком в основании пирамиды толпо-элитарного общества…

- Опа, отец Роман, да вы, я вижу, тоже лекции Петрова смотрели? - перебил Марк, до этого слушавший молча и очень внимательно.

- Я-то? Хм, - хмыкнул священник, - я не только лекции смотрел… Впрочем, может быть, ты мне сам расскажешь тогда, что такое толпо-элитарное общество?

- Прикалываетесь?

- Нет, я серьёзно. Просто хочу знать, какой у тебя сейчас уровень знаний, чтобы не повторять уже знакомые тебе вещи, - прозвучало достаточно искренне.

- Да, пожалуйста. Итак, толпо-элитарное - это такое построение общества, в котором живём сейчас мы с вами, в котором живёт, по большому счёту, весь мир. Не уверен насчёт китайцев, но и они, наверное, тоже.  Никто, конечно, об этом вслух не говорит, да и мало кто знает. А те, которые знают, те молчат в тряпочку, потому что каждый, в меру своего понимания, работает на себя, а в меру непонимания - на того, у кого понимания больше, - вовремя ввернул нужные слова Марк. - Да и обидно, беспонтово такое название для тех, кто в этом обществе толпа. Но и элита – они  тоже толпа, только с другим уровнем знаний и умений. Ими тоже управляют…

- Так. Хорошо. Про пирамиды власти и знаний тебе тоже не надо рассказывать, я прав? – довольно резюмировал отец Роман.

- Ну да, и про них я тоже знаю…

- Барышня, - обратился отец Роман к снующей поблизости официантке, - принесите, нам, пожалуйста, пирожных, вот этих, - он ткнул пальцем в меню, - чай с бергамотом, а тебе, - он взглянул на Марка, – капуччино.  Спасибо. Итак, - продолжил он, когда официантка отошла, - значит, ты знаешь,  кто, на самом деле, правит миром?

- По фамилиям, конечно, не знаю, а так – догадываюсь…

- Значит, ты знаешь, кто на самом деле назначает президентов на власть, так ведь? Назначает тот, кто может донести своё мнение и желание до тех, кому предлагается якобы выбирать, - видимо, отец Роман загодя подготовил свою речь, и Марк решил ему не мешать, хотя, в общем, уже знал почти всё, что решил ему  поведать его импровизированный учитель. - Общественное мнение требует формирования. И легче всего его сформировать через средства массовой информации – телевидение, интернет, радио, газеты, журналы. Это прямой и открытый сигнал. Его можно озвучить так: на выборах у нас сегодня такие-то кандидатуры, но лучше всех  – вот эти двое. Выбирайте среди них. Нам всё равно, нас любая устраивает. Об остальных вариантах, отличных от желания предлагающих, никто и не узнает, потому что у них не будет ни поддержки СМИ, ни денег, ни иных инструментов. Опосредованный, скрытый сигнал подаётся  через художественные произведения: фильмы, книги, компьютерные игры, герои которых даже внешне напоминают предлагаемых. Посредством этих двух сигналов формируется и система ценностей. Сейчас, например, очень почётно быть банкиром, или продавцом нефти, или финансовым спекулянтом, или политиком. А всего сто пятьдесят лет назад в почёте были те, кто жил во имя всех людей, – герои, военные, исследователи, путешественники, изобретатели, писатели, учёные… А те, кто в почёте сейчас, считались обычными спекулянтами, и относились к ним с плохо скрываемым презрением. Видишь, как легко можно манипулировать сознанием целого общества, да что там, всего человечества? Просто правила игры всегда диктует тот, кто владеет этими Средствами Манипуляции Идеями, или СМИ. И делают они это так, как им выгоднее и удобнее. Хотя бывают и ошибки, и достаточно фатальные. Вспомни, например, как ошиблись Гусинский и Березовский, выдвигая, как они тогда думали, насквозь своего человека на роль послушной им марионетки. Как говорится, за что боролись, на то и напоролись. Этот человек сумел убедить настоящих хозяев существующего финансового порядка, что он будет им полезнее, чем эти возомнившие о себе выскочки-евреи, и вот - «иных уж нет, а те - далече», как сказал классик.

- Подождите, отец Роман, так вы хотите сказать, что наши президент и премьер, на самом деле, вовсе не такие крутые, как это нам преподносят? – Марку было, в общем-то, всё равно, так ли это, спросил он больше для того, чтобы поддержать беседу.

- Ну, как-то так, - согласился священник. - Они хоть и пытаются каким-то образом вести свою игру, но всё это до той поры, пока их игра вписывается в глобальный сценарий «хозяев мира». А чтобы не наделали никаких серьёзных глупостей, над ними  поставлен наблюдатель, чтобы вовремя остановить, притормозить. Он, заодно, следит и за тем, чтобы дань с нашей страны взималась вовремя. Рыжий такой, для него даже специальную корпорацию создали, с интригующим и ни о чём не говорящим названием.

- Вы имеете в виду этого, который раньше энергетикой занимался?

- Его, Кощея Бессмертного, его, родимого.

- Так, отец Роман, давайте сначала, - попросил Марк, вяло ковыряясь вилочкой в десерте. – Кто же, всё-таки, самый крутой?

- Самый крутой… Хм… Давай-ка лучше о тех, кто считает себя