Философское и естественнонаучное мышление

(с. 35) 1. Низшиеживотные, живущие в простых, постоянных и благоприятных условиях среды, приспособляются к ее мгновенным изменениям при помощи прирожденных рефлексов. <…> Первобытный человек имеет количественное преимущество перед другими животными … только силою своей индивидуальной памяти, которая с течением времени усиливается передачей воспоминаний от предков и рода. Даже развитие культуры вообще существенно характеризуется тем, что все большие …пространственно и временно области попадают в сферу ведения человека. По мере того как жизнь с развитием культуры становится немного легче, прежде всего благодаря разделению труда, развитию промыслов и т. д., представления индивидуума, ограниченные … областью фактов, выигрывают в силе, не теряя ничего в смысле своего объема для всего народа. Усилившееся таким образом мышление может постепенно само стать специальной профессией. Научное мышление развивается из обыденного. Таким образом научное мышление является последним звеном в непрерывной цепи биологического развития, начавшегося с первых элементарных проявлений жизни.

2. Цель простых, обыденных представлений сводится к логическому дополнению частично наблюденного факта. (с. 36) <…>Эта черта умственного дополнения факта по какой-нибудь данной его части является общей для научного мышления и для обыденного. И Галилей не ищет ничего иного, как представить себе весь процесс движения, когда даны первоначальная скорость и направление брошенного камня. Но другой чертой научное мышление отличается от обыденного … Обыденное мышление служит … практическим целям, …удовлетворению физических потребностей… научное мышление создает себе собственные цели... Выросшее на службе практическим целям, оно с течением времени становится само себе господином. Обыденное мышление не служит чисто-познавательным целям и вследствие этого страдает кое-какими недостатками, от которых первоначально не свободно и развившееся из него научное мышление... научное мышление в своем развитии заключается в непрерывном исправлении мышления обыденного. Но с ростом культуры научное мышление начинает влиять и на то мышление, которое служит практическим целям. Обыденное мышление все более и более ограничивается и вытесняется научно дисциплинированным техническим мышлением.

 3. …приспособление наших мыслей к … фактам дает возможность …мышлению умственно восполнять факты лишь частично наблюденные... <…>. Так как обыденное и молодое научное мышление вынуждены ограничиться довольно грубым приспособлением мыслей к фактам, то мысли.., приспособляемые к фактам, не всегда бывают согласны между собой. Таким образом появляется новая задача… — задача приспособления мыслей друг к другу. Это последнее стремление, обусловливающее логическое очищение мышления, но идущее … (с. 37) дальше этой цели, является характерным… признаком науки, в отличие от обыденного мышления. Последнее довольствуется тем, что оно лишь приблизительно служит к осуществлению практических целей.

 4. Научное мышление встречается в двух, с виду довольно различных, типах; в виде мышления философа и мышления специалиста-исследователя. Первый стремится к возможно полной всеобъемлющей ориентировке во всей совокупности фактов. При этом он не может возвести до конца своего здания, не позаимствовав для этого материал у специалистов. Второй первоначально занят …обобщением в одной какой-нибудь небольшой области фактов. Но так как разграничение фактов никогда не бывает … без некоторой дозы произвола… и определяется заранее поставленной временной интеллектуальной целью, то эти границы, которые ставит себе специалист-исследователь … все более и более расширяются. Специалист-исследователь … для успешного ориентирования в … собственной области … должен принять в соображение результаты, к которым пришли … все остальные специалисты. <…> Ввиду неполноты достигнутых результатов это …ведет к …заимствованиям у мышления философского. … величайшие философы, как Платон, Аристотель, Декарт, Лейбниц и др., открыли также новые пути и в области специальных наук, а с другой стороны такие специалисты-исследователи, как Галилей, Ньютон, Дарвин и др., …оказали мощное содействие развитию философского мышления. (с. 38) <…> Но философское мышление дало естествознанию и …ценные идеи, как, например, различные идеи сохранения. <…> В действительности всякий философ имеет свое домашнее естествознание, и всякий естествоиспытатель — свою домашнюю философию. <…> В очень редких случаях естествоиспытатель может согласиться … с естественнонаучными взглядами философа. С другой стороны, большинство естествоиспытателей придерживается еще в настоящее время… материализма.., недостаточность которого давно уже разглядели не только философы... <…>

5. Не только человечество, но и каждый отдельный человек находит в себе … готовое мировоззрение, в сложении которого он не принимал участия. Он получает его как дар природы и культуры. С этого должен начать каждый. <…> (с. 39) К чему же сводится это мировоззрение? Я нахожу себя в пространстве, окруженным различными телами, способными двигаться в этом пространстве. Тела эти суть: «безжизненные» тела, растения, животные, люди. Мое тело … является для меня в такой же мере видимым, осязаемым, вообще чувственным объектом, занимающим часть чувственного пространства, находящимся вне остальных тел... <…> …мое тело является мне в перспективе, совершенно различной от той, в которой являются мне все остальные тела<…>... я нахожу в себе воспоминания, надежды, опасения, склонности, желания, волю и т.д.... Но с этой волей связаны движения одного определенного тела, именно того, которое по этому признаку и по указанным выше признакам обозначается как мое тело. Когда я наблюдаю движения тел других людей, то практические потребности и … аналогия … побуждают меня мыслить, что и с ними связаны такие же воспоминания, надежды, опасения, склонности, желания, воля, какие связаны с моим телом. Далее, действия других людей заставляют меня допустить, что мое тело и остальные тела существуют для них столь же непосредственно, как для меня существуют их тела …, но … мои воспоминания, желания и т. д. существуют для них тоже лишь как результат … заключения по аналогии, как для меня существуют их воспоминания, желания и т. д. Назовем … совокупность всего существующего непосредственно в пространстве для всех именем физического и непосредственно данное только одному, а для всех других существующее только как (с. 40)результат умозаключения по аналогии — именем психического. Совокупность всего, непосредственно данного только одному, назовем также его … Я … Здесь лежит естественная основа дуализма, который… может представить все возможные переходы от чистого материализма к чистому спиритуализму…, в зависимости от того, что из них считать фундаментальным, основным и что — вторичным... <…>

6. То, что я нахожу в пространстве, в окружающей меня среде, представляет части, зависящие друг от друга. <…> знание зависимостей между находимым, между переживаниями имеет для нас … интерес как практический, … так и теоретический, для мысленного восполнения неполноты находимого. При изучении взаимной зависимости действий различных тел <…> я … замечаю, что мое тело оказывает всегда существенное влияние на находимое. <…> (с. 41) Итак, составные части находимого мною в пространстве зависят не только вообще друг от друга, но и в частности от интеллектуальных переживаний моего тела, и то же самое …можно сказать о каждом человеке. Тот, кто слишком переоценивает последнюю зависимость всей совокупности наших переживаний от нашего тела.., легко склоняется к тому, чтобы … считать все «субъективным». Но мы всегда имеем перед глазами пространственную ограниченность U нашего тела и видим, что части находимого нами вне U в равной мере зависят друг от друга и от находимого внутри U. <…> Развитая физиология, все более и более опирающаяся (с. 42) на выводы физики, может также выяснить и субъективные условия какого-нибудь интеллектуального переживания. Наивный субъективизм <…> в настоящее время более не допустим. Ибо для нас важно только полное знание всех условий того или другого интеллектуального переживания; только в таком знании находим мы практический или теоретический интерес.

7. Все физическое, находимое мною, я могу разложить на элементы, в настоящее время дальнейшим образом неразложимые: цвета, тоны, давления, теплоту, запахи, пространства, времена и т. д. Эти элементы оказываются в зависимости от условий, лежащих вне и внутри U. Постольку, и только постольку, поскольку эти элементы зависят от условий, лежащих внутри U, мы называем их также ощущениями. Так как ощущения моих соседей столь же мало даны мне непосредственно, как и им мои, то я вправе те же элементы, на которые я разложил физическое, рассматривать и как элементы психического. Таким образом физическое и психическое содержат общие элементы и, следовательно, между ними… нет … резкой противоположности... <…> оказывается, что воспоминания, представления, чувствования, воля, понятия создаются из оставшихся следов ощущений... <…> (с. 43) <…>

8. При констатировании находимого нами физического мы легко впадаем в разные ошибки или «иллюзии». Прямую палку, опущенную в воду в косом положении, мы видим переломленной, и человек неопытный мог бы подумать, что и для осязания она окажется такой же. Мнимое изображение в вогнутом зеркале кажется нам осязаемым. Ярко освещенному предмету мы приписываем белый цвет и бываем изумлены, когда мы находим, что тот же предмет при умеренном освещении оказывается черного цвета. Древесный ствол в темноте напоминает нам фигуру человека, и нам кажется, что мы видим пред собой этого человека. Все такие «иллюзии» основаны на том, что мы не знаем условий, при которых найдено было то или другое интеллектуальное переживание... Наша фантазия дополняет также частичные интеллектуальные переживания в наиболее привычной для нее форме и тем самым часто искажает их…<…> Чудовищная непознаваемая «вещь в себе», стоящая позади явлений, есть несомненная родная сестра обыденной вещи, потерявшая последние остатки своего значения! … Что это, как не возвращение к обыденному мышлению, которое позади «обманчивого» явления всегда находило еще какую-то действительную сущность? (с. 44) Когда мы рассматриваем элементы — красное, зеленое, теплое, холодное и т. д., … которые в их зависимостях от находимого вне U суть физические элементы, а в их зависимостях от находимого внутри U — психические, но несомненно в обоих случаях непосредственно данные и тождественные элементы, то при таком простом положении дела вопрос об иллюзии и действительности теряет свой смысл. Мы имеем тогда пред собой одновременно и вместе элементы реального мира и элементы нашего Я. Интересовать нас может еще только одно, — это функциональная зависимость (в математическом смысле) этих элементов друг от друга. Эту связь элементов можно продолжать называть вещью. Но эта вещь не есть уже непознаваемая вещь. С каждым новым наблюдением, с каждым новым естественнонаучным принципом познание этой вещи делает успешные шаги вперед. Когда мы объективно рассматриваем наше … Я, то и оно оказывается функциональной связью элементов. Только форма этой связи здесь несколько иная, чем та, которую мы привыкли находить в области «физической»… В … непознаваемом нечто, находящемся позади этих элементов, мы не находим нужды... позади U стоит … наше тело. Но с каждым новым физиологическим и психологическим наблюдением это Я становится нам более знакомым. Интроспективная и экспериментальная психология, анатомия мозга и психопатология … мощно работают здесь, идя навстречу физике.., чтобы, дополняя друг друга, привести к более глубокому познанию мира...

9. Когда мы исследуем взаимную зависимость между сменяющимися представлениями, мы делаем это в надежде понять психические процессы, наши собственные переживания и действия. Но тот, кто в конце своего исследования полагает нужным снова признать позади этих переживаний и действий наблюдающего и действующего субъекта, тот не замечает, что … (с. 45)он снова вернулся к своему исходному пункту. <…> В том …и была важнейшая заслуга Гербарта, что он изучал представления как нечто самодовлеющее (an sich). Правда, он снова запутал себе всю психологию своим допущением простоты души. Только в самое последнее время начинают примиряться с «психологией без души».

10. Распространение анализа наших переживаний вплоть до «элементов», дальше которых покуда мы идти не можем[11], (с. 46) представляет для нас главным образом ту выгодную сторону, что обе проблемы — проблема «непознаваемой» вещи и проблема в такой же мере «неподдающегося исследованию» Я — получают свою наиболее простую, наиболее прозрачную форму и благодаря этому могут быть легко распознаны как проблемы мнимые. После того как совершенно исключается то, исследование чего не имеет вообще никакого смысла, тем с большей ясностью выступает то, что действительно может быть исследовано науками специальными, — многообразная, всесторонняя взаимная зависимость элементов между собой. Группы таких элементов можно продолжать называть вещами (телами). Но оказывается, что изолированная вещь, строго говоря, не существует. Только (с. 47) преимущественное внимание к зависимостям, более сильным и более бросающимся в глаза, и невнимание к менее заметным и более слабым зависимостям дают нам возможность при первом предварительном исследовании создавать фикцию изолированных вещей. На такого же характера различении зависимостей основано противоположение мира и нашего Я. Изолированного Я нет точно так же, как нет изолированной вещи. Вещь и Я суть временные фикции одинакового рода.

11. Наша точка зрения не дает философу ничего или дает очень мало. В ее задачу не входит разрешать одну или семь, или девять мировых загадок. Она ведет только к устранению ложных…(с. 48) проблем и остальное предоставляет позитивному исследованию. Мы даем …только отрицательный регулятив естественнонаучному исследованию, о котором философу вовсе нет надобности заботиться <…>. Но если автору желательно, чтобы изложенные в настоящей книге взгляды οценивались прежде всего с точки зрения естественнонаучной, то это не значит, конечно, что они не нуждаются в критике со стороны философа... Для естествоиспытателя …представляет …второстепенный интерес вопрос о том, соответствуют или нет его представления той или иной философской системе... Способы мышления и работы естествоиспытателя и философа …различны. Не будучи столь счастливым, чтобы обладать, подобно философу, непоколебимыми принципами, он привык и …принципам приписывать лишь временный характер и полагать, что они могут быть изменены под влиянием нового опыта. И в действительности …успехи науки …оказались возможными только благодаря такому отношению к науке со стороны естествоиспытателей.

12. И естествоиспытателю наши рассуждения могут показать только идеал… Установление прямой зависимости элементов друг от друга есть … сложная задача... Было гораздо легче сначала установить лишь приблизительно …взаимную зависимость целых комплексов элементов (тел) <…>.

 Каждый отдельный исследователь … составляет лишь одно из звеньев в длинной цепи развития, должен исходить из …добытых его предшественниками познаний и может только эти последние дополнять и исправлять применительно к своему идеалу, (с. 49)<…> чтобы … исследование … повести … лучшими путями <…>, предполагающими довольно высокую ступень физического, физиологического и психологического мышления. Только на такой ступени мыслимо разложение на «элементы»… Должна быть достигнута известная ступень психического развития, чтобы научная точка зрения стала вообще возможной. Но никакая наука не может пользоваться спутанными и неясными понятиями профанов, а должна вернуться … к их источнику, чтобы придать им более … определенный характер. Неужели же только психологии и теории познания должно быть в этом отказано?

13. Когда нам приходится исследовать многообразие элементов, находящихся в разнообразной взаимной друг от друга зависимости, то для определения этой зависимости в нашем распоряжении имеется только один метод — метод изменения. Нам ничего более не остается, как наблюдать изменение каждого элемента, связанное с изменением каждого из остальных элементов данного многообразия, причем не составляет большой разницы, наступает ли это последнее изменение «само от себя» или под влиянием нашей «воли». Зависимость устанавливается при помощи «наблюдения» и «опыта». Будь элементы даже только попарно зависимы друг от друга.., систематическое исследование этих зависимостей составляло бы уже довольно трудную задачу. <…> (с. 50) Исследование природы сходно с распутыванием весьма запутанного клубка ниток, причем счастливая случайность играет почти столь же важную роль, как ловкость и тщательное наблюдение… Когда хотят исследовать зависимость каких-либо элементов, то полезно сохранять по возможности постоянными те элементы, влияние которых не подлежит сомнению, но при исследовании ощущается как помеха. В этом заключается первое и наиболее важное облегчение исследования. Познание двойной зависимости каждого элемента — от элементов, внутри U и вне U находящихся — заставляет нас сначала заняться изучением взаимных отношений между элементами, находящимися вне U, а элементы, находящиеся внутри U, сохранять как постоянные, т. е. наблюдающего субъекта оставлять при возможно одинаковых условиях. <…> И это разделение исследования возникло инстинктивно, и остается только сохранить его методически, сознав его выгодную сторону. Исследование природы дает нам множество примеров подобных разделений в меньших областях исследования.

14. <…> Мы спрашиваем: какими средствами познание (с. 51) природы до наступающего времени делало действительные шаги вперед и какими средствами оно может рассчитывать развиваться и впредь? Естественнонаучное отношение инстинктивно развилось в практической деятельности, в обычном мышлении и отсюда только перенесено в область научную, развившись в конце концов в сознательную методику... Если мы сумеем свести отдельные черты в работе исследователя к наблюдаемым в действительности чертам нашей физической и психической жизни, — к чертам, которые встречаются и в практической жизни в действиях и мышлении народов, если мы сумеем доказать, что эта работа дает действительно практические и интеллектуальные выводы, то этого нам будет достаточно. Естественной основой этого изучения будет общий обзор нашей физической и психической жизни.

Вопросыдля самоподготовкии обсуждения на семинарских

Занятиях

1. Почему Э. Мах обратился к философским вопросам естествознания?

2. Что понимает Э. Мах под «психологией исследования»?

3. С философскими воззрениями каких мыслителей Э. Мах сближает свою позицию, а какие философские воззрения он подвергает критике?

4. Как связаны между собой обыденное и научное мышление и в чем их различие?

5. Какие виды научного мышления выделяет Э. Мах?

6. Что такое «элементы мира»?

7. Как Э. Мах трактует физическое и психическое и как он их соотносит?

8. Что собой представляет метод научного мышления?

9. На чем основывается, по Э. Маху, единство психологических наук и физики?

10.  Какие проблемы теории познания поднимает Э. Мах?

 

Карнап Р. Преодоление метафизики логическим
анализом языка // Аналитическаяфилософия: становление и развитие (антология). Пер. с англ., нем. – М.: «Дом интеллектуальной книги», «Прогресс-Традиция», 1998. – 528 с. – С.69-89.

 

(Текст обработан ст. преподавателем кафедры онтологии и теории познания

О.Н. Томюк)

 

Карнап Рудольф (18.05.1891– 14.09.1970) – немецко-американский философ и логик. Образование получил в Германии – в университетах Фрайбурга и Йены. Докторскую диссертацию защитил в возрасте 30 лет (1921) по философским основаниям геометрии. Испытал влияние идей Г.Фреге, Б. Рассела и Л. Витгенштейна. Эмигрировал в Америку с приходом в Германии нацистов к власти. Его послужной список – от приват-доцента Венского университета (1926-31), профессора философии Немецкого университета в Праге (1931-35) до главы кафедры философии Калифорнийского университета (1954-61).К числу основных его работ, переведенных у нас, можно отнести«Логическое построение мира» (1928), «Логический синтаксис языка» (1934) «Исследования по семантике» (1942–1947), «Логические основания вероятности» (1950), «Значение и необходимость» (1959), «Философские основания физики. Введение в философию науки» (1970).

По своей философской позиции Р. Карнап сторонник аналитической философии, признан одним из лидеров Венского кружка, ведущим представителем логического позитивизма.Логический позитивизм – одно из самых сложных течений философии науки ХХ в., поскольку для его представителей наука как объект исследования предстает исключительно через призму языка науки. И, кроме того, они отождествляют науку только с естествознанием и математикой, а из сферы социально-гуманитарного знания статус научности признается лишь за экономикой, прикладной социологией и некоторыми теориями психологии (как, например, бихевиоризмом). Математизированная наука, вырастающая из эмпирических данных – вот для них модель реальной науки. Научная философия науки должна строгими логическими методами исследовать язык математизированной науки с целью прояснения смысла ее терминов и выявления бессмысленных суждений, которые никаким образом нельзя свести к суждениям наблюдения.

В контексте подобного подхода к науке предлагаемый текст Р. Карнапа представляет особый интерес. Во-первых, в нем по минимуму используются логические символы, и поэтому текст доступен любому имеющему хотя бы общие представления о философии и науке. Во-вторых, данный текст позволяет составить представление об основных отличительных принципах неопозитивистской концепции науки, в т. ч. и о принципе верификации, введенном Р. Карнапом. В-третьих, автор излагает свою позицию таким образом, что подключает читателя к кругу проблем в области философии науки, обозначенных логическим позитивизмом. Аргументированно отстаивая собственную позицию, Р. Карнап создает смысловой контекст, позволяющий оппоненту противопоставить полярные аргументы. Тем самым, предлагаемый текст дает возможность оценить сильные и слабые стороны логического позитивизма, который доминировал в отечественной и западной философии науки до 60–70-х гг. ХХ в.

 

Введение

(с. 69) Начиная с греческих скептиков вплоть до эмпиристов XIX столетия имелось много противников метафизики. Вид выдвигаемых сомнений был очень различным. Некоторые объявляли учение метафизики ложным, так как оно противоречит опытному познанию. Другие рассматривали ее как нечто сомнительное, так как ее постановка вопросов перешагивает границы человеческого познания. Многие антиметафизики подчеркивали бесплодность занятий метафизическими вопросами; можно ли на них ответить или нет, во всяком случае не следует о них печалиться; следует целиком посвятить себя практическим задачам, которые предъявляются каждый день действующим людям.

Благодаря развитию современной логики стало возможным дать новый и более острый ответ на вопрос о законности и праве метафизики. Исследования «прикладной логики» или «теории познания», которые поставили себе задачу логическим анализом содержания научных предложений выяснить значение слов («понятий»), встречающихся в предложениях, приводят к позитивному и негативному результатам. Позитивный результат вырабатывается в сфере эмпирической науки; разъясняются отдельные понятия в различных областях науки, раскрывается их формально-логическая и теоретико-познавательная связь. В области метафизики (включая всю аксиологию и учение о нормах) логический анализ приводит к негативному выводу, который состоит в том, что мнимые предложения этой области являются полностью бессмысленными. Тем самым достигается радикальное преодоление метафизики, которое с более ранних антиметафизических позиций было еще невозможным. Правда, находятся подобные мысли уже в некоторых более ранних рассуждениях, например номиналистического типа; но решительное их проведение возможно лишь сегодня, после того как логика благодаря своему развитию, которое она получила в последние десятилетия, стала орудием достаточной остроты.

Если мы утверждаем, что так называемые предложения метафизики (с. 70) являются бессмысленными, то это слово понимается в строгом смысле. В нестрогом смысле предложение или вопрос называют обычно бессмысленным, если его установление является полностью бесплодным (например, вопрос «каков средний вес каких-нибудь лиц в Вене, телефонный номер которых оканчивается цифрой «3») или же предложение, которое является совершенно очевидно ошибочным (например, «в 1910 г. в Вене было шесть жителей»), или такое, которое не только эмпирически, но и логически ложно, контрадикторно (например, «из лиц А и Б каждый на 1 год старше, чем другой»). Предложения такого рода, будь они бесплодны или ложны, являются, однако, осмысленными, ибо только осмысленные предложения можно вообще подразделить на (теоретически) плодотворные и бесплодные, истинные и ложные. В строгом смысле бессмысленным является ряд слов, который внутри определенного языка совершенно не образует предложения. Бывает, что такой ряд слов на первый взгляд выглядит так, как будто бы он является предложением; в этом случае мы называем его псевдопредложением. Мы утверждаем, что мнимые предложения метафизики путем логического анализа языка разоблачаются как псевдопредложения.

Язык состоит из слов и синтаксиса, т. е. из наличных слов, которые имеют значение, и из правил образования предложений; эти правила указывают, каким путем из слов можно образовывать предложения различного вида. Соответственно имеются два вида псевдопредложений: либо встречается слово, относительно которого лишь ошибочно полагают, что оно имеет значение, либо употребляемые слова хотя и имеют значение, но составлены в противоречии с правилами синтаксиса, так что они не имеют смысла. Мы увидим на примерах, что псевдопредложения обоих видов встречаются в метафизике. Затем мы должны будем выяснить, какие основания имеются для нашего утверждения о том, что вся метафизика состоит из таких предложений.

Значение слова

Если слово (внутри определенного языка) имеет значение, то обыкновенно говорят, что оно обозначает «понятие»; но если только кажется, что слово имеет значение, в то время как в действительности оно таковым не обладает, то мы говорим о «псевдопонятии». Как объяснить возникновение таковых? Разве не каждое слово вводится в язык только затем, чтобы выражать что- либо определенное, так что оно, начиная с первого употребления, имеет определенное значение? Как могли появиться в естественном языке слова, не обладающие значением? Первоначально, правда, каждое слово (за редким исключением, примеры которых мы дадим позже) имело значение. В ходе (с. 71) исторического развития слово часто изменяло свое значение. И теперь бывает иногда так, что слово, потеряв свое старое значение, не получило нового. Вследствие этого возникает псевдопонятие.

В чем состоит значение слова? Каким требованиям должно отвечать слово, чтобы иметь значение? (Ясно ли оговорены эти требования, как это имеет место по отношению к некоторым словам и символам современной науки, или молчаливо предполагаются, как у большинства слов традиционного языка, – на это мы здесь не обращаем внимания.) Во-первых, должен быть установлен синтаксис слова, т. е. способ его включения в простейшую форму предложения, в которой оно может встречаться; мы называем эту форму предложения его элементарным предложением. Элементарная форма предложения для слова «камень» – «х есть камень»; в предложениях этой формы на месте «х» стоит какое-нибудь название из категории вещей, например «этот алмаз», «это яблоко». Во-вторых, для элементарного предложения соответствующего слова должен быть дан ответ на следующий вопрос, который мы можем сформулировать различным образом:

1. Из каких предложений выводимо S и какие предложения выводимы из него?

2. При каких условиях S истинно и при каких – ложно?

3. Как верифицировать S?

4. Какой смысл имеет S?

(1) – корректная формулировка; формулировка (2) – представляет собой способ выражения, характерный для логики, (3) – манера выражения теории познания, (4) – философии (феноменологии). Как показано Витгенштейном, то, что философы имели в виду под (4), раскрывается через (2): смысл предложения лежит в его критерии истинности. (1) представляет собой «металогическую» формулировку; подробное описание металогики как теории синтаксиса и смысла, т. е. отношений выведения, будет дано позже, в другом месте.

Значение многих слов, а именно преобладающего числа всех слов науки, можно определить путем сведения к другим словам («конституция», дефиниция). Например: «членистоногие есть животные беспозвоночные, с расчлененными конечностями и имеющие хитиновый панцирь». Этим, для элементарной формы предложения «вещь х есть членистоногое», дается ответ на поставленный выше вопрос: установлено, что предложение этой формы должно быть выводимо из посылок вида: «х есть животное», «х есть беспозвоночное», «х имеет расчлененные конечности», «х имеет хитиновый панцирь» и что, наоборот, каждое из этих предложений должно быть выводимо из первого. Путем определения выводимости (другими словами, владея критерием истинности, методом верификации, смыслом) элементарного предложения о «членистоногих» устанавливается значение слова «членистоногие». (с. 72) Таким образом, каждое слово языка сводится к другим словам и, наконец, к словам в так называемых «предложениях наблюдения», или «протокольных предложениях». Посредством такого сведения слово получает свое содержание.

Вопрос о содержании и форме первичных предложений (протокольных предложений), на который доныне не найдено окончательного ответа, мы можем оставить в стороне. В теории познания обычно говорят, что «первичные предложения относятся к данному»; однако в вопросе трактовки самого данного нет единства. Иногда высказывают мнение, что предложения о данном представляют собой высказывания о простейших чувственных качествах (например, «теплый», «синий», «радость» и т. п.); другие склоняются к мнению, что первичные предложения говорят об общих переживаниях и отношениях сходства между таковыми; согласно следующему мнению, первичные предложения говорят уже о вещах. Независимо от различия этих мнений, мы утверждаем, что ряд слов только тогда обладает смыслом, когда установлено, как он выводится из протокольных предложений, какого бы качества они ни были.

Если значение слова определяется его критерием (другими словами, отношениями выведения его элементарного предложения, его критерием истинности, методом его верификации), то после установления критерия нельзя сверх этого добавлять, что «подразумевается» под этим словом. Следует указать не менее, чем критерий; но нужно также указать не больше, чем критерий, ибо этим определяется все остальное. В критерии значение содержится имплицитно; остается только представить его эксплицитно.

<…>

(с. 73) Результат нашего исследования можно резюмировать следующим образом: пусть «а» есть некоторое слово и S(a) – элементарное предложение, в которое оно входит. Достаточное и необходимое условие того, чтобы «а» имело значение, может быть дано в каждой из следующих формулировок, которые в своей основе выражают одно и то же:

1. Известны эмпирические признаки «а».

2. Установлено, из каких протокольных предложений может быть выведено S(a).

3. Установлены условия истинности для S(a).

4. Известен способ верификации S(a).