Заглавная страница Избранные статьи Случайная статья Познавательные статьи Новые добавления Обратная связь КАТЕГОРИИ: АрхеологияБиология Генетика География Информатика История Логика Маркетинг Математика Менеджмент Механика Педагогика Религия Социология Технологии Физика Философия Финансы Химия Экология ТОП 10 на сайте Приготовление дезинфицирующих растворов различной концентрацииТехника нижней прямой подачи мяча. Франко-прусская война (причины и последствия) Организация работы процедурного кабинета Смысловое и механическое запоминание, их место и роль в усвоении знаний Коммуникативные барьеры и пути их преодоления Обработка изделий медицинского назначения многократного применения Образцы текста публицистического стиля Четыре типа изменения баланса Задачи с ответами для Всероссийской олимпиады по праву Мы поможем в написании ваших работ! ЗНАЕТЕ ЛИ ВЫ?
Влияние общества на человека
Приготовление дезинфицирующих растворов различной концентрации Практические работы по географии для 6 класса Организация работы процедурного кабинета Изменения в неживой природе осенью Уборка процедурного кабинета Сольфеджио. Все правила по сольфеджио Балочные системы. Определение реакций опор и моментов защемления |
Диалектные слова Вашкинского района
«Манька как заграхает», — могли вы услышать в д. Малый Пепел. (Была когда-то такая в Кирилловском районе.) И не поняли бы ничего... «Загра-хать» — сильно, от души засмеяться. «Заложили дом», — скажут в Белозерском районе. И это значит: его просто закрыли на замок. «Не теть, не потеть от тебя», — скажет житель деревни Пёхтач, что в Кирилловском районе. И опять нужен переводчик. А оказывается, все просто: «Никакого от тебя толку!» А старая женщина или парень из д. Ивановская скажут и совсем непонятное: «От слова нечто, а завтра хорошая погода будет». Вторая часть — это вроде по-русски, а вот первая?! «От слова нечто» — это оберег, чтобы не сглазить. Переводя на современный русский то или иное диалектное слово, мы ссылаемся на В. Даля. Но ведь Даль не мог побывать в каждой белозерской деревне, записать все местные слова и выражения. В походах по родному краю мы стараемся записать как можно больше диалектизмов. Пытаемся, да не всегда получается. Спросишь старую бабушку о диалектных словах. «Не знаю, — скажет она, — какие такие слова сказать. Говорим много». Поэтому вопросы мы задавать перестали. Просим бабушку рассказать про свое житье-бытье, про жизнь, какой она была раньше. И всегда удается в таких случаях записать несколько местных слов. Как-то записывая фамилии жителей д. Верхнее Хотино (Вашкинский район), мы услышали фамилию Телипанов. Позже оказалось, что это не фамилия, а прозвище. Итак, есть слово, надо найти его значение. Долго мои «исследователи» не могли напасть на след, пока в д. Андреевская кто-то не сказал: «Есть слово «потелипал» — пошел, значит. Так говорят о ребенке, только начинающем ходить». В деревне Остров сказали: «Потелипал» — пошел, пошел неуверенно, так говорят о старике». А самая старая жительница д. Малая Чаготма А. Чернокрылова сказала: «Потелипал» — пошел, так говорят о любом человеке и молодом тоже». Говорят, в д. Пинь-шине Вашкинского района есть человек по прозвищу Липан. Есть ли какая-то связь между этими словами? Прозвища, надо заметить, — это еще одно из направлений работы краеведческого кружка, и мы их тоже записываем. Еще однр интересное слово — «векошар», «векошарь». Это местное название подосиновика. Если в деревне Чистый Дор подосиновик — «векошарь», то в большинстве деревень Вашкинского района — «векошан». А в д. Ивановская — «якошар». Правда, якошар — это не любой подосиновик, а подосиновик с круглой шляпкой: «яко шар».
Не буду перечислять все записанные нами диалектные слова — их много. И все, к сожалению, не записать. И как обидно, если не удается расшифровать очередной антропоним или ойконим, когда утеряно какое-то важное ключевое слово. Есть в Вашкинском районе деревня Потетюево, названа, очевидно, по прозвищу или имени Потетюй. А вот кого наделили таким именем — сказать трудно. Правда, есть все-таки надежда! В Усть-Кубинском районе есть (или была) деревня Потетюнино. Значит, можно еще надеяться на удачный поиск. А вот объяснить белозерскую фамилию Тотубалин, похоже, надежды нет. Есть у меня несбыточная мечта: объединить усилия краеведов всех районов области по сбору диалектных слов. Может быть, мы тогда и нашли бы этого таинственного Тотубаля... «РЫЖИК ЗАФУРАНДАЛ В ТЕПЛЕ»... Следы пребывания угро-финнов на Вашкинской земле Есть в Вашкинском районе святая райда на территории бывшего Мун-ского сельсовета. И по сей день ходят люди к этому дереву, чтобы поклониться ему, принести подарок (платок, полотенце) и попросить о чем-то. И вот в одном из походов мы побывали у этого дерева. Оказалось, что райда — это простая ива. Но почему наше северное неприхотливое дерево называют райдой? Оказывается, это вепсское название ивы. Выяснилось также, что у нас встречаются и другие вепсские слова. В одном из походов в д. Щукино записали слово «щора» — крупный песок, гравий. В Покровском записали слово «кула» — прошлогодняя трава. Необычных слов накапливалось все больше и больше. Одни были распространены повсеместно, как «райда», «щора», «кула». Другие встречались реже. Слово «шола» встретилось только в одной деревне. «В шоле окуни хорошо клюют», — сказали нам в д. Палшема. Оказалось, что водоросль «окуневая шола» — рдест длиннейший. А просто «шола» — рогалистник темно-зеленый. Редкое слово «шола» в вепсском языке имеет двойника — это «шоллёд».И если оба слова не очень похожи, на это есть причины. Слова со временем, как правильно заметил В. Маяковский, «ветшают, как платья». Нечто подобное происходит и с вепсскими словами, ушедшими из родной среды. Иногда вепсское слово со временем так изменяется, что невозможно определить его первоначальное звучание.
Тот же «векошар», о котором речь шла ранее, помог сделать интересный вывод. «Якошар», как вы помните, гриб подосиновик. По-вепсски он называется «ораугях». Буквально — «беличий гриб». Видно, белки его очень любят. Белку на северо-западе России называют «векша». Значит, беличий гриб (подосиновик) будет «векшин шар», то есть «векошар». Но заметьте — «векошаром» можно называть не любой подосиновик, а только с шаровидной шляпкой. Вепсских названий очень много на карте Вашкинского района: Вашки, Киснема, Кьянда, Катрас, Коркуч, Индоман, Лупсарь, Пуштора, Роксома, Шубач, Шалго-Кема... Это названия кустов деревень. Есть ли в вепсском похожие слова? «Кянд» — поворот. Может быть, дорога в этом месте когда-то делала крутой поворот? «Коркуч», «корктуз» (вепсское) — высота, крутизна. Возможно, коркуч-ские деревни находятся на высоком берегу... «Катрас» — на старофинском «катрас» — стадо (овец, коров). «Пуштора» — название местность получила по озеру Пушторскому. Возможно, сначала озеро называлось «Пухт-Ярвь» — чистое озеро. А затем «Пухт-Ярвь» превратилось в Пухторское, а со временем — в Пуштор-ское. В одном из последних походов мы убедились в правильной расшифровке топонима Индоман. Индоманские деревни расположены по берегам Кемы и Индомаки — рек со стремительным течением. «Инто» (финск.) — рвение, стремление, «матк» (финск.) — путь, дорога. Возможно, сначала было «инто-матка» (река со стремительным течением); затем «Индо-матка», а уж потом нынешняя Индоманка. Название реки определило и название куста деревень. Есть в районе, пусть в небольшом количестве, и вепсские названия деревень: например, Мянда, Корба... Название Мянда говорит, что деревня окружена болотами с мелким сосняком. Но что нас особенно удивило, это обилие вепсских названий озер, болот, рек, речек, сенокосов, полей. Вот, к примеру, небольшой перечень сенокосов по реке Кеме: Бар-бач, Харькозерское, Вынокса, Касталан, Кейручей, Кайба, Куяк, Лепручей, Раман, Пизеги и др. Вепсские слова не только остались в вашкинских топонимах. Многие глаголы в нашем языке — вепсские. Мы записали около 30 глаголов с суффиксами «-айда-» и «-нди-». Как считает О. Востриков в своей книге «Финно-угорский субстрат в русском языке», глаголы с этими суффиксами заимствованы из угро-финских языков или являются творениями русского языка, где из финских взяты лишь суффиксы. Приведу некоторые из глаголов: «арандать» — ворчливо ругаться, «мярондать» — реветь, «торондать» — греметь, барабанить, «уландать» — выть, «урандать» — рычать, ворчать. Они распространены во многих деревнях Вашкинского района. «Ишь, разарандались», — скажет старая бабушка о мартовских котах. А в Палше-ме (Кирилловский район) другая бабушка скажет: «Ну, всю девку обаран-дали», то есть осмеяли. А наша вашкинская бабушка, 90-летняя Александра Ивановна Чернокры-лова из д. Малая Чаготма на вопрос: «Что означает слово «уландать»? — Ответила: «Плакать». — «А кто уландает?» — спросили мы. Бабушка сказала: «Кошка, например, или собака... Уландают, когда детей у них отбирают».
В Большой Чаготме старая женщина, жалуясь на свое одинокое житье, скажет: «Всю ночь не могла заснуть: мыши за обоями чирондали. Всю ночь собака уландала — волки, что ли, к деревне стали подходить... Только под утро стала засыпать, Рыжик разбудил. Залез под одеяло, зафурандал в тепле». Обилие вепсских слов в диалектном языке нашего района — явление не случайное. Вепсы, а может, и другие представители угро-финских языков, по сути, — аборигены, то есть дославянское население Белозерья. Мы старались определить места проживания вепсов у нас в районе. И если нам удалось это сделать, то благодаря вепсской косой изгороди, «косику». Она и по сей день кое-где сохранилась. И когда мы нанесли ее на карту, то оказалось, что знак «///» (косая изгородь) покрыл всю территорию нашего района. Есть «косик» местами в деревнях Белозерского района, в Кирилловском его встречать не приходилось. Нет в соседних районах и большинства записанных нами глаголов на «-нда-», «-айда-». Но там есть то, чего нет у нас. Поэтому, продолжая походы по Вашкин-скому району, мы будем обследовать и соседние районы. Правда, трудно, не зная вепсского языка, вести расшифровку незнакомых слов. Но нам помогают. В частности, мы очень благодарны Наталье Александровне Анхи-мовой, директору Шелтозерского музея вепсов, Ирме Ивановне Муллонен, преподавателю Сыктывкарского университета, Петухову Анатолию Васильевичу, вологодскому писателю. Нашей же задачей остается собрать все, что еще можно собрать: диалектные слова, названия болот, речек, ручьев, озер, пашен. Собрать, пока еще живы наши старики, а в деревнях теплится жизнь. Спешим записывать. Потому что лет через десять записывать будет нечего. И как итог этой работы — наш рукописный словарь «Диалектные слова Вашкинского района». А со времененм, может, и «Словарь диалектных слов Белозерья». И ЛЕГЕНДЫ ЗНАЮТ «ЧТО В ИМЕНИ МОЕМ...» Так как мы пытаемся расшифровать названия деревень, записываем фамилии, диалектные слова, то, конечно же, устанавливаем связи с людьми, которые занимаются тем же. Краевед из Череповца Юрий Андреевич Еграшичев в своем письме рассказал, почему его родная деревня называется Палшемо. ...В далекие времена, когда поляки потерпели неудачу при попытке взять Кирилло-Белозерский монастырь, отдельный отряд, рассказывает Юрий Андревич, добрался и до его деревни. Насильникам удалось разграбить и покорить население. Но житель деревни Савватий отправился в Белозерск за 43 версты, чтобы попросить у Белозерского князя помощи. Вскоре прибыл отряд и произошла схватка. Поляки были разбиты. Пал их предводитель Шемо. Поэтому в честь этой победы и была названа деревня Палшемо. Этот рассказ Юрий Андреевич слышал от своих бабушек: Акулины Михайловны Еграшичевой и Дарьи Кирилловны Квашенкиной. Обе родились в 70-е годы прошлого века. А им в свою очередь эту историю рассказывали дедушка и прабабушка Феодосия, родившаяся в восемнадцатом веке. Есть и подтверждение этой легенды. На месте битвы у озера, на двух холмах, рядом с могильником, были обнаружены доспехи тех времен, черепа, неглубоко зарытые в землю. Приезжали ученые-археологи, но широкой гласности результаты их работы не получили.
Еще одну легенду мы узнали от Ивана Петровича Илюшина. В своем письме он рассказал, что когда осенью обоз с награбленным поляками шел из Вологды к Кирилло-Белозерскому монастырю, то застрял в болоте вблизи деревни Заполье. Поляки оставили с обозом охрану во главе с ротмистром Бутковским, а сами уничтожили жителей деревень в округе 10 верст, видимо, чтобы не было свидетелей. Они пошли к Кирилло-Белозерскому монастырю и потерпели неудачу. Отряд распался. Часть из отряда ушла к Каргополю, а другие стали грабить окрестные деревни и села в Кирилловской округе. Бросив за этим делом солдат, польские ротмистры вернулись к обозу и украли из тайника самое ценное, перебив при этом охрану обоза как лишних свидетелей. Все эти действия разворачивались в районе деревни Заполье. По преданию, жители были заперты в одном из домов и сожжены. Все это Иван Петрович слышал от своего деда Акаши — Акакия Павловича Богданова, умершего в 1931 году, когда ему было 90 лет, и деда Трохи — Трофима Васильевича Илюшина, умершего в 1935 году. Несколько легенд нам удалось записать и в своем Вашкинском районе. Это легенда об Андроне Сукозерском (записана Елизаветой Фирсовной Быстровой) и легенда о кладе на дне Корбозерского озера (записана Григорием Андреевичем Аксеновым). Жил в древние времена на берегу озера Дружинное, недалеко от деревень Пиксимово и Прокино, на хуторе Сукозеро, крестьянский сын-бога тырь Андрон. По окрестным деревням шла молва о его огромной силе и сноровке, да и умом его Бог не обидел. Во время сенокоса и уборки хлебов он заменял лошадь. Запрягался в телегу и ехал в поле, нагружал сено или снопы и вез домой. Дивились люди его силе. И вот прошел по деревням слух о нашествии поляков на Русь и о том, что движутся они по нашему краю в нескольких направлениях. Андрон обошел близлежащие селения, призывая крестьян на защиту своего края. Быстро собрались мужики с оружием (огнестрельного не было): топорами, вилами, дубинами, булавами — на хутор к Анд-рону. Создали дружину, во главе которой стал Андрон. Стали думать, как встретить врага врасплох и дать сражение. Отправили группу в разведку. Разведчики доложили, что через неделю поляки придут в их край. Дружина разделилась на четыре отряда. Решили врагов заманить в ловушку. Выбрали место для сражения, где дорога шла между гор. С боков сделали заломы, нарубили леса, чтобы было не пройти, а впереди перегородили дорогу деревьями. Поляки двигались с обозом на лошадях, в телегах везли продукты, награбленные у населения добро и оружие. Они не предполагали, что ждет их впереди. Когда шляхтичи попали в засаду, Андрон дал приказ валить подпиленные деревья, подрубленный лес. Дорога к отступлению врагу была перекрыта. По сигналу пастушьего рожка началось сражение. Отважно дрались мужики — крестьяне из дружины Андрона. Били поляков дубинами, булавами, вилами и топорами. Отряд поляков был уничтожен.
Место, на котором произошло сражение, названо Дружинным. Оно объединяет деревни Пиксимовского сельсовета: Пиксимово, Прокино, Сукозе-ро, Новец, Ростани, Исаково, Кичагово, Букову Гору, Ушаково, Угольское, Выдрино, Малышево, Лукьянове Озеро тоже названо Дружинным. Анд-рон прославился своей богатырской силой, а люди прозвали его Сукозерс-ким, так как хутор, где он жил, назывался Сукозеро. Есть еще одна интересная легенда в Вашкинском районе. Легенда о кладе на дне Корбозерского озера. Рассказана она в 1967 году Кириллом Павловичем Кулевым из д. Потаповская Вашкинского района. Записал легенду Г. А. Аксенов, директор Вашкинского краеведческого музея. Случились эти события, согласно легенде, в то нелегкое время, когда отряды польских панов разбойничали в Белозерье. Ранним летним утром на Корбозеро приехал на лошади вестовой с Индомана. Он рассказал, что там паны занима ются грабежом и после захоронения своих людей, погибших в вооруженных стычках с местными жителями, пойдут на Корбозеро. Вестовой также об ратился с призывом к людям, чтобы от панов спрятали все, что можно. Темной ночью священник Корбозерской церкви вместе с церковным сторожем сняли в церкви все дорогие оклады с икон, золотые и серебря ные предметы церковной утвари: складни, кресты, чаши, венцы, древние иконы — и уложили в кованый железом сундук. На плоту вывезли его в озеро. Только им было известно место затопления сундука на дне озера. Пришедший на другой день отряд панов добычи не нашел. Все четыре кор-бозерские деревни встретили их полупустыми домами. Не найдя в церкви никаких ценностей, поляки подожгли ее (церковь была деревянная). Не желавшего сказать, где спрятаны церковные ценности, священника поляки бросили в огонь вместе со сторожем. Потом были сожжены все четыре деревни. Погибли и те, кто не успел спрятаться. Спустя какое-то время после нашествия поляков была построена новая деревянная церковь. Много смельчаков пытались найти сокровища и передать их церкви, но поиски не дали результатов. Озеро глубокое, по словам старожилов, в некоторых местах его глубина достигает тридцати сажен. Еще одна легенда связана с пребыванием поляков в Белозерском районе. Эта легенда о происхождении названия деревни Молино. Когда поляки пришли в район Шолы, один из них (по фамилии Молинс- кий) влюбился в девушку. Жители не пустили молодых в свою деревню, а поляки не приняли их в свой стан. Тогда молодые ушли за реку и на высо ком берегу поставили свой дом. У них родились дети. Так и появилась на берегу реки деревня Молино. И почти все жители этой деревни до недав него времени носили фамилию Молинские. Что в этих легендах правда, а что добавила человеческая фантазия — трудно сказать. Но они тоже исторические памятники, которые помогают нам узнать прошлое — и как бы соединят разорванные нити времени. ВОТ МОЯ ДЕРЕВНЯ Что можно рассказать о северной деревне, что затерялась среди лесов и болот? Обычные жили в ней люди. Родились, женились, растили детей, а потом уходили на покой. Выполняли работу в соответствии со временем года. Чему-то радовались, чему-то огорчались. Но все-таки давайте попробуем взглянуть на свою деревню немного по-другому, особыми, что ли, глазами. Может, и удастся выделить свою деревню среди других, внешне похожих на нее. Деревня Малый Пепел, а речь пойдет о ней, основана «на лесах» в XV веке Есипом Пикиным, как сообщают письменные источники. Память старожилов сохранила 41 деревенскую избу, что стояли по обе стороны деревенской улицы и смотрели друг на друга своими глазами-окнами. Каждая изба условно делилась на две части: зимнюю и летнюю. В летней жили только летом, а ближе к зиме дверь в летнюю половину заколачивали и утепляли или использовали ее как подсобное помещение. Некоторые жители имели по две избы: основную и зимовку, куда переходили жить на зимний период. Зимняя изба имела небольшие размеры, маленькие подслеповатые окна, большую русскую печь. Жить в такой избе было очень неудобно, тесно. Но для отопления зимовки требовалось намного меньше дров, чем для отопления основной избы, и поэтому приходилось терпеть временные неудобства. Зато каким праздником был переход из зимовки в летнюю избу. Мыли полы, стены, потолки. Хозяйка пекла пироги, и когда воздух наполнялся непередаваемым запахом пирогов, то пела душа и взрослого, и ребенка, как бы пробуждаясь от зимней спячки. Зимние избы (зимовки) были у Налобина Ивана Михайловича, Параничева Федора Тимофеевича, Налобина Самойла Алексеевича, Кривошеиной Ирины Ивановны. А кто не имел зимней избы, к осени старался утеплить свое основное жилье: клал небольшую печь — галанку (голландку). Трубы (труба-ки), которые от нее тянулись к русской печи, быстро нагревали воздух в избе. Если на улице было очень холодно, то под вечер топили еще и эту маленькую печь. С приходом весны галанку обычно разбирали, чтобы не занимала места. В начале XX века старожилы помнят избу, что топилась по-черному, как некоторые бани в наших отживающих век деревнях. Дым от печки-каменки шел не в трубу, а прямо в избу. И когда топилась печь, то нужно было, чтобы не задохнуться, ходить, низко наклонив голову, или сидеть на полу. Об избе, что топилась по-черному, рассказала мне моя мать Леонтьева Александра Ивановна, 1906 года рождения. Изба имела маленькие «ту-лошные» окна. Жили в ней Костя и Анюта Параничевы. Почему сохранилась изба с неудобным печным отоплением, когда все избы в дереве уже топились по-белому — объяснить трудно. Может, сказалась сила привычки, может, топили по-черному в целях экономии дров. Ведь когда топят по-черному, то уходит в два раза меньше дров, чем если бы топили по-белому. Каждый хозяин имел подсобные помещения, находившиеся под одной крышей с избой или под своей, отдельной: двор, где в хлеву стояла скотина (корова, теленок, овцы); сарай, где хранилось сено (поэтому второе название «сенник»), короба с имуществом, мука, жито, навины (рулоны холста), пестери, кузова и другой немудреный деревенский скарб; сеновал, где хранился основной запас сена; амбар, где хранили зерно; бани, колодцы. Удав-ши (то есть позади изб, на некотором от них расстоянии) стояли овины, где держали в штлманах (отсеках) снопы до обмолота, а потом солому, иногда сено. Деревенский «комплекс» дополняла ветряная мельница, находившаяся на некотором расстоянии от деревни, у Чащинской дороги. Была и водяная мельница на реке Сизьме. Каждая изба имела колодец. Воду доставали с помощью ворота, очепа (журавля), а то и просто с помощью обыкновенной палки с сучком (крюка), на которую вешалось ведро. Почти у каждой избы была баня, топили ее по-черному. Так как дым шел прямо в дверь бани, то стены ее обычно были покрыты копотью, и их перед каждой помывкой надо было протирать. После того как баня была истоплена, хозяйка мыла полок, лавки, пол. В печке-каменке не было котла для воды, поэтому нагретые в каменке камни бросали в ушат с водой. Вода в ушате начинала сердиться, брызгая пузырями, но нагревалась до нужной температуры. А чтобы быстро не остывала, ее закрывали каким-нибудь полотном, обычно куском домотканой материи. Не всегда, идя в баню, мои земляки имели кусок мыла. Отсутствие его не было большой бедой. Готовили заранее деревенский, как бы мы сказали теперь, шампунь — щелок. В кипяченую воду заранее добавляли древесную золу, настаивали день и этим настоем мыли волосы, да его же использовали и при стирке белья. После бани всю деревянную посуду освобождали от воды, переворачивали вверх дном для просушки, а камни, что нагревали воду, оставляли до следующего раза. Замечу, что камни после многоразового использования разрушались, легко распадались на мелкие частицы — дресву. Ей тоже находили применение — использовали при мытье пола. То, что баня топилась по-черному, имело ряд преимуществ. Постоянно сухой воздух сушил стены, они почти не разрушались. Угарный газ убивал всякую нечисть. Упомяну, что раньше мылись в печах. Мылись ли взрослые — я не знаю, а вот детей мыли — точно. Маленькую Сашу Леонтьеву «чуть не сожгли», как она рассказывает, когда мыли. Когда появились бани и были ли они у нас всегда — утверждать трудно. Но то, что в начале XX века у нас в деревне все мылись в банях — это можно сказать точно. Однако еще 25-30 лет назад в некоторых районах нашей области не только дети, но и взрослые мылись в печах. В завершение разговора о банях скажу, что они топились по определен-, ным дням — субботам. Только иногда делались исключения. Топили баню «вне графика», если рожала женщина или кто-то сильно болел, или для человека, возвращающегося после дальней дороги. В нашей деревне не было магазина, так как нужные в быту вещи делались на месте. Налобин Михаил Павлович, Параничев Иван Максимович, Леонтьев Никанор катали катаньки (валенки). Налобин Василий Ильич, Параничев Леонтий Максимович шили сапоги. Параничев Иван Николаевич шил шубы. Любую одежду можно было заказать Фуркову Ефиму. Бондарную работу выполнял Налобин Илларион Максимович. Корзины плели Параничевы Федор Тимофеевич, Яков Максимович и Дмитрий Максимович. Кружева плела Параничева Марфа Дмитриевна, пробовал плести кружева в молодости и Параничев Яков Максимович. Можно сказать, что все сани, санки, деревянную посуду, другой домашний инвентарь делали в деревне. Только глиняную посуду закупали в Пав-локове, деревне Кирилловского района. Расскажу об одном эпизоде из деревенской жизни. Иван посватал Марью, когда ему было 50 лет, а Марье — 40 лет. Первый ребенок, он же последний, родился с перевитыми ручками и ножками. Иван из дома «убежал»: жена урода родила. Фельдшер, осмотрев ребенка, сказал: «Умрет». «Топи баню», — сказала Марье моя дальняя родственница — бабушка Анна. Топили баню каждый день. И каждый день Анна размыливала ручки и ножки новорожденной. Пар, мыло, массаж, как сказали бы мы, сделали свое дело: ручки и ножки стали развиваться. После трех месяцев ежедневного массажа ребенок превратился в нормального здорового малыша. Бабушка Анна умела заговаривать грыжу и никогда не требовала вознаграждения. Молитва и заговор были ее инструментом. Вот как заговаривала бабушка Анна грыжу. Выкупает ребенка, положит его спинкой кверху и начинает легонько покусывать кожу вдоль позвоночника, приговаривая: «Не тебя, раб божий (называла имя), кусаю, кусаю двиг, кусаю грыжу». Потом начинала перечислять все грыжи: паховую, становую, внутреннюю. И плевала через левое плечо. После чего говорила: «Во веки веков. Аминь». Знала бабушка заговор от нарывов. Тыкала безымянным пальцем в сук дерева в стене (а стены в избах раньше не оклеивались) и говорила: «Как в дереве сук сохнет-подсыхает, так у раба Божьего скорби-болезни подсыхают. Во веки веков. Аминь». А когда бабушка отправлялась в дальнюю дорогу — непременно солила лоб (терла лоб солью). Это же делала и внукам, когда приезжали к ней в гости. Не раз, когда приезжал внучек Коленька, можно было услышать: «Бабушка, посоли». Та терла лоб солью ему и приговаривала: «Как соли ничего не делается, не стреет, так и рабу божьему Николаю ничего бы не делалось, не стрело. Во веки веков. Аминь». Около деревни было много болот, где водились ядовитые змеи. Они кусали коров, иногда людей. И в этом случае можно было рассчитывать на помощь второго лекаря — Васьки Мишина (Налобина Василия Михайловича). Он брал конфорку от самовара, уходил в другую половину избы, что-то шептал на воду, этой водой мазали место укуса. И все проходило. О том, что Васька умел лечить от укусов, говорит то, что талицкий фельдшер Шабалин посылал укушенных змеями к малопепельскому Ваське Мишину на лечение. Сам Васька не боялся змей. Смело брал их в руки, и его змеи почему-то не кусали. Но знал Васька заговор от четырех змей, а надо было — от двенадцати. Заговаривать от змей Ваську и Анну научила одна и та же старая женщина. Как ее звали — поди узнай сейчас. Наша деревня жила по своим устоявшимся правилам. Будни сменяли праздники, а потом снова начинались будни. Зима приходила на смену лету. Появлялось больше свободного времени, и молодежь чаще собиралась на посиделки (на беседы). Беседы проводились в избах, где были девки. Чтобы хозяева разрешили беседу, им выполняли какую-нибудь работу, например, рубили дрова. А если кто-то не давал избы под беседу, то должен был откупаться пирогами. На посиделки собиралась молодежь из окрестных сел: Сидоровского, Титова, Молодей, Большого Пепела (Пепла?). Собравшиеся плясали кадриль, «зайчика». Парни сидели на коленях у девок. Если парню понравилась какая-то девка, то ей «делали горе». Парень просил своих товарищей притащить избранную девку в укромное место, например, в кладовку. Там и происходило объяснение в любви. Часто на беседы пускали Иринья Кривошеина, Самойло Налобин, Анна Параничева. Из праздников особенно чтили Пасху и Троицу. Очень тщательно готовились к Пасхе: мыли в избе не только полы, но и стены, потолки, лавки, стол, что было нелегкой работой. Собиралось по пять-шесть женщин. Для мытья потолков делали лабазы (ставили козлы, а на них клали доски). Потолок мыли с дресвой: на руку накручивали кусок бересты, а на бересту, смоченную водой, насыпали дресву, с помощью которой и отмывали потолок от копоти. Стены скребли ножом, как и столы, и лавки. Пол терли голиком с дресвой или хвощем. Мыли пол в четырех-пяти водах. На мытье одной избы уходил почти целый день, а если изба большая, то и часть другого дня. Работников на мытье полагалось целый день кормить. Расплатой за труд чаще всего была «отмывка» — хозяйка избы помогала своим помощницам мыть-их избы. Можно представить, как сияла изба после окончания работы моечной бригады. Казалось бы, после стольких трудов хозяйка без сменной обуви никого и не пустит. Нет, далеко не так. Обычным явлением было, когда выкуривший «чигарку» мужичок бросал ее на только что вымытый пол, предварительно плюнув на нее, и аккуратно растирал ее ногой на полу. Странно, но хозяйка как будто этого не замечала. К праздникам не только намывали полы в избе, но и наводили порядок у дома: выметали заук (заулок) — двор. Особенно торжественно проходила Троица. Парни и девчата шли за березками. Их устанавливали перед окнами по пять штук. К Троице в каждой избе заранее в ростивах (в веках) проращивали рожь, затем томили ее в печи, сушили, а затем мололи на жерновах. Из полученного таким способом солода варили в пивных горшках пиво. Утром по всей деревне слышались запахи пирогов, хозяйки доставали их из печи. На Троицу приезжали и приходили гости из окрестных деревень, Череповца. Где праздник — там и гармошка: то в одном конце деревни, то в другом. Вечером уходили на гулянку в Талицы. Гуляли, а нередко и дрались, только колья трещали. Деревенскими гармонистами были Мишка Васин (Нало-бин Михаил Васильевич), Петька Фурков, Колька Мишин (Кривошеий Николай Михайлович), Мишка Леонтьев (Леонтьев Михаил Иванович).. Лучшими игроками были Петька Фурков, Мишка Леонтьев. Об отношении молодежи к гармонистам, может быть, и не ко всем, говорит такой факт: когда хоронили Леонтьева Михаила, гроб за деревню несли не мужики и парни, а девки. Так любили они Мишкину игру, да и парень он хороший был. Играли в нашей деревне и на балалайке. Играл на балалайке мой дед Налобин Илларион. Не знал я в детстве, почему мою деревню Грецией называли, а жителей, соответственно, греками. Страдали многие от этого прозвища. Не раз моя тетка жаловалась своей матери, бабушке Анне, что ее греком обзывают. «Не расстраивайся, — говорила бабушка, — не мы одни греки, и в Дресви-щах греками кличут». Мало это успокаивало мою тетку Нину, но что поделаешь. Прошли годы, нет уже нашей Греции. Снесли дома, сараи. Выкорчевали березы, тополя, черемухи, яблони. Сравняли деревню с землей. Что-то посеяли, да неурожайная земля оказалась. Стали пасти коров. Ничего уже не напоминает сейчас о деревне в четыре десятка изб. Только тянет к себе родная земля. И вот более чем через два десятка лет иду старой дорогой (старой ли?) в свою деревню. Прохожу деревню Чаща, поворот направо, и вижу... указатель. Кто-то к вкопанному в землю столбу прибил указатель и крупными буквами написал: «Греция». Спасибо. Кто-то еще помнит родное мне место. «Почему Греция?» — этот вопрос не давал мне покоя многие годы. И вот сидим мы в теплой череповецкой квартире с «гречанкой» тетей Ниной и продолжаем прерванный ранее разговор. Так почему же Греция? «Да бабушка Анна, — продолжает Нина, — говорила, что черные люди жили у нас на Пепелу". Давай-ка переберем еще раз всех жителей. Черный был Миша Ондрюшин (Левашов Михаил Андреевич), черные и кудрявые волосы были у Параничева Федора Тимофеевича, «как чиган» был Митька Фе-дин (Кривошеий Дмитрий Федорович). Был черноволосым Параничев Ти-моша, отец Федора. «А раньше все старики черными были», — повторяет снова Нина слова своей матери. Так куда же тогда исчезла эта «чернота»? Да жен-то мужики себе на стороне брали. Вот они, вероятно, по вредности своей «черноту»-то напрочь и вывели. Разговор опять остался незаконченным. И только сегодня можно поставить точку. Совсем случайно я получил письмо из города Донецка от моего, как оказалось, дальнего родственника Илюшина Ивана Петровича. Он-то и ответил на мой давний вопрос. Да, действительно, у нас в деревне жили самые настоящие греки. И виноват в том путь «из варяг в греки». Жена Ивана Петровича, Левашова Лидия Михайловна, была (была, потому что ее уже нет в живых) из греческой семьи, а род самого Ивана Петровича тоже связан с греками. Его прабабка была также из греческой семьи. И оказалось, что Иван Петрович со своей женой находился даже в дальном родстве. И снова пишу: находился, так как и его сегодня тоже нет в живых... Много можно писать о своей деревне. Не забыли пройти через нее поляки в начале XVII века. И полностью уничтожили. Новая деревня была отстроена уже на новом месте. Заглянула в нашу деревню Первая мировая война. Вот что вспомнила моя мать, Леонтьева Александра Ивановна: «Вся семья сидела за столом, когда пришел человек и сообщил, что тятю забирают на «ерманскую». У него так и ложка из рук выпала». Восемь лет было моей матери, когда дедушку взяли на «ерманскую», как говорили в деревне. Да так и не вернулся он домой, мой дед Параничев Иван Максимович. А сколько человек не пришло с Великой Отечественной войны, сколько репрессировано? Об этом особый разговор. Заканчивая рассказ о своей деревне, я хотел бы обратиться ко всем, кто занимается краеведением. Не забывайте вести летопись своих деревень, пока еще можно. ПОСЛЕДНИЕ ПЕЧИ РОССИИ Мы привыкли, что в наших домах, не имеющих удобств, стоят печи, которые своим теплом обогревают нас в холодные дни. Бывает, когда печка старая и дым идет не в трубу на улицу, а в комнату, то это причиняет нам массу неудобств. А представьте себе, что избы наших не столь далеких предков отапливались по-черному. Дым шел не в трубу, а в избу, поднимаясь под потолок, заполняя всю верхнюю часть избы, спускался все ниже. Уже нельзя ходить в полный рост. Дым ест глаза, текут слезы. На лавках уже сидеть невозможно, ребятишки и старики спускаются все ниже, на пол. Чтобы представить все «прелести» жизни в то время, надо побывать в деревенской бане, что топится по-черному. Через минуту-другую вы пробкой вылетите из нее. А как же тогда жили в черных избах? Чтобы дым от печи не опускался слишком низко, делали более высокие срубы изб. Но и тогда домочадцы испытывали массу неудобств из-за сажи, валившейся с потолка и стен. Мы постарались собрать все, что касается черной избы. У нас в Вашкинском районе старожилы помнят такую избу в деревне Конево. Жила в ней очень доброжелательная пара — Проничевы Матвей и Анна. Нередко люди заходили к ним погреться, так как дом находился рядом с лавкой (сельским магазином). Странно, что изба Матвея и Анны топилась по-черному, тогда как другие избы уже топились по-белому. Дым из печи поднимался под потолок и выходил в отверстие над дверью, размером 60x40 см. Когда печка протапливалась и дым выходил, то отверстие закрывалось. Печка того времени была похожа на современную и делалась из глины. Часть, противоположная от устья печи, выкладывалась камнями, как печка-каменка в черной избе. Дым, проходя через камни, нагревал их, а они в свою очередь отдавали постепенно свое тепло людям. Было на печке место, где можно полежать, погреться. Вы спросите: «А если было много неудобств от такой печи, то почему же люди не отказывались от них, не переходили к белым печам?» Старожилы деревни Конево отмечают, что в избе Проничевых всегда было тепло, в отличие от других изб. Толстые бревна, из которых сложена изба, нагревались дымом и долго удерживали в себе тепло, медленно его отдавая. Хотя потолок избы был закопчен, стены копотью покрывались не очень сильно. Может, хозяйка часто обтирала их, а может, причина в том, что дым скапливался в верхней части избы, поэтому и копоти там было больше, а на стенах меньше. Почему Матвей и Анна не отказывались от неудобств? Оказалось, что чтобы отопить белую избу, требуется в два раза больше дров, чем на избу по-черному. Действительно, в черной избе большая часть тепла остается внутри, обогревая печь, стены, потолок, и только меньшая часть уходит через вытяжное окошко. А в белой избе большая часть тепла уходит через трубу наружу и только меньшая — на разогрев печи. Черную избу помнят в вашкинской деревне Чисти. В ней жили Буслаевы Савва и Мария. Когда в избе начинали топить печь, было столько дыма, что приходилось открывать дверь. Только когда дрова в печи разгорались, дверь закрывали. Черную избу помнят в деревне Пёхтач Кирилловского района у Богданова Василия Григорьевича. Единственные жители д. Пёхтач Богдановы Алексей и Миропия рассказывают, что изба была большая, печь сделана из глины, на ней спали. Дым из печи шел в избу и в дверь. Избу часто обметали (освобождали) с помощью вихтя от сажи. Черная изба была поставлена самая первая в деревне.
|
|||||||||
Последнее изменение этой страницы: 2021-01-08; просмотров: 413; Нарушение авторского права страницы; Мы поможем в написании вашей работы! infopedia.su Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Обратная связь - 18.188.40.207 (0.059 с.) |