Приказ немецкого командования о методах проведения разрушений при отступлении войсковых частей

 

7 сентября 1943 г.

В случае отхода следует полностью уничтожить на оставляемой территории все сооружения и запасы, которые в какой‑либо степени могут оказаться полезными для врага: жилые помещения (дома и блиндажи), машины, мельницы, колодцы, стога сена и соломы.

Все без исключения дома сжигать; печи в домах взрывать с помощью ручных гранат; колодцы приводить в негодность, уничтожая подъемное приспособление, а также бросая в них нечистоты (падаль, навоз, кизяки, бензин); стога с соломой и сеном, а также всякого рода запасы сжигать; сельскохозяйственные машины и столбы стационарных проводных линий взрывать; паромы и лодки затоплять.

Разрушение мостов и минирование дорог возлагается на саперов.

Обязанностью каждого является обеспечение того, чтобы оставляемая врагу территория в течение длительного времени не могла использоваться им ни для каких целей в военном и сельскохозяйственном отношении.

 

Преступные цели – преступные средства. Документы об оккупационной политике фашистской Германии на территории СССР (1941–1944 гг.). – М., 1968. – С. 326.

 

ПРИКАЗ РЕЙХСФЮРЕРА СС ГИММЛЕРА ОБ УНИЧТОЖЕНИИ ЖЕЛЕЗНОДОРОЖНОГО ИМУЩЕСТВА ПРИ ОТСТУПЛЕНИИ ВОЙСК

 

Киев, 14 сентября 1943 г.

Секретно

Передаю для сведения следующий секретный приказ рейхсфюрера СС:

«В связи с происходящим отходом на Запад обеспечьте всеми имеющимися в вашем распоряжении средствами, чтобы в отдаваемых врагу областях не осталось ни одного рельса и были взорваны все шпалы. Весь хлеб до последнего центнера должен быть отгружен. Я уполномочиваю вас сбрасывать все другие железнодорожные грузы, не имеющие такой важности, например канцелярскую мебель и т. п., невзирая на владельца, и использовать подвижной товарный состав для более важных грузов. Подчиненные органы снабдить соответствующим удостоверениями, подтверждающими полномочия. Фамилии отдельных неподчиняющихся лиц доносить мне по радио.

Этот приказ должен выполняться во всех случаях».

Обергруппенфюрер СС и генерал полиции Прютцман

 

Преступные цели – преступные средства. Документы об оккупационной политике фашистской Германии на территории СССР (1941–1944 гг.). – М., 1968. – С. 328.

 

ИЗ АКТА КОМИССИИ ИЗ ПРЕДСТАВИТЕЛЕЙ ВОИНСКОЙ ЧАСТИ КРАСНОЙ АРМИИ И МЕСТНОЙ ОБЩЕСТВЕННОСТИ О ЗВЕРСТВАХ И ИЗДЕВАТЕЛЬСТВАХ НЕМЕЦКИХ ФАШИСТОВ НАД СОВЕТСКИМИ ЛЮДЬМИ В КОНЦЛАГЕРЕ У МЕСТ. ОЗАРИЧИ ДОМАНОВИЧСКОГО РАЙОНА ПОЛЕССКОЙ ОБЛ

 

Нe ранее 19 марта 1944 г.

Лагерь по территории занимает площадь около 2 га. Расположен в редком сосновом лесу под открытым небом. Площадь лагеря огорожена проволокой в 1 ряд и в 5 линий по вертикали. По углам лагеря построены 4 наблюдательные вышки для охраны. Охрана лагеря была вооружена автоматами и станковыми пулеметами. По показаниям самих заключенных, в начале марта их насильно согнали и этапным порядком отправили на стн. Жлобин, откуда, погрузив в 3 товарных неотапливаемых эшелона, повезли в неизвестном направлении. Эшелоны прибыли на стн. Старушки, где их [заключенных] всех выгрузили и распределили по лагерям. В вышеупомянутый лагерь прибыло более 8800 чел. Среди них подавляющее большинство жителей Белоруссии – Полесской, Гомельской и Могилевской обл., а также люди, угнанные немцами из других областей еще летом и осенью 1943 г. Большинство заключенных лагеря были дети всех возрастов, остальная часть – нетрудоспособные женщины (из них много кормящих матерей), старики, старухи и больные инфекционными болезнями.

Несмотря на то, что перед эвакуацией из родных сел и городов немецкие власти объявили жителям, что им разрешается брать с собой неограниченное количество вещей и продуктов питания, немецкие офицеры и солдаты отобрали все взятые жителями ценности, а по прибытии на место ограбили их вторично. Людей раздели и разули, отобрали имевшиеся у них продукты питания, не оставив хлеба даже для маленьких детей.

Режим лагеря был невыносим. Раздетые и голодные люди не имели права разводить костры, ходить в ближайшее болото, чтобы достать из‑под мха несколько капель болотной воды. Категорически запрещалось приближаться к проволоке. За попытку приблизиться к заграждению расстреливали… На проволоке висели противопехотные мины. При малейшем прикосновении к проволоке мины рвались, убивая и раня находящихся вблизи людей…

Охрана лагеря расхаживала по территории и избивала заключенных дубинками…

В лагере был установлен режим, рассчитанный на истребление людей и голодную смерть. Раз в неделю немцы подвозили к проволоке хлеб и кусками, как собакам, бросали его в толпу изможденных людей. Маленький кусочек хлеба после систематического голодания еще больше усиливал муки заключенных. Ежедневно в лагере умирало много людей от истощения вследствие систематического недоедания и от острых инфекционных заболеваний. Умерших в большинстве случаев не хоронили, и они лежали тут же, среди живых, распространяя трупный запах и эпидемии…

По всей вероятности, немецко‑фашистские захватчики собирались расстрелять всех заключенных лагеря и для этой цели заставили самих заключенных вырыть огромный ров 6 на 3 на 2 м, куда уже было брошено 15 расстрелянных. Все подступы к лагерю были густо минированы противотанковыми и противопехотными минами…

Преступления немецко‑фашистских оккупантов в Белоруссии. 1941–1944. – Мн., 1965. – С. 147–149.

 

16. АКТ ВОЕННОСЛУЖАЩИХ КРАСНОЙ АРМИИ И ЖИТЕЛЕЙ ХУТОРА ЯКУБОВО ДУБРОВЕНСКОГО РАЙОНА ВИТЕБСКОЙ ОБЛ. О РАБСКО‑ПОДНЕВОЛЬНОМ ТРУДЕ СОВЕТСКИХ ГРАЖДАН, СОГНАННЫХ ГИТЛЕРОВЦАМИ В ЛАГЕРЯ НА ТЕРРИТОРИИ РАЙОНА ОСЕНЬЮ 1943 Г

 

25 июня 1944 г.

Из опроса местного населения установлено, что в районе хутора Якубово немцы с осени 1943 г. организовали 2 лагеря: один для мужчин, другой для женщин. Одновременно в лагерях содержалось более 500 мужчин и свыше 400 женщин.

Гр‑ка Безноженко Ульяна Архиповна пробыла в лагере более 4 месяцев и числилась под номером 123. Вот что она рассказала: «Немцы загоняли в этот лагерь первого попавшегося советского человека и превращали его в бесправного раба. Работали в лагере с восхода до захода солнца, по 14–16 час. в день, не считая времени, затраченного на ходьбу до места работы, а зачастую работать приходилось за 10 км от лагеря. Подъем производился в 4 час. утра; в 5.30–6 час. уже нужно было строиться, происходила проверка всего личного состава лагерей. Шли на работу и работали под охраной, главным образом, по ремонту прифронтовых дорог, рытью огневых позиций, траншей и блиндажей. На каждого заключенного, независимо от состояния здоровья и возраста, давали непосильную норму. Не выполнявших этой нормы не пускали в расположение лагеря до поздней ночи. Охрана не давала возможности разогнуть спину; ослабевших и замедливших темпы работы избивали палками до полусмерти».

Гр‑ка Мандрик София Яковлевна пробыла в лагере более 4 месяцев и числилась в нем под номером 5. Она подтвердила все вышеизложенное. «Утром, – рассказывает она, – давали по кружке ячменного кофе, заваренного на грязной воде из оврага. В нем часто попадались черви. На день выдавалось по 200 г хлеба и литр похлебки‑баланды. Как‑то при проверке вечером обнаружили, что я ночую не в расположении лагеря, а в нескольких метрах от него, в доме своих родителей. За это охрана лагеря более 3 суток держала меня без пищи в штрафном холодном помещении. Немцы наказывали за все – за опоздание на поверку, за разговор и общение между собой и т. п. За малейшую провинность бросали в вонючую яму штрафного лагеря. Так, за опоздание на вечернюю поверку наказывали 5 днями пребывания в штрафном лагере и заставляли работать больше остальных заключенных». В лагерь немецкие рабовладельцы сгоняли и несовершеннолетних 1928–1929 гг. рождения.

Такие же лагеря немецкие оккупанты содержали и в соседних деревнях Дубровенского района Стражево и Макаровка, где работали сотни советских девушек и юношей. В лагере, находившемся в районе дер. Стражево, содержалось 250 девушек, из них 100 девушек из гор. Смоленска. Они работали в лагере более 2 лет и за это время совершенно обносились, ходили без нижнего белья, полунагие. Некоторые из молодых девушек выглядели глубокими старухами, многие из них получили хронические болезни.

 

Преступления немецко‑фашистских оккупантов в Белоруссии. 1941–1944. – Мн., 1965. – С. 178–179.