V.Практические выводы с точки зрения политики Соединенных Штатов

 

В заключение можно сказать: политическая сила, с которой мы имеем дело, считает, что поддержание временного соглашения с Соединенными Штатами не может носить длительного характера, что целесообразно подорвать внутреннюю гармонию нашего общества и нарушить наш традиционный образ жизни, а также сломать международный авторитет нашего государства. Эта политическая сила располагает громадной территорией с большими людскими и естественными ресурсами и подпитывается мощным течением русского национализма. Более того, она имеет обширный работоспособный аппарат, который в состоянии влиять на другие страны, аппарат чрезвычайно гибкий и многосторонний, управляемый людьми, имеющими беспримерный опыт подпольной работы и владеющими всеми необходимыми методами и приемами. Наконец, она, по всей видимости, даже не собирается принимать во внимание существующие реальности, судя по ее реакциям на происходящее в мире. Поэтому даже объективный факт существования человеческого сообщества не дает возможности судить о его будущем, проводить определенные анализы и строить планы его реформирования: ведь каждый отдельный предмет отбирается ею тенденциозно и произвольно. Так что вырисовывается картина далеко не радужная. Наша дипломатия в связи с этим должна решить трудную задачу, с которой ей когда-либо приходилось сталкиваться, – каким образом можно совладать с этой силой. Поэтому нашему политическому генеральному штабу есть над чем поработать, не исключая возможности решения этой задачи даже военным путем.

Я, естественно, не могу предложить ответы на все затронутые здесь вопросы, но хочу подчеркнуть свою убежденность, что все указанные проблемы вполне решаемы (это в наших силах) – не прибегая к крупному военному конфликту. В подтверждение своих убеждений хотел бы привести некоторые наблюдения, вселяющие оптимизм.

Во-первых, Советский Союз в отличие от гитлеровской Германии не привержен к схематичности и авантюризму, действуя не по раз и навсегда разработанным планам. Он не идет на необоснованные риски. Невосприимчивый к логике вещей, он признает логику силы. Исходя из этого, он может отойти назад – что обычно и делал, – когда в каком-то пункте сталкивался с ожесточенным сопротивлением. Поэтому, когда ему становилось известно, что противник обладает достаточными силами и готов применить их на деле, он редко бросался в безрассудную атаку. В связи с этим, если та или иная ситуация поддается решению, нет никакой необходимости затрагивать вопросы престижа.

Во-вторых, Советы – не слабаки, когда выступают против всего западного мира. Поэтому их успех или неуспех будет зависеть от степени сплоченности, решительности и энергии, с которыми выступит западный мир. А на этот фактор мы сами сможем повлиять.

В-третьих, советская система, как форма внутригосударственной власти, еще до конца не изучена. Сейчас необходимо убедиться, что она хорошо выжила в результате успешной передачи власти от одного лица (или группы лиц) другому. Смерть Ленина стала первым этапом в этой цепи и привела к разорению государства в течение целых 15 лет. Смерть Сталина – второй этап. Но и это еще не окончательное испытание для страны. Советская внутренняя система будет теперь во многом зависеть от результатов недавней территориальной экспансии и целой серии дополнительных накладок, с которыми в свое время приходилось иметь дело царизму. У нас есть доказательства, что основная масса российского народа со времен Гражданской войны еще не была эмоционально так далека от доктрины коммунистической партии, как ныне. В России партия стала крупнейшим, а в настоящий момент и высшим аппаратом диктаторского администрирования, превратившись в то же время в источник эмоционального вдохновения. Поэтому внутренняя крепость и постоянство движения не могут рассматриваться как гарантированные.

В-четвертых, вся советская пропаганда вне сферы советской безопасности носит в основном негативный и разрушительный характер. Поэтому борьба с ней не составит большого труда при наличии конструктивной и осмысленной программы.

С учетом вышесказанного мы можем, по моему мнению, спокойно и собравшись с духом найти ключ к решению проблемы взаимоотношений с Россией. Чтобы облегчить принятие такого решения, хотел бы остановиться на следующих аспектах:

1. Нашими первыми шагами должны быть понимание и определение характера движения, с которым мы имеем дело. Мы должны изучить его с теми же прилежанием, тщательностью и объективностью, с той же беспристрастностью, не поддаваясь эмоциям, с которыми хороший врач обследует безумного больного.

2. Необходимо, чтобы наша общественность была в курсе реального положения дел в России. Не могу не подчеркнуть важность этой мысли, так как пресса одна с этим справиться не сможет. Поэтому такая работа должна быть проделана правительством, имеющим достаточный опыт и хорошо информированным о характере связанных с этим проблем. И нас не должна отталкивать возможная безобразная картина. Я уверен, что наши люди проявили бы значительно меньше истеричного антисоветизма, если бы в стране лучше понимали реалии сложившейся ситуации. Нет ничего более опасного и ужасного, чем незнание и неведение. Могут даже появиться аргументы, что информация о вскрытых трудностях в наших взаимоотношениях с Россией окажет на них негативное влияние. Считаю, что, если в этом и заключен какой-то риск, нам необходимо набраться мужества и взглянуть на реалии, и чем раньше, тем лучше. Однако, откровенно говоря, я не вижу никакого риска. Наша ставка в этом плане, даже с учетом массовых демонстраций в поддержку дружеских отношений с Россией, весьма невелика. Ведь это не будет связано с дополнительными расходами на оборону, снижением торгового оборота, необходимостью защиты граждан и потерей каких-то культурных контактов. Уверен в успехе, если у нашего народа откроются глаза на действительно происходящее в мире, а наши дела с Россией будут базироваться на реальной фактологической основе.

3. Многое зависит от здоровья и силы нашего общества. Мировой коммунизм подобен зловредному паразиту, питающемуся пораженной тканью. Это – положение, из которого должна исходить как наша внутренняя, так и внешняя политика. Каждая продуманная мера, направленная на решение внутренних проблем нашего общества и преследующая цель повышения самосознания, дисциплины, морали и духа единения нашего народа, будет являться дипломатической победой над Москвой, более значимой, чем тысячи дипломатических нот и совместных коммюнике. Если нам не удастся побороть фатализм и индифферентность нашего общества, Москва будет праздновать победу.

4. Нам следует лучше обосновывать и представлять другим нациям более позитивную и конструктивную картину мира – таким, как мы его себе представляем, чем мы это делали раньше. Ныне недостаточно лишь побуждать людей развивать политические процессы подобно нашим. Многие люди, по крайней мере в Европе, слишком устали и напуганы опытом прошлого, в силу чего мало заинтересованы в абстрактной свободе и безопасности. Им требуется в большей степени руководство, нежели ответственность. И мы обязаны дать им это, не дожидаясь вмешательства русских.

5. Наконец, мы должны обладать достаточными мужеством и самосознанием, чтобы проводить в жизнь наши собственные методы и концепции организации человеческого сообщества. В конце концов, самая большая опасность заключается в том, чтобы мы не стали копировать решение стоящих перед нами проблем с советских коммунистов и не уподобились бы им.

 

Приложение 4

СОЕДИНЕННЫЕ ШТАТЫ И РОССИЯ

(зима 1946 года)

 

В историческом плане отношения России с зарубежными странами развивались совершенно по иному типу, чем в Соединенных Штатах. Наши наиболее важные связи с заграницей сводились в основном к мирной заокеанской торговле, что и наложило своеобразный отпечаток на наше мышление. России же в ходе всей ее истории приходилось иметь дело с враждебными соседями. Поскольку на ее границах не было географических барьеров, ей пришлось выработать специальную технику и методы таких взаимоотношений (которые со временем стали традиционными и осуществлялись почти автоматически) – стремительное продвижение и отход, оборона в глубине собственной территории, секретность действий, осторожность, хитрость и обман. В истории России имеется много случаев коротких перемирий с противниками, но нет ни одного примера длительного мирного сосуществования с соседними государствами, границы с которыми даже устанавливались с обоюдного согласия сторон. Поэтому в России и нет концепции длительного мирного сосуществования с другими государствами. Для нее все иностранцы – потенциальные противники. Основные усилия русской дипломатии, имеющей много общего с Востоком (при использовании для этого самых различных каналов и средств, скрывая истинное положение дел), направлены на то, чтобы вызвать у противной стороны страх перед мощью России и добиться уважения и учета предъявляемых требований.

Конечно, это не имело ничего общего с культивацией дружеских отношений с соседями.

Нам будет проще иметь дело с Россией, если мы открыто признаем, что ее руководители по своему собственному выбору являются противниками той части мира, которая не находится под их контролем, и что это – руководящий принцип их мышления и действий. Следует также иметь в виду, что решения в Советском Союзе не принимаются в одиночку, а только коллективно, но этот коллектив исходит из враждебного отношения внешнего мира к Российскому государству и его народам. Отсюда следует, что ни один акт иностранных правительств не может быть им признан как акт доброй воли. Если же кто-либо из советских официальных лиц подвергнет этот принцип сомнению и станет утверждать, что то или иное иностранное государство хорошо относится к Советскому Союзу и заслуживает доверия, то он рискует по меньшей мере своей должностью. Любой член советского правительства считает, что иностранные правительства действуют только, исходя из собственных интересов, и в международных отношениях благодарность и признательность являются неприемлемыми понятиями.

Таким образом, советская машина, ведающая иностранными делами, способна воспринимать и реагировать только на предложения, выражающие конкретные советские интересы. Никто не станет даже обсуждать те или иные вопросы, пока не будет доказано, что принятие данного предложения имеет позитивные последствия для Советского Союза или же, наоборот, непринятие – отрицательные. Принцип этот выдерживается наиболее последовательно и объективно. Когда анализируется позиция, занимаемая каким-либо иностранным государством, во внимание принимается не точка зрения его правительства или какого-то сообщества и их цели, а то, какой эффект это даст России. Если этот эффект приемлем, то предложение принимается, если же нет – отклоняется без возмущения и комментариев. Следовательно, если мы станем учитывать эти факты, дело взаимопонимания упростится как для нас, так и для них.

С учетом вышесказанного, считаю целесообразным руководствоваться следующими соображениями во взаимоотношениях с русскими:

A. Не быть слишком общительными. Это лишь приводит их в замешательство и усиливает подозрительность. Русское официальное лицо испытывает неприязнь только при мысли, что может появиться перед собственным народом как человек, состоящий в дружеских отношениях с каким-нибудь иностранцем. Такое не вписывается в их идею о хороших взаимоотношениях.

Б. Не стремиться к общности целей, которой на самом деле нет. Не имеет никакого смысла попытка привлекать русских к общим действиям по проблемам, где якобы имеются общие интересы и цели, по которым когда-либо обе стороны пустословили одобрительно, например, укрепление всеобщего мира и демократия. У них были свои намерения, когда затевался такой разговор. Были, естественно, определенные задумки и у нас. Но они воспринимали это как игру. Когда же мы возвращаемся к этим разговорам, обосновывая их общностью взглядов, они становятся вдвойне осторожными.

B. Не делать глупых жестов доброй воли. Немногие из нас имеют правильное представление, какое смущение и подозрительность вызывают у советских людей жесты и уступки добропорядочных американцев, желающих убедить россиян в своих дружеских намерениях.

Подобные акты срывают все их расчеты и выводят из равновесия. Они тут же начинают предполагать, что переоценили нашу силу, проявили нерадивость по отношению к своему государству и могли бы потребовать от нас больше, чем было сделано. Поэтому наши действия очень часто приводят к противоположным от ожидаемых результатам.

Г. Не обращаться с запросами до тех пор, пока мы не подготовимся к практическому выражению своего неудовольствия в случае неприятия наших требований. Мы должны быть в принципе всегда готовы подкрепить любое наше высказывание соответствующим действием, чтобы показать русским, что их же интересы пострадают в первую очередь, если наши предложения не будут ими приняты. Это, однако, требует наличия творческой фантазии, твердости и координации политики. Если мы не сможем добиться этого в наших международных делах, тогда придется ожидать крупных неприятностей.

Д. Нормально воспринимать все предметы обсуждения и в то же время требовать от русских, чтобы они несли полную ответственность за свои действия. Если нам не удалось добиться удовлетворительного решения на низшем уровне, нецелесообразно, как правило, выносить эту проблему на высший уровень, поскольку это побуждает советскую бюрократию к продолжению тактики несговорчивости, с одной стороны, и перегружает высшие органы сторон второстепенными вопросами – с другой. Вместо этого необходимо немедленно проводить репрессивные и корректирующие действия. Только так мы сможем приучить русских уважать наших представителей любого уровня, с которыми им приходится встречаться. Если нам не удастся поддержать наших официальных лиц любого уровня в их переговорах и работе с русскими, мы затрудним всю нашу деятельность в перерывах между встречами на высшем уровне. Такое положение дел отвечает интересам России и наносит вред нашим интересам. Это очень важный пункт, с которым связано большинство наших неудач за последние два-три года. Высший наш эшелон физически не в состоянии охватить весь объем работы, проводящейся с советским правительством, и обеспечить необходимое сотрудничество. Достигнутые там соглашения могут успешно – что на практике нередко и делается – саботироваться на низшем уровне. В связи с этим одной из наших задач должно являться требование, чтобы вся государственная и дипломатическая машина России, а не только Сталин, реагировала на наши предложения и инициативы.

Е. Не поддерживать на высшем уровне предметные переговоры с русскими до тех пор, пока инициатива не будет исходить от них хотя бы на 50 процентов. Переговоры с русскими могут вестись успешно только в том случае, если они проявят к чему-то заинтересованность и ощутят определенную зависимость. Дело техники, чтобы такие переговоры начинались лишь при наличии упомянутых условий.

Ж. Не бояться использовать тяжелое оружие, даже когда проблемы кажутся не очень важными. Это тоже очень важный момент, к которому многие американцы, возможно, отнесутся скептически. В общем-то, конечно, не принято хвататься за кувалду, чтобы прихлопнуть муху. А в отношении русских это иногда даже необходимо. Они часто используют хитрую политику, создавая определенное мнение, будто бы поддерживают чьи-то интересы в надежде, что отдельные акции покажутся их оппонентам достаточно важными и побудят их к серьезным ответным мерам, которые приведут к усилению российской позиции, прежде чем те поймут это. Они тенденциозно заостряют внимание на вопросах, которые, по их мнению, нарушат терпение тех, с кем они ведут переговоры. Если же им становится известно, что их оппонент подходит к данному вопросу по-деловому и не размышляет долго при решении даже отдельных спорных пунктов, они становятся внимательными, осторожными и тактичными. Они не любят раскрывать карты, пока не будут иметь значительного перевеса в силах. Вместе с тем они остро ощущают ситуацию и сразу же используют свое преимущество, если оппонент проявляет нерешительность и добродушную терпимость. Те, кто будет иметь с ними какие-либо отношения, должны поэтому всегда находиться на высоте, чтобы решительно и в то же время настороженно защищать собственные интересы.

3. Не пугаться возможных недоразумений и расхождений с общественным мнением. Русские не избегают сцен и скандалов. Если они обнаруживают, что оппонент старается уйти от неприятности, то постараются использовать складывающуюся ситуацию для шантажа в надежде извлечь выгоду из щепетильности противной стороны. Если мы стремимся восстановить свой престиж в глазах советского правительства и России в целом, то нам надо быть готовыми прибегнуть к «тактике сварливой бабы», что связано с целым рядом ссор. Также не следует бояться, что примененные при случае сильные выражения будут постоянно оказывать отрицательное влияние на наши взаимоотношения. Русские становятся более сговорчивыми после того, как получают хороший нагоняй. Они охотно вступают в грубую игру и редко выражают недовольство по этому поводу. Стоит вспомнить первую реакцию Сталина, когда он встретился с Риббентропом. У него было шутливое и в то же время циничное настроение по поводу пропагандистской войны, ведшейся в течение ряда лет между их странами. Правящий класс России уважает только сильных, воспринимая как выражение слабости робость и нерешительность даже в диспутах.

И. Привести в соответствие всю проводимую ныне политику и действия правительства в отношении России, а также частную американскую активность той же направленности, на которую правительство может оказать свое влияние. Русские быстро используют преимущества, вытекающие из конфликтов, несообразностей и частных попыток, предпринимающихся отдельными лицами и различными агентствами нашего правительства. Их же система предусматривает максимальную концентрацию сил и средств. Поэтому мы не сможем добиться эффективности в отношениях с ними, пока сами не сконцентрируем собственные усилия.

К. Укрепить и поддержать наше представительство в России. Американское посольство в Москве – символ нашей страны. За ним постоянно наблюдают многие люди. Поэтому оно должно не только представлять наше общество, но и стать мозговым центром нашей политики в отношении России. Несмотря на довольно частое пренебрежительное и обескураживающее отношение, являясь объектом атак своекорыстных и всегда недовольных либералов, не пользуясь поддержкой и пониманием со стороны людей из Вашингтона, будучи не всегда полностью укомплектованным и соответствующим образом размещенным, посольство тем не менее смогло стать передовым подразделением американского департамента иностранных дел и наиболее уважаемой дипломатической миссией в Москве. Но оно могло бы играть большую роль в Советском Союзе, если бы имело соответствующую поддержку. А это значит, что все промахи советского правительства и характер дипломатической работы в Москве должны рано или поздно стать предметом обсуждения наших правительств и прессы для их улучшения. Это значит также, что число сотрудников посольства должно быть доведено до надлежащего уровня, а сама миссия возглавляться лицом, имеющим достаточную подготовку и способным на жесткую, однообразную и утомительную работу, которую придется осуществлять в течение длительного периода времени; лицом, обладающим необходимыми качествами сдержанности и терпения, психологически выдержанным, воодушевленным стремлением служить интересам своей страны, обладающим личным обаянием и прошлым, вызывающим общенациональное уважение. Если взять нашего нынешнего Гарримана, то могу с уверенностью сказать, что он полностью отвечает всем этим требованиям. Говорю же об этом с прицелом на будущее. Должность посла в Москве – не синекура, которую можно легко занять, поэтому Госдепартаменту следует использовать все свое влияние, чтобы вопрос этот решался эффективно. Наша миссия в Москве работала всегда и продолжает работать с большим напряжением, преодолевая многочисленные препятствия. Тщеславный, глупый, чрезмерно суетливый и невежественный посол может нанести громадный ущерб русско-американским отношениям, которые потом будет нелегко наладить.

 

 

[1] Речь идет об американском публицисте Дж. Кеннане (1845–1924), побывавшем в XIX в. в России. (Здесь и далее примеч. пер.)

 

[2] Дж. Кеннан-старший выступал в защиту русских революционеров-террористов; Дж. Кеннан-младший в 50-х гг. XX в., будучи послом в СССР, отозван по требованию советского правительства за антисоветские демарши.

 

[3] ИМКА – христианская молодежная организация.

 

[4] Имеется в виду германофильский и пронацистский режим К. Ульманиса (1934–1940).

 

[5] Перед этим в Латвии произошел просоветский переворот, свергли правительство Ульманиса. В 1941–1945 гг. Латвию, как известно, оккупировали нацисты, с которыми активно сотрудничали местные «национальные шовинисты». Таким образом, включение Латвии в состав СССР было фактически отсрочено на неполных пять лет.

 

[6] До 1940 г. Вильно (Вильнюс) входил в состав Польши, и только в 1940 г. Вильнюсский край воссоединился с Литовской ССР.

 

[7] Либау – онемеченный вариант названия; русский вариант до 1917 г. – Либава.

 

[8] Имеется в виду Митава (Елгава).

 

[9] Международные отношения США. Советский Союз, 1933–1939. С. 34–35.

 

[10] Национальный архив Госдепартамента США. Дело 6610031/30. С. 48–49.

 

[11] Действительно, это было сказано в речи Бухарина на процессе право-троцкистского блока.

 

[12] Именно в этом было официально обвинено руководство НКВД в 1938 г.

 

[13] Традиционная вековая экспансия Японии в Азии существовала задолго до появления Советского Союза и независимо от политики царской России; в XIX в. она совпала с экспансией в Азии западных держав.

 

[14] Известно, что руководство СССР пошло на войну с Японией прежде всего по настоятельным просьбам союзников, в первую очередь – американцев.

 

[15] Даладье – французский премьер, участник мюнхенского сговора.

 

[16] «Малая Антанта»– блок Чехословакии, Румынии и Югославии, созданный при участии Франции.

 

[17] Часть Чехии, аннексированная вскоре Венгрией.

 

[18] Пёрл-Харбор – важнейшая база американских ВМС на острове Оаху (Гавайский архипелаг) в Тихом океане. 7 декабря 1941 г. Япония произвела внезапное нападение на нее без объявления войны с 6 авианосцев, вышедших в море под прикрытием 2 линкоров, 4 крейсеров и 9 эсминцев. 20 подводных лодок в это время образовали «завесу» вокруг Гавайев. Удар был нанесен 350 торпедоносцами, бомбардировщиками и истребителями двумя волнами. В результате было потоплено и повреждено 18 американских боевых кораблей, в том числе 8 линкоров, и уничтожено и повреждено 316 самолетов. Погибли более 2 тысяч американских военнослужащих и гражданских лиц. После этого США вступили в войну против Японии.

 

[19] Гиббон Эдуард (1737–1794) – английский историк. Его «История упадка и разрушения Римской империи» отражает идеи просветительской философии, дает экскурсы в историю западноевропейского средневековья и России. Причины падения империи, по его мнению, заключались в усилении произвола и деспотизма императоров, гнета и насилия бюрократии, ослаблении дисциплины в армии. Вместе с тем он считал, что его ускорило распространение христианства, убившего дух патриотизма и гражданственности.

 

[20] Игра слов: название реки Usa перекликается с названием страны USA.

 

[21] Перед вступлением США во Вторую мировую войну там ввели всеобщую воинскую повинность.

 

[22] Первый понедельник сентября.

 

[23] Гопкинс Гарри – специальный помощник Рузвельта во время Второй мировой войны.

 

[24] По шкале Фаренгейта.

 

[25] Ныне Киевский.

 

[26] Эту армию, созданную в СССР, контролируемую польским правительством в изгнании, по распоряжению Сталина перебросили на Ближний Восток; в 1943–1944 гг. эти польские части воевали в Италии вместе с западными союзниками и до 1945 г. не принимали участия в военных действиях в Польше.

 

[27] Поскольку это были украинские и белорусские земли, захваченные Польшей в 1920–1921 гг.

 

[28] Имеется в виду Польская рабочая партия.

 

[29] Маршал Г. К. Жуков иначе трактует эти события: «С его стороны (руководителя Варшавского восстания Бур-Комаровского) не было сделано никаких попыток увязать их действия с действиями 1-го Белорусского фронта. Командование советских войск узнало о восстании постфактум от местных жителей, перебравшихся через Вислу. По заданию Верховного… К.К. Рокоссовский послал к Бур-Комаровскому двух парашютистов – офицеров… для согласования действий, но он не пожелал их принять, и нам осталась неизвестной их дальнейшая судьба. Для оказания помощи восставшим переправленные через Вислу советские и польские войска захватили в Варшаве Набережную. Однако со стороны Бур-Комаровского вновь не было никаких попыток установить с нами взаимодействие. Примерно через день немцы, подтянув к Набережной значительные силы, начали теснить наши части. Мы несли большие потери. Обсудив создавшееся положение и не имея возможности овладеть Варшавой, командование фронта решило отвести войска с Набережной на свой берег… Все время, и до и после вынужденного отвода наших войск, 1-й Белорусский фронт продолжал оказывать помощь восставшим, сбрасывая с самолетов продовольствие, медикаменты и боеприпасы. В западной прессе, я помню, по этому поводу было немало ложных сообщений, вводивших в заблуждение общественное мнение» (см.: Воспоминания и размышления. М., Т. 3, 1992, с. 171–172).

 

[30] См.: Взаимоотношения США и Китая, Вашингтон, 1949, с. 93.

 

[31] Это было написано прежде, чем я прочел книгу Светланы Аллилуевой о ее семье. Эта книга обогатила и в чем-то изменила мой взгляд на Сталина, но настоящее описание относится к периоду 1945–1946 годов, и я оставляю его без изменений. (Примеч. автора.)

 

[32] Форрестол Джеймс Винсент (1892–1949) – американский государственный деятель. Был коммерсантом. В 1940 г. – заместитель министра, а в 1944-м – министр военно-морских сил. С 1947 г. – министр обороны. Покончил с собой, выбросившись из окна военного госпиталя в состоянии депрессии.

 

[33] План Маршалла – программа восстановления и развития Европы после Второй мировой войны путем оказания ей американской экономической помощи. Преследовал цель поддержания позиций капитала в Западной Европе, воспрепятствования прогрессивным социальным изменениям в западноевропейских странах, создания объединенного империалистического фронта против освободительного движения в мире и Советского Союза. Согласие на участие в нем дали 14 европейских государств, а также Греция и Турция. Действие плана началось в апреле 1948 г. Для контроля за его исполнением создали администрацию экономического сотрудничества, возглавлявшуюся американскими финансовыми и политическими деятелями. Помощь предоставлялась из федерального бюджета США в виде безвозмездных субсидий и займов (было израсходовано около 17 млрд долларов). В декабре 1951 г. план заменили законом «о взаимном обеспечении безопасности», предусматривавшим оказание кроме экономической еще и военной помощи.

 

[34] Липпман Уолтер (1889–1974) – американский журналист. Основатель и соиздатель еженедельника «Нью рипаблик» (1914–1921). С 1931 г. – автор постоянной колонки «синдикатских новостей» в «Нью-Йорк геральд трибюн». Пропагандировал идею «либерального демократизма», был сторонником мирного сосуществования капиталистических и социалистических стран и прекращения гонки вооружений.

 

[35] Уильям Зебальд. С Макартуром в Японии. – Н.-Й.: Нортон, 1965. (Примеч. автора.)

 

[36] Чарльз Уиллби. Макартур – 1941–1951 годы. – Н.-Й.: Макгроу-Хилл, 1954. (Примеч. автора.)

 

[37] Фраза эта взята из «Дневников Форрестола», выпущенных под редакцией Уолтера Миллиса издательством «Викинг-пресс» в Нью-Йорке в 1951 г. (Примеч. автора.)

 

[38] Гарри Трумэн. Мемуары. – Н.-Й.: Даблдей и компания, 1956. (Примеч. автора.)

 

[39] Комментируя эту мысль при написании книги, хочу подчеркнуть, что события в Чехословакии и блокада Берлина проводились уже в то время, когда Москве было ясно, что Югославия перестала открыто ей повиноваться, в связи с чем политика России и претерпела изменения в вопросах, касавшихся Восточной Европы. (Примеч. автора.)

 

[40] Я нашел в своих личных архивах запись от 23 января 1948 г. о моей оценке происходивших событий, которую я дал одному из вашингтонских журналистов, посетивших Госдепартамент, ответив в частной беседе на обвинение, которое он предъявил нам, будто бы мы не показали членам конгресса стратегических преимуществ, вытекавших из плана Маршалла.

Прежде всего я подчеркнул, что избрал свою профессию для того, чтобы (как мне представлялось) защищать интересы Соединенных Штатов в делах и переговорах с иностранными правительствами; что для этого я прошел соответствующую подготовку и приложу все свои способности для наилучшего выполнения своих обязанностей; но что никогда не думал, что частью моей деятельности должна стать защита интересов правительства США в конгрессе: защита интересов США перед другими – да, но не перед собственными представителями; что считаю возмутительным, когда Госдепартамент ставится в условия необходимости лоббировать интересы народа США в конгрессе; ведь и конгресс несет не меньшую ответственность перед народом, чем мы; что мы не являемся ни его надсмотрщиками, ни руководителями или менторами; что сенаторы должны были поинтересоваться имевшейся информацией, как это делаем мы; что 98 процентов информации, необходимой для принятия решений по вопросам внешней политики можно найти на страницах газеты «Нью-Йорк тайме» и что я не одобряю голословных утверждений, якобы конгресс не может действовать осмысленно по этим вопросам, потому что «…ему не были своевременно предоставлены необходимые факты». (Примеч. автора.)

 

[41] Люциус Клей. Решения, принимавшиеся в Германии. – Н.-Й.: Дабльдей и Кº, 1950. (Примеч. автора.)

 

[42] Спаак Поль Анри (1899–1972) – один из лидеров Социалистической партии Бельгии. С 1936-го по 1966 г. (с перерывами) – министр иностранных дел. В 1938–1939 гг. и 1946–1949 гг. – премьер-министр. В 1957–1961 гг. – генеральный секретарь НАТО.

 

[43] Такое впечатление было значительно усилено опытом моей собственной официальной работы в последние месяцы, когда я пытался как-то исправить и наладить взаимопонимание и устранить недоразумения между англичанами и нами, учитывая плодотворное сотрудничество военной поры, в частности по созданию и производству атомного оружия. Эти проблемы до сих пор строго секретны и поэтому не подлежат дискуссии. Могу сказать, что рассматриваю нашу позицию по этим вопросам как вполне продуманную в свете принятого законодательства и определенного давления того или иного плана; со стороны же конгрессменов – позицию, носившую грубый, жесткий, недальновидный характер, глубоко меня разочаровывающую. (Примеч. автора.)

 

[44] С работы в правительстве я ушел окончательно через несколько месяцев. (Примеч. автора.)

 

[45] Оппенгеймер Роберт (1904–1967) – американский физик. В 1939–1945 гг. возглавлял работу по созданию атомной бомбы. В 1943–1945 гг. – директор Лос-Аламосской лаборатории и в 1947–1953 гг. – председатель консультативного комитета комиссии по атомной энергии США. За оппозицию в вопросе создания водородной бомбы и выступления в поддержку использования атомной энергии только в мирных целях был в 1954 г. обвинен в нелояльности и снят со всех постов.

 

[46] Дневниковая запись от 17 июля 1950 г. (Примеч. автора.)

 

[47] Брест-Литовский мирный договор заключен Советской Россией в марте 1918 г. с Германией, Австро-Венгрией, Болгарией и Турцией в связи с экономической разрухой в стране, развалом старой армии и требованиями народов России мира. Россия теряла около 1 млн квадратных километров территории (Польша, Финляндия, Прибалтика, значительная часть Белоруссии, Украины и Закавказья) и должна была выплатить 6 млрд. марок контрибуции. Был аннулирован в ноябре 1918 г. после революции в Германии.