Повзрослевшая жертва может сама стать агрессором

 

У повзрослевших жертв насилия могут сформироваться деструктивные модели поведения, ведущие к проявлениям агрессии. У одних могут возникнуть мысли об убийстве или мщении. Другие становятся на путь саморазрушения, занимаются членовредительством, начинают пить или употреблять наркотики.

 

Некоторые тратят массу энергии на вытеснение болезненных переживаний и детских травм. Незаживающие раны трансформируются в плотный сгусток боли, спрятанный за фасадом благополучия. Жертвы стараются игнорировать эту боль.

 

Исследования показывают, что жертвы насилия сами часто превращаются в агрессоров. Это можно объяснять по-разному. Вероятно, агрессия является способом избавления от чувства собственного бессилия и беспомощности. Как пишет профессор философии Арне Юхан Ветлесен:

 

«Мы вновь обращаемся к плохому в стремлении расквитаться с ним раз и навсегда — победить, уничтожить и стереть с лица земли, становясь палачом, а не жертвой» (T. Wyller. Skam. 2001).

 

Одним из примеров такой компенсации является инцест — данные исследований говорят о том, что большинство агрессоров сами в детстве подвергались сексуальному насилию. То есть они воспроизводят насилие, от которого пострадали сами. Такое насилие можно рассмат­ривать как средство избавления от чувства собственного бессилия и беспомощности. Также установлено, что у жертвы психопатического насилия может развиться психопатическое расстройство личности. Сочетание наследственности и среды определяет возможность и интенсивность развития этого расстройства (Dahl og Dalsegg. Sjarmør og tyrann. 2000).

<span

Оставаясь в позиции жертвы

 

Осознанно или, как правило, неосознанно некоторые люди предпочитают оставаться в роли жертвы. Они боятся напряженных усилий и неприятных ощущений, сопутствующих борьбе за избавление от психо­патического партнера, чаще всего от супруга/супруги. Они просто остаются, думая, что так будет лучше для детей или для них самих. Бывает, что они находятся в финансовой зависимости от психопата или не чувствуют в себе сил для начала новой жизни и самостоятельности. Некоторые также жалеют невыносимых, деструктивных партнеров, думая, что те пропадут, будучи брошенными.

 

Находясь в разрушительных отношениях, нельзя забывать о том, что поведение родителей является примером для их детей. Некоторые считают, что именно из-за детей надо терпеть и оставаться в невыносимом браке. Однако дети подвергаются воздействию царящей в семье атмосферы и могут перенять агрессивные модели поведения. Они также перенимают дурное обращение, привыкают считать нормой оскорбления, злые насмешки, издевательства, безразличие и т.п. Меж тем важно объяснять детям, что такое поведение недопустимо, и личным примером доказывать им это.

 

Некоторые жертвы не прерывают разрушительных отношений, потому что война стала их привычным состоянием и они не могут без нее обойтись. Они испытывают потребность воевать с супругой/супругом. Порой они так адаптируются к этой войне, что даже перенимают стиль поведения агрессора во взаимодействии с другими людьми. Они забывают о том, что такое здоровые отношения. Их поступки начинают носить психопатический характер. Деструктивное поведение обоих родителей создает серьезные проблемы для детей. Одна взрослая женщина выразила это так: «Мать и отец сидели каждый в своем окопе и стреляли друг в друга. Они не видели и не понимали, что их четверо детей находятся на линии огня. Все четверо серьезно пострадали и еще долго залечивали свои "огнестрельные" раны».

 

Случается также, что люди остаются в роли жертвы после разрыва тяжелых отношений. Несмотря на то что им плохо и они постоянно говорят об этом, меняться они не хотят. Может показаться, что им даже нравится культивировать статус жертвы и зависеть от тех преимуществ и внимания, которые он дает. Они все еще не принимают ответственности за собственные решения, предпочитают оставаться в привычной роли, избегая непростых, возможно, болезненных, изменений в своей жизни.

 

Окружающие обычно сильно устают от общения с такими жертвами. Их утомляют одни и те же истории, жалобы на то, что все плохо. Жертвы порой так поглощены собственным «Я» и своими переживаниями, что могут отталкивать людей от себя.
Почему так нелегко прервать разрушительные отношения?
Созависимость

 

Почему кто-то предпочитает оставаться в негативных, разрушающих отношениях? Этот вопрос нередко возникает в контексте обсуждения положения женщин, подвергающихся насилию. Это явление довольно распространено — женщина остается с мужем, несмотря на то что он плохо с ней обращается, подвергая физическому или психологическому насилию.

 

Как мы уже говорили, причины могут быть разными — интересы детей, сохранение видимости благополучия, боязнь мести или финансовая зависимость от мужа. Другой значимой причиной сохранения отношений является эмоциональная зависимость, стойкая психологическая привязанность к агрессору.

<span

Сиссель была юной студенткой, когда влюбилась и вышла замуж за мужчину, имевшего ярко выраженные психопатические черты. Она не могла прервать отношения в течение шести-семи лет, и это несмотря на то что у них не было детей. Вот что она рассказала:

<span

«Я была совершенно уверена в том, что единственной альтернативой отношений с ним станет одинокая тоскливая жизнь где-нибудь на съемной квартире. Не знаю, почему я так думала, но, вероятно, в нашем браке я потеряла саму себя. Муж изолировал меня от общения с людьми, мы жили в вакууме, где он единолично распоряжался и принимал решения. Я не возражала, никому не рассказывала о том, что происходит, и отмахивалась, если кто-то из обеспокоенных родственников или друзей спрашивал меня о моей жизни».

<span

Так же, как человек втягивается в алкогольную зависимость, можно втянуться и в зависимость от отношений с партнером. Так же, как близкие алкоголика могут стать созависимыми, так и человек, состоящий в разрушительных отношениях, может стать зависимым от них.

 

Партнер, подвергающийся воздействию оскорбительного поведения, пытается контролировать проявления насилия и избегать их. Женщина, которую изводят психологически или физически, адаптируется к существующим условиям: она не делает того, что может спровоцировать мужа, заботится об идеальной чистоте в кухне, чтобы он был доволен, никогда не встречается вечером с подругами и т.д.

 

Чем больше она подстраивается под настроения, вкусы и привычки мужа, тем сильнее она привязывается к нему. Типичным проявлением созависимости является чувство ответственности за эмоцио­нальное состояние и потребности партнера. Характерными для жертвы также являются низкая самооценка, устойчивое чувство вины, боязнь быть отвергнутой и покинутой, что и произошло с Сиссель.

<span

Чувство сострадания

 

Тот, кто находится в близких отношениях с деструктивным партнером и не может от него/нее уйти, как правило, испытывает трудности в отделении любви от чувства сострадания. В таких «безнадежных» отношениях, как правило, бывают светлые, хорошие периоды, которым нередко придается слишком большое значение. Когда пара живет в гармонии и жертва чувствует доброту и поддержку, она обретает новую надежду и энтузиазм. Приятные моменты наводят жертву на мысль о том, что агрессор — все-таки хороший человек. Она видит в нем взрослого, в котором живет травмированный ребенок (что, в принципе, соответствует действительности). Она хочет, порой неосознанно, спасти этого ребенка своей добротой и любовью. Может показаться, что некоторые женщины изливают на таких травмированных «детей» материнскую любовь, считая, что их долг — терпеть и сносить обиды. Женщина, мать двоих детей, говорит об этом так: «У меня трое детей, и я не могу бросить старшего — своего мужа».

 

На поверку нередко оказывается, что жертвы путают любовь и сострадание. Это смешение возникает не только в отношениях пар, но также в отношениях «дети — родители», да и в любых других.

 

Смена плохих и хороших периодов не только дает надежду на положительные изменения, но и порождает эмоциональный хаос в душе жертвы: встретив доброту и поддержку вместо ожидаемого наказания, жертва воспринимает это как дар и, в худшем случае, будет чувствовать себя обязанной.