Дженни Ранкел хэл Эдвард Ранкел

Дженни Ранкел Хэл Эдвард Ранкел

Брак без крика и ссор

 

Психология. Плюс 1 победа –

 

 

Хэл Эдвард Ранкел, Дженни Ранкел

Брак без крика и ссор

 

©Малышева О.Т., художественное оформление, 2013

©Грудницкая Е., перевод на русский язык, 2013

©Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2013

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

©Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес (www.litres.ru) Посвящается Джону Каплану

Ты значишь для меня больше, чем просто бизнес‑партнер и дорогой друг; ты мой брат, который во многом наполняет мою жизнь смыслом и поддерживает в выполнении миссии БезКрика.

 

Концепция БезКрика: познание искусства совместных отношений, основанных на терпении и спокойствии; умение контролировать свои эмоциональные реакции вне зависимости от поведения окружающих людей; умение сосредотачиваться на собственной личности и заботиться о себе ради всеобщего блага.

 

Вступительное слово о структуре книги и авторстве

 

Как вы наверняка заметили, на обложке книги присутствует не только мое имя. Дженни, моя жена, указана в качестве ассистента этого проекта. По правде говоря, она одновременно соответствует и не соответствует этому определению. Она больше чем соавтор – в действительности она сотворец метода БезКрика и сопрактик его принципов на работе и в нашем доме; она директор по контенту в Институте ScreamFree и в нашей некоммерческой организации.

В то же время Дженни не совсем соавтор, поскольку не разделяет со мной ответственности за содержание книги. Я один отвечаю за все, здесь написанное. Поэтому вы не увидите здесь местоимения мы; мы не собирались продвигать себя как идеальную пару, поучая вас, каким должен быть идеальный брак. То, что мы придумали, намного более полезно, и по этой причине имя моей жены присутствует в книге, над которой Дженни работала в качестве практического редактора. И вот почему.

1. В то время как мой опыт в качестве лицензированного семейного психолога делает мои доводы в определенной степени убедительными, это не всегда позволяет мне увидеть некоторые вещи с обывательской, а не с терапевтической точки зрения. Наряду с тем, что я всегда заинтересован в отзывах моих коллег, профессиональных семейных психологов, моя книга написана не для экспертов.

Я хочу взять лучшее из своего терапевтического опыта и перевести его в рабочий практикум для супружеских пар. Дженни, в свою очередь, хорошо осведомлена в этом вопросе, и у нее весьма острое чутье на то, как мои слова могут быть встречены неспециалистами.

2. Кроме того, Дженни – женщина и жена. То, что она привносит в книгу, высказывая свои личные соображения, помогает смягчить некоторые мои суждения. Да, я усердно работал над тем, чтобы по возможности избавиться от такого влияния, но я знаю, что без весьма полезной (и порой болезненной) коррекции Дженни книга была бы другой.

 

Требование личного пространства в ответ на чрезмерное стремление партнера к близости также не работает в браке. На самом деле обычно наблюдается обратный эффект: усиление тревожной близости, фактически напоминающей удушение.

 

Я слышу, о чем думают некоторые. «Но я ведь не кричу на своего супруга». И я раньше думал так. Но то, что я подразумеваю под «криком», не просто вопли с повышением голоса. «Крик» – это термин, который я использую для описания величайшего врага, с которым мы сталкиваемся в браке, – эмоциональной реактивности. Это объемное клиническое понятие для описания процесса, который позволяет нашим тревожным эмоциям заслонять ясное мышление. Стать эмоционально реактивным – значит позволить страхам или тревогам определять выбор нашего поведения. И всякий раз, когда мы идем на поводу у своего беспокойства, это приводит к тому результату, которого мы старательнее всего пытались избежать.

Я знаком с этим не только на клиническом уровне – и сам познал эту истину на личном опыте. Позвольте мне перенести вас на семнадцать лет назад, в то время, когда Билл Клинтон стал новым президентом, «Секретные материалы» были телевизионным феноменом, а я чуть не развелся… через три дня после свадьбы.

Проблемы в раю

Тогда, в 1993 году, мне понадобилось три дня, чтобы осознать, что я на самом деле женат. Знаю, звучит нелепо, но это правда. Тогда мы с Дженни, моей прекрасной женой, сидели в ресторане на Гавайях и наслаждались потрясающим ужином с лобстерами. Еда была великолепная, само место и Дженни – восхитительны, погода отличная. Но как только я осознал, что женат, все на свете перестало иметь значение. Все, что тогда было для меня значимо, в тот момент летело к черту.

Однако давайте разберемся. Прежде всего следует знать, что Дженни и я были относительно молоды на момент бракосочетания. Мне был двадцать один год, а ей двадцать. Мы были первыми среди наших друзей, решившими пожениться, что было высшим счастьем для такой самовлюбленной персоны, как я. Мне нравилось обращенное на меня внимание, нравилось ждать этого знаменательного дня и готовиться к нему. Я с головой нырнул в свадебные приготовления: от выбора меню для банкета и поиска жилья до деталей проведения медового месяца.

Таким образом, за всеми этими ожиданиями и подготовкой я просто не мог перестать думать, мечтать и планировать, как мы будем вместе навсегда. Все, чего я хотел, это быть вместе, все время.

Дженни, однако, воспринимала все по‑другому. Заметьте, она не испытывала особого страха (она ведь в конце концов решила выйти за меня замуж!!!), но определенно беспокоилась о таких вещах, как финансы, о том, что мы, студенты колледжа, создаем новую семью и теперь будем жить вместе. И еще о том, действительно ли ее муж относится ко всему этому достаточно серьезно.

Она была уверена в том, что любит меня, но не в том, сможет ли она стать хорошей женой, способной любить меня… вечно.

Ей было необходимо немного жизненного пространства. Она нуждалась в том, чтобы побыть некоторое время одной и серьезно спросить себя: «Готова ли я вообще стать партнером на всю жизнь?»

Ну, конечно же, она не была готова. Как прозорливо заметил доктор Дэвид Шнарх в «Страстном браке», никто не готов к супружеству до брака, поскольку ничто не способно подготовить нас к браку, кроме него самого. Но, по крайней мере, Дженни задавалась правильными вопросами. Мои же мысли касались лишь самого события, я был сосредоточен только на нашем официальном статусе, нашем единении. Таким образом, я не оставил места для реальных, важных вопросов: гожусь ли я для того, чтобы стать хорошим мужем, или способен ли я на самом деле быть в браке с одной женщиной до конца своих дней? А ведь это могло стать неплохой пищей для размышлений, успокоить мою настоящую тревогу и избежать неприятной ситуации, которую я был готов создать.

Ускоренная перемотка к медовому месяцу. Мы наконец‑то были вместе, и я был необычайно счастлив. Три дня. Итак, мы сидели, наслаждаясь отличным лобстером, и вдруг меня словно что‑то толкнуло: накатило чувство такого панического страха, какого никогда не доводилось испытывать. И момент для всего этого был самый неподходящий. Совершенно неожиданно, как гром среди ясного неба, я потерялся. Я говорю вам это совершенно серьезно. Я. Сошел. С ума.

Я смотрел перед собой через стол и видел Дженни – действительно видел – как будто впервые. Она больше не была просто моей подругой, она была женой, моей единственной, навсегда, пока смерть не разлучит нас. Мой пульс зашкалил, я покрылся холодным потом, и все вокруг расплылось. Дженни будто отдалялась от меня все дальше и дальше, как дверь в сцене из «Полтергейста». Вопросы вихрем проносились в голове.

Смогу ли я на самом деле остаться с этой чудесной, прекрасной женщиной до конца своей жизни? О чем я думал? Мне ведь только двадцать один! О боже, я что, действительно… женился??? Все те вопросы, которые мне следовало задавать себе задолго до церемонии, теперь вдруг заполонили мой разум. И тогда я резко встал, повернулся к своей прелестной молодой жене и задал ей худший вопрос, который только может быть задан во время медового месяца…

«ЧТО Я НАДЕЛАЛ?»

Дженни уставилась на меня, держа надкушенный лобстер, ее нагрудник‑салфетка развевался на ветру. Она наклонила голову и недоверчиво подняла брови. Она пыталась осознать то, что услышала. Потом из моих пальцев выпала вилка, лязгнув по тарелке, что привлекло к нам внимание окружающих. Мне было все равно; я просто хотел уйти. И, как пели Flock of Seagulls в восьмидесятых: «Я бежал, бежал далеко прочь». Я оставил мою молодую жену с недоеденным лобстером, неоплаченным счетом – и с весьма неопределенным будущим.

Три дня. Добро пожаловать в брак.

Понятно, это еще не конец истории. На одной из улиц Гонолулу я остановился перевести дыхание. Я пытался справиться с паникой, начав разговор сам с собой. «Все в порядке, Хэл, тебе просто нужно немного личного пространства. Тебе требуется немного времени побыть в одиночестве. Все будет в порядке». Конечно, в этот день я не получил ни времени, ни возможности побыть одному. Дженни отправилась догонять своего новоиспеченного мужа, и в конечном счете ей это удалось. Задыхаясь от бега, в панике, со сбившимися мыслями, она кричала, чтобы привлечь мое внимание. Я обернулся и тоже начал кричать в ответ.

«Я не знаю, смогу ли справиться с этим! – признался я. – Я не знаю, смогу ли я справиться с тем, чтобы быть вместе всегда, вечно! Мне кажется, я схожу с ума!» И я был готов сойти с ума прямо здесь, на Оаху. «В смысле, черт, я просто пытаюсь сейчас уйти, а ты зачем‑то стоишь здесь, рядом со мной!»

И тут вдруг я обнаружил, что во время моего поспешного бегства и грандиозной речи на мне все еще был надет нелепый полиэтиленовый нагрудник из ресторана.

То, что я был в нагруднике, было совершенно уместно, поскольку я определенно вел себя как ребенок. Я поступил так, как столь многие из нас поступают в своих отношениях: позволил себе быть незрелым, эмоционально реактивным. Ведь эмоциональная реактивность – это наш первый враг, когда дело доходит до создания серьезных отношений.

Позвольте повторить это еще раз.

 

 

...

Вот замечательная иллюстрация прекрасного, правильно функционирующего, сбалансированного брака. Две индивидуальности, идущие вместе по жизни, и все же остающиеся личностями, которые не принадлежат друг другу и не нуждаются один в другом.

 

Если же вы поступаете подобно Дженни и мне, то вы не находитесь в здравом уме. Вы «купились» на модель «единство означает тождество» и наивно проделываете странную вещь. После того как вы складываете вместе свои личные свечи и зажигаете ими одну большую и прекрасную свечу, являющую миру ваш новый статус в качестве Единого Создания, вы совершаете немыслимое. Вы тушите свечиличности, позволяя дыму от этих двух погребальных костров унестись вместе с ветром. Те двое людей умерли. Больше нет места для уникальности, личных предпочтений или личного развития. Нет никакой возможности изменяться, ничего не может происходить или переживаться отдельно от другого – нет ничего другого! Если вы походите на Дженни и меня, то хотите показать миру, что вы полны решимости жить в воображаемой стране одинаковости.

Понятно, что вскоре после свадьбы эти фантазии сталкиваются с реальной действительностью совместной жизни. Как вы прочли в главе 1, у меня это заняло три дня. Но несмотря на фиаско, когда мы въехали в наш первый дом как женатая пара, то гордо установили нашу свечу единства на каминной полке.

Однако вскоре после переезда, знойным техасским летом, мы отправились на выходных в поездку.

Не зная ничего о том, каким образом поддерживать дом в порядке, я даже не подумал установить термостат на восемьдесят градусов, чтобы предотвратить перегрев дома. Дженни требовала, чтобы я сделал это, но я просто его выключил, надеясь сэкономить на счетах за электричество. Она не хотела конфликта, так что все так и осталось. И мы уехали. И как вы думаете, что же мы обнаружили, вернувшись три дня спустя? Температура в доме взлетела, наверное, до 120 градусов, что погубило все наши растения. Ничего хорошего это не принесло и нашей волшебной свече единства. Бедняжка была в совершенном упадке, напоминая растаявшее месиво. Кажется, наш вновь обретенный «союз двоих в одном» не смог вынести накала нашей личной незрелости.

В качестве контраста, после проведенных вместе семнадцати лет, в доме у нас с Дженни на каминной полке теперь стоит совершенно другой символ нашего союза. Это деревянная статуя, которую мы нашли в Сибири, в России. Мы имели честь путешествовать по российским просторам в 2009 году, когда представляли философию лидерства и отношений БезКрика с участием русских специалистов от Санкт‑Петербурга на западе до Якутска в Восточной Сибири. Это была особенная неделя, представляющая новые идеи брака стране и культуре, совершенно нам незнакомым.

В память об этом событии мы усердно искали какой‑то особенный сувенир. И обнаружили прекрасную статую ручной работы. Если глядеть на нее издали, она напоминает странного высокого человека с кожаным поясом вокруг талии. Однако после близкого осмотра становится ясно, что этот человек на самом деле является двумя людьми, вырезанными из дерева и сложенными друг с другом таким образом, что кажется, будто это один. Кожаный пояс связывает их, соединяя вместе.

Однако прежде чем вы подумаете, что это единство основано на половинках людей, нуждающихся в дополнении друг к другу, знайте: когда вы поднимаете статую, то понимаете, что это две отдельные фигурки двух полноценных людей. И они прекрасно могут стоять отдельно… или вместе.

Дженни и я храним эту статую из двух фигурок на виду, поскольку она находится в таком контрасте с нашими прежними взглядами и ранними годами брака. Смотрите, даже после того, как наше «единство» растаяло, мы настолько были сплавлены вместе в псевдоединстве, что полагали, будто любая разобщенность, любое несогласие означает проблему. Мы предполагали быть единым целым, что означало, что мы должны делать все, как один. Нам полагалось любить и ненавидеть одни и те же вещи – и все делать вместе.

Однако при этом нет никакой возможности жить нормально. Несмотря на то, что мы пытались, это не могло бы продлиться долго. К счастью, мы прошли через этот жесткий переход от принудительного сходства к сбалансированному единству. Мы узнали, что Боно из U2 был прав: «Мы едины, но не одинаковы».

 

 

...

Практикум

Моя жена Дженни более десяти лет работала в школе учительницей английского языка. Она педагог в глубине души. Но она признает, что ненавидит контрольные работы. Она ненавидит их давать и терпеть не может оценивать. Контрольные подразумевают, что существует лишь один верный способ решения проблемы или единственное правильное решение. Но в жизни не применим этот принцип. На самом деле мы учимся не посредством тестов, когда можно дать правильные и неправильные ответы, а через эксперимент, через метод проб и ошибок. А где еще проводить эксперименты, как не в лаборатории? Итак, на последующих страницах и в конце каждой из этих четырех «конфликтных» глав я буду с вами в разделах, которые мы назвали «Практикум». Здесь я намерен приводить реальные жизненные сценарии и попрошу вас представить себя на месте одного из конкретных супругов в описываемой ситуации. Затем вы поэкспериментируете, используя формулу Подлинной Самопрезентации.

Шаг за шагом следуя формуле, мы будем фактически оставлять место на странице, чтобы вы могли кратко записать свои первоначальные мысли по поводу того, как бы вы отреагировали на ситуацию. Далее, когда будете следить за развитием истории, усердно старайтесь найти те заблуждения, которые могут привести к ошибочным предположениям, помогая создавать заводящие в тупик паттерны. А затем будьте креативны! Используйте эти практические занятия как шанс жить, следуя философии БезКрика, без угрозы «все испортить» или «неправильно понять». В конце концов, брак – это не серия тестов, которые вы успешно выполните или провалите; это процесс, посредством которого вы растете как личность. Целенаправленно проходя через него, опираясь на целостность своей личности, вы становитесь более зрелым.

В конце раздела, где вы станете делать заметки, я обращу ваше внимание на некоторые детали, относящиеся к тому, как реальная пара применяла ПСП‑формулу и научилась реагировать, исходя из приницпов БезКрика. Я прошу вас не рассматривать это как единственный способ справиться с ситуацией, и, пожалуйста, не будьте слишком критично настроены к себе, сравнивая свои мысли и их действия. Для многих людей такой способ восприятия конфликтов настолько новый, что бывает трудно начать. Вот почему я создал это практикум, поэтому выделил его таким образом. Моя самая искренняя надежда на то, что, объективно наблюдая за другой парой и мысленно помещая себя на их место, вы сможете осознать паттерны и творчески подойти к созданию новых альтернатив. Это «нарастит» мускулы у ваших принципов БезКрика и сделает их применение более возможным, чтобы вы могли Достигнуть Спокойствия, Зрелости и Близости в вашей собственной жизненной истории.

Готовы? Тогда начнем.

Исходные данные: Бекки встретила Трея во время учебы в школе медсестер. Он жил в квартире этажом выше, и они встречались в спортзале и в прачечной. Поначалу Трей побаивался Бекки. Она была привлекательной, спортивной, общительной и бесстрашной. Месяцами он вел с ней светские беседы, пока наконец не набрался смелости пригласить на свидание. Она ответила «да», и они сразу же понравились друг другу. Они встречались два чудесных года и наслаждались жизнью, наполненной встречами с друзьями, путешествиями и приключениями. После свадьбы Трей начал быстро продвигаться по службе в инженерной фирме. Вскоре у них родился первый из троих детей, и они решили, что Бекки должна стать домохозяйкой. За восемнадцать лет брака Трея несколько раз переводили в другие отделения, и всякий раз семья переезжала вместе с ним. Бекки вернулась на работу только три года назад, когда младший из детей пошел в школу. Тогда она снова стала трудиться полный рабочий день.

В это же время она снова начала играть в теннис – в последний раз играла еще в колледже. Бекки быстро вспомнила, за что она в те времена любила спорт, и вскоре играла в конкурентной лиге. Она сбросила несколько фунтов веса, завела новых друзей и выглядела счастливее, чем когда‑либо. И Трей был приятно удивлен и взволнован. Поначалу.

Но постепенно новое хобби Бекки стало вызывать у него все меньше восторгов. Хотя он и желал поддержать ее вновь обретенную страсть к теннису, но не мог не чувствовать себя немного подавленным из‑за всего этого. То, что начиналось с одного вечера в неделю, затем стало занимать все больше времени. Беки стала играть два, иногда три вечера в неделю, затем добавились продолжающиеся весь день матчи и турниры по выходным. Недавно она вступила во вторую   лигу, чтобы играть в те «свободные недели», когда у нее не было матчей. «За бортом» оказались ее вечерние свидания с Треем и вечера в тихом семейном кругу.

Недовольство Трея по поводу увлеченности Бекки теннисом возрастало все больше. Он все сильнее негодовал, доказательством тому служили его постоянные вопросы насчет графика игр. Но Бекки не подозревала, насколько рассержен Трей, пока однажды вечером он не нагрубил ей, когда она стояла в дверях: «Серьезно? Третий раз на этой неделе? Во что бы то ни стало тебе нужно ударять по этому маленькому желтому шарику? Очевидно, это значит для тебя больше, чем побыть с семьей. Надеюсь, ты прекрасно   проводишь время».

Обычно Трей никогда не повышал голос на Бекки и не говорил с ней с сарказмом, поэтому она была застигнута врасплох – и его тоном, и обвинением. Это действительно причинило ей боль. Ее поведение в данной ситуации могло стать критическим. Была вероятность наладить отношения или разрушить их. Что, как вы думаете, она сделала? Попробуйте надеть на себя найковские кроссовки Бекки – и попытайтесь применить формулу к ее ситуации.

УСПОКОЙТЕСЬ Выдержите паузу: Бекки была потрясена замечанием Трея. Она хотела тут же ответить ему колкостью. Ей хотелось завопить: «Как насчет всех тех конференций, на которые ты ходил, в то время как я нянчила дома малышей? Как насчет всех твоих игр в гольф, пока я проводила время дома с тремя детьми? Может быть, наступила моя очередь? Почему я тоже не могу немного развлечься?»

Вместо этого она выждала немного, просто сидя в машине и размышляя над тем, что сказал Трей. Пожалуй, ничего хорошего не вышло бы, если бы Бекки накричала на него в ответ, даже если бы она почувствовала себя лучше на короткий промежуток времени.

Отправляйтесь на балкон: «Ясное дело, он принимает все слишком близко к сердцу», – сказала себе Бекки. Но, дабы быть объективной, решила «пойти наверх» и бросить трезвый взгляд на свой график занятий теннисом. Смотрела в календарь и вычисляла. Сколько часов в неделю она уделяла спорту? Обычно посещала одну вечернюю двухчасовую тренировку и участвовала в одном трехчасовом матче на выходных. Таким образом, всего пять часов. «Ничего ужасно безрассудного», – подумала она про себя. Но решила взглянуть на все это пристальнее. Периодически две ее лиги накладывались друг на друга в течение нескольких недель. В это время она могла проводить на корте десять   часов в неделю. Ого. Это больше, чем ей казалось. И, если задуматься, это ведь только время, проводимое на корте. То есть фактически она отсутствовала дома намного дольше, поскольку каждый раз требовалось тридцать минут, чтобы добраться до места и обратно. К тому же почти каждый уикэнд она оставалась после матча, чтобы подбодрить свою команду. Бекки вдруг осознала, что нередко тратит на теннис до шестнадцати часов в неделю.

ДОСТИГНИТЕ ЗРЕЛОСТИ Определите ваш паттерн: шестнадцать часов в неделю – это было явно больше, чем ожидала обнаружить Бекки. И все же в некоторой степени она не была удивлена. Когда она честна, то обычно готова признать, что играет слишком много. Бекки сверлит чувство вины, когда она переходит линию между получением удовольствия от хобби и началом зависимости от него.

Когда Бекки испытывает вину, то начинает преуменьшать время, которое тратит на матч, и иногда даже приводит на него с собой детей, чтобы создать видимость «времени, проводимого с семьей». Она тратила чрезмерное количество времени и энергии, организуя свой график и пытаясь втиснуть в него теннис; иногда это становилось больше обременительным, нежели радостным занятием. Но до этого момента она всякий раз очень бурно реагировала, когда Трей указывал ей на это.

Каждый раз, когда Трей давил на нее по поводу тенниса и пытался контролировать ее график, она еще больше «защищала» время, уделяемое теннису. Когда она играла больше, он сильнее расстраивался и желал знать точно, как долго это будет продолжаться.

Встаньте не весы: теперь Бекки видела, что (а) она играла в теннис больше, чем ей казалось, и (б) она была склонна играть еще больше всякий раз, когда Трей высказывал огорчение по этому поводу. И здесь было что‑то, помимо тенниса. Для Бекки настала пора все взвесить и задать себе жесткие вопросы.

Что значит для меня теннис? Почему он так важен для меня?   Она никогда прежде не пыталась четко сформулировать это, но чувствовала себя… другой… на теннисном корте. Там она не была ничьей матерью, или сестрой, или женой, или медсестрой. Она была просто Бекки. Чувствовала себя свободной от забот и тревог. Ощущала себя легкой, изящной и вместе с тем сильной и способной на многое. Она чувствовала себя так же, как тогда, в колледже. И всякий раз, испытывая мимолетное чувство вины – когда решала сыграть дополнительный сет или поучаствовать в матче, – она чувствовала себя вправе остаться на корте. В конце концов, она провела годы   в поездках за Треем по стране и заботилась обо всех, кроме себя самой. Наконец настала ее очередь побаловать себя, побыть эгоистичной. По крайней мере, это настроение, казалось, преобладало и среди других участниц команды.

Теперь, когда Бекки позволила себе думать об этом, она чувствовала себя обиженной на Трея за все те годы, когда он тратил время на то, чтобы «развиваться», работая и играя – пока она сидела дома, меняя пеленки и вытирая носы. И вдруг она растерялась, ибо почувствовала радость за то, что у нее были те времена – пусть одинокие и трудные. Была ли она справедлива, обвиняя Трея за недостаток «своего времени» тогда? Разве не она решила стать домохозяйкой до тех пор, пока дети не пойдут в школу? Разве не она сама была той, кто пренебрегал заботиться о себе все те годы? Наверное, она была рассержена не только на Трея, но и на себя саму за то, что позволила тому времени пройти – и не приложила никаких усилий для того, чтобы остаться на связи с собой «прежней». Возможно, именно поэтому теннис казался таким важным для нее сейчас.

 

Таким образом, чего она хочет больше всего  ? Разве Бекки действительно хотела оставить все свои заботы и играть в теннис семь дней в неделю? Конечно, нет. Сама мысль об этом смешна и нелепа. Она любит своих детей, мужа и работу. Чего больше всего она хотела – это быть счастливой, вернуть себе немного ушедшей молодости, не потеряв при этом себя и семью. Она мечтала снова чувствовать себя живой – на корте и вне его. Жаждала тех веселых и спонтанных отношений, которые когда‑то были у них с Треем. Она осознала, что теннис стал для нее спасением, но она больше не хотела бежать. Ей хотелось гармонии.

СТАНЬТЕ БЛИЖЕ Раскройте свои карты: Бекки вернулась в дом и подошла к Трею. Он едва взглянул на нее и сказал: «Я думал, ты на тренировке». Она села рядом с ним и сказала: «Я много думала о том, что ты сказал. Честно говоря, не ожидала, что так много играю в теннис. И не думала, что это так тебя беспокоит. По правде говоря, теннис сейчас не привлекает меня так же сильно, как раньше. Думаю, сейчас он служит для меня чем‑то вроде отдушины, способом наверстать упущенное. Это позволяет чувствовать себя молодой. Я думаю, что сержусь потому, что я так долго ждала, чтобы сделать что‑нибудь именно для себя. Я не знаю, злюсь ли я на тебя или на себя, но это то, что сейчас со мной происходит. Я не хочу совсем бросать теннис, но признаю, что действительно переборщила».

Поддержите вашего супруга: затем она сказала ему: «Я хочу выслушать тебя. Расскажи мне, что ты думаешь по этому поводу». Трей был удивлен высказываниями Бекки. Последние полчаса он чувствовал себя на взводе и был готов продолжать обличительные речи. Но ее поведение застало его врасплох. И хотя он был все еще зол, но не был уверен, что хочет продолжать гневаться. Он сказал, что ему нужно немного времени подумать о том, что она только что сказала. Два дня Трей не возвращался к их беседе. Отношения были слегка натянутыми, но Бекки, казалось, испытывала облегчение, не чувствовала себя настолько негодующей, как раньше. Наконец Трей сказал: «Бек, я думал о том, что ты мне говорила. И я понял, откуда все пошло. Это не теннис меня расстраивает, а тот факт, что ты тратишь больше энергии, организуя график своих игр, чем обращаешь внимание на меня.

Теперь, когда дети пошли в школу, в нашей жизни началась новая глава. Я увидел, что мы идем в разных направлениях, и это испугало меня. Дети заняты своими делами, у меня запарки на работе, и еще ты с головой нырнула в теннис. Я слегка запаниковал. Я правда хочу, чтобы у тебя было какое‑то увлечение, только твое. Думаю, это здорово… и ты изумительно выглядишь в этих коротеньких юбочках. Но я мечтаю проводить больше времени с тобой. Я хочу, чтобы главной была наша семья, а не теннис».

ПОВТОРИТЕ Как только Бекки поняла, что Трей не собирался отговаривать ее от занятий теннисом, она перестала чувствовать столь сильную потребность искать утешения в этом занятии. Она решила играть ближе к дому, а также ограничила количество часов, которые тратила на спорт каждую неделю; она даже отказалась от внеочередного сезона. Теперь Бекки чувствует себя удивительно свободно – и начала получать больше удовольствия… на корте и вне   его. Теперь, когда она знает, что они с мужем чувствуют на самом деле, ей хочется проводить больше времени с ним. Это странное для нее чувство, но после того как они преодолели тот напряженный момент, Бекки действительно почувствовала себя ближе к нему. И поняла, что теннисный корт – не единственное место, где можно выразить свое прежнее «Я». Так, впервые за многие годы, она взяла на себя инициативу – и организовала совместные выходные для двоих. Бекки не была уверена, как муж отреагирует, но одно она знала точно. Теперь была его очередь отбить мяч.

 

5. Чтобы приехать куда‑то вместе, сначала нужно уехать самому по себе [Конфликт расширенной семьи]

 

Семейная пуповина бесконечно растягивается.

Раввин Эдвин Фридман

 

 

Я сказала свекрови, что мой дом – это ее дом, и она мне ответила: «Так убирайся к черту из моей собственности».

Джоан Риверс

 

 

Давайте внесем ясность, о чем не расскажет эта глава. Здесь не будет вестись речь об особенностях переезда для совместного проживания. А также о преимуществах или недостатках совместной жизни до брака. Нет, эта глава о чем‑то гораздо более важном. Она посвящена тому, что означает быть взрослым, особенно когда речь идет об объединении в браке с другим взрослым человеком.

Выяснение того, что означает быть взрослым, совсем не легкая задача. Непросто дать определение понятию «взрослый». Подумайте об этом. Какой термин мы используем, чтобы описать супружескую измену?

«Адюльтер». Как если бы измена супругу являлась апогеем взрослого поведения. Что вы думаете насчет слова «подмешивать»? Возможно, оно означает «делать более зрелым, по‑взрослому». Но нет, «подмешивать» – это добавлять какую‑то примесь: например, смешивать производимое вино с дешевым виноградом низших сортов [5].

Это не единственные способы, которые добавляют путаницы в понятие о взрослости. Позвольте привести пример. В августе 2000 года я только что окончил интернатуру по семейной терапии. Дженни предложили отличную преподавательскую работу в частной школе пригорода Атланты – в христианском заведении Greater Atlanta. Мне также была предложена должность на неполный рабочий день. Мое обучение в Техасе закончилось в пятницу вечером, и мы должны были, как планировалось, приступить к преподавательской деятельности в Джорджии в ближайший понедельник. Можете себе представить, насколько суматошными были те выходные, в течение которых мы пытались упаковать вещи и проехать через полстраны с двумя маленькими детьми.

К счастью, мы были не одни. Мой отец и брат помогали грузить вещи и вести грузовик, а мама помогала все упаковывать и клеить бирки. Кроме того, наш новый начальник Билл Бертон, тогдашний директор школы, согласился привести добровольцев, чтобы помочь нам выгрузить вещи по прибытии. И точно: когда мы наконец подъехали к нашему новому дому воскресным вечером, он ждал нас на подъездной дороге вместе с группкой учителей, жаждущих помочь. Можете вообразить картинку: душным августовским вечером все обливались потом, проворно разгружая грузовик и помогая нам обустроиться перед следующим рабочим днем.

Мистер Бертон – большой, сильный – и просто потрясающий! Он не только привел небольшую команду людей, чтобы помочь, но и сам работал вместе с ними. Как‑то мы заметили, что он несет тяжелую коробку, помеченную как видео для детей.

В ней было полно видеокассет для малышей: почти весь каталог Диснея, наряду с коллекциями «Барни» и «Телепузиков». После того как мистер Бертон отнес эти кассеты, прокомментировав, как много фильмов у нашей семьи, он возвратился в грузовик за другой коробкой.

Теперь вспомните, что моя мама наклеила на коробки бирки – и делала это в большой спешке. Поэтому я не обвиняю ее в том, что произошло. Дело в том, что у нас с Дженни также было немало кассет типа «Звездных войн» и «Индианы Джонса», наряду с другими нашими любимыми фильмами: «Ганди», «Списком Шиндлера» и «Спасением рядового Райана». Очевидно, для того, чтобы отделить эти видео от детских, мама положила их в другую коробку, с отдельной наклейкой.

Можете себе представить ужас на наших лицах, когда мы оба повернулись к грузовику и увидели, как наш новый работодатель, директор христианской школы, выносит из грузовика большую коробку с наклейкой «видео для взрослых». Мы застыли, не дыша, и молились про себя, чтобы он не увидел наклейки, украшающие каждую из четырех сторон коробки. Он не заметил – или, по крайней мере, повел себя как джентльмен, ничего не сказав.

Как демонстрирует эта история, в нашей культуре существует немало путаницы насчет того, что означает быть взрослым. В этой главе попытаемся внести некоторую ясность в сей беспорядок. В частности, рассмотрим, что означает стать самостоятельной личностью в отношениях с родителями и другими членами расширенной семьи. Этот момент весьма важен для того, чтобы вы затем были способны сформировать свою семью.

Здесь важно сделать одно отступление. В начале части второй, когда говорилось о конфликтах в браке, я сделал смелое заявление. Сказал, что каждой паре в каждой культуре приходилось иметь дело с этими конфликтами.

 

 

...

Конфликты возникают   одинаковые, но то, каким образом   пары справляются с ними, различается кардинально, предлагая совершенно разные исторические, социально‑экономические и культурные установки.

 

Эти различия значимы и по сей день, особенно в отношении конфликта интересов расширенной семьи. Конечно, описываемое здесь мною понятие о необходимости оставить семью, в которой вы выросли, чтобы в полной мере соединиться с вашим супругом, может быть отнесено к моим собственным культурным предубеждениям. Я белый, протестант, техасец по происхождению и воспитанию, и хотя у меня нет акцента, я знаю, что могу относиться к данному вопросу предвзято.

Однако во многих других культурах люди привыкли справляться с конфликтом интересов расширенной семьи другими способами: от принятия жены в семью мужа после свадьбы – до тех, что предписывают совершенно противоположное. Американским идеалом, бесспорно, является вариант жить до брака независимо от родительской семьи. Однако позвольте снова сделать уточнение: в этой главе я не собираюсь говорить о том, каким именно образом принято жить в разных культурах. Я говорю о ключевом эмоциональном пути становления взрослой личности в браке. Давайте рассмотрим наиболее распространенные способы проявления этого конфликта в браке.

Скажем, ваша мать считает, что может приходить к вам в любое время, когда ей захочется. Вам не нравятся ее вторжения, но вас устраивает, что она присматривает вместо вас за детьми. И вы опасаетесь, что если обозначите проблему, то разрушите отношения с ней (не говоря уже о потере бесплатной няньки). Ваш муж просит вас что‑нибудь сделать с этим, и вы чувствуете себя пойманной в ловушку, находясь между двух огней. Что вы предпримете?

Или, скажем, вы участвуете в семейном бизнесе в течение многих лет – и данное наследие дает возможность вести весьма комфортный образ жизни.

Но этот образ жизни имеет свою цену. Родители ожидают немалой преданности, особенно в то