Талергоф. Терезин. Австро-венгерский террор

После первых поражений австро-венгерских войск от российского оружия начались страшные преследования местного населения Галичины русофильской направленности. Часто-густо это происходило по доносам униатских священников и «национально сознательных» соседей. Кроме этого, австро-венгерское командование, чтобы оправдать свои поражения на фронте, ссылаясь на обвинения польской администрации края, объясняли их «изменой украинцев», их москвофильством. И Галичину захлестнул массовый террор. Тысячи русинов – крестьян, священников, интеллигентов погибли на виселицах и в австрийских тюрьмах. Десятки тысяч были брошены в концентрационные лагеря Талергоф, Гнав, Терезин, Гмюнди, где они тысячами гибли.

 

Бывший душпастырь дивизии SS «Галиция» И. Нагаевский в своей работе «Історія Української держави XX століття» указывает, что во время австро-венгерского террора было уничтожено около 36 тысяч гражданских лиц, включая женщин и стариков. Примерно столько же людей погибло в австрийских концлагерях53.

 

«Талергофская трагедия, -- писала историк Н. Пашаева, -- была трагедией всего народа Галичины. Масштабы этой трагедии многих тысяч семей были бы несравненно более скромными, если бы не предательская роль украинофилов, которые были «пятой колонной» Галицкого националистического движения, помощниками австрийской администрации и военщины. «В самом начале этой войны, - цитирует она  И.И.Тереха, - австрийские власти арестуют почти всю русскую интеллигенцию Галичины и тысячи передовых крестьян по спискам, вперед заготовленным и переданным административным и военным властям украинофилами, сельскими учителями и „попиками…». Казни приняли массовый характер, во всех случаях предусматривалось „сокращенное судопроизводство" и публичные казни… А шпионов развели австрийские власти массу. На заборах, стенах - всюду висели объявления с расценками: за учителя - столько-то, за священника - столько-то, за крестьянина цена ниже и

 т.д.» 54.

 

Ю.Яворский, переживший все ужасы того лихолетья, оставил воспоминания: «Пошел подлинный живой погром. Без всякого суда и следствия, без удержу и без узды. По первому нелепому доносу, по прихоти, корысти, вражде. То целой, гремящей облавой, то тихо, избирательно, врозь. На людях и дома, на работе, в гостях и во сне.

Хватали всех сплошь, без разбора. Кто лишь признавал себя русским и русское имя носил. У кого была найдена русская газета или книга, икона или открытка из России. А то и просто кто был лишь отмечен мазепинцами как «русофил». Хватали кого попало. Интеллигентов и крестьян, мужчин и женщин, стариков и детей, здоровых и больных. И в первую голову, конечно, ненавистных им «русских» попов, доблестных пастырей народа, соль галицко-русской земли» 55.

О степени сознательности и «любви к ближнему» можно судить по достаточно популярной тогда песне «сечевых стрельцов»:

Укра ї нцi п`ють, гуляють,
А кацапи вже конають.
У краї нцi п`ють на гофi,
А кацапи в Талергофi.
Де сто ї т стовп з телефона,
Висить кацап замiсть дзвона
Уста йому посинiли,
Чорнi очi побiлiли,
Зуби в кровi закипiли,
Шнури шию пере ї ли» 56.

Напомню, песенку эту галичанские «патриоты» распевали не про русских солдат, пришедших в Галицию, а про своих односельчан, соседей, родню — тех, кто не захотел отказываться от православия и русинского языка.

Одним из узников концлагеря Талергоф был отец украинского публициста и борца с унией и ОУН Ярослава Галана – Александр Галан. Поэтому Ярослав Галан  с детства очень хорошо увидел – что значит идеология украинского национализма.

 

«Защита прав малых народов» как инструмент разложения

 

В последнее время исследователи стали обращать внимание на то, что накануне I мировой войны западные страны высоко подняли лозунг «защиты прав малых народов» как инструмент разложения своих будущих военных противников. Страны Антанты — на разложение многонациональных Австро-Венгрии и Османской империи. Австро-Венгрия и Германия планировали расчленение Российской империи. Таким образом, провоцировался национализм и сепаратизм, подогреваемый также революционными настроениями.

 

Еще в ходе войны президент США Вудро Вильсон высказался о «праве малых народов на самоопределение». В мае 1916 года Вильсон высказывался только о праве народов выбирать такое правительство, при котором им (то есть народам) будет более удобно жить. Таким образом, предлагалась идея «внутреннего самоопределения». Несколько позже американский президент сформулировал принцип «внешнего самоопределения», согласно которому любой народ мог бы выбирать такую форму суверенитета, которую хотел. Наконец, крайняя острота противоречий на европейском континенте, обострившихся в ходе первой мировой войны, привела В.Вильсона к мысли о необходимости «связать» самоопределение с национальным принципом, так что «само-», которое было призвано решать собственную судьбу народа, все больше и больше приобретало этнический характер.

 

В январе 1918 года В.Вильсон выступил с программой мирного послевоенного урегулирования, которая стала известна как «14 пунктов Вильсона». В ней он отметил, что основным субъектом власти является народ, имеющий право на самоопределение. О том, каким путем страны-победительницы решали судьбу народов распавшихся империй, вспоминает Уинстон Черчилль в своей книге «Мировой кризис»: «Что должно было быть признаком, свидетельствующим о принадлежности к той или иной национальности? Каким путем желания «национальных элементов» должны были быть выражены и удовлетворены? Как и где должны были быть проведены новые границы среди смешанного населения? До каких пределов этот основной принцип должен был быть выше всех других соображений, исторических, географических, экономических и стратегических? Каким способом можно было убедить все те вооруженные и враждебные элементы, которые повсеместно пришли в движение, согласиться с окончательными решениями, вынесенными конференцией? Таковы были задачи мирной конференции и, в частности, триумвирата.

…было решено, что основным признаком национальности будет считаться язык. Без сомнения, язык не всегда выражает национальность. Некоторые из наиболее сознательных в национальном отношении масс могут только с трудом объясняться на своем родном языке. Некоторые угнетенные расы говорили на языке своих угнетателей, которых они ненавидят, а некоторые из доминирующих народов говорили на языке покоренных ими племен, управляя ими в то же самое время. Как бы там ни было, вопрос этот должен был быть улажен, по возможности, скорее, и лучшего признака национальности во всех спорных случаях, чем язык, найти не могли; как последний выход из положения оставался еще плебисцит».

 

Затем, как прагматик, достаточно цинично оценил принятые решения, которые и стали впоследствии прологом к новой мировой бойне: «Как бы ни было сильно раздражение, вызываемое повсеместно, когда ножницы миротворцев разрезали живую ткань народов вдоль этих сомнительных границ, наличие этого раздражения не умаляло значения договора» 57.

 

«Аспид» Шептицкий

 

О Шептицком впервые заговорили весной 1888 году, когда молодой аристократ, офицер-улан с блестящими перспективами вдруг стал монахом. Именно тогда, во время всплеска русофильства в Галиции, когда иногда целые села с парохами, как это произошло в селе Гнилички, стали переходить в православие, у папы Льва XIII возникла идея превратить Галицию в плацдарм против «схизмы». И нужен был достойный и перспективный кандидат. Этим кандидатом и стал граф Роман Шептицкий. Он обладал внешностью, красноречием, образованностью, происхождением – еще во времена Речи Посполитой в роду Шептицких были выдающиеся униатские деятели. Львовский епископ Афанасий Шептицкий в 1729 году стал киевским униатским митрополитом. Лев Шептицкий также был митрополитом униатской церкви58.

 

На перспективного кандидата из высших кругов польской аристократии давно обратил свой взор Ватикан. И после нескольких лет уговаривания его родных и работы с самим графом Романом кардинала Мечислава Ледоховского, иезуита Энрико Яцковского, духовника семьи бернардинца Самуила Пясецкого, намеков на судьбу его предков, предков, имевших отношение к строительству собора святого Юра, лед тронулся. В 1886 году молодой Роман Шептицкий прибыл в Рим.

 

Во время аудиенции с папой, который рассказывал ему о его апостольской миссии по возвращению в лоно апостольской церкви заблудших душ Русского Востока, Шептицкий впал в состояние экзальтации и согласился с радостью ради такого подвига перейти в униатство59.

 

Но сначала как скромное частное лицо он по заданию папы едет в Россию, чтобы ознакомиться с обстановкой на Востоке. Перед молодым, импозантным графом, сыном известного магната широко открылись двери салонов Петербурга и Киева, чем он не преминул воспользоваться, завязывая влиятельные связи. В Киеве граф Роман познакомился с историком, этнографом и этнографом – полонофилом, связанным с австро-венгерской разведкой Владимиром Антоновичем. Биограф Шептицкого Лонгин Цегельский утверждает, что именно под воздействием настроений связанной с Антоновичем киевской интеллигенции решение 22-летнего Романа перейти из католичества в униатство стало непоколебимым60.

 

В конце апреля 1888 года в Добромиле Роман Шептицкий вступил в орден василиан. Причем по высочайшему указанию из Ватикана был нарушен установленный порядок: Шептицкого облачили в монашеские одежды без необходимого по уставу ордена «постулаторства», т.е. шестимесячного испытательного срока. Имя себе выбрал – Андрей. Наверно, это имя должно было ему напоминать имя одного из двенадцати апостолов Иисуса Христа – Андрея Первозванного, который, согласно преданиям, первым установил крест на днепровских кручах в Киеве. Вскоре из Ватикана приходит второе беспрецедентное для быстроты церковной карьеры назначение молодого Шептицкого магистром этого ордена.

 

В Добромильском монастыре Андрей Шептицкий долго не задержался. Уже в 1890 году его назначают игуменом василианского монастыря во Львове, где для энергичного молодого деятеля возможностей проявить себя было гораздо больше61.

 

В 1898 году умирает глава униатской церкви кардинал Сильвестр Сембратович. Шло время, но на эту должность никого не назначали. За короткое время Андрея Шептицкого рукоположили в єепископы и назначили ему Станиславскую епархию. Интронизация митрополита Андрея, графа Шептицкого, ставшего первоиерархом греко-католиков Галиции, состоялась 17 января 1901 года. Показательно, что при этом помимо традиционного титула главы униатской церкви -- митрополит Галицкий, архиепископ Львовский, епископ Каменец-Подольский - новый митрополит получил от папы Льва XIII наименование «Апостольского администратора Украины», хотя за пределами Австро-Венгрии, в той части Украины, которая входила в состав Российской империи, тогда не было ни одного униатского прихода.

 

В 1888 году – монах, магистр ордена василиан, в 1890 – игумен василианского монастыря, в 1899 году епископ, а в 1900 году – митрополит. И это в 35 лет! 62

 

Так  старые меха были наполнены молодым вином. Андрей Шептицкий понимал, что борьба со «схизмой» Востока «огнем и мечом» уже не могла принести успеха, и он начал разрабатывать новую тактику, в первую очередь как дипломат и проповедник, получив одобрение папы Льва XIII и конгрегации по пропаганде веры. Эта новая тактика базировалась на разворачивании сепаратистских движений среди украинцев и белорусов и стремлении разжечь вражду к «москалям».

 

Андрей Шептицкий, несмотря на свой высокий сан, с разрешения цесаря Франца-Иосифа и с благословления Ватикана совершает авантюрное шпионское путешествие в Россию. Сменив сутану на гражданскую одежду, под именем доктора Евгения Олесницкого через Германию он едет в Россию. Посетив Вильнюс, Минск, Слуцк, Витебск и другие города, он налаживал связи с ватиканской агентурой, вербовал и инструктировал новых агентов. Когда же собирался посетить Малороссию, с ним произошел казус: Шептицкий утерял подделанный австрийской разведкой паспорт, и ему пришлось, срочно свернув свою деятельность, возвращаться во Львов. Когда этот фальшивый паспорт попал в руки русской контрразведки, там понятия не имели, какая важная птица улизнула. Узнав постфактум, поставила Шептицкого на учет как австрийского шпиона. И это был не единственный вояж владыки в Россию63.

 

После возвращения из России Андрей Шептицкий зарабатывает политический капитал с помощью проверенного способа – филантропической и меценатской деятельности. За средства митрополии разворачивает строительство музея, больницы, выделяет пособия бедным семинаристам, художникам, артистам. При этом умело пропагандирует каждую такую акцию.

 

Постепенно резиденция митрополита превратилась в центр антироссийских сил. Этот факт не скрывают даже его биографы. Лонгин Цегельский писал: «Неоднократно приезжали там и выезжали тайные эмиссары – посланцы—украинцы  из Холмщини, Херсона, Полтавщины и других. В домах святоюрского дворца проживали беглецы из-под царского кнута, которые на средства митрополита воспитывались во Львове или Риме тайными миссионерами  для Украины и Беларуси...» 64.

В это время произошла аудиенция немецкого кайзера Вильгельма II с папой Львом XIII. Канцлер фон Бюлов писал, что Лев XIII сравнил Вильгельма с Карлом Великим, который «склонил весь цивилизованный мир к подножию креста, получив благословение на выполнение этой миссии от Льва III. Теперь… немецкий император также получил… от папы Льва XIII напутствие вернуть Европу в лоно христианства…, поборов социалистические и атеистические течения» 65.

 

Ватикан рассчитывал, что Вильгельм II своим «Дранг нах Остен» поможет вернуть в «лоно христианства», т.е. католицизма, народы России. И Ватикан тут не смущала такая мелочь, как протестантское вероисповедание Вильгельма II, тем более что кайзер согласился взять на себя «миссию Карла Великого».

 

Митрополит Шептицкий тем временем уделял внимание созданию церковного музея. Убивал он при этом «двух зайцев». Еще во время своей первой поездки на Буковину и в Закарпатье он обратил внимание, что в греко-католических церквях тщательно сохраняются иконы, написанные в византийском, греко-православном стиле. А это напоминало о православном прошлом, о хмельниччине. Эти иконы стали изыматься и отправляться во Львов. Вместо этого церкви получали изготовленные в Ватикане иконы с изображениями «новых святых» - таких как Иосафат Кунцевич. Получалась двойная польза: фонд музея пополнялся ценными экспонатами, а верующие лицезрели правильных святых66.

 

В 1903 году умирает папа Лев XIII. Его преемником становится папа Пий X, также ориентирующийся на австро-немецкие круги. Его беспокоили революционные события в России, в том числе и волна массовых забастовок и демонстраций, которая прокатилась в Галиции после событий 1905-1907 годов. Папа вызвал униатского митрополита, чтобы тот детально ознакомил его и с настроениями в Галиции, и с ситуацией в России.

 

Митрополит Шептицкий доложил папе Пию X, что основной фундамент российского самодержавия – православия теряет моральную силу под воздействием революционных сил, а это дает шанс. Тем более, что в условиях расширения религиозной свободы после выхода 17 апреля 1905 года Манифеста об укреплении основ веротерпимости, в Российской империи появились новые возможности для католической пропаганды. Папа был удовлетворен и докладом митрополита, и нелегальной работой его агентуры в России, выдав тайный документ, свидетельствующий о полномочиях действовать Шептицкому в пользу унии в масштабах России65. 

 

Андрей Шептицкий приступает к попыткам экспорта униатской идеи в пределы России. О том, что Шептицкому удалось привлечь к унии нескольких великорусских прозелитов, свидетельствуют адресованные митрополиту Андрею письма тайного католического священника восточного обряда Иоанна Дейбнера67.

Об изощренных иезуитских методах, которые использовали агенты Шептицкого, дает некоторое представление фрагмент из письма Дейбнера к своему первоиерарху, в котором описывается ситуация, возникшая в связи с попыткой перехода в католицизм православного священника Ювеналия Землянужнова из поселка Шиленского Уральской области:

«К одному латинскому священнику пришел православный священник и сказал, что хочет вместе с семейством принять католичество. Он из далекой провинции. Латинский священник прислал его ко мне, и сегодня он был у меня. Этот православный священник говорит, что уже года 3-4 имеет католические убеждения и хочет перейти в католичество. Говорил, по-видимому, искренне... Он думал, принявши католичество со всей семьей, уехать из России. Но что он будет делать Заграницей? Он получил самое небольшое образование - кончил Духовное Училище, - это ниже обыкновенной русской семинарии и не знает ни одного иностранного языка. Кроме того, есть еще исход - чтобы он вышел из священников и, оставаясь в России, занял какую-либо другую должность, но, получив такое малое образование, он едва ли получит какое-нибудь сносное место, - тем более, что наши Законы ограничивают в правах священников, покинувших свой сан, и их неохотно берут. Наконец, если он уедет Заграницу или уйдет из священников, то он пропал для нашего дела. Самое лучшее, это чтобы он оставался священником в своем приходе, как я ему советовал, и он, кажется, согласен. Но тут есть некоторые затруднения. Мне кажется, что священник может остаться по наружности православным. На литургии он может вынимать частицы не за синод и не за своего схизматического епископа, а за Папу и за своего Львовского Митрополита. Когда же громко поминать синод и епископа, то может это делать как молитву об их обращении к св. вере и пр. Иногда у них бывают сослужения соборные со своим епископом, - вот это немного затруднительно. Кроме того, у них есть духовник обязательный, которому священники должны исповедоваться. Есть и другие подобные затруднительные обстоятельства. Но мне кажется, что ради пропаганды необходимо, чтобы им широко посмотреть на дело, и все, что можно позволить, то позволил бы. Лучше всего было бы, чтобы Вашему Высокопреосвященству дана была из Рима ради пропаганды некоторая коммуникация в тайне в необходимых случаях. Во всяком случае, если не посмотреть широко на дело, то приходится отказываться от пропаганды или ее уменьшить; нельзя будет уже обращать православных священников, а между тем хорошо было бы их обращать, чтобы они могли обращать постепенно своих прихожан и даже своих коллег-священников»68.

 

О том, что Шептицкий возглавил работу «штаба», руководившего процессом экспансии унии в России, говорится и в переписке владыки с униатским священником Алексеем Евграфовичем Зерчаниновым. В своем письме к Шептицкому от 21 мая (3 июня) 1907 года Зерчанинов, в частности, писал: «Болея об этом душевно и всем сердцем желая церковного преуспеяния для распространения католического света в России, осмеливаюсь я недостойный утруждать Ваше Высокопреосвященство сею докладною запиской, как своего непосредственного начальника в делах веры, на предмет канонического восстановления греко-католической иерархии в России для католиков греко-католического обряда с правом его полной свободы по существующим здесь местным обычаям, не вредящим единству католической Церкви; чтобы главный представитель восстановляемой иерархии, применяясь к этим обычаям, заботился о религиозных нуждах новообразовавшегося маленького стада Христова для соединения его во Христе Иисусе с Его Апостольским Наместником и земным Главою видимой Церкви Христовой для ее вящего преуспеяния и спасения верующих» 69.

 

Окрыленный успехами в прозелитизме Шептицкий в миссионерском порыве он издает 26 ноября 1907 года пастырское послание «Зближають ся часи...», посвященное задаче соединения Восточных Церквей с Римом: «...Нужно, чтобы каждый наш верный умел отличать католическую Церковь от других по главному знамению единства, по которому верным легче всего познавать истинную Церковь. Характер вселенской Церкви яснее всего выражается в том признаке, что в Церкви есть одна власть, власть всемирная, власть римских архиереев, и без этой всенародной власти, без учительского, непогрешимого руководства невозможно и немыслимо церковное единство между христианами» 70.

 

Для того, чтобы придать видимость каноничности своей прозелитической деятельности на территории России, Шептицкий избрал основанием свой титул епископа Каменец-Подольского. Поскольку уже не существовавшая к этому времени de facto на территории Российской империи униатская Каменецкая епархия все еще числилась de jure в составе униатской церкви и была связана канонически с Львовской архиепископией и Галицкой митрополией, митрополит Андрей счел себя вправе заняться окормлением российских греко-католиков.

 

В феврале 1907 года Шептицкий излагает папе Пию Х свой проект развития униатской миссии в России. К слову, митрополит, верный традиции воспитавших его иезуитов, предлагает действовать максимально секретно, так чтобы ничего не было известно Государственному Секретариату Ватикана и латинским епископам в России. Хотя Шептицкий объясняет это опасностью компрометации католицизма в глазах российского правительства, однако, митрополит Андрей был не прочь под этим предлогом монополизировать свое право на миссию в России. И хотя на основании прав Каменецкого епископа папа не рискнул официально утвердить статус Шептицкого, тот получил от Пия Х устное разрешение «Utere jure tuo» («Пользуйся своим правом»), что позволяло униатскому первоиерарху действовать без ведома секретаря папской курии кардинала Мерри Дель Валь. А уже 14 февраля 1908 года митрополит Андрей Шептицкий получил письменные полномочия. Папа Пий X начертал: «Мы все пересмотрели и одобряем. Мы испрашиваем у Господа всякого спасительного благоденствия досточтимому Архиепископу, Его Генеральному викарию по духовным делам, всем верующим, клиру и народу и преподаем им Апостольское благословение». Этой визой папа подтверждал полномочия Андрея Шептицкого как примаса греко-католиков Российской империи71.

 

Но этого Андрею Шептицкому тоже показалось недостаточно. После консультации с генералом ордена иезуитов Францом Ксавером Вернцем он решил просить у папы еще более широких полномочий. 22 февраля 1908 года состоялась новая аудиенция у Пия Х, во время которой Шептицкий испросил у папы разрешения посвятить от имени римского понтифика присоединенные епархии и всю Россию Святейшему Сердцу Иисусову. Затем митрополит Андрей попросил у папы даровать ему самые широкие права вплоть до права самостоятельно, без ведома Ватикана, посвящать униатских епископов для России. Шептицкий оправдывал свою просьбу тем, что подобная практика позволила бы избежать трений с российским правительством. Пий Х подписал соответствующее прошение Шептикого словами «Placet» («Угодно») и, передавая ему документ, сказал: «Это - каноническая форма, к которой прибегают в самых серьезных и торжественных вопросах Церкви».

 

Показательно, что в прошении на имя папы о даровании этих прав митрополит Андрей «скромно» называет себя: «...Смиренный митрополит Галицкий, администратор митрополии Киевской и всея Руси, а также архиепархий Владимирской, Полоцкой, Смоленской, также епархии Луцкой с экзархатом всея Руси, Острожской, Новгородской, Минской, Брестской, Витебской, Мстиславльской, Оршанской, Могилевской, Холмской, Белзской, Северской, Пинской, Туровской, а также епископ Каменец-Подольский...»

 

Среди агентов Шептицкого видим представителей самых элитарных слоев. К примеру, племянница Петра Столыпина княгиня Наталья Ушакова, княжна Елена Долгорукая, граф Бобринский, граф Оболенский, который наследовал Победоносцеву (ушедшему в октябре 1905 года в отставку с поста обер-прокурора Синода), наконец, Хомяков, брат председателя Думы. Наиболее активным эмиссаром Шептицкого был Леонид Федоров. Его еще студентом православной духовной академии во время путешествия в Рим завербовал Ватикан, а затем передал в распоряжение Шептицкого72.

 

Вот отрывок одного из «духовных» посланий Федорова Шептицкому из Петербурга, где он поселился: «Дело строительства дредноутов и вообще усиления флота двигается с черепашьей скоростью; в военном министерстве работа продвигается быстрее: создаются новые корпуса, расширяется авиационное дело, но основательных реформ нет и там. В главном штабе происходит борьба между старыми заплесневелыми тактиками и молодыми талантливыми офицерами, причем победа склоняется на сторону первых. Во главе военного министерства стоит абсолютный ноль – генерал Сухомлинов, во главе академии главного штаба – полное ничтожество, способное только праздновать и танцевать, -- генерал Енгаличев. В интендантстве продолжается система воровства и взяточничества. В министерстве иностранных дел, как говорится, и конь не валялся. Сам Маклаков – бюрократ и тупой черносотенец. В министерстве финансов лучше: Коковцев оставил после себя хорошее наследство, и денег на черный день хватит. Но бедняга не угодил черносотенцам и Гришке Распутину – и его попросили в отставку…»

 

Завидная информированность для недавнего студента духовной академии! За сравнительно короткий срок Федоров сумел создать довольно широкую сеть шпионской агентуры для митрополита Шептицкого. Особо важные сведения добывались в Петербурге, где он сумел завербовать женщин из аристократических семей, приближенных к императорскому двору. Кроме уже указанной племянницы Столыпина, наиболее серьезную информацию о личной жизни семьи Николая II (влияние Распутина на императрицу, интриги в придворных кругах), о тайном распределении министерских портфелей и т.д. предоставляла Юлия Данзас, пользуясь своей близостью к императрице Александре Федоровне73.

 

Униатские агентурные базы были также созданы в Украине и Белоруссии. В Белоруссии Шептицкий действовал непосредственно сам или через Ивана Луцкевича и его сына Антона. Вместе с ними он организовывал одну операцию – под предлогом «парцеляции панских угодий между белорусскими крестьянами» организовывал Земельный банк, который мог также служить и легальной финансовой базой, через которую можно было финансировать униатскую агентуру в Украине и в Белоруссии.

 

Предупрежденный Ватиканом и Веной о скором наступлении большой войны со «схизматицкой» Россией, Шептицкий занялся важными вопросами в своей вотчине – Галиции. В первую очередь – удушение москвофильских настроений среди духовенства и верующих. В этом Шептицкий опирался на хорошо подготовленных иезуитами василиан. За несколько лет количество их орденов увеличилось с одного (в Добромиле) до десятка. Кроме этого, создает еще ряд других орденов – студитов, редемптористов, призванных воспитывать молодежь. При его содействии создаются также женские униатские организации – «сестер студиток», «святого Иосафата» (Кунцевича), «святого Иосифа», «мироносиц». Главная цель – возбуждение среди населения духа униатского фанатизма.

 

Кроме того, владыка Андрей  занялся созданием в крае различных националистических полувоенных организаций. С его благословения во Львове в 1913 году было создано полувоенное формирование под названием «Украинские сечевые стрельцы» (не смешивать с УСС – военным формированием австрийской армии, созданным в августе 1914 года), куда привлекались националистически настроенная молодежь. Такие же формирования стали создаваться и в других городах. «За время короткий своего существования, - писала в июне 1914 года львовская газета «Дело», - организовано пятьдесят обществ «Сечевых Стрельцов». При Украинском Сечевом союзе возникла  Стрелецкая Секция, которая стала  Генеральным штабом наших милитарных организаций. Организованы четы, сотни, курени, введена  очень красивая и практичная форма, основано  несколько профессиональных офицерских школ». Здвиг закончился массовыми военно-спортивными упражнениями Стрелецких подразделений»74.

Наступил июнь 1914-го, в Сараево был убит австрийский престолонаследник (и большой друг Шептицкого), возглавлявший в Австро-Венгрии партию войны и полностью разделявший взгляды Ватикана в отношении России и Балкан.

 

Этот выстрел чуть позже станет предлогом к войне. А тем временем в июле в Вене состоялось тайное совещание, на котором решалась судьба Украины. Возглавлял его специалист по России, бывший посол Австро-Венгрии в Петербурге министр иностранных дел граф Бертхольд. В качестве «представителя Украины» там присутствовал Андрей Шептицкий.

По представлению австрийского генштаба, согласованного с Германией, совещание утвердило план действий по «украинскому вопросу».

 

На этом совещании его просят подготовить рекомендации относительно политики австро-немецкого командования на случай оккупации Украины. Андрей Шептицкий выполнил это поручение правительства и создал грандиозный проект, который в равной мере учитывал и запросы Австро-Венгерской монархии, и прозелитские интересы Ватикана, и личные амбиции митрополита. Вот текст этого документа под названием «О мерах по отторжению Русской Украины от России» с незначительными сокращениями:

 

«Как только победоносная австрийская армия пересечет границу Украины, перед нами встанет тройная задача: военной, социальной и церковной организации страны. Решение этих задач должно... содействовать предполагаемому восстанию на Украине, но также для того, чтобы отделить эти области от России при каждом удобном случае как можно решительнее, чтобы придать им близкий народу характер независимой от России и чуждой царской державе национальной территории. Для этой цели должны быть использованы все украинские традиции, подавленные Россией, чтобы возродить их в памяти и ввести в сознание народных масс так метко и точно, чтобы никакая политическая комбинация не была в состоянии ликвидировать последствия нашей победы.

I

Военная традиция должна быть построена на традициях запорожских казаков (военные соединения и назвали «сечевыми стрельцами», чтобы протянуть якобы нить преемственности от Запорожской Сечи, хотя для запорожцев, именно католики были основным врагом)... Самый выдающийся военачальник мог бы после великой победы быть наречен нашим кайзером «гетманом Украины» (на роль будущего «гетмана» был выдвинут австрийскими властями эрцгерцог Вильгельм Габсбург, который также перешел в униатство и принял украинское «псевдо» – Василь Вышиваний за ношение украинских вышитых сорочек).

 

Он мог бы в ранге походного командира или фельдмаршала получить определенную автономию в рамках нашей военной администрации, чтобы создавать верные военной администрации кадры, среди которых могли бы найти себе место восставшие украинцы. Национальный характер должен проявиться в названиях воинских должностей (атаманы, есаулы, полковники, сотники), далее – в обмундировании, воинских группах и т.п. Гетману должно быть позволено издавать «универсалии» к армии и народу, назначать есаулов, атаманов и др. К нему должен быть приставлен человек, знакомый с историей Украины, который мог составлять официальные бумаги, помогать советом, словом и делом. Подобная военная организация легко распространилась бы на всю страну, а также могла бы способствовать и регулированию движения украинцев.

II

В продолжение войны должна быть принята во внимание также правовая и социальная организация, чтобы доказать населению, сколь многие направления русского законодательства были несправедливы и угнетали его. Наряду с провозглашением свободы, терпимости и т.д. (основные законы) должна быть также опубликована австрийская Конституция (в аутентично популяризованном украинском переводе) и всевозможные другие австрийские своды законов. Комиссия из австрийских и русских (украинских) юристов должна будет подготовить суммарную кодификацию. В первую очередь должны быть рассмотрены те стороны общественной и частно-правовой жизни, в которых украинцы – народ – массы чувствуют себя наиболее угнетенными.

III

Церковная организация должна преследовать ту же самую цель – Церковь на Украине необходимо по возможности полнее отделить от Российской. Оставляя в стороне доктрину, сферу догматики, было бы необходимо издать серию церковных распоряжений, например: об отделении Украинской Церкви от Петербургского Синода, о запрещении молиться за царя, о необходимости молиться за цесаря. Вместе с тем, великорусские московские святые должны быть удалены из календаря и т.д. Все эти декреты должны быть изданы авторитетом церковным, а не исходить от гражданской или военной власти – чтобы таким образом избавиться от российской системы. Также было бы абсолютно нецелесообразно устанавливать Синод (по образцу Петербургского Синода). Митрополит Галицкий («и всея Украины») мог бы этими декретами устанавливать то, что согласно с фундаментальными принципами Восточной Церкви и традициями Митрополичьего престола и было бы одобрено военной администрацией.

 

Я как митрополит мог бы это сделать, поскольку в соответствии с каноническими правилами Восточной Церкви и традициями моих предшественников имею право, подтвержденное Римом, пользоваться данной властью во всех сферах. Если начерченный мной план будет принят – а так оно, наверное, и будет, – на Украине будет установлен единый центр духовной власти и Церкви как организма, представляющего собой невидимое целое. И он будет целиком отделен от Российской Церкви.

Определенное число епископов, а именно те, которые родом из Великороссии, и те, которые откажутся присоединиться к унии, должны быть устранены и заменены другими – теми, кто признает украинские и австрийские убеждения. Рим бы согласился в этом случае на эти распоряжения и назначения. Восточные Патриархи, оплаченные из средств правительства, также одобрили бы их.

Оставляя народу все, что могло бы быть ему дорого в виде обрядов и обычаев, освобождая клир от тяжкого ярма синода и консистории и обращая клир от его полицейской и политической деятельности до чисто церковной и христианской сферы, можно надеяться на универсальное согласие и послушание.

 

Таким образом, единство Украинской Церкви будет сохранено или достигнуто, а ее отделение от Российской Церкви будет решительно и полностью утверждено. Канонические основания для таких действий с католической точки зрения являются благоприятными, а с точки зрения восточного православия они легальны, логичны и не требуют объяснения.

На все это я мог бы получить подтверждение из Рима, или, если быть более точным, я в значительной степени уже закончил приготовления. Православие Церкви не было бы уничтожено. Оно должно быть сохранено во всей его полноте. Нужно только очистить его самым радикальным образом от московского влияния» 75.

 

Этот документ был опубликован в газете «Общее Дело» в Петрограде 27 сентября 1917 года. Стоит сказать для полноты психологического портрета графа Андрея, что незадолго до начала войны, в  марте 1914 года Шептицкий отправил Николаю ІІ тайное послание, в котором уверял императора в своей верности и называл его «объединителем славянства».

 

С началом войны Шептицкий обращается с пастырским призывом к верующим: «Настала минута, в которой жертвой имущества и крови должны доказать нашу верность его священной особе, династии и престолу». 21 августа 1914 года Шептицкий озвучивает пастырское обращение к верующим приграничных сел, в котором призывает воевать против России, поскольку униаты «идут в бой за святую веру, божьей милостью связанные с австрийским государством и династией Габсбургов» 76.