Как лисы околдовали Токутаро и обрили ему голову

 

В селении Ивахара провинции Синсю жило-было семейство, которое обрело значительное состояние торговлей вином. Случилось так, что по какому-то подходящему случаю в их доме собрались гости, чтобы попраздновать вином и рыбой, и, когда винная чарка обошла круг, разговор зашел о лисах. Среди гостей был некий плотник по имени Токутаро, мужчина лет тридцати с упрямым и строптивым характером, который сказал:

– Ну, господа, вы вот уже некоторое время говорите о людях, околдованных лисами. Определенно вы и сами находитесь под чарами этих лис, если говорите такие вещи. Как, скажите, лисы могут иметь власть над людьми? Во всяком случае, люди должны быть большими глупцами, чтобы позволить себя так обманывать. Давайте не будем больше говорить об этой чепухе!

На что человек, сидящий рядом с ним, отвечал:

– Токутаро мало знает о том, что происходит в мире, иначе он бы так не говорил. Сколько тысяч людей околдовали лисы? Ну, по крайней мере, двадцать или тридцать человек были обмануты негодницами только на болотах Маки. Трудно опровергать факты, которые имели место у тебя на глазах.

– Вы стадо прирожденных идиотов! – вспылил Токутаро. – Я вызываюсь пойти в болота Маки сегодня же ночью и докажу вам, что во всей Японии нет такой лисы, которая одурачила бы Токутаро!

Так говорил он, упиваясь своей гордыней, но остальные рассердились на него за хвастовство и сказали:

– Если ты вернешься и с тобой ничего не случится, мы дадим тебе пять мер вина и тысячу медных монет, стоимостью в рыбу, а если тебя околдуют лисы, ты отдашь все это нам.

Токутаро принял условия пари и в полночь в полном одиночестве отправился на болота Маки. Приблизившись к болотам, он увидел перед собой небольшую бамбуковую рощицу, куда забежала лисица, и в тот же миг ему пришла мысль, что лисы с болота наверняка попытаются заморочить его.

Пока выслеживал лису, он вдруг увидел дочь старосты селения Верхнее Хориканэ, которая вышла замуж за старосту селения Маки.

– Простите, куда вы направляетесь, господин Токутаро? – спросила она.

– Я иду в ближайшую деревню.

– Тогда вам придется миновать мое родное село. Если позволите, я пойду туда вместе с вами.

Токутаро счел ее просьбу очень странной и подумал, что это лисица пытается его одурачить, а потому решил бить противника его же оружием и отвечал:

– Давно у меня не было удовольствия видеть вас, и поскольку, кажется, ваш дом мне по дороге, я с радостью провожу вас туда.

С этими словами он пошел позади нее, подумав, что наверняка увидит кончик лисьего хвоста, высовывающийся из-под платья, но, как он ни всматривался, ничего не заметил. Наконец они подошли к селению Верхнее Хориканэ, и, когда дошли до дома отца девушки, все удивленное семейство вышло им навстречу.

– О радость! О господи! Вот идет наша дочь! Надеюсь, ничего плохого не случилось.

И в течение некоторого времени продолжали задавать беспрерывные вопросы.

Тем временем Токутаро подошел к кухонной двери в задней части дома и, подозвав хозяина, принялся рассказывать:

– Девушка, которая пришла со мной, на самом деле вовсе не ваша дочь. Я шел на болота Маки и, подойдя к бамбуковой роще, увидел прямо передо мной лисицу. Она тут же бросилась в рощу, мгновенно приняла образ вашей дочери и предложила пойти вместе в селение. Я сделал вид, что поверил негоднице, и пришел с ней сюда.

Услышав это, хозяин дома склонил голову набок и на некоторое время погрузился в размышления, затем, позвав свою жену, шепотом пересказал ей то, что услышал от Токутаро.

Но она впала в сильную ярость и сказала:

– Вот хороший способ обижать дочерей честных людей! Девочка – наша дочь, и тут нет никакой ошибки. Да как ты смеешь выдумывать такую подлую ложь?!

– Хорошо, – сказал Токутаро. – Вы имеете полное право так говорить, но все-таки нет никаких сомнений, что тут пахнет колдовством.

Видя, как упорно он настаивает на своем, старики были сбиты с толку и осведомились:

– Так что ты думаешь предпринять?

– Прошу, доверьте это дело мне. Я скоро сниму с нее фальшивую шкуру и покажу плутовку в ее истинном обличье. Идите вдвоем в кладовую и ждите там.

С этими словами он пошел на кухню и, схватив девушку сзади за шею, заставил ее опуститься на пол у очага.

– Ой! Господин Токутаро, что означает такая жестокость? Мама! Папа! Помогите!

Девушка плакала и кричала, но Токутаро лишь смеялся и говорил:

– Значит, ты думала околдовать меня, верно? С того самого момента, как ты прыгнула в рощу, я был настороже и ждал, что ты сыграешь со мной какую-нибудь шутку. Скоро я заставлю тебя показать всем, кто ты есть на самом деле. – И, сказав это, он заломил ей руки за спину. Он мучил ее и пытал, но она только плакала и кричала:

– Ой! Больно! Мне больно!

– Если этого недостаточно, чтобы заставить тебя принять свой истинный облик, я поджарю тебя, и ты умрешь.

Он свалил дрова в очаг и, заглянув ей под подол, подпалил ее.

– Ой! Ой! Я этого не вынесу! – С этими словами она скончалась.

Тогда старики, выбежав из задней части дома и оттолкнув прочь Токутаро, заключили свою дочь в объятия и стали прикладывать руки к ее рту, чтобы проверить, дышит ли она еще, но ее жизнь угасла. Никаких признаков лисьего хвоста не было видно. Тут родители девушки схватили Токутаро за шиворот и закричали:

– Под предлогом того, что наша дочь якобы была лисой, ты зажарил ее до смерти! Убийца! Несите сюда веревки и вяжите этого Токутаро!

Слуги повиновались этому призыву, схватили Токутаро и привязали его к главной деревянной опоре дома. Тогда хозяин дома, обращаясь к Токутаро, сказал:

– Ты замучил нашу дочь до смерти у нас на глазах.

Я сообщу об этом убийстве даймё, и ты наверняка заплатишь за это своей головой! Готовься к худшему!

Сказав это и бросая ненавидящие взгляды на Токутаро, они отнесли тело дочери в кладовую. Когда они делали приготовления, чтобы послать весть о случившемся в селение Маки, и решали, кто туда пойдет, настоятель храма Анракудзи в селении Ивахара в сопровождении послушника и слуги громким голосом взывал у парадного входа:

– Все ли в порядке с достопочтенным хозяином этого дома? Я сегодня ходил помолиться в соседнее селение и на обратном пути не могу пройти мимо этой двери, не осведомившись, по крайней мере, о вашем благополучии. Если вы дома, я с радостью хочу засвидетельствовать свое почтение.

Так как он говорил громко, его услышали в задней части дома. Хозяин встал и вышел, а после обычного обмена приветствиями по поводу встречи сказал:

– Я должен был бы пригласить вас переступить порог этого дома сегодня вечером, на самом деле у нас тут большие неприятности, и я должен просить у вас извинения за свою невежливость.

– Прошу, скажите, в чем дело? – отвечал настоятель. И когда хозяин дома поведал ему о случившемся с начала и до конца, тот был как громом поражен и сказал:

– Правда, для вас это ужасное горе. Тут священник посмотрел в сторону и, увидев привязанного Токутаро, воскликнул:

– Уж не Токутаро ли я вижу здесь?

– О, ваша светлость, – почтительно отвечал Токутаро, – все было как они говорят. И я вбил себе в голову, что юная дама была лисой, и поэтому убил ее. Но я прошу вас вступиться за меня и спасти мне жизнь. – И когда он это говорил, на его глаза навернулись слезы.

– Наверняка можешь оплакивать себя, – сказал настоятель. – Однако, если я сохраню тебе жизнь, согласишься ли ты стать моим учеником и вступить в монашество?

– Только сохраните мне жизнь, и я стану вашим учеником от всего сердца.

Когда священник услышал это, он позвал родителей и сказал им:

– Хотя и может показаться, что я не кто иной, как глупый старый монах, мой приход сегодня оказался, как ни странно, очень своевременным. У меня есть к вам просьба. То, что вы предадите Токутаро смерти, не воскресит вашу дочь. Я выслушал его рассказ и уверился, что в его поступке определенно не было заранее обдуманного злого умысла убить вашу дочь. Он сделал это, думая, что поступает на благо вашей семьи, и будет лучше замять это дело. Более того, он желает отдать свою жизнь в мои руки и стать моим учеником.

– Пусть будет, как вы говорите, – отвечали отец и мать в один голос. – Месть не вернет нашу дочь. Пожалуйста, рассейте нашу печаль, выбрив ему голову и обратив его в монахи прямо здесь.

– Я побрею его в монахи у вас на глазах, – отвечал настоятель, который немедленно приказал развязать веревки, которыми был привязан Токутаро, и, надев свой монашеский шарф, заставил его сложить ладони в молитве.

Затем священник с бритвой в руке встал позади него и, напевая гимн, провел несколько раз по его голове бритвой, затем отдал ее своему послушнику, который тщательно выбрил Токутаро волосы на голове. Когда последний закончил свою почтительную службу настоятелю и церемония посвящения в монахи была закончена, послышался взрыв громкого смеха, в тот же момент наступил день, и Токутаро оказался в полном одиночестве в середине обширных болот. С удивлением он подумал, что все это ему приснилось, и был сильно раздосадован тем, что над ним так посмеялись хитрые лисы. Затем он провел рукой по голове и обнаружил, что его голова чисто выбрита. Ему не оставалось ничего иного, как встать, повязать голову носовым платком и вернуться в дом, где собрались его друзья.

– Привет, Токутаро! Так ты вернулся! Ну, как насчет лисиц?

– Правда, господа, – отвечал он, кланяясь, – мне стыдно предстать пред вами в таком виде.

Он поведал им всю историю, а когда закончил, стянул с головы носовой платок и продемонстрировал свою лысую макушку.

– Что за превосходная шутка! – закричали слушающие, и среди раскатов хохота послышались требования рыбы и вина, что и было должным образом исполнено, но Токутаро так и не дал своим волосам снова отрасти – оставив мир, он стал монахом с именем Сайнэн.

Существует великое множество историй о людях, которым лисы побрили голову, но этот рассказ появился под персональным руководством господина Сёминсаи, учителя из города Эдо, во время отпускного путешествия, которое он предпринял в местность, где произошли все эти события.

 

БЛАГОДАРНЫЕ ЛИСИЦЫ

 

Однажды весной в один прекрасный день два друга в сопровождении мальчика с бутылкой вина и коробкой провизии пошли на болота собирать папоротник. Пока они там бродили, увидели у подножия холма лисиц, которые вывели своих детенышей поиграть. И пока они смотрели, пораженные необычностью такой сцены, трое мальчиков из соседней деревни с корзинками в руках тоже пришли собирать папоротник. Как только дети увидели лис, они вооружились бамбуковыми палками и незаметно подкрались к животным сзади, а когда взрослые лисы бросились наутек, дети окружили лисят и принялись бить их палками, поэтому те стали удирать со всех ног, но двое мальчишек поймали одного лисенка и, схватив его за загривок, потащили прочь с радостными криками.

Двое друзей некоторое время наблюдали за всем этим, потом один из них, повысив голос, прокричал:

– Эй! Ребята! Что вы собираетесь делать с этим лисенком?

Старший из мальчишек отвечал:

– Ну, мы принесем его домой и продадим одному юноше из нашей деревни. Он заплатит за него, а потом сварит в горшке и съест.

– Ну, – отвечал тот, основательно обдумав это дело, – думаю, вам все равно, кому его продать. Поэтому продайте его мне.

– Но этот юноша из нашей деревни обещал нам кругленькую сумму, если мы сможем найти лисицу, и отправил нас за ней в холмы. Вот поэтому-то мы не можем продать лисенка вам ни за какую цену.

– Да, полагаю, тут уж ничего не поделаешь. А сколько же этот юноша обещал вам за лисенка?

– О, он даст нам самое меньшее три сотни монет.

– Тогда я дам вам половину бу, и вы получите пять сотен монет от такой сделки.

– О, тогда мы продадим его за эти деньги, господин. А как же мы вам его отдадим?

– Просто свяжите его вот этим, – сказал мужчина и обвязал лисенку шею веревочкой, сделанной из салфетки, в которую была завернута коробка с обедом, и дал половину бу трем мальчишкам, которые, обрадовавшись, убежали.

Друг этого человека сказал:

– Ну, ничего не скажешь, чудной у тебя вкус. Скажи на милость, для чего тебе понадобилась лисица?

– Да как ты смеешь говорить о моем вкусе в таком тоне?! Если бы мы сейчас не вмешались, лисенок лишился бы жизни. Разве я могу оставаться в стороне и смотреть, как живое существо лишают жизни? И потратил я немного – всего половину бу, – чтобы спасти лисенка, но если это стоило бы целое состояние, я бы и его не пожалел. Я думал, что мы достаточно хорошо знаем друг друга, но сегодня ты обозвал меня чудаком, я теперь понял, как сильно в тебе ошибался. С этого дня нашей дружбе конец!

И когда он сказал это с твердой уверенностью, его друг, пятясь и кланяясь, держа руки у колен, отвечал:

– Воистину, я преисполнен восхищения добротой твоего сердца. Когда я услышал твои слова, почувствовал более, чем обычно, как велика моя привязанность к тебе. Я думал, что ты, возможно, хочешь использовать лисенка как приманку, чтобы взрослые лисы пришли за ним, а ты попросил бы у них, чтобы они способствовали процветанию и добродетели твоего дома. Назвав тебя чудаком, я просто хотел тебя испытать, потому что у меня возникли определенные подозрения, но теперь мне действительно стыдно.

И пока он говорил, все еще кланяясь, другой отвечал:

– Неужели? Ты действительно так думал? Тогда прошу простить меня за вспыльчивость.

Дружба была восстановлена, они сообща осмотрели лисенка и заметили у него легкую рану на лапе, отчего тот не мог ходить, и, пока они раздумывали, что же делать, заметили траву, которую называют «лекарь Накасэ», едва пробивавшуюся из земли. Они скатали пальцами траву в шарик и приложили ее к больной лапе лисенка. Потом вытащили немного вареного риса из своей коробки с обедом и предложили его лисенку, но тот не проявлял признаков голода, поэтому они гладили лисенка по спине и всячески ласкали его. Поскольку боль от раны, по-видимому, стала стихать, они не могли скрыть своего восхищения свойствами травы. Но тут прямо перед собой они увидели взрослых лисиц, которые наблюдали за ними, сидя возле скирды рисовой соломы.

– Смотри-ка! Взрослые лисы вернулись из страха за жизнь своего лисенка. Давай же освободим его!

С этими словами они развязали веревочку вокруг шеи лисенка и повернули его головой в направлении того места, где ждали взрослые лисы. Так как раненая лапа больше не болела, лисенок одним прыжком перебрался к родителям и от радости принялся облизывать их, в то время как взрослые лисы, казалось, кивали в знак благодарности, глядя в направлении двух друзей. Поэтому те со спокойным сердцем перешли в другое место, где распили бутылочку вина и съели свой обед. И после столь приятно проведенного дня они возвратились домой, и их дружба стала еще крепче прежнего.

Так вот, человек, который спас лисенка, был преуспевающим торговцем: на него работали несколько торговых агентов и две служанки, кроме слуг-мужчин, и все они очень дружно жили вместе. Он был женат, и этот союз принес единственного сына, которому к тому времени шел десятый год. Но мальчика поразила странная болезнь, которая не поддавалась ни умениям лекарей, ни лекарственным средствам. В конце концов один знаменитый лекарь прописал печень, взятую у живой лисицы, которая, как он сказал, наверняка исцелит больного. Если же этого не произойдет, самое дорогое в мире лекарство не восстановит здоровья мальчика. Когда родители услышали об этом, они не знали, что делать. Тем не менее рассказали обстоятельства дела одному человеку, который жил в горах.

– Даже если нашему ребенку суждено умереть, – сказали они, – мы сами не станем лишать жизни живое существо, но вы, так как живете среди холмов, наверняка узнаете, когда ваши соседи выйдут охотиться на лис. Нас не заботит, какую цену нам придется заплатить за лисью печень, купите ее для нас за любые деньги.

Итак, они уговорили его постараться ради них, и он, честно пообещав исполнить поручение, ушел восвояси.

Ночью на следующий день пришел посыльный, который назвался и сказал, что пришел от того самого человека, который взялся достать лисью печень, поэтому хозяин дома вышел, чтобы с ним повидаться.

– Я пришел от господина такого-то. Вчера вечером лисья печень, которая вам нужна, попала ему в руки, поэтому он послал меня доставить ее вам.

С этими словами посыльный предъявил небольшой кувшин, добавив:

– Спустя несколько дней он сообщит вам о цене.

После того как он передал то, за чем его послали, хозяин дома очень обрадовался и сказал:

– Действительно, я очень благодарен за такую любезность. Теперь жизнь моего сына спасена.

Вышла хозяйка дома и приняла кувшин с подобающей учтивостью.

– Мы должны сделать подарок посыльному, принесшему добрую весть.

– Право же, господин, мне уже заплатили за эту услугу.

– Хорошо, но хотя бы остановитесь у нас на ночь.

– Благодарю вас, господин. У меня есть родственник в соседней деревне, с которым я давно не виделся, и я проведу эту ночь у него. – И с этими словами, попрощавшись, он удалился.

Родители, не теряя времени, послали лекарю весть о том, что им добыли лисью печень. Лекарь пришел на следующий же день и приготовил лекарство для больного, которое сразу произвело благоприятный эффект, и все домашние пережили немалую радость. По воле судьбы не прошло и трех дней, как тот самый человек, которому было поручено купить лисью печень, пришел в их дом, и хозяйка поспешила встретить его и поздороваться.

– Как быстро вы исполнили нашу просьбу. И как мило было с вашей стороны послать нам лисью печень безотлагательно! Лекарь приготовил лекарство, и сейчас наш мальчик уже встает и может немного походить по комнате. И все благодаря вашей доброте.

– Погодите-ка! – воскликнул гость, который никак не мог понять радости родителей. – Поручение, которое вы дали мне насчет лисьей печени, оказалось невыполнимым, поэтому я и пришел сегодня, чтобы принести свои извинения. А теперь я и в самом деле не могу понять, за что вы мне так благодарны.

– Мы благодарим вас, господин, – отвечал хозяин дома, кланяясь до земли, – за лисью печень, которую мы просили достать для нас.

– Я действительно не имею ни малейшего представления о том, кто послал вам лисью печень. Здесь, должно быть, какая-то ошибка. Прошу вас, выясните как следует, в чем тут дело.

– Ну, это очень странно. Четыре дня назад мужчина лет тридцати пяти-шести пришел с устным посланием от вас и передал лисью печень, которую вам только что удалось раздобыть. И сказал, что на днях придет и сообщит нам цену. А когда мы пригласили его провести ночь у нас, он отвечал, что переночует у родственника в соседней деревне, и ушел.

Удивление гостя все возрастало, и он, склонив голову набок в глубоких раздумьях, признался, что ничего не понимает. А муж с женой пришли в смущение оттого, что так тепло благодарили человека за одолжение, о котором тот ничего не знает, а гость тем временем распрощался и ушел восвояси.

Той же ночью у подушки хозяина дома появилась женщина в возрасте примерно тридцати лет и заговорила:

– Я – лисица и живу на такой-то горе. Прошлой весной, когда я вывела поиграть своих лисят, одного из них поймали какие-то мальчишки, и он спасся только благодаря вашей доброте. Желание отплатить за такую доброту не оставляло меня ни на минуту. Наконец, когда в ваш дом вошла беда, я подумала, что смогу воспользоваться этим. Болезнь вашего сына могла излечить лишь печень, взятая у живой лисы. Поэтому, чтобы отплатить за добро, я вынула печень у своего лисенка, тем самым убив его, а затем мой муж, приняв облик посыльного, принес ее в ваш дом.

И когда лисица рассказывала это, у нее текли слезы, а хозяин дома, желая поблагодарить ее, пошевелился в постели, отчего проснулась его жена и спросила его, в чем дело. А он, к ее изумлению, кусал подушку и горько плакал.

– Почему ты так горько плачешь? – спросила она.

В конце концов он уселся на своем матрасе и сказал:

– Прошлой весной, когда я наслаждался природой, мне пришлось спасти жизнь лисенку, как я тебе тогда и рассказывал. На днях я сказал господину такому-то, что, хотя мой сын и может умереть у меня на глазах, я не стану причиной намеренного убийства лисицы, но просил его, в случае если он услышит, что какой-нибудь охотник будет охотиться на лису, купить ее печень для меня. Как об этом стало известно лисам, я не знаю, но лиса, помня добро, вынула печень у своего лисенка, убив его, а ее муж, приняв облик посыльного от человека, к которому я обратился с просьбой, пришел сюда с печенью. Его жена только что побывала у моей подушки и рассказала мне все об этом. Вот почему помимо своей воли я и растрогался до слез.

Глаза хозяйки дома, когда она это услышала, точно так же застилали слезы, и некоторое время они лежали, погруженные в раздумья, но в конечном итоге, придя в себя, они зажгли лампу на полке, где стояло семейное божество, и провели остаток ночи читая молитвы и вознося благодарности, а на следующий день поведали обо всем своим домашним и своим родственникам и друзьям. Тем не менее, хотя и бывали случаи, когда люди убивали своих детей, в благодарность за благодеяние, не существует другого примера, когда лисицы поступали бы так же, поэтому этот случай стал предметом разговоров по всей стране.

И вот мальчик, который выздоровел благодаря эффективности такого лекарства, выбрал самое прекрасное место в усадьбе, чтобы возвести святилище в честь лисьего божества Инари Сама,[98] и совершил жертвоприношение двум лисицам, для которых купил самую высокую должность при дворе микадо.

 

В этой легенде утверждение о том, что для лисиц была куплена должность при дворе микадо, конечно же чепуха. «Святые, почитаемые в Японии, – говорится в одном японском авторитетном источнике, – являются людьми, которые в давние времена, когда страна еще только развивалась, были мудрецами, заслужившими благодарность будущих поколений своими великими подвигами и добродетельными поступками, получили божественные почести после своей смерти. Как может Сын Небес, который для своего народа и отец и мать, стать торговцем чинами, должностями и почестями? Если чин был бы предметом торговли, он перестал бы быть наградой за добродетели».

 

 

Все дела, связанные с синтоистскими святилищами или местной религией, находятся под надзором семейств Ёсида и Фусуми, кугэ, или дворян при дворе микадо в Киото. Дела, связанные с буддизмом или заимствованными религиями, поручены заботам семейства Кандзюдзи. Так как необходимо, чтобы те, кто в качестве священнослужителей отправляют обряды почитания и проводят богослужения, должны быть людьми определенного положения, определенный небольшой чин добывается для них по ходатайству представителей вышеупомянутых благородных семейств, которые, по получении требующейся жалованной грамоты, получают в качестве приработка определенную сумму, хотя саму по себе и незначительную, но все равно важную для бедных кугэ, чье безденежное положение составляет сильный контраст с состоятельностью представителей высшего ранга, даймё. Я полагаю, что это единственный случай, когда в Японии может покупаться или продаваться должность или чин. В Китае же, наоборот, несмотря на то что было написано Медоузом и другими почитателями экзаменационной системы, любой человек может стать тем, кем он хочет, заплатив за такую должность, и желаемый чин, который лишь номинально считается заслугой учености и выдающихся способностей, гораздо чаще становится наградой богатого невежды.

Святым, о которых говорилось выше, поклоняются повсеместно на всей территории Японии, в отличие от тех, кого почитают за особые подвиги только в определенных местах. В этих легендах часто упоминаются их бессчетные представители.

Что же касается лекарства из лисьей печени, прописанного больному в легенде, могу добавить, что это не покажется странным человеку, знакомому с китайской фармакопеей, которой японцы издавна только и следуют, хотя сейчас они с успехом осваивают европейское искусство врачевания. Когда я был в Пекине, видел, как китайский врач прописывает отвар из трех скорпионов для ребенка, заболевшего лихорадкой. А в другой раз я был свидетелем того, как моего грума, страдающего дизентерией, лечили акупунктурой языка. Искусство врачевания в настоящее время в Китае находится по большей мере в том состоянии, в котором оно пребывало в Европе в XVII веке, когда больным назначались экскременты и секреты всяческих животных, ископаемых ящеров, ядовитых змей и даже насекомых.

«Некоторые врачеватели, – говорит Маттиоли, – используют пепел скорпионов, сожженных заживо, против задержки мочеиспускания, вызванного либо почечными камнями, либо камнями в мочевом пузыре. Но я лично испытал на себе действенность масла, которое приготовил собственноручно, в котором скорпионы составляли немалую порцию ингредиентов. Если только смазать им область сердца и все места пульсации на теле, оно освободит больного от воздействия ядов всех видов, принятых через рот, за исключением химических».

Отвары египетских мумий нередко рекомендуются и зачастую прописываются с должной ученой важностью, а кости человеческого черепа, растертые и применяемые с маслом, использовались в качестве специфического средства в случаях камней.

Эти пояснения были даны мне человеком, имеющим отношение к медицине, с которым я поделился своим удивлением, когда врач-китаец прописал мне чай со скорпионами, и они показались мне столь занимательными, что я включил их ради сравнения.

 

БАРСУЧЬИ ДЕНЬГИ

 

Есть известная поговорка, что забывать о полученных одолжениях присуще только птицам и зверям. О неблагодарном человеке все и всегда будут плохо говорить. И все-таки даже птицы и звери выказывают благодарность. Поэтому человек, который не отплатил за добро, хуже бессловесных животных. Разве это не позор?

Давным-давно жил-был в хижине в местечке Намэката один старый монах, известный не своей ученостью и мудростью, а тем только, что проводил свои дни в молитве и медитации. У него в услужении не было даже мальчишки, он готовил себе пищу своими руками. Ночью и утром он возносил молитву «Наму Амида Буцу»,[99] сосредоточившись только на этом. Хотя слава о его добродетелях не распространилась далеко, соседи уважали и почитали его и часто приносили ему еду и одежду. А когда крыша или стены его лачуги требовали ремонта, они приходили и чинили их. Поэтому мысли его не были заняты столь бренными вещами.

Однажды в очень холодную ночь, когда монах думал, что на улице вряд ли кто-то находится, он услышал голос, зовущий:

– Ваша честь! Ваша честь!

Поэтому он поднялся и вышел посмотреть, кто это, и увидел стоящего перед дверью старого барсука. Обычный человек при появлении барсука сильно испугался бы, но монах, будучи не от мира сего, не выказав ни малейшего страха, спросил животное, в чем дело. На это барсук почтительно преклонил колени и сказал:

– До сих пор, господин, мое жилище было в горах, и я не обращал внимания ни на снег, ни на мороз. Но теперь я состарился и не могу выносить столь сильной стужи. Прошу тебя, позволь мне войти и погреться у очага твоего дома. Так я переживу эту горькую ночь.

Когда монах услышал, до какого беспомощного состояния дошло животное, он преисполнился жалости и отвечал:

– Какие пустяки! Входи и грейся сколько хочешь!

Барсук, довольный таким хорошим приемом, вошел в хижину и, усевшись у очага, стал греться, а монах с новым усердием принялся читать молитвы и звенеть колокольчиком перед образом Будды, глядя прямо перед собой.

Два часа спустя барсук откланялся с множеством благодарностей и ушел. И с того времени он стал каждую ночь приходить в хижину. Поскольку барсук обычно собирал и приносил с собой сухие ветки и опавшую листву с гор для растопки очага, монах в конце концов очень подружился с ним и привык к его соседству. Поэтому, если случалось, что наступала ночь, а барсук не приходил, монах скучал без него и беспокоился, почему зверь не появился. Когда зима закончилась и в конце второй луны наступила весна, барсук прекратил свои визиты, и больше монах его не видел. Но по возвращении зимы барсук возобновил свою старую привычку приходить в лачугу. Так прошло десять лет, и однажды барсук сказал монаху:

– По доброте твоей на протяжении всех этих лет у меня была возможность проводить зимние ночи в тепле и уюте. Твои благодеяния таковы, что за всю свою жизнь и даже после смерти я должен их помнить. Что я могу сделать, чтобы отплатить за них? Если есть что-то, чего ты желаешь, прошу, скажи мне.

Монах, улыбаясь его речам, отвечал:

– У меня нет ни земных страстей, ни желаний. Я рад слышать о твоих добрых намерениях, но мне нечего у тебя просить. Ты не должен волноваться на мой счет. Пока я жив, всегда буду тебе рад.

Услышав ответ, барсук не мог скрыть своего восхищения глубиной щедрости старика. Но, будучи столь благодарным, он почувствовал досаду оттого, что не может отплатить за это. Так как этот разговор часто возобновлялся между ними, монах, в конце концов тронутый величием барсучьего сердца, сказал:

– С тех пор как я побрил голову, отрекся от мира и от казался от удовольствий этой жизни, у меня нет неудовлетворенных желаний, однако хотелось бы мне иметь три рё золотом. Еду и одежду я получаю по милости деревенских жителей, поэтому не обращаю внимания на подобные вещи. Если завтра мне суждено умереть и достичь своего стремления переродиться в следующем мире, те же люди пообещали похоронить мое тело. Таким образом, хотя у меня и нет других причин желать денег, все-таки если бы у меня было три рё, я отдал бы их в какой-нибудь священный храм, чтобы за меня помолились и устроили богослужение, с помощью чего смог бы обрести спасение. Однако я не хочу этих денег, если они получены жестокостью или незаконным путем, я только думаю, что могло бы случиться, если бы они у меня были.

Итак, поскольку ты выразил такие добрые чувства по отношению ко мне, я поведал тебе о том, что у меня на уме.

Когда монах закончил свою речь, барсук замотал головой с выражением недоумения и тревоги, так что старик пожалел о том, что выказал желание, которое озадачило зверя, и попытался взять назад свои слова.

– Посмертные почести в конце концов – это желания обычных людей, я же монах и не должен лелеять подобных мыслей или хотеть денег, поэтому прошу, не обращай внимания на то, что я сказал.

И барсук в притворном согласии с тем, в чем монах пытался убедить его, возвратился в горы, как обычно.

С того времени барсук больше не приходил в хижину. Монах счел это очень странным. Возможно, барсук не появляется потому, что не хочет приходить без денег, либо же он убит при попытке украсть их, и монах стал винить себя за то, что добавил себе ни за что ни про что еще грехов, раскаявшись, когда было уже слишком поздно. Он проводил время, молясь за барсука и повторяя молитву одну за другой.

Прошло три года. Однажды ночью старик услышал за дверью голос, зовущий:

– Ваша честь! Ваша честь!

Так как голос был похож на голос барсука, монах вскочил и побежал открывать дверь. И перед ним конечно же был барсук. Монах радостно воскликнул:

– Так ты жив и здоров! Почему же ты так долго не приходил сюда? Я с нетерпением ждал тебя все это долгое время.

Барсук вошел в хижину и заговорил:

– Если деньги, которые ты попросил, предназначались бы для незаконных целей, я легко мог бы добыть столько, сколько ты и пожелать не мог бы, но, когда я услышал, что они предназначаются для храма, для молений за твою душу, я подумал, что, если украл бы спрятанное сокровище какого-то человека, ты не смог бы использовать для святой цели деньги, которые получены за счет горя другого человека. Поэтому я отправился на остров Садо[100] и, собирая песок и землю, которые были выброшены рудокопами как негодные, переплавлял их на костре заново, и за этой работой провел дни и луны.

Когда барсук закончил свой рассказ, монах посмотрел на деньги, которые барсук протянул ему. И конечно же увидел, что монеты были новыми, чистыми и блестящими. Поэтому он взял деньги со всем почтением, подняв их на уровень головы.

– Значит, ты так усердно и тяжело трудился из-за моих глупых слов? Исполнилось мое заветное желание, и я очень благодарен.

Когда монах благодарил барсука со всеми вежливыми церемониями, животное сказало:

– Сделав это, я только исполнил собственное желание. Однако, надеюсь, что ты расскажешь об этом людям.

– Действительно, – отвечал монах, – я не могу не рассказать эту историю. Ведь, если я буду хранить деньги в своей бедной лачуге, их украдут воры. Я должен либо отдать их кому-то на хранение, либо сразу же пожертвовать в храм. И когда я это сделаю, люди увидят бедного старика монаха с суммой денег, совершенно неподобающей его положению. Они сочтут это очень подозрительным, и мне придется рассказать о том, как я получил деньги, но, поскольку я скажу, что барсук, который дал их мне, перестал приходить ко мне в хижину, тебе не нужно опасаться засады. Можешь приходить, как прежде, и спасаться от холода.

В ответ барсук согласно кивнул, и, пока старый монах был жив, он приходил и проводил с ним зимние ночи.

Из этого рассказа понятно, что даже животные испытывают чувство благодарности. В этом отношении собаки превосходят всех остальных животных. Разве рассказ о собаке Тоторибэ Ёродзу не вошел в анналы Японии? Я слышал, что множество подобных рассказов были собраны и изданы в книге, которую, правда, сам не видел, но, поскольку факты, которые я записал, относятся не к собаке, а к барсуку, они кажутся мне довольно странными.

 

КАДЗУТОЁ И БАРСУК

 

В давние времена жил-был предок князя Тоса по имени Яманути Кадзутоё. В возрасте четырнадцати лет этот князь, как ни странно, очень любил рыбалку и часто ходил к реке за добычей. Так случилось, что однажды он отправился туда лишь с одним слугой. Клев был хороший, улов большой, но внезапно полил сильный дождь. У князя не было с собой плаща, и, оказавшись в затруднительном положении, он был вынужден искать убежища под ивой, пока небо не прояснится, но никаких признаков того, что ливень быстро закончится, не было. И Кадзутоё, обращаясь к слуге, сказал:

– Этот ливень вряд ли скоро прекратится, поэтому нам лучше поспешить домой.

Вечерело, и, пока они устало плелись домой, их настигла темная ночь. Путь их лежал вдоль берега реки, где они обнаружили девушку лет шестнадцати, которая горько плакала. Удивленные, они принялись ее разглядывать. Оказалось, что девушка чрезвычайно миловидна. Пока Кадзутоё стоял и раздумывал, что это за странное предзнаменование, его слуга, очарованный прелестями девушки, подошел к ней и спросил:

– Сестричка, скажи нам, чья ты дочь. Как получилось, что ты оказалась здесь ночью одна, да еще в такую непогоду. Определенно это странно.

– Господин, – отвечала девушка, подняв полные слез глаза, – я дочь человека, который живет в призамковом городе. Моя мать умерла, когда мне было семь лет, и отец теперь женился на сварливой женщине, которая ненавидит меня. Опечаленный этим, отец уехал по делам и оставил меня со злой мачехой одну. Сегодня вечером она оплевала меня и била до тех пор, пока не кончилось мое терпение. Я была на пути к своей тетушке, которая живет вон в той деревне, когда начался ливень. Я хотела переждать дождь, но у меня начались желудочные спазмы и не было сил даже шагу ступить от боли. Тут-то мне и посчастливилось повстречаться с вами. Видимо, Небо услышало мои мольбы о помощи.

Пока она так говорила, слуга влюбился в ее несравненную красоту, а его господин Кадзутоё, который с самого начала не проронил ни слова и стоял, погруженный в размышления, незамедлительно вытащил свой меч и отрубил ей голову. Ошеломленный слуга вскричал:

– О, мой юный господин, что вы наделали! Убийство девушки навлечет на нас неприятности. Наверняка это дело так не оставят!