Как рекламировать приспособленность

 

Приспособленность – это как деньги, хранящиеся на секретном счете в швейцарском банке. Только вы можете точно знать, какая там сумма, ни у кого другого не получится узнать ее напрямую. Если спросят ваш банк, он просто ничего не ответит. Если спросят вас – можете солгать. А если, к примеру, с вами согласятся заняться сексом, только если ваши сбережения превышают определенную сумму, у вас появится весомый повод лгать. Это затрудняет выбор партнера. Одним из аргументов против того, что индикаторы приспособленности могут играть важную роль в половом отборе, был предположительно низкий уровень наследуемости приспособленности. Еще один аргумент – предположительно низкая надежность индикаторов приспособленности. Животное в поисках партнера напоминает обольстительную авантюристку, которая охотится на миллионера. В интересах самки спариваться только с таким самцом, который предлагает отменный генетический (или финансовый) капитал. Но тогда в интересах каждого самца казаться богаче, чем он есть, чтобы привлечь побольше самок. Что же делать бедной девушке?

В романе Аниты Лус “Джентльмены предпочитают блондинок” (1925) описана неплохая стратегия. Ухажеры главной героини, светловолосой Лорелеи Ли, тратили на нее огромные деньги, показывая, насколько велико их богатство. Один из ее поклонников, Гас Эйсман, называл себя “пуговичным королем”, но кто мог сказать, правда ли его бизнес такой прибыльный? Мисс Ли была не самой смышленой девушкой (прямолинейностью ее мышления был впечатлен сам “доктор Фройд” из Вены), но даже ей был ведом смысл дорогостоящих демонстраций. Если мужчина может позволить себе наряжаться как павлин, то, вероятно, он не беден. Если же он дарит вам огромный бриллиант, то он почти наверняка богат. Чем больше он может потратить, тем больше он должен иметь.

Конечно, Лорелея была не первой, кто понял суть этой стратегии. Термин “показное потребление” еще в 1899 году ввел Торстейн Веблен в своей “Теории праздного класса”. Веблен утверждал, что в современном урбанизированном обществе с его мимолетными знакомствами люди гипертрофированно демонстрируют свое благосостояние, декорируя себя роскошью. Если никто не может узнать напрямую, насколько человек преуспел, демонстративное потребление становится единственным надежным признаком богатства. Социологи и экономисты сразу же усвоили эту логику. Капиталистический консьюмеризм развился отчасти как набор индикаторов благосостояния.

Но только спустя 75 лет биологи разглядели тот же самый принцип в работе полового отбора, поддерживающего индикаторы приспособленности. Как вы помните, в 1975 году израильский биолог Амоц Захави выдвинул гипотезу, что многие признаки животных, и брачные украшения в том числе, могли развиться как индикаторы приспособленности. Захави предполагал, что единственный надежный способ рекламировать свою реальную приспособленность – использовать сигнал, очень затратный с точки зрения приспособленности, идущий ей в ущерб. Это объясняет, почему брачные украшения часто бывают крупными, сложными, вычурными и дорогостоящими. Хвост павлина – это не дешевая временная рекламка, на которую могут купиться только павы. Чтобы его отрастить, нужно много ресурсов, его трудно чистить, он тяжелый, неудобный и отлично рекламирует хозяина перед хищниками. Павлины вынуждены нести это бремя всегда и везде. Плохо приспособленные павлины, может, и сумели бы отрастить большой хвост, но им не хватило бы сил носить его постоянно, справляясь при этом с поиском пищи и спасением от хищников. Словом, большие хвосты могут позволить себе только самые приспособленные павлины.

Поэтому, когда самка видит самца, щеголяющего огромным хвостом, она может быть уверена, что у этого самца высокая приспособленность и хороший набор генов, который может унаследовать ее потомство. Поскольку у хорошо приспособленных павлинов потомство, как правило, тоже хорошо приспособлено и имеет высокие шансы выжить и размножиться, павам выгодно выбирать для спаривания павлинов с большими хвостами. Предпочтение самок к большим хвостам распространится по популяции. А самки, которым нравятся короткохвостые самцы, мало кому передадут свои извращенные вкусы, так как у их потомства уровень приспособленности будет ниже среднего. Половой отбор поддерживает не только дорогостоящие брачные демонстрации, но и предпочтения к ним.

Захави предположил, что большинство брачных украшений относится к так называемым гандикапам – признакам, которые помогают выявить реальный уровень приспособленности особи за счет того, что мешают ее выживанию. Кроме того, он утверждал, что гандикапы – это единственный эволюционно стабильный тип брачных украшений, поскольку только они несут релевантную информацию о приспособленности, необходимую для выбора партнера. Статья Захави вызвала бурный протест. Идея гандикапа всем показалась абсурдной. В конце 1970‑х не осталось ни одного сколько‑нибудь значимого эволюциониста, который бы не прошелся по идее Захави. Ведь это немыслимо, чтобы половой отбор поддерживал дорогостоящие признаки, к тому же препятствующие выживанию!

Судя по всему, биологи того времени не читали трудов Торстейна Веблена. Во всяком случае, они не увидели аналогии между показным потреблением, которое рекламирует богатство, и дорогостоящим брачным декором, который рекламирует приспособленность. Без этой аналогии было трудно понять, как может работать предложенный Захави принцип гандикапа (или, точнее, какая из его версий может оказаться рабочей). Как половой отбор может поддерживать индикаторы приспособленности, которые препятствуют выживанию животного? И зачем животным выбирать партнеров с затратными и бесполезными украшениями, а не с менее дорогими и функциональными? (Почему мужчина должен дарить избраннице бесполезное кольцо с бриллиантами, когда он может купить ей прекрасную большую картофелину, которую она сможет по крайней мере съесть?)

Какие‑нибудь умные павы, начитавшись Веблена, могли бы предложить прекратить это безумное расточительство ради блага всего вида. Можно было бы, например, убедить всех павлинов носить шляпки с номерами от одного до десяти, которые обозначали бы их приспособленность (какой‑то суммарный показатель здоровья, силы, плодовитости, интеллекта и мастерства вопить по‑павлиньи). Но проблема в том, что такую систему декларации качества невозможно эффективно контролировать. Павлины с низкой приспособленностью будут мошенничать, выставляя себе десятки, чтобы привлечь самок поприличнее. Захави пришел к выводу, что в систему брачных сигналов должен быть встроен механизм самоконтроля. Сигналы, формирующие такую систему, должны различаться по стоимости, а значит, по доступности для особей с разным уровнем приспособленности. Только в этом случае брачные сигналы будут отображать реальный уровень приспособленности.

Принцип гандикапа предполагает, что непомерное расточительство – необходимое свойство ухаживаний. Павлинам как виду пошло бы на пользу, если бы им не приходилось тратить столько энергии на огромные хвосты. Но как индивидуальным особям самцам просто необходимо отращивать настолько большие хвосты, насколько они могут потянуть, а самкам – выбирать таких крупнохвостых самцов, каких только они смогут привлечь. В природе такое явное расточительство – единственная гарантия правдивости рекламы.

Идею гандикапов первоначально отвергли в том числе и из‑за того, что большинство биологов даже не слышало об экономических исследованиях, посвященных демонстративному потреблению. В 1960‑х экономисты много работали в области теории игр, изучая вопрос, как обеспечить надежность сигналов, если есть поводы лгать. Тогда‑то и разработали так называемую сигнальную теорию, в соответствии с которой сигналы делятся на две категории. Первая группа – это затратные или к чему‑то обязывающие сигналы, которые могут служить гарантией чьих‑то намерений. Вторая группа – это “дешевые разговоры”, которые отправителю сигнала ничего не стоят. Экономисты пришли к выводу, что дешевые разговоры не внушают доверия, поскольку ни к чему не обязывают и ничего не сообщают о чьих‑то возможностях. Дешевые разговоры ничего не значат, потому что ничего не стоят. Если автомобильная компания заявляет что‑нибудь в духе “мы любой ценой будем защищать свои позиции на рынке четырехдверных автомобилей” – это дешевые разговоры, пустое сотрясение воздуха. Но если компания тратит миллиард долларов на строительство завода, специализирующегося на производстве четырехдверных автомобилей, ее заявление уже обретает вес. Завод – это не просто инвестиция, но и важный стратегический сигнал. Демонстрируя финансовые возможности и высокую мотивацию компании, он предостерегает конкурентов от штурмования той же рыночной ниши. На самом деле, чем больше (избыточнее) возможности завода, тем лучше он подходит на роль стратегического сигнала. Аналогично, хорошая мина в покере вызывает намного меньше доверия, чем высокая ставка. В экономике 1960‑х принцип дорогостоящей сигнализации стал общепризнанным, и обойденная вниманием критиков сигнальная теория зачахла.