Научная революция как диалектический скачок в развитии интеграции и дифференциации научного познания

Как было показано, развитие науки характеризуется не только совершенствованием имеющихся знаний, но и формированием новых. Именно последний процесс привносит в ее развитие элемент прерывности. Общая закономерность формирования принципиально новых знаний состоит в следующем. Новое знание оказывается открытием лишь в том случае, если в нем содержится какая-то проблема, решение которой непосредственно ведет к преобразованию накопленного знания и наличной практики. Именно при таком условии обнаруженные факты науки (или в научно-технической области — изобретения) могут быть квалифицированы как открытия, «составляющие эпоху». Это всегда бывает связанос разрешением какого-либо противоречия в познании.

Фундаментальное открытие, дающее начало новому направлению в развитии науки, появляется, как правило, в той области научных исследований, дальнейшее развитие которой в рамках господствующей в ней теории становится невозможным. Возникает противоречие между неисчерпаемостью объективной реальности и полным или частичным исчерпанием возможностей существующей теории. Складывается проблемная (поисковая) ситуация. Революционное открытие, способствующее разрешению проблемы, происходит, как правило, на стыке наук, ранее казавшихся не связанными друг с другом. В силу этого и новое знание (открытие) имеет синтетический характер, приобретая большую эвристическую ценность, чем старое знание.

В то же время не следует забывать и о существенной' неравноправности «стыкующихся», перекрещивающихся областей (соответственно путей и направлений) научного познания. Фундаментальное открытие делается в одной из них, а другие служат источником, из которого черпаются идеи, методы, факты и т.п. Это имеет место независимо от того, послужит ли открытие началом совершенно новой науки или просто внесет существенные коррективы в развитие старой. В силу этого непрерывное развитие любой науки всегда предполагает его противоречивый, скачкообразный характер.

Хотя революция в науке есть вид диалектического скачка, «решающего поворота», а история развития науки имеет прерывный, скачкообразный характер, не всякий скачок может быть признан революционным и свидетельствовать о начале научной революции. Открытия, имеющие принципиальную новизну и даже приводящие к формированию новых теорий и целых отраслей знания, вносящие существенные изменения в практику, создают необходимые, но еще не достаточные предпосылки для научной революции. Так, открытия многих прежде неизвестных явлений в области электричества и магнетизма в XVIII в., формирование на их основе электромагнитной теории в XIX в. и вследствие этого широкое развитие и практическое использование электротехники способствовали подготовке научной революции конца XIX — начала XX в., но сами революционными еще не были.

Что же такое научная революция? Каков смысл терминов «открытие, составляющее эпоху» и «коренной поворот» в науке?

Анализируя смысл революции в науке конца XIX — начала XX в., В.И.Ленин подчеркивал, что «исчезает тот предел, до которого мы знали материю до сих пор, наше знание идет глубже; исчезают такие свойства материи, которые казались раньше абсолютными, неизменными, первоначальными (непроницаемость, инерция, масса и т.п.) и которые теперь обнаруживаются, как относительные, присущие только некоторым состояниям материи»⁶. В связи с этим он характеризовал физический идеализм как «болезнь роста», вызванную больше всего крутой ломкой старых теорий⁷. Речь, таким образом, идет не о каком-то одном открытии, пусть даже фундаментальном, а о преобразованиях в науке, связанных с крутой ломкой ее основ вследствие выяснения пределов истинности свойственных ей познавательных форм и предложения способов преодоления пределов, путей выхода на новые рубежи познания. Следовательно, не открытие, способное вызвать «крутой поворот» в науке, а сам этот «крутой поворот» и может быть признан научной революцией.

Даже самое революционное открытие первоначально выступает лишь как простое приращение имеющихся знаний. Согласование нового знания с имеющимся, включение его в систему накопленного знания оказываются более или менее длительным и трудным процессом. В рамках любой теории всегда существуют знания, слабо, неполно, ограниченно связанные с ней, осмысленные на уровне догадок и гипотез. Вначале, пока обнаруженные новые факты остаются в пределах истолкования с позиций старой теории, революционность открытия как бы теряется среди множества имеющихся знаний.

Само по себе осознание принципиальной новизны знания также еще не является революцией, поскольку истолковывает новизну в духе дифференциации знания. «Отпочковавшееся» новое знание еще может казаться согласующимся с основами той теории, от которой оно отделилось и в то же время включать в себя законы нового типа, требовать собственной системы понятий и принципов, разработки специфических методов и формального (математического) аппарата. Но пока сохраняется видимость общности основ старой и новой теории даже при неопределенности характера этой общности(как было, например, во второй половине XIX в. в отношениях между механикой и электромагнитной теорией), о научной революции говорить преждевременно.

Революция в науке начинается тогда, когда появляется неотложная потребность «систематизировать массу накопляющихся чисто эмпирических открытий»⁸. Революция в теоретических областях знания все более и более подводит исследователей «к осознанию диалектического характера процессов природы»⁹. В такие периоды выясняется, что ««сущность» вещей или «субстанция» тоже относительны; они выражают только углубление человеческого познания объектов, и если вчера это углубление не шло дальше атома, сегодня — дальше электрона и эфира, то диалектический материализм настаивает на временном, относительном, приблизительном характере всех этих вех познания природы прогрессирующей наукой человека»¹⁰. В связи с этим В.И.Ленин подчеркивал: «...диалектический материализм настаивает на приблизительном, относительном характере всякого научного положения о строении материи и свойствах ее, на отсутствии абсолютных граней в природе, на превращении движущейся материи из одного состояния в другое по-видимому... непримиримое с ним и т.д.»¹¹.

Таким образом, в периоды революции в науке ясно обнаруживается относительная достоверность, условность старого знания и сложившихся его форм, ограниченность его оснований, а следовательно, и связанный с ним представлений; и вместе с тем происходит преодоление этой ограниченности, условности, осознание неисчерпаемости познаваемого объекта, будь то атом» электрон, поле и т.д. в физике, клетка, ген, ДНК и РНК в биологии и т.п. В ходе научной революции XIX—XX вв. было выяснено, что «электрон так же неисчерпаем, как и атом, природа бесконечна, но она бесконечно существует, и вот это-то единственно категорическое, единственно безусловное признание ее существования вне сознания и ощущения человека и отличает диалектический материализм от релятивистского агностицизма и идеализма»¹².

Преодоление одних пределов познания сопровождается выходом на новые рубежи, «дальнейшим шагом в познании объективной реальности»¹³, формированием нового теоретического базиса интеграции знания. В этом заключается важнейшая позитивная, созидательная сторона научной революции.

Позитивная и негативная (отрицающая) стороны научной революции в единстве отражают прерывность научного прогресса. «Неизменно... только одно: это — отражение человеческим сознанием... независимо от него существующего и развивающегося внешнего мира. Никакой другой «неизменности», никакой другой «сущности», никакой «абсолютной субстанции» в том смысле, в каком разрисовала эти понятия праздная профессорская философия... не существует»¹⁴. Иначе говоря, в наличии двух указанных сторон революции — отрицающей и созидающей — выражен важный аспект познания, именно, что человеческие понятия субъективны в своей абстрактности, но объективны в целом¹⁵.

Научная революция как диалектическое отрицание, как диалектический скачок предполагает преемственность в развитии познания. В этой связи вспомним слова В.И.Ленина: «Развертывание всей совокупности моментов действительности NB = сущность диалектического познания»¹⁶. В этом состоит и сущность научной революции, которая означает решительный переход от неполного, частичного развертывания «моментов действительности» к более полному и всеохватывающему. Она не просто поднимает познание на новую ступень, но преобразует его, синтезируя новое и старое знание (в том числе такие факты, которые прежде казались оторванными друг от друга, невзаимосвязанными). Преобразование старого знания означает «снятие» его, но с удержанием и включением в новое всего положительного, имеющего содержательную и эвристическую. ценность для нового знания. Революция как разрыв непрерывного хода развития познания не обрывает существования какой-то конкретной науки, не лишает ее внутреннего единства, а поднимает ее на новую, более высокую и содержательную ступень.

Как известно, В. И. Ленин отмечал два важных момента в развитии человеческих знаний: переход от незнания к знанию и переход от неполного и неточного знания ко все более полному и точному. Рассматривая пример с ализарином, знание о котором возникает на базе его обнаружения и изучения, он писал: «В теории познания, как и во всех других областях науки, следует рассуждать диалектически, т.е. не предполагать готовым и неизменным наше познание, а разбирать, каким образом из незнания является знание, каким образом неполное, неточное знание становится более полным и более точным»¹⁷. Указанные моменты свойственны и периодам научных революций. Первый из них связан с проникновением субъекта познания в новые для него явления материальной действительности, которые прежде были ему неизвестны. Например, новая физика, по словам В.И.Ленина, нашла «новые виды материи и новые формы ее движения»¹⁸. Второй момент научной революции связан с углублением (расширением) и уточнением знаний об известных явлениях действительности, с их переосмыслением в свете новой фундаментальной теории.

В период между революционными преобразованиями в науке ведущим является переход от неполного и неточного знания ко все более полному и точному. В такое время по мере уточнения некоторых еще неясных научных положений и ликвидации отдельных «белых пятен» могут появляться мнения о близости науки к «завершению», как случилось, например, в середине XIX в., накануне кризиса физики. В период научной революций ведущую роль играет переход от незнания к знанию», а уточнение и углубление (расширение) знаний выступает его дополнением и формой проявления. Но научная революция не завершается научным открытием, «делающим эпоху». Обнаруживая новые виды материи, новые формы ее движения, субъект познания оказывается вынужденным изменить отношение к наличному знанию, к известным ему свойствам объективного мира, материи, «которые казались раньше абсолютными, неизменными, первоначальными (непроницаемость, инерция, масса и т.п.)...» ¹⁹. Проникая в новые виды материи и формы ее движения, наталкиваясь на непривычные и потому диковинные свойства объекта, он обнаруживает, что абсолютизированные им свойства являются относительными, присущими только некоторым состояниям материи²⁰.

Осознание диалектического взаимодействия этих двух моментов, сторон научной революции, обнаружение нового и его истолкование с точки зрения известного позволяет вскрыть причины распространения релятивизма и избежать идеализма в теории познания в период крупной ломки старых теорий. В.И.Ленин писал: «...принцип релятивизма, относительности нашего знания... с особенной силой навязывается физикам в период крутой ломки старых теорий и .... — при незнании диалектики — неминуемо ведет к идеализму»²¹.

В соотношении процессов перехода от незнания к знанию, с одной стороны, и углубления (расширения) и уточнения знаний — с другой, кроется основное противоречие научной революции — прерывности и непрерывности познания, ведущей стороной разрешения которого является переход от незнания к знанию.

В психологическом климате науки в этот период данное противоречие проявляется в нарастании острой борьбы вокруг истолкования сущности открытия между теми, кто, стремясь к соблюдению непрерывности познания, рассматривает любое отступление от канонов научности, свойственных старой теории, как измену науке, и теми, кто во главу угла ставит новизну открытия, доходя до недооценки преемственности в развитии познания.

Дело в том, что проблема, с решением которой бывает связана научная революция, обычно не полностью осознается отдельными учеными и даже целыми научными коллективами. По своему масштабу она может быть несовместимой с конкретными задачами их исследований, в результате чего эти ученые могут недостаточно четко понимать степень и формы их участия в ломке старых научных представлений и создании нового направления. Поступательное развитие познания, осуществляющееся через единство прерывности и непрерывности, новизны и преемственности, доказывает, что существуют объективные предпосылки, обеспечивающие закономерный ход революционных преобразований в науке, несмотря на отрицательные субъективно-психологические факторы, в том числе и на консерватизм мышления отдельных ученых.

Можно указать четыре типа таких предпосылок, обусловливающих в конечном счете ход научной революции. Первая — это прежде всего своеобразный диктат природы, явления которой правильно описывать можно не любыми, а только адекватно отражающими их формами описания. Только при этом условии наука может осуществлять свои функции, быть основой предсказания и практического преобразования объективной реальности. Сколь консервативным ни было бы сознание ученого, но в конечном счете он вынужден подчиниться этому диктату и найти соответствующие объекту формы отражения.

Второй тип предпосылок связан с тем, что развертывание научной революции в любой области знания сопровождается обнаружением новых выходов теории в общественную практику, что позволяет глубже понять возникающие в обществе проблемы, открывая новые возможности их решения с применением научных знаний. Проводимые в этом направлении исследования привлекают интерес к себе со стороны общества. Одновременно повышается необходимость оценки обоснованности новых знаний. Таким образом, научная революция своим ходом изменяет тот социально-психологический климат, в котором она совершала свои первые шаги, а научное познание ускоренно выходит на рубежи широкой практической проверки своих результатов.

Третьей предпосылкой, определяющей ход научной революции, является вся система сложившегося и проверенного знания, в рамках которого совершается научная революция. Любая, даже самая кардинальная революция в познании не является столь всеобъемлющей, чтобы представлять собой переворот во всем накопленном знании. Оказывая влияние на другие разделы познания, ею не охваченные, она в то же время сопровождается согласованием нового знания с системой существующего, уяснением законов познания, закономерным проявлением которых была старая теория. Она стремится включить в себя все положительное содержание старой теории, доказывая свое превосходство над нею.

Важную роль в научной революции играют предпосылки четвертого типа — философско-мировоззренческие: уровень мировоззрения, знания общих закономерностей взаимосвязи субъекта и объекта, принятый на этой основе методологический подход к решению научных проблем. Главная трудность при этом заключается в том, что научная революция совершается не в идеальных условиях безраздельного господства научного мировоззрения, а при сохранении и идеализма, и метафизики, противостоящих научно-философскому подходу, но тем не менее в силу различных причин разделяемых рядом ведущих ученых в капиталистическом мире. Другим осложняющим ситуацию фактором является то, что даже при господстве научного мировоззрения положения старой теории, подвергаемой диалектическому отрицанию в ходе научной революции, имеют прочно установившееся истолкование, которое может оцениваться как единственно правильное, незыблемое, не допускающее изменений. Пример А.Пуанкаре, сформулировавшего в своих трудах по сути дела все основные принципы теории относительности и тем не менее в силу довлевшего над ним идеализма не сумевшего подняться до создания этой теории, демонстрирует сложности первого рода, а упорное нежелание признать теорию относительности А.К.Тимирязевым — трудности второго рода.

Преодоление указанных трудностей в ходе научной революции раскрывает особый аспект взаимосвязи объективной и субъективной диалектики. Поскольку законы объективной диалектики являются в то же время законами развития познания, действующими в этом смысле вне и независимо от воли участвующих в познании лиц, то они в конечном счете пробивают себе дорогу и выводят к объективной истине. Но поскольку субъектом познания является человек со всей присущей ему относительной несуверенностью мышления, то мировоззренческая зрелость субъекта как субъективный фактор научной революции приобретает важное значение, определяющее ее темпы и судьбу.

Диалектический характер законов познания (в наиболее концентрированном виде он проявляется в период научной революции, являющейся качественным скачком в развитии науки, диалектическим отрицанием одного этапа ее развития другим, разрешением назревших в науке противоречий) требует только диалектического мышления ученых, усилиями которых это познание совершается. Напомним, что до конца последовательным диалектическое мышление может быть лишь при условии материалистического подхода. В условиях незрелости субъективного фактора научной революции диалектика «может проложить себе путь стихийно, просто благодаря напору самих естественнонаучных открытий, не умещающихся больше в старом метафизическом прокрустовом ложе. Но это — длительный и трудный процесс, при котором приходится преодолевать бесконечное множество излишних трений»²².

Анализируя ход революции в физике в конце XIX — начале XX в., В.И.Ленин подчеркивал, что современная физика идет к диалектическому материализму, но «не прямо, а зигзагами, не сознательно, а стихийно, не видя ясно своей «конечной цели», а приближаясь к ней ощупью, шатаясь, иногда даже задом»²³.

Таким образом, материалистическая диалектика познания является не только неотъемлемой частью научного мировоззрения, но и необходимым условием плодотворного развития науки, особенно в период научной революции.

 

Примечания

1 См. Синтез современного научного знания; Крымский С.Б. Научное знание и принципы его трансформации; Иванов В.Г. Физика и мировоззрение; Андреев И.Д. Методологические основания познания социальных явлений. М., 1977; Матвеев А.К. Общественный способ научного познания. Воронеж, 1977; Проблемы материалистической диалектики и современность. Алма-Ата, 1978; Научные теории: структура и развитие; Диалектика развития в природе и научном познании; Диалектика социального познания. М., 1979; Мировоззрение естествоиспытателя; Чепиков М.Г. Интеграция науки.

2 Антология мировой философии, т. 2. М., 1970, с. 199.

3 Маркс К., Энгельс Ф. Из ранних произведений. М., 1956, с. 596. Более подробный анализ этой тенденции см.: Синтез современного научного знания.

4 Подробнее об этом см., в частности: Спиркин А.Г., Тюхтин В.С. О взаимосвязи наук в современном естествознании. — Синтез современного научного знания, с. 63—69.; Украинцев Б.С. Связь естественных и общественных наук в техническом знании. — Там же, с. 74-94.

5 См. Овчинников Н.Ф. Тенденция к единству научного знания, — Методологические основы теории научного знания, ч. I. Свердловск, 1973; Новик И.Б. Синтез знаний и проблема оптимизации научного творчества. — Синтез современного научного знания.

6 Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 18, с. 275.

7 См. там же, с. 327.

8 Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 20, с. 13.

9 Там же.

10 Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 18. с. 277.

11 Там же, с. 276.

12 Там же, с. 277-278.

13 Там же, с. 278.

14 Там же, с. 277.

15 См. Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 29, с. 190.

16 Там же, с. 141.

17 Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 18, с. 102.

18 Там же, с. 295.

19 Там же, с. 275.

20 См. там же.

21 Там же, с. 327.

22 Маркс К.. Энгельс Ф. Соч., т. 20, с. 369.

23 Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 18, с. 332.

 

Глава VII

ДИАЛЕКТИКА ПРЕВРАЩЕНИЯ НАУЧНОГО ЗНАНИЯ В ФАКТОР ПРЕОБРАЗОВАНИЯ ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТИ

 

Одним из важных положений материалистической диалектики познания, выражающих относительную самостоятельность и активность сознания, является тезис о том, что «сознание человека не только отражает объективный мир, но и творит его»¹. Уточняя данное положение, В.И.Ленин писал, что внешнюю действительность изменяет не сознание как таковое, а «деятельность человека, составившего себе объективную картину мира»² и что именно «результат действия есть проверка субъективного познания и критерий ИСТИННОСУЩЕЙ ОБЪЕКТИВНОСТИ»³. Таким образом, сознание становится фактором объективных изменений в мире через практику, подтверждающую правильность нашего познания и реализующую заложенные в нем возможности преобразования действительности⁴. Суть данного тезиса материалистической диалектики познания — «соединение познания и практики» ⁵.

Рассмотрение диалектики превращения сознания в фактор преобразования действительности можно проследить на примере анализа гносеологических основ превращения науки в источник общественного прогресса, которое обусловлено не только теоретико-познавательными, но и социально-историческими моментами.

Имея в виду возможности использования знаний о природных явлениях и процессах в развитии общественного производства, для удовлетворения человеческих потребностей, К.Маркс отмечал, что члены общества посредством производства «приспосабливают (создают, преобразовывают) продукты природы»⁶. Природные материальные образования в результате такого «приспособления» приобретают совокупность общественно полезных свойств, наделяются социальной функцией. Их дальнейшее изменение, развитие и функционирование обусловлены потребностями общества, целенаправленно использующего законы природы.

Природа, преобразованная человеческой деятельностью, приобретает новую качественную специфику: она, с одной стороны, выступает как бы вторичной по отношению к обществу и его познанию, но с другой — остается объективной реальностью. В силу этого функционирование преобразованной человеком природы происходит по особым законам, сочетающим в себе действие законов и природы и общества, единство которых отражается познанием и становление которых в определенной мере обусловлено развитием познания.

Учитывая это, необходимо, во-первых, раскрыть, как с точки зрения гносеологических основ познания реализуется преобразующая функция научного знания; во-вторых, исследовать диалектическое отношение между реализацией данной функции науки и социально-историческими условиями этого процесса и, в-третьих, уточнить роль материалистической диалектики в осуществлении наукой функции преобразования.

 

1. Диалектика восхождения сознания от отражения действительности к ее преобразованию

Человек включен в объективные природные. и социальные связи, «он, как постоянная предпосылка человеческой истории, есть также ее постоянный продукт и результат»⁷, объект действия законов природы и общества и присущих им причинно-следственных связей. Говоря о связи человека с природой, Ф.Энгельс подчеркивал, что мы «нашей плотью, кровью и мозгом принадлежим ей и находимся внутри ее»⁸. Но человек вместе с тем является субъектом познания и действия, он опосредует свое отношение с внешним миром. Познавая окружающий мир, выявляя объективные причины, условия и следствия, он получает возможность выбора средств и способов воздействия, преобразования внешних условий.

Сказанное еще не раскрывает существа преобразующей активности человеческого сознания, поскольку сам человек представлен при этом односторонне — с точки зрения присущей ему свободы воли и выбора. Как результат и продукт истории, он в своих волевых решениях детерминирован внутренними и внешними потребностями и интересами, побуждающими его выдвигать определенные цели, к достижению которых и направляются его знания и умения. Но при этом сами потребности, интересы, знания и умения, средства человека исторически обусловлены, сформированы при определенных социально-исторических условиях.

Поэтому возможность перехода от познания к преобразованию действительности, от отражения объективных законов к созданию новой, преобразованной, очеловеченной природы имеет ряд предпосылок, которые в единстве составляют общественно-исторические условия, при которых вообще знания могут становиться орудием преобразования мира.

Первой и важнейшей предпосылкой является сама природа, которая выступает объектом и познания и преобразования, причем такого преобразования, которое силами только природы, без участия человека невозможно. Но при этом природа и изменения, объективно происходящие в ней, нимало не сообразуются с конкретными потребностями и задачами индивидов и общества в целом, вынуждая человека корректировать свои цели, задачи и средства с объективными законами развития природы.

Важнейшим свойством (законом) развития объективного мира является то, что «любая форма движения способна и вынуждена при определенных для каждого случая условиях превращаться, прямо или косвенно, в любую другую форму движения»⁹. Иначе говоря, природа обладает не только действительностью своего существования, но и неисчерпаемостью заложенных в ней возможностей, реализуемых при вполне определенных для каждого случая условиях. Они-то и составляют содержание первой и основной предпосылки сознательного преобразования природной действительности человеком.

Второй по важности предпосылкой преобразования действительности является человеческий труд. Труд, по определению К.Маркса, есть процесс, «в котором человек своей собственной деятельностью опосредствует, регулирует и контролирует обмен веществ между собой и природой»¹⁰, и в силу этого дает возможность совершать определенную работу, использовать часть потребленной энергии не только на нужды сохранения жизнедеятельности организма, но и на осуществление человеком целенаправленных изменений в окружающей среде, на использование орудий труда и преобразование предмета труда.

Третью предпосылку сознательного преобразования действительности составляют знания человека (обыденные, ремесленные и научные), от объема и уровня которых зависит эффективность труда. Характеризуя эту сторону дела, К.Маркс писал, что общественная производительная сила труда современного общества определяется «уровнем развития науки и степенью ее технологического применения»¹¹ и что в качестве машины средство труда «приобретает такую материальную форму существования, которая обусловливает замену человеческой силы силами природы и эмпирических рутинных приемов — сознательным применением естествознания»¹².

Четвертой предпосылкой преобразования действительности является способ производства и вся совокупность основанных на нем социальных отношений.

Особенно наглядно эта сторона диалектической взаимосвязи знания и практики прослеживается в истории развития науки, техники и производства. Так, в античный период техника развивалась еще как составной элемент ремесленного труда и лишь в ограниченной мере была объектом внимания общества (например, ирригационная, военная и отчасти строительная техника в Египте, Греции и Риме).

Совершенствование техники происходило медленно и в то же время обезличенно, носило «анонимный» характер. Соответственно и техническое творчество как одно из проявлений сознания стояло вне круга интересов исследователей. Роль техники в теоретико-познавательном отношении сводилась к тому, что те или иные устройства и виды технологии рассматривались лишь в качестве возможных объектов для объяснения наряду с явлениями природы, а также иногда служили средством удовлетворения потребностей самого производства. Поэтому постепенно назревало противоречие между этими потребностями и способностью к удовлетворению их старыми, «рутинными приемами» (К.Маркс). Появление науки и ее интереса к технике трудовых процессов выступает одной из первых проекций данного противоречия вовне. В технике начинают выделяться объекты, представляющие специальный научный интерес: устройства, способные осуществлять полезную работу (технико-механический аспект), и процессы преобразования сырья в продукт (химико-механический, технологический аспекты). Это революционизировало процесс исследования. Уже к началу эпохи Возрождения обязательной принадлежностью науки становится лабораторно-инструментальный кабинет. Исследование производства путем его моделирования в лабораторных условиях вело к созданию собственных инструментов и экспериментальной техники, пригодных для изучения широкого круга природных процессов. В середине XIX в. произошел скачок в развитии приборостроения, обусловленный потребностью производства в контрольно-измерительной аппаратуре (в связи с широким промышленным использованием пара, а затем и электричества). В результате усилилась зависимость научных исследований от технического оснащения, от производства, способного поставлять научное оборудование.

Данный процесс показывает, с одной стороны, преемственность в развитии науки, накопление в ней положительного содержания, выработанного на предшествующем этапе, а с другой — формирование широких обратных связей науки с производством, ее отход от умозрительного метода, господствовавшего в научном познании. Одновременно наблюдается переход от спорадических заказов к прямой зависимости производства от достижений науки. Если паровая машина еще могла быть создана техниками-практиками, то дальнейшее развитие ее становится возможным лишь на основе развития теории (цикл Карно, начала термодинамики). Возникновение электропромышленности было бы просто немыслимо без работ Фарадея и Максвелла. Техническое творчество еще сохраняет свою автономность как вид деятельности, но в гносеологическом отношении оно становится все более зависимым от науки.

Для изобретательства требуется уже не только природная техническая смекалка, но и определенный «образовательный ценз». Кроме того, если прежде изобретательство представляло собой широкий беспорядочный поиск (широкое распространение имели, например, изобретения-курьезы), часто выходивший за пределы существующих научных представлений (например, поиск регpetuum mobile), то теперь оно приобретает целенаправленный характер, связанный с развитием приложений и следствий существующих теорий (например, изобретение электрогенератора, лампочки накаливания, телефона, радио и т.д.). Более того, наука впервые сталкивается с тупиковыми ситуациями в изобретательской мысли, которые отражают исчерпание возможных экстраполяции из теории (например, в проблемах повышения коэффициента полезного действия двигателей различного типа).

На основе вызревания соответствующих условий происходит формирование технических дисциплин, опирающихся на достижения естественных наук и в опосредованной форме на обществознание и социальный опыт (учет в новой технике таких характеристик, как капиталоемкость, рентабельность, способность облегчать или замещать человеческий труд и т.п.).

Все эти тенденции получили развитие на новом качественном уровне в условиях научно-технической революции XX в. Производство, крупная промышленность овладели «колоссальными силами природы и естествознанием»¹³. Наука и производство сближаются вплоть до превращения науки в непосредственную производительную силу, а техническое творчество при всей его специфике становится прикладной частью научных исследований. Техника перестает быть чем-то побочным для науки и превращается в ее непосредственную цель, в неотъемлемое средство познания. Потребности развития техники, поскольку они не могут быть удовлетворены на основе совокупности наличного теоретического знания, становятся собственными потребностями науки и отражают ее Известную ограниченность. Одновременно техническая мощь общества становится мерилом уровня развития науки.

Возрастание технической вооруженности общественного организма порождает проблему социальных последствий технического прогресса, необходимости учета выводов социальных наук вплоть до теснейшего смыкания между двумя отраслями познания. Изменение характера самой техники (быстродействие, автоматика, широкое применение ЭВМ) ведет к необходимости учета человеческого фактора при ее создании, выводит технические науки из противостояния общественным к слиянию их по важнейшим направлениям технического творчества (инженерная психология, дизайн, инженерная медицина, бионика и др.). И наконец, экологические проблемы, возникшие в результате резкого увеличения масштабов воздействия индустрии на природу, выдвигают задачу создания замкнутого цикла «промышленность — сельское хозяйство — природа (безотходного производства)», требуют дальнейшего слияния различных наук в единое синтетическое целое.