Убить мертвеца. История одиннадцатая

 

– Здорово, пацаны, – сказал бритоголовый парень лет тридцати. – Шо вы как в гостях? Приземляйтесь...

На краю стола, за которым он восседал, лежал автомат Калашникова десантного образца. По тому, как «машинка» органично вписывалась в тарелки с объедками, грязные вилки и стаканы, я как‑то сразу понял, что «калашник» здесь валяется давно. Это явно была не дешёвая рисовка, чтобы произвести впечатление на гостей...

Я поздоровался, выдвинул стул и сел за стол. Рядом то же самое сделал Лёшка.

Неделю назад я попросил его познакомить меня с кем‑нибудь из лидеров криминальных группировок. А то неловко как‑то получается: сколько лет пишу о них, а живьём никогда не видел.

И вот час назад Лёшка позвонил и сказал: «У меня тут встреча с одним кори фаном... Если есть время – поехали...». Я всё бросил и стал одеваться.

– А ты хто? – спросил бандит, глядя на меня исподлобья.

– Журналист, – ответил Лёшка.

Я поморщился и сказал:

– Давно уже этим не занимаюсь.

– А шо такое? – спросил бритоголовый.

– Журналистика у нас сдохла. Я теперь так – беллетрист.

– Погоди, – сказал он. – Я вчера киоск видел. Там этих газет и журналов – хоть жопой ешь.

Пришлось объяснить.

– Журналистика – это когда издание и журналист имеют свою точку зрения и могут её отстаивать. А сейчас есть только пиар, чёрный пиар и мелкотемье.

– И чем ты занимаешься?

– Книжки пишу.

– Много издал?

– Две. И ещё десяток рукописей, как говорится в столе.

– А что так?

– Дорого.

– Дорого – это сколько? – Я сказал, и он искренне удивился: – Всего‑то?

– У нас разные доходы. Мне надо полгода не есть и не пить, чтобы издать книгу.

Он сунул руку в карман, проворчав:

– Ну так издай ещё парочку...

– Не надо, – сказал я. – Сам заработаю.

– Гордый, значит... Молодец... А чё приехал тогда?

– Впечатлений набраться. Никогда живьём оргпреступность не видел.

– Твоё счастье, что не видел, – заметил он. – Вот только – ну какая я оргпреступность? Я просто деловой человек.

– Автомат не относится к аксессуарам деловых людей.

– Какой автомат? – удивился он. Я кивнул. – Да он же пневматический, это игрушка...

Я, разумеется, видел, что у автомата не один рожок, а два: они были скреплены изолентой по обыкновению воинов‑интернационалистов, прошедших Афганистан. Но сказать ничего не успел. На улице, со стороны фасада, послышался какой‑то шум. Тут же в кармане бритоголового заиграла «Мурка».

– Алё? – сказал он, поднеся мобильник к уху. Услышанное его взбесило. – Как это – пришёл?! – заорал он. – Он же жмурик!.. И Колян видел?.. Да вы там что, уроды, с конопли на героин перешли?.. Я щас приду – обоим трендюлей навешаю!..

Он сунул трубку в карман, недовольно поморщился и буркнул:

– Вот же мудачьё никчёмное...

– Кто пришёл‑то? – спросил я.

– Да ерунда это всё. Мертвяки не оживают.

– Сегодня полнолуние.

– Ну и что?

– В полнолуние всякая фигня случается. Лунатики ходят по карнизам, люди‑оборотни трансформируются в волков... Почему бы и мертвецам не оживать?

– Такого по жизни не бывает, – ворчливо заметил бритоголовый.

Тут вечернюю тишину, какая бывает только за городом, вспорол истошный крик.

– Хозяин вздрогнул. Впрочем, мы тоже.

– Что за хреновина здесь творится? – сказал он, поднимаясь из‑за стола. – Я щас...

Когда он вышел из гостиной, я спросил:

– Это шоу для меня организовали?

– Какое шоу? – спросил Лёшка.

Где‑то один за другим хлопнули шесть или семь выстрелов.

– А вот это самое, – сказал я.

– Столб показухой не занимается. Он – серьёзный человек.

– Кто‑кто?

– Столб – это его клйкуха, – пояснил Лёшка.

– Ясно. А легальный бизнес у него есть?

– Самый разнообразный и весьма обширный. Он сперва «крышует» чужое предприятие, потом входит в долю и вскоре становится основным владельцем.

Я усмехнулся.

– Тактика кукушонка. Слыхал я про такое...

Распахнулась дверь, и в гостиную не вошёл, а ворвался Столб. И в каком виде!.. Шерстяной джемпер был разорвал у ворота, на щеке алела длинная ссадина...

Он схватил автомат со стола, опрокидывая бутылки, передёрнул затвор и сказал:

– Пацаны, вам лучше валить. И чем быстрее, тем лучше. Ваша машина на заднем дворе. ОН её, кажись, ещё не надыбал...

– ОН – это кто? – спросил я, но бритоголовый уже выскочил из комнаты. Где‑то совсем рядом, казалось, за соседней стеной, загрохотал автомат. – Чёрт!..

– Делаем ноги, – сказал Лёшка. – У меня нет никакого желания присутствовать на чужой разборке...

– И нарваться на шальную пулю, – поддакнул я.

В коридоре никого не было. Потасовка с применением огнестрельного оружия происходила, если я не ошибаюсь, где‑то у фасада. Лёшка приоткрыл дверь, ведущую на задний двор, и прошипел:

– Никого. Быстро!

Как на крыльях, я сбежал вниз по ступенькам, перепрыгнул вслед за Лёшкой через кустарник, постриженный аккуратным бордюрчиком, и остановился у машины. Вернее, около того, что минут сорок назад было новенькой «десяткой».

– Кто это её так? – спросил я.

Лёшка был не в состоянии разговаривать. Он даже не матерился. Только тупо смотрел на проколотые шины, выбитые стёкла и деформированный корпус.

– Как‑же это они сделали? – наконец сказал он. – Я ни черта не слышал...

– Офигеть можно!.. – сказал я абсолютно искренне.

– Ладно, – произнёс он. – ОНИ мне за это ответят...

Он глубоко засунул руку в салон со стороны водительского места и извлёк из‑под сиденья монтировку.

– Ещё есть? – спросил я.

– В багажнике.

Замок багажника был расплющен, словно по нему пару раз ударили кувалдой. Открыть его можно было либо автогеном, либо консервным ножом.

Я огляделся по сторонам. У стены стояла забытая кем‑то лопата. Я стряхнул с неё комья засохшей земли и сказал:

– Я готов.

Стихшие было выстрелы грянули снова. Они доносились с правой стороны дома. Мы принялись обходить эту трёхэтажную каменную громаду слева.

Вдруг Лёшка остановился и сказал глухо:

– Дай зажигалку.

Я дал. В её слабом свете был виден человек в камуфляже, лежащий ничком на клумбе.

– Это Колян, – пробормотал Лёшка.

– Пульс проверь, – посоветовал я.

– Какой на хрен пульс?! У него головы нет!!!

Я подошёл чуть ближе. Хорошо, что Столб не успел нас чем‑нибудь угостить...

С трудом справившись с приступом тошноты, я сказал:

– Этот вечер я точно навсегда запомню...

– А ты погоди, – заметил Лёшка. – Ещё не утро. Нам ещё отсюда живыми надо выбраться...

– Да сдохни ж ты, падла!.. – проревел голос совсем рядом, и снова оглушительно затарахтел автомат.

Я узнал голос Столба. Всю обойму он выпустил одной очередью, и автомат замолчал. Теперь слышался только тяжёлый мат. Я выглянул из‑за угла.

То, что я увидел, навсегда врезалось в память. На крыльце стоял бритоголовый, меняя рожок, а через лужайку в его сторону медленно брёл человек в чёрном костюме. В одной руке он держал за волосы отрезанную голову, а в другой – здоровенный тесак.

– Уходите! – крикнул Столб, увидев нас. – Я не могу его убить!..

И он снова начал стрелять. На этот раз – прицельными короткими очередями.

При каждом попадании человека в чёрном отбрасывало назад, но он продолжал приближаться к крыльцу с тупой настойчивостью поломанного робота.

Он что, надел бронежилет и обсадился наркотиками, чтобы не чувствовать боль? Да нет, я видел, как пули пробивали его насквозь, превращая костюм в решето...

– А‑а‑а, вот ты где, сука! – заорал Лёшка. – Ты мне за тачку ответишь!

– Стой! – крикнул я.

– Не надо! – крикнул Столб.

Лёшка нас не послушался. Он подскочил к человеку в чёрном и со всего размаха ударил монтировкой по голове. Послышался глухой звук, как будто вместо головы у последнего была тыква. А потом человек в чёрном с неожиданным проворством развернулся и полоснул Лёшку ножом.

– Б...! – заорал Лёшка, отскакивая в сторону. Выронив монтировку, он схватился за предплечье.

– Беги от него!.. – надрывался Столб. – Ты не сечёшь, кто это!!!

Патроны закончились. Бритоголовый шваркнул под ноги разряженный автомат и выхватил из‑за пояса «макар».

– Заходите в хату, живо! Мы отсидимся до приезда пацанов!..

Лёшка, пригибаясь, как солдат под обстрелом, побежал к крыльцу, придерживая раненую руку здоровой.

– По ногам стреляй! – закричал я. – Перебей ему ноги!

Это было как в фильме ужасов... Нет, как в страшном сне...

Человек в чёрном прекратил двигаться к крыльцу лишь тогда, когда Столб перебил ему вторую ногу, а потом я подскочил к лежащему на газоне и бил его лопатой по шее до тех пор, пока голова не откатилась в сторону.

Я воткнул лопату в землю, достал сигарету и тут же выронил её на землю – руки тряслись. Ко мне подошёл бритоголовый, сунул в рот сигаретку, поднёс огонёк и сказал:

– Никогда такого не видел...

– У мертвяка подергивались конечности.

– Я тоже, – сказал я. – Кто он?

– Да фраер один. Месяц назад его грохнули. Прикопали неподалёку... Блин, а он и без головы подыхать не хочет!

– Труп надо сжечь, – сказал Лёшка с крыльца. – Чтоб второй раз не пришёл. Когда голову найдёт.

Бритоголовый деловито сказал:

– Щас пацаны прикатят – всё сделают...

Тут на лице его появилось глубокомысленное выражение.

– Слышь, писатель. Ты мне вот что скажи... Как с НИМИ раньше справлялись?

– Раньше?

– Ну, наши предки. Когда ещё не было автоматов, пистолетов...

– Что было, тем и справлялись: вилами, косами, топорами, осиновыми кольями...

– Господи!.. – с искренним ужасом произнёс бритоголовый и размашисто перекрестился.