Ересь революции. Идеологические битвы: народники, марксизм, экономизм. Эволюция идеи

 

Становлению Российской социал‑демократической рабочей партии – партии, из которой вышли большевики Ленина и меньшевики Мартова – способствовали три идеологических конфликта: с революционными народниками, «легальными марксистами» и «экономистами».

Народническое направление российской революционной мысли претендовало на выражение воли крестьянства. В аграрных бунтах оно видело зародыш движения масс, которому нужно помочь разрушить специфический российский пост–феодализм и недокапитализм. Однако будущие эсеры исходили из возможности «перепрыгнуть» буржуазный этап развития страны. В крестьянской общине они видели прообраз коммуны будущего, полагая, что с опорой на нее реально сразу осуществить переход к социализму, или «крестьянскому коммунизму».

Социал‑демократы громили эту точку зрения сразу по нескольким фронтам. С одной стороны, опираясь на марксистскую теорию, они указывали на невозможность миновать закономерные этапы общественного развития, перепрыгнув из феодальной формации в социалистическую. Причем, это не являлось догмой и не было «самим в себе» самоценным утверждением «потому, что Маркс так сказал»: только промышленно развитая культура с высокой производительностью труда может обеспечить изобилие, необходимое для социализма. А для развития такой культуры неизбежно требуется определенный, дошедший до границ своего развития, капиталистический этап.

С другой стороны, эсдеки указывали на аморфность и в целом не революционность крестьянской массы. По выражению Плеханова, крестьянство – это даже не класс, это «состояние». Обобщенно, крестьянство социал‑демократы склонны были рассматривать скорее как силу мелкобуржуазную. В лучшем случае – как слой населения, в котором только начинаются процессы разделения на классы. Правда, в работе «Развитие капитализма в России» (вышедшей в 1899 году) Ленин указывал, что этот процесс достаточно далеко зашел, что крестьянство в России расслаивается, выделяя с одной стороны сельский и городской пролетариат, а с другой – сельскую буржуазию. Но эту оценку – о далеко зашедшем процессе расслоения – будущие события не подтвердили.

Невозможность опоры на крестьянство с точки зрения социал‑демократов была очевидна. Они делали ставку на конкретный класс – городской пролетариат. Форсированное развитие промышленности в России на рубеже веков, увеличение численности рабочих и первые забастовки, казалось, полностью подтверждали их правоту – рабочий класс стремительно обретал сознательность.

Второй идеологической битвой была борьба против «легальных марксистов». Течение, возникшее в 80‑90–е годы XIX века, безоговорочно принимало марксизм, полагало ближайшей исторической перспективой для России переход к капиталистической формации. Сосредоточившись на экономической составляющей работ Маркса, чтобы во всеоружии встретить момент перехода, сторонники этого течения вначале отодвинули социалистический этап в неопределенное будущее, а следом и вовсе забыли. Главное, на чем сосредоточились «легальные марксисты» – это капитализм здесь и сейчас. Так из организации марксистов формировалось буржуазное движение. Заметим, что такое идеологическое перерождение слишком хорошо знакомо нам по новейшей истории, и в нем нет ничего удивительного.

Наконец, «экономизм» был третьим направлением, в которое вылился марксизм в России. Его сторонники признавали себя авангардом борьбы за права рабочего класса, но призывали разделять политику и экономику. Рабочих прежде всего интересуют экономические вопросы, говорили они, что и выражается в требованиях забастовщиков об увеличении заработной платы и улучшении условий труда. Борьба за улучшение экономического положения пролетариата провозглашалась главной целью, отодвигая политическую борьбу на второй план. Политика не снималась с повестки дня, однако она должна была стать уделом ограниченной группы интеллигенции, вырабатывающей политические решения. Подразумевалось, что конечных целей можно достичь и экономической борьбой.

Это противоречило уже базовым установкам марксизма. Недаром формационный подход оперирует понятием «социально–экономическая формация». Определенные экономические отношения могут нормально существовать только с определенным общественным строем. Как невозможно представить себе развитый капитализм в феодальной системе городов–крепостей, так невозможно представить себе и попытки построить социализм при феодализме или капитализме. Даже если допустить, что в силу каких‑либо внешних либо внутренних факторов экономическая борьба увенчалась успехом и добилась определенных социальных завоеваний, в будущем никак нельзя исключить обратного регресса – при сохранении власти и основных средств производства в руках буржуазии, власть и собственность закономерно будут употреблены к собственному буржуазии обогащению, на чем и закончится весь «социализм».

И это знакомо нам из новейшей истории – по итогам крушения биполярного мира и исчерпания внешнеполитического соревновательного фактора двух блоков, огромная часть ранее созданных на Западе социальных гарантий уже «отозвана», и этот процесс продолжается.

«Экономизм», отрицающий взаимосвязь политики и экономики, хорошо знаком нам и по отечественной истории. Именно эту «ересь» марксизма проповедовали реформаторы во время перестройки, обещая накормить народ двадцатью сортами колбасы (заботясь об экономических требованиях) и сдвигая в сторону как несущественный вопрос о политике. Нам постоянно твердили о «шведском социализме», явно указывая на не принципиальность вопроса о строе – а дальше случилось то, что случилось, и вот уже девочка из бывшего шахтерского поселка звонит на прямую линию Путину и просит новое платье для своей сестры. Поселок второй десяток лет живет натуральным хозяйством и давно забыл, что какая‑то колбаса где‑то существует.

 

* * *

 

О принципиальной несовместимости разнородных течений в марксистском лагере предупреждал Ленин. Именно об этом он писал в преддверии Второго съезда РСДРП: «Прежде, чем объединяться, и для того, чтобы объединиться, мы должны сначала решительно и определенно размежеваться. Иначе наше объединение было бы лишь фикцией, прикрывающей существующий разброд и мешающей его радикальному устранению» ^[1].

Одержав идеологическую победу над оппонентами, успешно размежевавшись с ними, российские социал–демократы наконец собрались в 1903 году на свой второй съезд, который должен был положить начало РСДРП (делегаты первого съезда, состоявшегося в 1898 году, были арестованы практически сразу после открытия и не смогли принять никаких документов).

Но как выяснилось, идеологическое противостояние только начиналась. Непримиримые противоречия между будущими большевиками и меньшевиками выявились в вопросе о партийном уставе, но скоро они переросли в куда более принципиальный спор – о марксистской позиции.

 

Примечания:

[1] Заявление редакции «Искры». 1900 год. // В. И. Ленин, ПСС Т.4. URL http://leninism.su/index.php?option=com_content&view=article&id=683:zajavlen‑iskri‑2&catid=42:tom‑4&Itemid=53 (дата обращения 27.10.11).