Россия и Европа — столкновение цивилизаций

Для вас — века, для нас — единый час. Мы, как послушные холопы, держали щит меж двух враждебных рас Монголов и Европы!

Александр Блок

— I —

Если при решении экономических вопросов не учитывать специфические особенности людей, наций и народностей, тогда их можно представлять обезличенными особями и управлять ими одними и теми же способами. Это и есть ныне действующая экономическая модель. Но если отойти от этого шаблона и ставится задача построить модель коммунистического общества с его принципами гармонии, правды и справедливости, без насилия и произвола, тогда уже потребуется учитывать специфические особенности людей, принимать во внимание их предпочтения и вкусы, культурные навыки и обычаи. Поэтому нет и не может быть единой, одинаково успешной для всех экономической модели, как нет лекарства от всех болезней. Что одним и тем же продуктом всех не насытишь, а в рамках обезличенной парадигмы развития повышать культурный, духовный и нравственный облик людей, соответствующий коммунистическим идеалам, невозможно. Поэтому здесь уже требуется учитывать все эти особенности.

Существенные отличия образа жизни народов и восприятие ими Мира не могут не оказать решающего влияния на их общественную и коллективную жизнь. В самом деле, вся хозяйственная деятельность людей направлена на их жизнеобеспечение. Именно оно является и побудительным мотивом, и источником их развития, и основой благополучия. Ни одна нация и народность не могли бы существовать, если бы они не использовали весь свой жизненный потенциал: природный, интеллектуальный, культурный. Не стремились бы к такой хозяйственной организации, которая в наибольшей мере соответствует их менталитету, не сберегали бы её.

Китай, Индия и Япония потому и достигли своих впечатляющих успехов, что использовали собственную специфику. А где от неё отказались и слепо пользовались чужими рецептами (как это делали в нынешней России), ничего хорошего от этого не получалось. То есть «В каждой стране должна быть своя экономическая политика, основанная с учётом особенностей страны; не может быть единой, универсальной политики для всех реформирующихся стран» (Дж. Стиглиц ^[24]). В этой связи рассмотрим принципиальные отличия Западной и Российской цивилизаций как наиболее ярких антиподов, как разные векторы человеческого развития.

 

Западный мир образовался на существенно не различающихся между собой территориях, в целом плодородных и богатых, с хорошим климатом, с обилием морей и рек, способствующих перемещению людей и грузов, обмену информацией. Отсюда, благодаря постоянно протекающим миграциям населения и войнам, образы жизни европейских народов не могли сильно разниться между собой. Они перемешивались, формируя, таким образом, близкие друг другу предпочтения, вкусы и культуру, устанавливая единые правила поведения, соответствующие их духу материальные и духовные ценности.

Российская ментальность сложилась под влиянием других условий. Они характеризовались громадными просторами, равнинным характером местности, суровым климатом. И тяжёлая среда обитания привела к естественной селекции людских характеров. В результате на бескрайних просторах Восточной Европы образовался особый мир, трудом и потом, а иногда и кровью строивший своё благополучие. И умение бороться с трудностями, довольствоваться немногим при богатстве окружающего ландшафта породили щедрость и широту души русской.

Это раздвинуло взгляды проживающих в России людей на жизнь и на окружающую их действительность, явило иллюзорность материальности и беспредельность духовности. Позволило осознать единство Вселенной и установить истинное место в ней Бога и Человека. Пробудило уверенность в своих силах, породило инициативу и стремление к безграничной Воле. В результате появилась не боящаяся новизны личность, умеющая постоять и за себя, и за любезный её сердцу Мир. Сформировало неординарные личности: «Русский народ есть особенный народ в свете, который отличается догадкою, умом, силою» (царица Екатерина II).

При этом для защиты среды своего обитания русские не могли опираться на трудно доступные естественные преграды, моря и горы, а значит им предстояло либо погибнуть под натиском окружающих хищных орд с их миграциями, агрессивной культурой и бытовыми ценностями, либо научиться давать им отпор. Но очевидно, что только военными мерами тут было не обойтись. Поэтому русские изначально учились находить общий язык с соседями, замирять их и расширять, таким образом, сферы своего влияния. Не навязывать собственный порядок жизни, не посягать на их уклад, но сглаживать межплеменные разногласия. В самом деле, после победы над иноверцами русский человек никогда не стремился насильственно обратить их в свою веру. И так синтезировалась новая общность, появилось уникальное сообщество разных народов, всегда открытое к новым знаниям, к культурным веяниям и к хозяйственным приёмам, включающее в себя всё наиболее ценное из обычаев и трудовых навыков соседей. В основе которого заложены принципы равноправия и взаимодополнения, а не высокомерия и комплекса превосходства.

Поэтому на Руси не возникало национального чванства, приветствовались межэтнические браки, не было культурного унижения кого-либо. Всякий человек, к какой бы нации или народности он ни принадлежал, какому бы Богу ни молился, на каком бы языке ни говорил, мог жить в России и пользоваться заслуженным им уважением вне зависимости от его этнической или культурной принадлежности. В результате национальные различия не препятствовали занятию самых высоких должностей. Как пример, Семён Емин, избранный новгородским тысяцким в 1218 году, происходил из финского племени еми. Татарская знать, перешедшая на службу к русским князьям, сохраняла свои титулы и получала те же привилегии, что и русская. Царь Иван Грозный не скрывал своего родства с чингизидами, а напротив, широко им пользовался в политических целях. Царь Борис Годунов вёл свой род от татарского мурзы Чета (в крещении Хазарии), поступившего на службу к московскому князю Ивану Калите. Грузинский князь П. И. Багратион дослужился до звания генерала от инфантерии, главнокомандующего 2-й Западной армии в Отечественной войне 1812 года и погиб на Бородинском поле, защищая Россию.

В этой связи «русская общность позволила сохранить пронизывающую Новый Завет идею равенства народов и людей вообще, противостоящую идеологии господства и подчинения» (В. И. Сигов, Г. А. Карпова, С. И. Пинцов). «Я говорю про неустанную жажду в народе русском, всегда в нём присущую, великого, всеобщего, всенародного, всебратского единения во имя Христово» (Ф. М. Достоевский ^[25]). Отсюда «Россия не есть случайное нагромождение территорий и племён, и не искусственно слаженный механизм „областей“, но живой, исторически выросший и культурно оправдавшийся организм, не подлежащий произвольному расчленению» (философ И. Ильин ^[26]).

Из-за этого центростремительные тенденции до сих пор сильнее центробежных: «Даже самый неблагополучный исход войны никогда не приведёт к распаду России, которая держится на миллионах верующих русских греческой конфессии. Эти последние, даже если они вследствие международных договоров будут разъединены, так же быстро вновь соединятся друг с другом, как находят путь к друг-другу разъединённые капельки ртути» (Канцлер Германии Бисмарк фон Отто ^[27]). Таким образом, «Дух России — вселенский дух. Национален в России именно её сверхнационализм ˂…˃ в этом самобытна Россия и не похожа ни на одну страну мира» (Н. Бердяев ^[28]).

Данные особенности наложили отпечаток на все черты характера народа русского, которые отмечают многие авторитеты: «Я предвижу громадную будущность России. Конечно, и ей придётся пройти через известные встряски и, может быть, тяжёлые потрясения, но всё это пройдёт, и после того Россия воспрянет и сделается оплотом всей Европы, самой могущественной, может быть, во всём мире державой» (Теодор Рузвельт, американский Президент). Она — особое образование, неподвластное западным стандартам о «правильном» образе жизни. «Русское государство обладает тем преимуществом перед другими, что оно управляется непосредственно самим Богом, иначе невозможно понять, как вообще оно существует» (Христофор Миних) ^[29].

— II —

Европа в своём развитии пошла по другому пути. Она сформирована рационализмом Рима, подкреплённым греческим романтизмом. В самом деле, «… вынь Рим — и рухнет всё европейское здание» (Вал. Иванов). Поэтому если рассматривать карту Римской ойкумены начала первого тысячелетия от РХ, легко видеть, что в неё входили именно те государства, которые ныне образуют Западную Европу. В этой связи высокая культура, язык, порядок и сам образ дисциплинированного римского мышления не могли не оказать громадного воздействия на все жившие здесь племена. Они не могли не унаследовать существовавшую в Империи культуру, организацию, её стройность, рациональность, внутреннюю однородность.

И одновременно с ними — эгоизм, цинизм, жестокость, высокомерие и прагматизм Рима того времени, которые, в конечном итоге, и привели его к гибели. Так, именно в его недрах расцвели языческие культы насилия, гедонизма, тяги к роскоши и вседозволенности. Возникли двойные стандарты, которыми столь грешит нынешний Запад. В нём добром считалось лишь то, что полезно Риму, а злом — что не отвечает его интересам. А понятиями правды, совести и справедливости пользовались только по мере надобности и в пропагандистских целях.

Данные обстоятельства не могли не сказаться на всём образе жизни западного человека, на его поведении и пристрастиях. Закат духовной культуры Европы начался в XII веке, когда «появился зародыш нового — совершенно отличного — принципа, заключавшегося в том, что ˂ … ˃ только то, что видим, слышим, осязаем, ощущаем и воспринимаем через наши органы чувств — реально и имеет смысл» (Питирим Сорокин ^[30])), а всё остальное — иллюзии. Быть сильным и причинять боль и горе другим — в этом стала признаваться высшая доблесть западного героя: «Мир принадлежит тем, кто храбрее и сильнее… Мы не спрашиваем, когда хотим взять чью-либо жизнь и имущество… Мы не воруем, а отнимаем… Мы не верим ни во что, кроме силы нашего оружия и нашей храбрости» (из Скандинавских саг). «Весло ли галеры средь мрака и льдин, иль винт рассекает море. У Волн, у Времени голос один: горе слабейшему, горе!» (Р. Киплинг). «Большие батальоны всегда правы» (Наполеон Бонапарт) и т. п.

Неудивительно поэтому, что западная цивилизация строилась по принципу пирамиды, во главе которой сидит небольшая кучка избранных и путём насилия, обмана или шантажа правит всеми остальными. Отсюда основная цель Запада — это подчинять себе другие государства, чтобы с помощью их ресурсов и населения обеспечивать своё процветание. Что и происходит до настоящего времени.

Следует ли говорить, что в России никогда не было ни подобных учений, былин, ни соответствующих поэм, народных эпосов, песен и сказок? Более того, в русском языческом пантеоне никогда не было Бога войны, в то время как среди европейских народов воинствующие божества неизменно почитались, весь их эпос построен вокруг войн и завоеваний. В древнерусской литературе, в русском фольклоре тема войн ради обогащения, романтизация разбоев и ограбления других народов отсутствует вообще. А сами войны в народных сказаниях представляются не как процессы физического уничтожения или покорения противников, а как тяжёлая работа, духовная и моральная борьба против зла, несправедливости и святотатства.

Всё это привело к беспредельной прагматичности Европы, которая заложила основу её материального благополучия. К тому, что «Западная цивилизация предпочитает не „быть“, а „иметь“» (А. Маккирджани). Зародило практику беспринципности, цинизма, фальши: «У Британии нет постоянных врагов и постоянных друзей, а есть только постоянные интересы» (У. Черчилль). Отсюда западная деловая этика не знает такого понятия, как благодарность: «В политике Европы тщетно было бы искать высших моральных побуждений. Этой политикой руководит исключительно нажива» (П. Н. Врангель, последний Главнокомандующий Белыми силами на юге России ^[31]).

В этой связи, в отличие от русского преклонения перед справедливостью, Запад провозглашает: «Vаe victis!» («Горе побеждённым!»). Языческий культ мощи и финансового успеха стал главенствовать в нём, право силы начало превалировать над силою права. Из-за этого аборигены, жившие на территории нынешних Соединенных Штатов, были поголовно истреблены или загнаны в резервации. «Цивилизованные» власти США платили премии за каждый скальп, снятый с головы индейца, будь то воин, женщина или ребёнок. При этом были уничтожены целые популяции уникальных животных, таких как бизоны, ягуары, белые лоси, птицы додо и др., т.е. всё, что не смогло защититься.

Европейцы в полной мере осуществили «цивилизационную миссию» Запада, под знаком креста и меча уничтожив древнейшие культуры Юкатана, Мексики и Перу, инков и ацтеков. Они поработили миллионы жителей трёх континентов, превратили в рабов население огромной Африки, заставив их обслуживать себя. Бенин — одно из могущественных и культурных негритянских государств, некогда существовавших на территории нынешней Нигерии, успешно сопротивлялось поработителям вплоть до ХIХ века, пока не было предано английскими колонизаторами огню и мечу.

Заметим, что в Сибири, примерно в это же время осваиваемой русскими, не погибла ни одна самая малая народность, не исчезла ни одна крупная популяция животных. В ней существовал всемерно поддерживаемый населением запрет на убийство молодых зверей и их матерей, не разрешался отстрел животных и лов морского зверя свыше жизненно необходимого. При этом браконьеры и не соблюдающие указанные правила убивались на месте. Когда рыба по сибирским рекам шла на нерест, в деревнях, расположенных на их берегах, запрещался колокольный звон, всевозможный шум и даже громкие разговоры, чтобы не тревожить рыб и они могли оставить здоровое потомство.

Ни резерваций, ни депортаций, ни рабства аборигенов, ни поголовного их истребления не было в России никогда. Таким образом в условиях непрерывных нашествий со всех сторон, в невероятно суровых климатических условиях русский народ колонизировал огромные пространства, не уничтожив, не поработив, не ограбив и не перекрестив насильно ни один народ. В этом — коренное отличие российской и западной цивилизаций, разное видение ими Мира, запретного и дозволенного.

— III —

В суровой среде обитания, характерной для Восточной Европы, трудно было выжить одному, требовалась поддержка, нужна была взаимопомощь. Поэтому люди стремились жить общинами, родами, племенами, объедиять усилия для решения совместных проблем. В результате неформальные отношения между членами сообщества, основанные на понятиях правды и справедливости, обычаях и совести, честности и морали ценились выше, чем формальные. Это наложило отпечаток на семейные и хозяйственные отношения, сформировало особые традиции, повлияло на весь повседневный быт россиян.

На Западе не так, среда обитания и климат позволяли людям быть самодостаточными. Им требовалось только узаконить их отношения. Поэтому в нём процветает идеологическая конструкция правового государства, предполагающего безусловное господство права и верховенство закона: «Пусть погибнет мир, но торжествует закон!», «Закон суров, но это закон!». При этом логика законодателей определялась их моральным обликом, в связи с чем интересы преступников нередко превалировали над интересами их жертв.

Вместе с тем в России понятие «право» понимается значительно шире. В ней полагается, что по настоящему истинны лишь Божьи Законы (заповеди), в том числе «что посеешь, то и пожнёшь». Русские понимают, что порядок необходим, однако «плодотворно лишь то право, которое видит в себе ничто иное, как обязанность» (М. Н. Катков, государственный деятель начала ХХ века). Они считают, что «… обычай прочнее закона: закон выдумать можно, обычай от жизни идёт» (Вал. Иванов).

Русские понимают ценность многогранности, ограниченность и невыразительность шаблонов. Знают, что стремление к единообразию практической жизни с неизбежностью нивелирует образ личности и характер мышления человека. А поэтому признают вторичность Права по отношению к Правде («Право есть могила Правды»), видят неизбежность противопоставления «Закона» и «Благодати». Сознают, что материальность без духовности так же уродлива, как и духовность – без материальности. И при этом верят, что духовное выше материального, общее выше частного, а поэтому считают справедливость выше закона. То есть не придуманное людьми внешне равноправное законничество призвано лежать в основе человеческого бытия, а Божьи законы Совести и Правды. Они не признают статус Высших ценностей за законами, написанными простыми смертными. Знают, что всякий закон — это столб, который нельзя перелезть, но всегда можно обойти. По этой причине в России традиционная свирепость законов, принимаемых властями, неизменно компенсировалась их неисполнением.

Поэтому, в отличие от Европы, в России не получило всеобщего признания римское право собственности, опирающееся на скрупулёзно проработанную базу юридических уложений. В ней на протяжении веков хозяйство было основано не на частной собственности, а на своеобразном общинном пользовании землёй и имуществом, передаваемых Богом человеку для его выживания одновременно с рождением. А также на власти государства, выступающего в роли защитника, главного собственника и арбитра.

Отсюда характерной чертой русского человека является стремление к соборности (т.е. к добровольному объединению людей для совместных действий независимо от их имущественной и сословной принадлежности), а не к индивидуализму. К солидарности, которая реализуются в коллективных формах труда, и во владении общей собственностью. Поэтому русскому человеку свойственно убеждение, что «человек выше принципа собственности». А идею «естественного права», которая составляет основу западноевропейской морали, замещают идеалы Божьей Правды и Справедливости.

С другой стороны, громадные «Территориальные размеры России требуют сильной власти» (И. Ильин ^[32]). Поэтому в России «Символом земного порядка был царь, а не конституция» (П. П. Марченя), истинным считалось не законопослушание, а властопослушание. Признавалось, что любая власть лучше безвластия. Поэтому власть ругали, с нею боролись, но всегда считались. Справедливости ждали от государства, от Божьих помазанников, а не от слабых, ограниченных земными страстями людей. В этой связи западный мир не способен понять, что несмотря на деспотизм власти русский человек всегда оставался свободным. Вне зависимости от внешних обстоятельств, он неизменно сохранял в себе главное: свою душу.

И так было всегда. Принципы равноправия и справедливости широко использовались во внутреннем устройстве славянских племен. Так, по сообщению Прокопия Кесарийского, греческого историка VI в., «… эти племена, склавин и антов, не управляются одним человеком, но издревле живут в народоправстве, и поэтому у них счастье и несчастье в жизни считается делом общим» ^[33]. То есть в России исполнялись древнейшие демократические традиции, но не как механизмы всеобщего участия в выборах, а как инструменты общественного согласия. Именно это в условиях постоянной агрессии соседей с Запада и с Востока, в сложных природных условий позволяло России выжить.

Поэтому если для западного человека свобода представляется инструментом самоутверждения, то русскими она воспринимается как отсутствие каких-либо внешних ограничений, как «воля», т.е. раскрепощение души. На Руси понимают, что избыточная материальная обеспеченность так же уродует человека, как и недостаточная. Отсюда до недавнего времени мотивация русского человека ограничивалась словом «достаток». То есть таким доходом, который достаточен для достойной жизни, и в то же время не закабаляет и не уродует его владельца.

Таким образом, у русских на генном уровне запрограммирована неприязнь к тому, что на Западе считается главным условием существования: бездуховность, меркантильность, звериный эгоизм и хищнические повадки человека. Поэтому идеология безграничной алчности и личного обогащения за чужой счёт не смогла и не сумеет пустить глубокие корни на русской почве. И понятно, что в таких условиях принцип западного стяжательства, не завязанного на благополучие окружающих, воспринимается населением как глубоко безнравственный. Может ли при таком менталитете народа капитализм, как система всемерной эксплуатации, быть в России столь же продуктивным и популярным, как на Западе!?

— IV —

Русские любознательны и с удовольствием учатся у других тому, что им кажется важным, интересным, заманчивым. Однако при этом они не просто перенимают чужое, но во всё стараются привнести что-то своё, собственное. Так, православная религия греческого толка, пришедшая на русские просторы в конце Х века, преобразилась в русский толк, до сих пор сохраняющий элементы язычества. Демонстрируя, таким образом, преемственность религий, почитание своей истории, предков и оберегая ярко выраженные национальные черты. Она сохранила присущую русскому духу тягу к взаимодополнению, к уважению других мнений и верований.

Отсюда одновременно с верой во Христа русские продолжали верить в Деда Мороза, Снегурочку, в домового, в ведьм и чертей, в духа домашнего очага чура, в кикимор, русалок, в лешего и водяного, почитали души предков навы, уважали покровительствующих влюблённым Леля и Ладу. Наряду с христианскими молитвами колядовали, обращались к Богу не только в храмах, но и у рек, в рощах и в дубравах. Языческий Перун-громовержец у них естественным путём преобразился в православного Илью-пророка, богиня материнства Роженица — в Богородицу. Вместо покровителя стад Волоса стали чтить святого Власия, ночь Карачуна, самую длинную в году, заменили примерно в то же время празднуемым Рождеством, ночь языческого Ивана Купала — в ночь Иоанна Крестителя. В христианском пантеоне языческую богиню Мокошь заменила святая великомученица Параскевия и так далее.

Христианское откровение о Пресвятой Троице — о Боге едином в сущности и троичном в лицах, легко принялось русскими, поскольку ему предшествовали языческие боги Сварог, подобный «Богу-отцу», Даждьбог — «Богу-сыну» и Семаргл, как «Бог святого духа». Но все они оказались обогащёнными христианским духом, стали и масштабнее, и возвышеннее. Дохристианские былинные богатыри Святогор, Микита Селянинович, Вольга и другие до сих пор пользуются неизменным уважением. Древнейшие языческие исполины, выступавшие всегда вместе: Дубыня, Горыня и Усыня — три богатыря-великана русских народных сказок олицетворяли собой разрушительные силы стихий: земли, огня и воды. Но после крещения Руси их заместили три православных богатыря: Илья Муромец, Добрыня Никитич и Алеша Попович, которые утратили свою агрессивность и превратились в защитников земли Русской. А иначе и быть не могло, поскольку вера — это не одежда, чтобы её можно было в одночасье поменять всю, целиком. Поистине, «Русская история поражает необыкновенной сознательностью и логическим ходом явлений» (К. А. Аксаков).

Поэтому принципы добра, справедливости и равноправия в полной мере соответствуют фундаментальные положения Православной религии. В ней исключены такие уродливые преувеличения, как патриотический фетишизм или пренебрежение к другим народностям и культурам. Понимается, что нельзя отделять Бога от воплощения его Правды, как невозможно воспринимать Солнце без его животворящих лучей: «Стой за Правду горой и Бог будет с тобой!» (русская пословица). Воспитывается убеждение, что только тот национализм достоин поклонения, который не направлен против других наций, не идёт вразрез с основными канонами христианского правосознания. Что религии призваны служить связующим звеном между различными цивилизациями, способствовать взаимному духовному обогащению и воссозданию Божьего мира, т.е. зарождению общечеловеческого братства между народами, а не служить источником их раздора и стяжательства. И, несмотря на многочисленные коллизии русской истории, эти положения неуклонно соблюдаются.

В отличие от этого Христианский Запад представляет человека свободным, и в то же время полностью зависящим от милости Божьей. Или, по крайней мере, от церкви, как единственного и санкционированного Богом земного института спасения. Поэтому европеец стремится умилостивить эту «власть» страхом, покаянием, обетами, молитвами, покорностью, самоуничижением, добрыми делами и славословиями. А порою покупными индульгенциями или примитивным неверием. Он мучает своё воображение верой в абсолютных богов, наделённых человеческими страстями и слабостями, которые в действительности являются лишь покрывалом из иллюзий, сотканных его несовершенным умом. Поэтому соответствующее этим взглядам философское восприятие мира с неизбежностью дисгармонирует весь характер и образ жизни западного человека.

 

С другой стороны, творить способны не только гармония, но и дисгармония. Поэтому отмеченные выше негативные качества европейской цивилизации породили множество качеств, явившихся источником развития всего человечества, сделали Европу одним из самых динамичных регионов планеты. В самом деле, безмерный прагматизм западного человека привёл к упорядочению всех аспектов его существования, к несомненным культурным и бытовым достижениям, заложенным в основу всех современных развитых стран. В соответствии с ними Запад разбивает мёртвое единство и даёт свободу частным формам жизни, но сам при этом переходит границы гармонии и способствует всеобщей эгоизации.

В рамках этого западная ментальность считает мысль, интеллект и логику высшими средствами постижения истины. Результатом этого явилось воспитание строгого западного ума, не допускающего отклонений и бездоказательных допущений, и одновременно ограничило сферу его рационального использования. Отсюда на Западе главенствует культ «объективности», ради которого отбрасывается красота и целостность жизни. Из-за этого западное мышление располагает обширной информацией о Природе, но удивительно мало знает о своей собственной сущности. Европеец всегда стремится что-то делать с вещами вместо того, чтобы разбираться в них. Для него действительность — это то, что действует, что связано с миром явлений, а не чувствования.

Своеобразность сформированного таким образом восприятия действительности явилась источником вдохновения многих выдающихся западных философов, ученых, писателей, художников, архитекторов, композиторов. Так, наука, с её систематикой, логикой и последовательностью является, безусловно, западным изобретением. Она принадлежит к его способности рационально мыслить и управлять действительностью. Вместе с тем примерно 80% научных знаний, считающихся очевидными, через каждые 100 лет признаются ошибочными. Отсюда несмотря на то, что созданная современной научной мыслью физическая картина Мира логически строга и обоснована, в ней нет места для жизни. А поэтому данная теория никак не изменится, если человек во Вселенной исчезнет вообще ^[34].

— V —

С другой стороны, уже древние мудрецы понимали, что человечество представляет собою нечто цельное, в котором все народы путём разнообразия своих культур исполняют предназначенные им Свыше функции, содействуя осуществлению единого, общего для всех плана развития человеческого сознания. Знали, что в мире не существует «отдельности», что всякая вещь представляет собой часть чего-то целого. Как клетка пальца является фрагментом руки человека и всей человеческой расы, Земли и Вселенной. А поэтому она не может быть самодостаточной, не встроенной в общие контуры системной организации, существовать в отрыве от них.

Отсюда если какой-то орган нарушает закон всеобщей гармонии, он должен быть отсечён, иначе погибнет весь организм. А поэтому русские воспринимают себя не обособленными индивидуалистами, а частью Вселенной, общины, государства, народа, Человечества. Понимают, что «Человек вне общества — или Бог, или зверь». Поэтому русская философская и экономическая мысль рассматривает человека не как самостоятельную субстанцию, а как органичную часть Вселенной, ответственную как за себя, так и за становление мировой гармонии Бога, Природы и Человека.

Поэтому лучшие русские философы (А. Хомяков, И. Киреевский, В. Соловьёв, Н. Бердяев, С. Булгаков, братья князья Трубецкие и др.) были доверчивыми идеалистами и считали Россию ответственной за судьбу всего человечества: «Сознание всепроникающей связанности и единства вселенной, достигаемое через „живое и цельное зрение ума“ — принцип равновесия в русской философии» (И. В. Киреевский ^[35]). Именно чувство сопричастности со всей Вселенной позволяло великим русским мыслителям вносить весомый вклад в мировую культуру, достигать высочайшего уровня наблюдательности, входить в иные сферы чувствования и мышления, открывать их людям с неожиданных позиций, изнутри.

Так, в XIX веке русский ученый-философ Николай Фёдоров ввёл понятие о русском космизме как идеи объединения всех людей, основанных не столько на национальных, территориальных, политических или идеологических признаках, сколько на моральных и нравственных. А. С. Пушкин раздвинул границы созвучности и придал поразительную музыкальность и историчность русскому языку. М. Мусоргский перестроил оперу в соответствии с мелодией человеческой речи, Л. Н. Толстой изучал объективные законы человеческого поведения, Ф. М. Достоевский — связь психологии человека с общественными явлениями. Н. Н. Миклухо-Маклай выдвинул теорию общности человеческих рас, Л. Н. Гумилёв связал этногенез с биосферой Земли и т. д.

К. Э. Циолковский смело заглянул за пределы ограниченного мира Земли, А. А. Богданов сформулировал общие законы взаимодействия Человека и Природы. П. А. Флоренский утверждал, что восприятие космической симфонии заключается в признании целостности Мира, в одушевлённости и взаимной сопряжённости его частей. А. В. Хомяков ввёл принцип соборности как основу устройства бытия, описывающего множество, собранное силой любви в свободное и органичное целое, и проч., и проч.

В этой связи если западный человек отстаивает свою свободу, индивидуальность, обособленность, то русский — принадлежность к чему-то большему. Европейцы тяготеют к праву, к личной собственности, к суду человеческому, а россияне — к справедливости, к общественному благу и к суду Божьему. Из-за этого русской повседневностью стала не победа одного мнения, толка или термина над другими, а их многообразие, уживчивость, взаимное дополнение и обогащение. Из-за этого основные проблемы Запад стремится разрешать силой, а Россия — согласием. Если на Западе критерием уважения служит богатство, то в России — общественное признание. В ней считается, что «Трудом праведным не построишь палат каменных», и в большинстве своём так оно и есть. Отсюда если европеец стремится решать собственные проблемы, то русский — общемировые. Они тяготеют к конкретности, а русские — к абстракции.

Такая позиция «теоретическими корнями уходит не только к работам Маркса, но имеет более глубокую основу — двухвековые традиции русской социально-экономической мысли, которая в свою очередь связана с особым психологическим типом личности, присущем русскому народу. Это ярко выраженное стремление устроить жизнь на началах правды и справедливости. Неслучайно в русской экономической литературе так много внимания уделяется проблемам будущего устройства общества, где несущими конструкциями являются идея общинности и государственности, и так мало теорий, имеющих дело с определением принципов и механизмов функционирования общества данного» (Й. Шумпетер ^[36]).

Поэтому в отличие от западного человека, которым движут преимущественно повседневные, прагматичные заботы, русского больше привлекают даль, перспектива, всеобщность: «Всё здешнее, местное, косное существует только предварительно, только так, до времени и между прочим, в душе же живёт и ширится одна мечта — о Будущем» (С. Булгаков). Всеми признаваемая храбрость русских проистекает из того, что они считают, что в мире есть более важные вещи, чем их собственная жизнь. Что гармония взаимодополняющих ценностей основывается на любви, как проявлении принадлежности ко всему окружающему Миру, а не как к иерархии и господству.

В связи с этим иррациональность и романтизм русских трудно, а иногда невозможно понять. Зачастую они не умеют ясно выразить свои чувства, мысли. Не пытаются состязаться в уловках с людьми, убеждёнными в своём праве попирать остальных. Не станут презирать другие народы, возомнив себя превыше всех. Не умеют восхищаться собою и не считают, что достигли своего совершенства. Сколько ни познали бы они — всё им мало. Вечно голодные душой, они живут стремлением к высшему, к недостижимому, а поэтому собою не удовлетворены. И чем большего достигают они, тем сильнее это неудовлетворение. Взявшись не за своё дело мелкой, личной наживы, русский всегда бывает и обманут, и предан. На самого себя он работает плохо. Поэтому в большинстве своём столь уродливо выглядят «новые русские» с их стяжательством, чванством, цинизмом и разухабистостью.

 

Огромные расстояния, которые приходится преодолевать русским, приучили их к величию помыслов: «Русская душа ушиблена ширью» (Н. Бердяев ^[37]). Поэтому высокое ищут они вне себя, находя радость только в совместном благополучии с окружающими. Данное обстоятельство наглядно проявилось в пословице «Чужой беды не бывает!». В отличие от неё на Западе бытует формула: «It’s your problems!» («Э то твои проблемы!» — даже перевод этой фразы звучит не по-русски). Неслучайно в древних рукописях, хранящих высказывания российских мыслителей по экономическим вопросам, о русской правде и домоводстве, первоосновой признавались духовные ценности, а не материальные.

И с «рабством» в России, как его трактуют на Западе, не всё чисто. Так, А. С. Пушкин в 1834 г., в разгар «крепостничества и народного бесправия» написал своеобразный гимн человеческому достоинству русских: «Взгляните на русского крестьянина: есть ли и тень рабского уничижения в его поступи и речи? О его смелости и смышлёности и говорить нечего. Предприимчивость его известна. Проворство и ловкость удивительны… В России нет человека, который бы не имел своего собственного жилища. Нищий, уходя скитаться по миру, оставляет свою избу. Этого нет в чужих краях. Иметь корову везде в Европе есть знак роскоши; у нас не иметь коровы есть знак ужасной бедности. Наш крестьянин опрятен по привычке и по правилу: каждую субботу ходит он в баню; умывается по нескольку раз в день…» («Путешествие из Москвы в Петербург» ^[38]). Кстати, «свободная» Европа не мылась в это время вообще! А как известно, телесная и духовная чистоплотность едины.

Более того, никогда позже русский крестьянин не жил в большем достатке, чем при пресловутой свободе и разгуле частного бизнеса. И помещики чувствовали себя в это время спокойно, комфортно, уверенно. Эта идиллия, в конечном итоге, способствовала отставанию России от беспокойной Европы, неудовлетворённость которой способствовала бурному её развитию. И как всегда в своей истории, ослабление России немедленно привело к солидарной агрессии Запада, вылилось в Крымскую войну, показавшую, что так хорошо и самодостаточно жить нельзя. Которая привела к реформе 1861 года, «ударила, одним концом по барину, другим — по мужику» (Н. А. Некрасов «Кому на Руси жить хорошо»). Разорила многие поместья и заставила крестьян всерьёз бороться за выживание.