ФЕ пословичного и непословичного типа

Другое деление ФЕ—деление на единицы посло­вичного и непословичного типа; ряд авторов вообще исключает пословицы из числа фразеологизмов; обычно их неохотно включают и во фразеологические сло­вари. Все это дает основание и с точки зрения перевода рассматривать их особо, как это и сделано в некоторых пособиях по переводу.

От остальных устойчивых единиц пословицы, крыла­тые выражения (не крылатые слова!), афоризмы, сентенции и т. п. отличаются

1) своей синтаксической струк­турой: пословица — всегда четко оформленное предложе­ние

2) тем, что единицы пословичного типа выражают суждение, обобщенную мысль, мораль (нравоучение) и т. д. в отличие от остальных ФЕ, обозначающих обыч­но понятие или предмет.

Несмотря на существенные расхождения в плане со­держания и плане выражения, этими рубежами почти нельзя руководствоваться в плане перевода. И те ФЕ и другие

1) могут быть образными или необразными, и ис­кать подходящих путей перевода мы будем по этой линии;

2) и те и другие могут обладать большей или меньшей мотивированностыо значения целого значениями компо­нентов, и опять-таки от этого будет зависеть наш выбор наиболее подходящего перевода. Что же касается фор­мы, то, несмотря на обычное стремление пословицу пере­водить пословицей, нет никакого препятствия к переводу в контексте единиц одного типа единицами другого.

Тем не менее между обоими типами ФЕ—пословиц и «непословиц»— и с точки зрения перевода намечается кое-какая разница в том смысле, что в отличие от единиц непословичного типа, которые мы стремимся переводить фразеологическими эквивалентами и аналогами, а другие приемы ищем только в крайнем случае, при перево­де пословиц намечается два пути, зависящие глав­ным образом от характера самой пословицы (и от кон­текста):

1) передача самостоятельным эквивалентом (или аналогом)

2) обычным перевыражением, аналогичным переводу нормального художественного текста. Этот вто­рой путь требует пояснения. Пословица, как лаконичное выражение суждения, мысли, назидания, является миниа­тюрным художественным произведением, которое лучше всего передавать именно как произведение, а не как вос­производимую единицу.

 

Языковой источник ФЕ

Приемы перевода связаны отчасти и с языковым источником ФЕ и соответствиями между ИЯ и ПЯ.

Выше шла речь об интернациональной фра­зеологии, главным образом о возможностях ее пере­вода эквивалентами. Здесь мы осветим оборотную сторону медали, коснувшись вместе с тем и ФЕ, заимствованных из других языков. Близость плана выражения между двумя соотносительными фразеологизмами данной пары языков не всегда обусловливает и близость плана содер­жания. Иными словами, в этой группе ФЕ можно встре­тить также и «ложных друзей переводчика».

В отличие от этого понятия в лексике, здесь «лож­ность» заключается реже в межъязыковой омонимии, а чаще в несоответствии между дословным и фразеологи­ческим переводом. Например, болг. ФЕ в двух вариантах гледам през пръсти и карам през пръсти может быть истолкована как: «смотреть сквозь пальцы», но соответствует приблизительно рус. валить через пень колоду, делать что-л. спустя рукава;

Авторство фразеологизмов

«Авторство» фразеологизма обычно не влияет на выбор приема его перевода, тем более что подавляю­щее большинство ФЕ-—создания народного гения, рас­сматриваемые как языковые единицы без учета их авто­ров. Об авторстве можно говорить лишь в отношении крылатых выражений, афоризмов, сентенций, максим, восходящих к определенному литературному или истори­ческому источнику. В принципе, выбор приема для их перевода тот же, что и при переводе остальной фразеоло­гии. Нужно, однако, учитывать в еще большей степени важность сохранения их формы, а также часто присут­ствующих в их содержании коннотативных значений: на­меков, аллюзий, связанных с их источником. Вот почему переводчику очень полезно знать авторство таких единиц и историю их возникновения.

С фразеологизмами этого типа не следует смешивать цитаты, встречающиеся в подлиннике. В принципе их воспроизводят в том виде, в котором они фигурируют в переводимом тексте или в утвердившемся уже переводе произведения, откуда они взяты.

Национальная окраска ФЕ

Выбор приемов перевода ФЕ зависит еще от нали­чия или отсутствия у нее национальной окраски. Вопрос сохранения колорита при переводе подробнее рас­смотрен в связи с передачей реалий, но в фразеологии он ставится несколько иначе. В национальные цвета окра­шены очень многие фразеологизмы, в том числе, по мне­нию Я. И. Рецкера, и нейтральные по стилю. Интернациональные единицы в составе фразеологии любого язы­ка составляют меньшинство, а из заимствованных многие приобрели уже соответствующий колорит. Так что пере­дача колорита—задача, с которой сталкивается каждый переводчик художественной литературы.

Национальный колорит ФЕ может быть обусловлен

1) специфической окраской отдельного компонента (реа­лия, имя собственное) или же

2) характером самой еди­ницы, связанной тем или иным путем с национальными особенностями соответствующего народа. Реалия (и имя собственное), как любой компонент ФЕ, утрачивает тем большую часть своего значения, чем теснее связь между компонентами, т. с. чем выше степень слитности всего сочетания. Однако утрачивая даже полностью семантику, реалии сохраняют почти всегда если не весь колорит, то какой-то отблеск его. И отсюда—основная трудность перевода таких единиц: их нельзя передавать эквивален­тами, так как эквивалентность предполагает идентич­ность всех показателей, в том числе и национальной окра­ски, а это практически невозможно.

Итак, колорит превращает ФЕ в своеобразную реа­лию, которая, однако, в отличие от «лексической реалии», передастся при переводе не путем транскрипции, а, по мнению большинства авторов, калькой. С этим мы согла­шаемся только наполовину. Традиционный пример— англ. carry coals to Newcastle или нем. Eulen nach Athen tragen следует перевести не семантическим эквивалентом ехать в Тулу со своим самоваром, а кальками «возить уголь в Ньюкасл» и «везти сов в Афины». На наш взгляд, пример не особенно убедителен: во-первых, видимо, дале­ко не каждый читатель знает или сразу сообразит, что для этого английского города характерны «добыча и вы­воз угля», уже не говоря о более чем сомнительной общеизвестности обилия сов в Афинах, и, во-вторых,— что гораздо важнее,—такая калька неизбежно приведет к оживлению образа, который, выпирая из текста, при­влечет внимание читателя гораздо сильнее, чем ФЕ в под­линнике. Так что, по-видимому, в большинстве случаев разумнее будет пожертвовать той небольшой долей коло­рита, которая сохранилась в данной единице, и перево­дить фразеологическим аналогом: рус. морю воды при­бавлять или болг. нося дърва в гората («носить дрова в лес»). Но важнейшим остается правило (нарушение его может испортить весь перевод) никогда не подменять анг­лийский колорит русским или французский болгарским.