Корпоративные злоупотребления

 

Данный подвид злоупотреблений очевидно уже был известен в средние века и связан в основном с деятельностью органов юридических лиц.

Не является исключением и современная практика. В этом плане показательно следующее дело.

А. занимал должность исполнительного директора в акционерном обществе и фактически руководил всей деятельностью общества: определял хозяйственную и финансовую политику, совершал сделки, нанимал персонал и т.д. В процессе своей деятельности А. по своему усмотрению продал оборудование на крайне невыгодных для общества условиях организации, учредителями которой были его дети. Акционерное общество, отстранив А. от управления, оспорило в суде сделку, совершенную А., по основаниям статей 81 – 83 Федерального закона «Об акционерных обществах»[25] (далее – Закон), как сделку, сопряженную с личной заинтересованностью и совершенную без согласия соответствующих органов управления акционерного общества. В суде А. заявил, что должность исполнительного директора не значится в уставе АО, а значит, он не является лицом, на которое распространяются нормы статьи 81 Закона. Сделки им совершались на основании доверенностей, которые и были представлены суду. Истец между тем не признавал А. представителем, ссылаясь как на пороки формы доверенности, так и на сложившуюся практику управления обществом, которым единолично руководил А.

Между тем в том случае, если бы А. и на самом деле был представителем, его действия с учетом явно невыгодных условий договора подпадали бы под действие статьи 179 ГК РФ – недействительность сделки, совершенной в результате злонамеренного соглашения представителя с другой стороной.

Это неудивительно, так как и нормами статей 81 – 83 Закона, и статьей 179 ГК РФ предусматриваются разные конкретные случаи злоупотребления правом. Однако одновременное применение этих норм невозможно не только потому, что истец не заявлял об этом (а сделка является оспоримой), но и потому, что они предусматривают разные санкции: в первом случае – двустороннюю реституцию, а во втором – одностороннюю.

В то же время едва ли могут быть сомнения в том, что по смыслу нашего закона не может получить защиту в суде сделка по отчуждению чужого имущества и передаче его близким родственникам лица, совершающего сделку, на невыгодных для собственника условиях, если только сам собственник прямо не участвовал в выработке или утверждении таких условий.

Можно привести и другой, более показательный пример корпоративного злоупотребления правом:

Негосударственный пенсионный фонд «Лукойл-Гарант» обратился с иском о ликвидации ЗАО «МНВК».

Фактическим основанием иска послужило отсутствие положительного соотношения чистых активов ЗАО «МНВК» размеру его уставного капитала.

Правовым основанием выступила норма статьи 35 п. 5 и п. 6 ФЗ «Об акционерных обществах» в соответствии с которой если по окончании второго и каждого последующего финансового года в соответствии с годовым бухгалтерским балансом предложенным для утверждения акционерам общества или в результате аудиторской проверки стоимость чистых активов общества оказывается меньше величины минимального уставного капитала указанной в статье 26 ФЗ «Об акционерных обществах», общество обязано принять решение о своей ликвидации.

Если решение об уменьшении уставного капитала или ликвидации общества не было принято, его акционеры, кредиторы, а также органы, уполномоченные государством, вправе требовать ликвидации общества в судебном порядке.

Арбитражный суд, установив соответствие фактического основания иска действительности, удовлетворил иск.

Однако правомерность такого решения вызывает определенные сомнения если оценивать действия истца как злоупотребление.

Обращение лица в суд преследует цель защиты своих нарушенных прав (статья 4 АПК РФ[26]).

Право на обращение в суд с требованием о ликвидации Негосударственному пенсионному фонду «Лукойл-Гарант» как акционеру ЗАО «МНВК» предоставляет статья 35 ФЗ «Об акционерных обществах».

Остается вопрос: какие субъективные права «Лукойл-Гарант» (акционера) нарушаются отсутствием у ЗАО «МНВК» активов?

Существо акционерных отношений таково, что взаимоотношения общества и акционеров находятся в другой плоскости – акционеры фактически определяют политику общества посредством принятия тех или иных решений.

Права и интересы акционера можно нарушить, если отстранить его от участия в управлении обществом, чего не было в рассматриваемом деле.

Собственно обращение Негосударственного пенсионного фонда преследовало одну цель – устранить общество как субъекта прав из-за проводимой им и неугодной определенным лицам профильной деятельности.

Представляется, что указанный случай можно рассматривать, как реализация своего права при отсутствии его нарушения исключительно с намерением причинить вред другому лицу.