Цифровой тоталитаризм. Как это делается в России

Ольга Четверикова

Цифровой тоталитаризм. Как это делается в России

 

Почему МЭШ и РЭШ — это преступление против наших детей

 

Летом и осенью 2018 г. прошло несколько конференций и круглых столов представителей научной, педагогической и родительской общественности России, на которых было однозначно заявлено о том, что МЭШ и РЭШ являются диверсией против образования, преступлением против детей, грубо нарушает статьи Конституции и действующее законодательство РФ и несёт в себе серьёзные угрозы национальной безопасности.

Конкретно речь идёт о следующем.

 

Мнение родителей проигнорировано

 

Решение о внедрении МЭШ и РЭШ прошло без учёта мнения родительской общественности, которая оказалась абсолютно не посвящена в планы Департамента образования г. Москвы и Минобрнауки и была не в курсе содержания, целей и задач указанного проекта. Это является грубым нарушением типового Положения об Управляющем совете образовательного учреждения (школ], а также ст. 63 «Семейного кодекса» РФ и ст. 44 Федерального закона «Об образовании в Российской Федерации» № 273-Ф3, которые указывают, что родители имеют преимущественное право на обучение и воспитание своих детей перед всеми другими лицами. Ст. 28 Федерального закона № 273-Ф3 рассматривает родительскую общественность как участника образовательных отношений, чьё мнение обязательно должно учитываться при принятии рассматриваемых решений.

Со стороны Департамента образования г. Москвы и Департаментов образования других городов не было сделано никаких открытых заявлений и обращений к родителям, не проводилось и родительских собраний на эту тему. Между тем:

• проект не имеет под собой научного, педагогического и практического обоснования, не указывает, в чём заключается полезность и какова его безопасность для наших детей;

• не имеется юридического обоснования внедрения системы «цифровой школы», не указано, кем и на основании каких исследований было принято решение о масштабном внедрении МЭШ и РЭШ;

• не было предоставлено информации о педагогической эффективности использования МЭШ и РЭШ, а также эффективности усвоения необходимого объёма информации учащимися в сравнении с традиционными методиками обучении;

• не было предоставлено анализа эффективности затраченных денежных ресурсов с точки зрения ожидаемого результата;

• не было указано, какие значимые изменения в уровне знаний и навыков выпускников ожидаются от внедрения МЭШ и РЭШ по сравнению с традиционной системой обучения, а также будут ли отсутствовать комплексные ухудшения здоровья школьников после долгосрочного взаимодействия;

• родительская общественность не была ознакомлена с результатами пилотного тестирования МЭШ и РЭШ на базе ограниченного количества школ и оценкой этих результатов профильными специалистами.

Отстранив родительскую общественность от данного проекта и поставив её перед фактом о введении электронной школы, департамент образования г. Москвы и Министерство просвещения РФ тем самым проигнорировали нормы действующего законодательства и преимущественные права родителей на воспитание (обучение) детей и лишили их (родителей) права выбора на традиционную форму обучения.

 

Незаконный эксперимент

 

Внедрение МЭШ и РЭШ есть прямое нарушение п. 2, ст. 21 Конституции РФ, в которой говорится: «Никто не должен подвергаться… насилию… Никто не может быть без добровольного согласия подвергнут медицинским, научным или иным опытам».

Электронная школа, которая преподносится как современная прорывная и безопасная система, имеет все признаки опасного эксперимента над нашими детьми, так как запускает без добровольного согласия родителей неапробированные технологии, последствия и влияние которых на детское здоровье не изучены. Никаких комплексных результатов исследований, заключений, документов от здравоохранения, психологов, опытных педагогов о безопасности и эффективности электронного обучения для детей родительской общественности представлено не было. В открытом доступе отсутствуют технические регламенты всего оборудования МЭШ и РЭШ, применяемого в учебных классах, а также санитарно-гигиенические обоснования его использования.

Как утверждают эксперты, исследования влияния процесса обучения с использованием интерактивных панелей, являющихся источниками света (новые электронные панели МЭШ) на организм детей на территории РФ не проводились, и гигиенические нормы СанПиН для них не разработаны. Что касается использования в образовательном процессе смартфонов и персональных планшетов с экраном, являющимся источником света, то оно не предусмотрено ни одним действующим нормативным документом в области обеспечения санитарно-эпидемиологического благополучия населения. Также не установлены нормативные значения для оценки действия на организм детей и подростков электромагнитных полей СВЧ диапазона, являющихся основным вредным фактором использования точек доступа беспроводного интернета (WiFi][226]. Не проанализирован и не измерен суммарный объём электромагнитного излучения от различных электронных устройств, используемых МЭШ и РЭШ, находящихся в одном классе.

Таким образом расширенные специализированные СанПиНы на массовое использование электронных устройств в рамках проектов МЭШ и РЭШ в образовательной деятельности не разработаны. Всесторонней и всеобъемлющей работы по выявлению возможных рисков в краткосрочной и долгосрочной перспективе использования МЭШ и РЭШ для учащихся не проведено, отсутствует обоснование безопасности новой учебной среды, связанной с использованием электронных средств обучения.

Оборудование для электронной школы, которое является импортным или включает импортные компоненты, и вообще все коммуникации, к которым дети имеют свободный доступ, не включены в «Единые санитарно-эпидемиологические и гигиенические требования к продукции, подлежащей санитарно-эпидемиологическому надзору», раздел 2 которых имеет положение «Требования безопасности к товарам детского ассортимента, включающий в себя п. 3.2. «Требования к физикогигиеническим показателям». Указанный пункт содержит требования только к «игрушкам», при этом значения ПДУ такие же, как для взрослых, то есть, нет «детской» специфики.

Изделия, которыми комплектуется школа, внесены в раздел 7 «Требования к продукции машиностроения, приборостроения и электротехники». Но на детей до 18 лет не распространяются требования этого регламента по категории — всё, что относится к «другим мобильным средствам связи» (это планшеты, ноутбуки и прочее, что работает с беспроводной ЭМ связью — от WiFi, блютус и связи с любой базовой станцией, в том числе, видимо сама базовая станция любого масштаба, так как указано, что оценка на продукцию, а не на условия в школе).

Это является нарушением Федерального закона от 30.03.1999 № 52-ФЗ «О санитарно-эпидемиологическом благополучии населения», ст. 11 «Обязанности индивидуальных предпринимателей и юридических лиц», предписывающей «проводить работы по обоснованию безопасности для человека новых видов продукции и технологии её производств, критериев безопасности и (или) безвредности факторов среды обитания и разрабатывать методы контроля за факторами среды обитания».

Нарушен также Федеральный закон от 30.03.1999 № 52-ФЗ «О санитарно-эпидемиологическом благополучии населения», ст. 28. Санитарно-эпидемиологические требования к условиям отдыха и оздоровления детей, их воспитания и обучения, подпункт 2. «Программы, методики и режимы воспитания и обучения детей допускаются к применению при наличии санитарно-эпидемиологических заключений».

Авторы и ответственные за внедрение проекта МЭШ и РЭШ грубо нарушили Федеральный закон от 29.12.2012 № 273-Ф3 «Об образовании в Российской Федерации» ст. 20. Экспериментальная и инновационная деятельность в сфере образования, подпункт 2: «Экспериментальная деятельность направлена на разработку, апробацию и внедрение новых образовательных технологий, образовательных ресурсов и осуществляется в форме экспериментов, порядок и условия проведения которых определяются Правительством Российской Федерации». Между тем на официальном сайте проекта МЭШ отсутствует информация о наличии специализированного распоряжения или постановления Правительства РФ, определяющего порядок и условия проведения эксперимента под названием «Московская электронная школа». Сведения о наличии нормативного правового акта Правительства РФ также отсутствуют на других информационных ресурсах. При отсутствии данного нормативного правового акта Правительства РФ, безальтернативное (принудительное или насильственное) внедрение проекта МЭШ является незаконным и прямо противоречит указанному закону.

Таким образом, и с данной точки зрения массовое внедрение МЭШ и РЭШ является незаконным.

 

Умственная деградация

 

Проект «цифровая школа», ликвидируя всё традиционное педагогическое наследие и всю систему передачи фундаментальных знаний, ведёт к страшной умственной и интеллектуальной деградации молодёжи и детей. Именно поэтому от нас скрывают, что как раз тогда, когда у нас переходят к РЭШ, на Западе идёт широкое обсуждение катастрофических последствий введения электронных школ, которые существуют там уже несколько лет.

Показательным является исследование последствий использования цифровых технологий, проведённое ОЭСР в рамках Международной программы по оценке образовательных достижений учащихся (PISA) в 2012 и 2015 годах, результаты которого были опубликованы в докладе «Учащиеся и новые технологии», который не был афиширован в силу того, что он стал настоящей бомбой для сторонников оцифровки образования[257].

Сравнив уровень информатизации обучения школьников с уровнем их математических знаний и понимания написанного текста, авторы пришли к выводу, что в течение последних 10 лет те страны, которые согласились на крупные инвестиции в информационно-коммуникационные технологии (ИКТ) в сфере образования, не зафиксировали ни одного заметного улучшения результатов среди учеников в понимании написанного, в математике и в науках. Оцифровка школ не делает их более эффективными — напротив. В заключении доклада указано: «В среднем в странах ОЭСР самый высокий уровень использования (информационных технологий) связан со значительно более слабыми результатами». Те ученики, которые больше используют компьютеры в школе, показывают «намного более слабые результаты в понимании написанного». Начиная с определённого уровня использования компьютера или гаджета, они перестают понимать то, что было написано выше.

Доклад показал, что более эффективные образовательные системы находятся в тех странах, где ученики наименее «подключены» к ИКТ. Наиболее же опасная ситуация сложилась во Франции, где при президенте Франсуа Олланде в 2015 г. была также запущена программа электронной школы, которая вызвала серьёзную критику общественности

Данные вопросы глубоко и всесторонне рассмотрены в книге «Катастрофа цифровой школы. В защиту школы без экранов» французских исследователей Ф. Биуи и К. Мовилли. Как пишут авторы, проблемы цифровой школы имеют педагогические, санитарные, общественные и экологические аспекты. И с точки зрения педагогической, ещё не было проведено исследований, доказывающих положительные последствия применения этих технологий и их позитивного влияния на процесс обучения. Каждый аргумент сторонников цифровой школы может быть опровергнут. Негативные моменты касаются в первую очередь способности к концентрации учеников, которая сегодня переживает кризис. Поскольку компьютер увлекает, но не учит, цифровую школу можно определить как иррациональный педагогический выбор и растрату редких ресурсов[258].

Имеющиеся результаты показывают, что электронная система совершенно явно проигрывает традиционной системе обучения и ведёт к деградации умственных способностей, задержке речевого развития, частичной утрате навыков письма, падению способности концентрации внимания и уровня запоминания, снижению качественных характеристик психофизиологического состоянии, то есть к тому, что характерно для состояния «цифрового слабоумия».

О том же пишет М. Шпитцер, указывающий, что нет никаких независимых исследований, бесспорно доказывающих, что обучение стало более эффективным благодаря внедрению в школах компьютеров и смартбордов: «В течение 15 лет в солидных специализированных журналах публикуются аналитические статьи серьёзных авторов о том, что доказательств положительного влияния компьютеров на обучение в школе не существует. Так, известный американский публицист Тодд Оппенхаймер ещё в 1997 г. написал об этом в своей знаменитой книге “Компьютерные заблуждения " (The Computer Delusion). А отсутствие положительного влияния Интернета на образование исследователи уже давно называют специальным термином — парадоксом Интернета»[259]. Шпитцер подчеркнул, что те имеющиеся публикации экспертов, которые призваны подтвердить успешность школьного обучения с помощью компьютера, проводились по инициативе и на средства компьютерной промышленности и телефонных компаний[260].

Напротив, американских исследований, доказывающих отрицательное влияние информационных технологий на образование и, в частности, на успеваемость, существует немало. Так, исследования, проведённые ещё в начале 2000-х годов в десяти школах в штатах Калифорния и Мэн, не продемонстрировали никакого положительного влияния школьных ноутбуков на успеваемость. Те же результаты показал эксперимент, проведённый в техасских школах. В одной из них учащихся разделили на две группы, первая из которых с 2004 по 2007 года пользовалась ноутбуками. По итогам эксперимента существенных различий в успеваемости не было, но в письме успехи были лучше у тех, кто не пользовался ноутбуками. О том, что приобретение ноутбука и подключение к интернету ведут к ухудшению успеваемости в школе, свидетельствуют и результаты анализа, проведённого в 2010 г. учёными из Национального бюро экономических исследований в Кембридже (штат Массачусетс), являющегося признанным центром экспериментальных исследований в области общественных наук.

В своей книге М. Шпитцер приводит два красноречивых примера негативного влияния внедрения компьютеров в процесс школьного обучения в других странах. Один — это Румыния, где в 2008 г. министерство культуры раздало социально слабым семьям, имеющим детей школьного возраста, около 35 тысяч товарных купонов стоимостью около 200 евро на покупку ноутбуков. Результаты показали, что дети, получившие компьютер, имели худшие успехи в математике по сравнению с детьми, у которых ноутбуков не было, или свои ноутбуки они использовали главным образом для игр. Другой пример — это Португалия, в которой с 2005 по 2009 гг. более 900 школ подключили к высокоскоростному интернету, в результате чего у учеников 9-х классов обнаружилось тем более заметное ухудшение успеваемости, чем больше они пользовались интернетом.

О том же пишут израильские учёные-экономисты Джошуа Ангрист и Виктор Лави, установившие, что после внедрения компьютеров в израильских школах у четвероклассников снизилась успеваемость по математике, а у учащихся старших классов — по многим другим предметам.

Это внешние показатели, свидетельствующие о том, что электронное обучение представляет собой не прогресс, а регресс и деградацию. О том, как и почему происходит эта деградация, мы уже указали, описывая последствия использования детьми компьютеров, приводящего к «цифровому слабоумию». Здесь хотелось бы выделить только три негативных момента использования компьютерных технологий в электронной школе.

Во-первых, это связано с применением цифровых средств для письма. Дети всё чаще впервые знакомятся с письменной речью через них, а не путём чтения книг и собственноручных записей на бумаге. Однако результаты научных исследований доказывают, что применение цифровых средств отрицательно влияет на способность к чтению у детей. Нейробиологические исследования, проведённые с помощью функциональной магнитно-резонансной томографии (фМРТ) показывают, что только формирование букв с помощью карандаша прокладывает моторные следы памяти, которые во время восприятия букв активизируются и облегчают узнавание букв по их визуальному образу. Этот дополнительный моторный след памяти, содействующий чтению, не формируется, если буквы вводили посредством клавиатуры, потому что движения, необходимые для нажатия на клавишу, не имеют никакого отношения к форме букв.

Во-вторых, это связано с обучением по электронным текстам в сети, при котором ребёнок поверхностно воспринимает прочитанное. При работе с бумажной книгой тактильная связь с ней работает лучше, и ребёнку проще запомнить то, что он прочитал. Мозг запоминает не столько фактуру, сколько её расположение на странице, так ему легче структурировать информацию. Ребёнку удобнее следить за прогрессом в чтении и контролировать его, так как он может делать пометки, отмечать страницы, он погружается в смысл написанного, понимает и запоминает его.

При работе с текстом в компьютере, смартфоне и планшете, в силу наличия в тексте множества ссылок, невозможно сосредоточиться на непрерывном восприятии текста. Ребёнок беспорядочно щёлкает по ссылкам, не возвращаясь назад и не перерабатывает информацию. В итоге истинного понимания прочитанного нет, и в памяти ничего не задерживается. Учёные также установили, что, когда человек читает настоящую книгу, его внимание фокусируется на всей длине строки, а если он делает это с экрана — только на левом его крае, что крайне мешает усвояемости текста и приводит к проблемам с восприятием длинных текстов[261]. Самую серьёзную проблему, связанную с компьютерным обучением, мы уже описали выше, и заключается она в том, что дети часто не понимают смысла прочитанного и плохо понимают чужие мысли.

Особенно вредно влияет на обучение интерактивная доска (смартборд) — огромный плоский экран с подключённым к нему компьютером, который заменяет в классной комнате доску. Нередко они используются с ноутбуками. Тогда на обоих приборах можно отображать одинаковую информацию, и отпадает необходимость переносить данные с доски в тетрадь. На экране в одни миг показываются подготовленные картинки, детали которой ученики могут обрабатывать, если эти детали запрограммированы как «объекты», которые с помощью мыши можно перемещать по экрану. Детям больше не нужно ничего списывать с доски.

К каким последствиям это ведёт? Для выполнения такого действия, как касание рукой слова и перетаскивание его на другое место, не надо читать и обдумывать, так что информация не закрепляется в памяти. Списывание с доски намного лучше, так как при этом слово надо запомнить и самостоятельно воспроизвести на бумаге с помощью осмысленных движений, которые из отдельных знаков формируют буквенное обозначение понятия. Именно потому, что компьютер отбирает у учеников умственную работу, он неизбежно отрицательно влияет на процесс обучения. Это явный недостаток всех электронных вспомогательных средств обучения.

В-третьих, речь идёт о вытеснении учителя из образовательного процесса и замене его искусственным интеллектом. Поскольку оказание образовательной услуги пытаются связать напрямую с работоспособностью технологической площадки, «цифровая школа» становится искусственным препятствием между педагогом и учеником, которые большую часть времени будут тратить на взаимодействие с электронными технологиями, что приведёт к утрате живого общения, являющегося важнейшим звеном передачи социального опыта.

По планам форсайтеров, искусственному интеллекту собираются «поручить» не только сбор данных об успеваемости учеников, но и её оценку. Так, в Японии Министерство образования уже подготовило для ввода, в качестве эксперимента, соответствующую систему, в которой искусственный интеллект будет анализировать всю информацию об учениках, а затем подбирать для каждого ребёнка программу обучения.

Такой же проект подготавливает в России НИУ ВШЭ. Так, в августе 2018 г. в интервью Департаменту информационных технологий Москвы, ректор Я. Кузьминов, рассказывая о том, как будут формироваться «индивидуальные карьерные траектории», заявил: «В интерактивные цифровые учебники встроен простейший искусственный интеллект, позволяющий тестировать ребёнка, изучающего тот или иной материал. По результатом тестов ребёнок относится в ту или иную группу, и учебник будет подгружать ему именно те задания, которых ему не хватает. Так же, исходя из психологических особенностей и типа интеллекта ребенка, ИИ будет либо понукать его, либо расширять его кругозор, давать ему задания в той форме, в которой он лучше способен их усваивать. ИИ будет внедряться и на этапе домашних заданий, и в классе»[262].

Учитывая, какой примитивный алгоритм заложен в принцип функционирования ИИ, можно представить, к каким страшным, разрушительным последствиям для развития психики ребёнка это приведёт. Это и нарушение социализации, и разрыв живой связи «ученик-учитель» (вспомним Ушинского: «Личность формирует личность»), и примитивизация всего учебного процесса, главной целью которого становится формирование человека «одной кнопки», натасканного на узкие навыки и встроенного в систему электронного управления.

К таким же серьёзным последствиям приведёт и внедрение дистанционного обучения, в результате которого произойдёт сокращение учителей, отток опытных педагогов, именно тех, кто не желает отказываться от традиционной педагогики.

Итак, мы видим, что компьютеризация школы имеет только негативные последствия, и точнее всего тут выразился М. Шпитцер, заключивший, что «по имеющимся выводам исследований, компьютер необходим для обучения, как велосипед для плаванья или рентгеновский аппарат для примерки обуви»[263].

Но, несмотря наявно отрицательные результаты, производители гаджетов их не замечают, поскольку цифровые технологии — это гигантский бизнес, нацеленный на детей как на самую перспективную аудиторию. В силу тотального давления ай-ти бизнеса, эти результаты не принимаются к сведению политическим руководством в большинстве западных стран, и школы продолжают оборудовать компьютерами.

То, что описывает Шпитцер на примере Запада, полностью применимо сегодня к России: «Невыносимо наблюдать, как школы стараются перещеголять друг друга в том, кто больше приобрёл цифровой техники (то есть машин, препятствующих обучению) и как охотно политики позируют перед фотографами в компьютеризированных классах, чтобы продемонстрировать собственное стремление к прогрессу в образовании. На самом деле они показывают, что те, о ком, собственно говоря, идёт здесь речь — дети и подростки — им абсолютно безразличны. Совершенно очевидно, что речь идёт скорее о денежных интересах. Если внимательнее рассмотреть соответствующие газетные сообщения, то всё станет ясно. Например, бразильский министр науки, технологий и инноваций Алоизио Меркаданте задумался, не лучше ли вместо ноутбуков приобрести для школ планшетные компьютеры. Вот что он заявил по этому поводу: “Правительство Бразилии покупало бы планшетные компьютеры, чтобы заставить изготовителей, таких как фирма Foxconn Technology, производить эти устройства именно в нашей стране “.

Обладай мы изрядной долей цинизма, могли бы порадоваться, что в будущем нам не придется конкурировать с Бразилией, потому что отныне все молодые люди в этой стране будут повсеместно отвлекаться от развития своего творческого потенциала и приобретения глубоких знаний. По той же самой причине больше не следует опасаться конкуренции из Южной Кореи (там в 2015 г. все первоклассники получат планшетные компьютеры), Англии (50 % школьных классов уже оборудовано смартбордами), Венесуэлы (вовсю используется 1,5 миллиона школьных ноутбуков) или Аргентины (с 2009 г. здесь у каждого школьника имеется компьютер)»[264].

Негативные заключения по поводу компьютерного обучения содержатся и в исследованиях российских учёных и экспертов, мнение которых было также полностью проигнорировано лоббистами «цифровой школы», опасавшимися какого-либо открытого обсуждения, так как оно не подтвердило бы безопасности и эффективности их проекта. Российские цифровики просто воспроизводят ситуацию на Западе, стараясь как можно эффективней обслужить финансовые интересы ай-ти компаний и как можно быстрее провести «цифровой гипноз» населения, внушив ему, что, поскольку новые технологии являются сегодня частью быта, необходимо заблаговременно приучить к ним детей. Но эти технологии вызывают такое же привыкание, как алкоголь, никотин и другие наркотики, и болезненная зависимость от них ведёт к губительным последствиям.

Расход огромных сумм на ускоренное приобретение цифровой техники для школ выглядит особенно цинично в условиях экономического и финансового кризиса и обнищания населения России, в которой проблема бедности превратилась в ключевую. То же касается среднего образования. Самая обычная районная городская школа, средняя и по числу учащихся, и по доходу и амбициям родителей, сегодня выживает с трудом, ну а маленькая окраинная городская школа оказалась на дне по всем статьям.

Зато цифровики делают свой бизнес. Роль финансовой составляющей МЭШ хорошо высветилась в свете предновогодних новостей из жизни Департамента образования г. Москвы. Как сообщил сайт «Infopressa» в конце декабря 2018 г. в этом департаменте начались проверки в связи с ситуацией с закупками компьютеров. Компания «Ланит-Интеграция», входящая в структуру ГК «Ланит» и поддерживающая близкие отношения с И. Калиной, перед Новым годом решила заработать 3 млрд, рублей на поставке компьютерной техники для столичных пунктов приёма экзаменов (в общей сложности речь шла о 10 закупочных процедурах с суммарной начальной ценой 4 млрд. 136 млн. руб.). Для этого она собралась поставить в московские школы технику китайского производства. Но специалисты и контролирующие органы обратили внимание не только на низкую надёжность этого оборудования, но и на то, что реальная стоимость ноутбуков в три раза ниже цены в контракте. Однако при этом, по договорённости с Федеральной антимонопольной службой (ФАС), «Ланит» фактически вытеснил российского производителя подобной техники — ООО «Технопрогресс»[265].

Чтобы избежать скандала, правительство Москвы дало команду остановить и отменить все аукционы и сделать их прозрачными для всех участников рынка. Также была дана команда по всем школам при наличии веских оснований расторгать контракты с «Ланит-Интеграцией» в одностороннем порядке. Подобное решение невозможно было представить раньше, так как у оппонентов этой фирмы могли случиться многочисленные проблемы и неудобства. Сам И. Калина во избежание подозрений в его аффилированности с указанной фирмой, перестал выходить на связь с её руководством. А вот его заместитель И. Павлов, о котором и раньше было известно, что он изобретал схемы для обхода конкурсных процедур[266], не избежал пристального внимания со стороны правоохранительных органов.

Обслуживая интересы ай-ти бизнеса, лоббисты оцифровки скрывают главную тайну, заключающуюся в том, что в то время, как широким слоям населения навязывают электронные школы, дети представителей высшего круга западной элиты продолжают обучение в классических гимназиях с сохранением традиционного обучения. В первую очередь это касается иезуитских гимназий, сконцентрированных на воспитании широко образованных, думающих и всесторонне развитых личностей.

 

Ольга Четверикова

Цифровой тоталитаризм. Как это делается в России