Кол. 1:17. И Он есть прежде всего, и все Им стоит.

Постоянно обращается к тому же самому, чтобы непрестанным словом, как частыми ударами, с корнем исторгнуть гибельное учение. И заметь, он не сказал, что Он пришел в бытие прежде всех, но – "есть", что свойственно Богу. Где же Павел Самосатский, который говорит, что Он получил начало от Марии? И все стоит на Нем, как на основании; в таком смысле именно, как основание, Он и есть первенец твари. Но это показывает не единосущие Его с тварью, а то, что все на Нем держится.

Кол.1:18. И Он есть глава тела Церкви;

Сказав о достоинстве Сына, потом говорит и о Его человеколюбии. Ибо, будучи выше всех, как Творец и Вседержитель, Он соединился с низшими. И не сказал: глава «полноты церкви», но – "тела", чтобы показать действительность сродства Его с нами, что Он принял одну с нами плоть, а не с неба принес. Ибо Павел употребил слово "Церковь" в смысле всего человеческого рода, как бы говоря: и рождением по плоти Он – первый из людей, как глава.

Он – начаток, первенец из мертвых,

"Начаток", говорит, Он есть воскресения, как прежде всех воскресший. А так как Он разрешил болезни смерти, то, естественно, и первенцем называется. Но как начаток, имеет и последователей Себе в прочих людях. Ибо начаток есть чего-нибудь начаток. И как в одном снопе, принесенном в качестве начатка, благословляется вся жатва, так и мы все чрез Него освящены и приведены к Богу, и в воскресении одного тела вся природа удостоилась воскресения.

Дабы иметь Ему во всем первенство,

"Во всем", то есть во всем, что созерцаем вокруг Него. Ибо Он и прежде всех рожден от Отца, и первый между всеми, как Глава Церкви, и прежде всех воскрес, как начаток, даровав им нетление. И прежде бывали воскресающие, но опять умирали. Он же воскрес и не умирает. И заметь, первенец здесь – как начаток воскресения, потому что это то же, что новое рождение; там же не сказано: начаток творения, хотя и первенец. Ибо образ бытия не одинаков: Он рожден, а тварь сотворена.

Кол.1:19. ибо благоугодно было Отцу, чтобы в Нем обитала всякая полнота,

"Полнота" Божества, то есть если где был Сын и Слово, то там не действие Его вселилось, а самое существо Его. И Павел не находит тому другой причины, кроме благоволения и хотения Божия.

Кол.1:20. и чтобы посредством Его примирить с Собою все,

«Посредством Его», то есть: Сам соделав спасение, даровал нам его. Но чтобы ты не подумал, что Он принял должность раба, говорит: "с Собою", то есть Сам с Собой примирил людей. А в другом месте сказал: с Богом примирял; следовательно, что свойственно Отцу, то свойственно и Сыну. И не сказал: καταλλάξαι – примирить, но, – άποκαταλλάξαι, – опять примирить, что значит: отдать нас – людей, – как некий давно взятый долг, и совершенно примирить, чтобы мы не были уже врагами Ему. Ибо не только дано примирение, но и самый способ примирения, то есть заклание Сына, имеет весьма большую силу.

Умиротворив через Него, Кровию креста Его,

Примирение указывает на вражду, а умиротворение – на войну. Ибо мы были и врагами, и неприятелями Богу. Итак, великое дело примирение, но – чрез Самого Себя еще больше, и притом чрез "Кровь" и "крест", позорную смерть. Ибо не посредством речей, как посол, примирил, но предав Самого Себя. И сказав: «Кровию креста», не остановился, но прибавил: "Его", чтобы ты не подумал, что крест имеет силу сам по себе. Ибо не просто крест спас, но именно Его крест.

И земное и небесное.

Что земное примирил, – это понятно; потому что каждый враждовал и с самим собой, и друг с другом, и даже ангельской жизни мы были врагами. Но небесное, каким образом? Земля была отделена от неба, ангелы были во вражде с людьми, видя оскорбленным своего Владыку; посему и посылались они для наказания, как например, к Давиду (2Цар.24:17), содомлянам (Быт.19:15) и в юдоль плача. Итак, Сын, возведя человека, врага и неприятеля, на небо, и ангелов заставил явиться на земле поющими и сопутствующими каждому верующему. И мне кажется, что Павел для того восхищен был на небо, чтобы научиться, как обитают люди на небе, и Сын туда вознесся. Итак, для земных сугубый мир: по отношению к небесным и по отношению к самому себе, а на небесах – только простой. Ибо наконец-то они примирились с нами и радуются спасению столь многих. Как же после этого вы, колоссяне, говорите, что приведены к Богу ангелами? Ибо они слишком далеки от того, чтобы примирить нас с Богом, потому что они были даже враждебны нам, и если бы Сам Бог не примирил нас с ними, то мы не имели бы мира.