Маневрирование британского правительства

24 июля британское правительство начало проявлять глубокую обеспокоенность по поводу сложившейся ситуации. Перед этим граф Менсдорф, посол Австро-Венгрии в Лондоне, лично сообщил министру иностранных дел Великобритании Эдварду Грею о намерениях Австрии требовать от Сербии выполнения ультиматума в лимитированный срок. Грей так оценил этот шаг австрийского правительства:

Возможные последствия этой ситуации могут быть ужасными. Если четыре больших государства Европы — Австрия, Франция, Россия и Германия — будут втянуты в войну, это повлечёт за собой расход таких колоссальных денежных сумм и создаст такие преграды для торговли, состоится абсолютное разрушение европейских финансовых систем и промышленности. В крупных промышленных государствах положение будет хуже, чем в 1848 году, и трудно представить победителей в этой войне; многое будет полностью разрушенным.

25 июля Эдуард Грей заявил, что Великобритания, Германия, Франция и Италия, которые, в отличие от Австрии, не имели прямых претензий к Сербии, должны действовать за сохранение мира. 26 июляон предложил созвать конференцию с целью решения дальнейших миротворческих действий, однако уже скоро понял, что войну между Австрией и Сербией не удастся локализовать.

27 июля Грей впервые поставил вопрос о вступлении Великобритании в войну в случае начала военных действий Германии против Франции. Хотя среди членов кабинета министров возникла значительная оппозиция к идее вступления Британии в войну, было принято решение о боевой готовности британского флота, который в то время как раз находился на манёврах.

27 июля германский посол в Лондоне передал рейхсканцлеру Теобальд Бетман-Гольвегутелеграмму Грея, в котором министр иностранных дел просил немцев нажать на Австрию с целью принятия сербского ответа на ультиматум. Британцы надеялись, что будущее англо-германских отношений напрямую зависит от совместных миротворческих действий. Грей заявил, что он сделал всё для того, чтобы заставить Россию проявить выдержку^[23].

Между 28 и 31 июля события развивались очень стремительно. Грей ещё имел определённые надежды на успешное посредничество, однако скоро понял, что австрийцы сербам ничем не уступят. Инициатива дипломата потерпела крах, и места для политических манёвров Британии не осталось. Изменились проблемы, стоящие перед британским правительством: теперь он, с одной стороны, оказался перед растущим давлением со стороны Франции и России, которые требовали поддержать их; а с другой, Германия желала британского нейтралитета.

Ещё 25 июля британский посол в Петербурге Джордж Бьюкенен сообщил Сазонову, что при поддержке Британией Франции и России войны не будет. Позже он заявлял французам, что в случае вступления в войну Германии и Франции Британия, которая осуществила все меры предосторожности, не будет стоять в стороне. Однако во время переговоров с Германией, когда Бэтман-Гольвег предложил Британии нейтралитет, Грей начал сомневаться и, отказываясь от сделки, объяснял это необходимостью сохранения свободы действий в условиях кризиса. Долгое время британцы боялись, что их активная поддержка Франции и России сделает правительство последней более непримиримым и заставит отказаться от переговоров. 29 июля кабинет министров признавал, что дальше оставаться в стороне нельзя^.

1 августа Эдвард Грей, который так и не получил согласия кабинета министров на выступление Британии на стороне Франции и России, ещё верил, что можно возобновить прямые переговоры между Россией и Австрией, поскольку шанс ненападения Германии на Францию ещё существовал. Европейское сообщество ошибочно считало, что он сделает предложение о британском нейтралитете даже в случае войны России и Франции с Германией. Уже ночью британский посол в Париже получил телеграмму Грея:

Я думаю, французское правительство не будет против нашего нейтралитета до тех пор, пока армия будет оставаться на границах в состоянии обороны.

В 15 часов 40 минут Франция объявила всеобщую мобилизацию. Военный министр Франции выразил надежду, что Британия их поддержит. Следующим утром, 2 августа, Грей раздал указания не проводить преждевременно никаких действий^[25], однако сомнения британцев уже были развеяны, ведь Германия и Россия вступили в войну. 4 августа Великобритания официально объявила войну Германии.

Франция в период кризиса

Бельгийская проблема

План войны на два фронта генерала Шлиффена, выдвинутый немцами ещё в 1905 году, основывался на том, что любая война с Россией будет сопровождаться войной с её союзником — Францией. Кампания должна была начаться решительной атакой на Западе, для чего необходимо было прохождение немецких войск через Бельгию^[26].

Бельгийский нейтралитет гарантировался международным договоренностям со стороны Франции и Пруссии 1839 и 1870 годов. Кроме того, Британия объявила, что берет на себя ответственность бельгийского гаранта^[25]. В последние годы перед войной правительство Бельгии стояло в стороне от европейских союзов и постоянно подчеркивало свою нейтральную позицию, не обращаясь за поддержкой ни к одной из стран. Тем не менее, в июле бельгийцы сообщили Британии, что они намерены организовать посильное сопротивление при нарушении нейтралитета и территориальной целостности государства.

29 июля Германия потребовала от бельгийцев разрешения на пересечение границы в обмен на сохранение суверенитета и целостности территории Бельгии. Прежде чем немецкая нота пришла в Бельгию, Эдвард Грей спросил чиновников Франции и Германии, готовы ли они уважать бельгийский нейтралитет до тех пор, пока определённая сторона не нарушит его. Французы сразу же ответили утвердительно, а немцы задержали ответ. Грей доложил об этом бельгийскому правительству, однако последнее не видело причин для проверки намерений других государств относительно себя и заявило о хороших отношениях с соседями. Вопрос о нейтралитете был важен для британцев, однако не настолько, чтобы сразу же решиться на поддержку Франции. По словам Черчилля, «если Германия вторгнется лишь на небольшую территорию Бельгии, бельгийское правительство заявит протест и подчинится»

Давление на Британию

По мнению британских консерваторов, Великобритания не могла участвовать в большой войне, поскольку это означало бы отказ от независимости во внешней политике. Французская сторона по возвращении из Петербурга, наоборот, надеялась на немедленную действенную поддержку Британии, потому что ещё в 1912 году Грей и французский посол согласились на сотрудничество в случае опасности в Европе.

До 30 июля французские войска уже были подтянуты к немецкой границе на расстояние 10 км. Через 48 часов свобода действий французов была ограничена провозглашением Германией войны России. Условия союза с Россией обязывали Францию также вступить в войну, но правительство плохо понимало, что это повлечёт за собой немедленное нападение Германии. Правительство Франции постоянно подчёркивало, что единственным средством предотвращения войны является заявление Британии о поддержке. 1 августа Пуанкаре в Лондоне вручил королю Георгу V личное письмо, в котором писал:

Я верю, что последняя возможность мирного разрешения конфликта зависит теперь от Британии, Франции и России, которым на данный момент необходимо проявить единство в их дипломатических действиях, тогда можно закономерно рассчитывать на сохранение мира.

В своём ответе король уклонялся ещё больше, чем британское правительство. На это время французы надеялись уже не только на моральную поддержку, но и на совместные действия флота и армии, однако позиция Британии по-прежнему была нечёткой

Только когда Германия оккупировала Люксембург и поступили известия о нарушении французской границы, британский кабинет министров подтвердил свои обязанности по Франции и принял решение о её защите на море в случае входа немецкого флота в Ла-Манш или военных операций против французов через Северное море. Кабинет министров Великобритании заявил, что нарушение нейтралитета Бельгии является поводом к войне, но о высадке британцами сухопутных сил на континенте речь ещё не шла. Давление французской дипломатии в этом направлении в условиях мобилизации российских и французских сил долгое время не приводило к ожидаемым последствиям^.

Немецко-французские отношения

В течение 2 и 3 августа в Европе распространились слухи о военных действиях на Западе. И французское, и немецкое правительства взаимно обвиняли друг друга. Зафиксированы были случаи пересечения границы патрулями с обеих сторон, а в прессе публиковались донесения, которые после проверки оказывались фальсификациями (например, о бомбардировке французским аэропланом Нюрнберга или сознательное заражение холерой)^[25].

1 августа немцы подали декларацию о том, что Франция должна оставаться нейтральной в войне с Россией, однако приказали своему послу в Париже пока не передавать её. Возникли разногласия по поводу того, как именно передать Франции объявления о войне. Мольтке и государственный секретарь флота Альфред фон Тирпиц вообще не видели в этом необходимости, ведь надеялись, что Франция первой начнет боевые действия. Французская и немецкая декларации вышли через несколько часов одна за другой, однако в отличие от Франции, которая могла ждать, немцы для успешной реализации плана Шлиффена должны были торопиться.

Вечером 2 августа Бельгии был предоставлен ультиматум со сроком в сутки. Он был решительно отвергнут бельгийским правительством и королём как и заявление о том, что для королевства якобы существует определённая французская угроза. В ответ сразу же были отданы приказы о наступлении немецких войск на Бельгию^[30].

С тех пор как для Германии, так и для Франции важным было объяснить своим народам политику войны и обосновать необходимость её ведения нейтральным государствам, которых они надеялись втянуть в конфликт. Немцы, подчеркивая, что русские первыми объявили о мобилизации, пытались переложить на Россию часть вины, хотя именно они провозгласили войну официально. Выступление против Франции ослабило их позиции, а передача декларации о войне вместе с вторжением в Бельгию сделали дальнейшее обращение Германии к Британии невозможным. После официального выражения позиции Британии Грей 3 августателеграфировал в Берлин, настаивая на необходимости сохранения бельгийского нейтралитета. В этот же день Германия официально объявила войну Франции. 6 августа британский кабинет наконец согласился отправить во Францию Британские экспедиционные силы.

Позиция Италии

Италия была единственной из влиятельных стран, что сохраняла в период кризиса определённую самостоятельность действий. Министр иностранных дел Италии маркиз ди Сан Джулиано наблюдал за происходящим с волнением, однако с намерением действовать исключительно в национальных интересах. Формально Италия находилась в союзе с Германией и Австро-Венгрией, который был восстановлен в 1912 году. На самом же деле итальянско-австрийские отношения были натянутыми из-за национальных интересов итальянцев в империи, а также стремления к возвращению Триеста, Южного Тироля и претензий на далматинское побережье. Кроме того, между правительствами обоих государств постоянно возникали конфликты из-за вновь созданного Албанского княжества, на территории которого сходились их стратегические планы^[31].

Итальянское правительство было обеспокоено неопределённым характером австрийских действий против Сербии. Некоторые компенсации Италии могло предоставить то, что Австро-Венгрия потребовала итальянской поддержки. 9 июля на переговорах с германским послом итальянской стороне дали понять, что без серьёзной военной поддержки Австрии на территориальные уступки надеяться не стоит. Италия до последнего отказывалась принимать на себя подобные обязательства из-за того, что это не имело для неё смысла и надеялась избежать войны, хотя это не мешало ей видеть и дальше своими союзниками Австро-Венгрию и Германию (планы кооперации и совместных военных действий на обоих фронтах и на море всё же разрабатывались). Итальянцы были уверены, что со вступлением в войну Британии побережья Италии будут атакованы, а торговля разрушена; наряду с этим сильно было антиавстрийское общественное мнение

После долгих раздумий 2 августа итальянское правительство незначительным большинством голосов приняло решение оставаться нейтральным. Сан Джулиано надеялся, что впоследствии он сможет проводить нейтральную политику, формально не выходя из состава Тройственного союза, однако подобные попытки Австро-Венгрия расценила как шантаж^[33].

Во время кризиса Франция и Великобритания воздерживались от любого давления на Италию, хотя британцы и желали объединения с итальянцами при первой же возможности посредничества. Итальянскую декларацию о нейтралитете Великобритания восприняла с облегчением; оба государства надеялись, что Италия сможет ещё больше отдалиться от Германии с Австрией. В первые месяцы войны дипломатические усилия великих держав были направлены на получение поддержки Италии так же, как и других неприсоединившихся стран (нейтральной с 3 августа Румынии, Греции и Болгарии).

Австрийская декларация о войне от 6 августа стала просчётом для империи, поскольку чиновники надеялись на запугивание России. Франция и Великобритания объявили войну Австрии 12 августа весьма неохотно. Характер условий и сроки деклараций о войне зависели от того, что все правительства хотели оправдать свои действия перед собственными гражданами, однако мало кто понимал истинные причины, продолжительность и последствия войны^[34].

Последствия кризиса

События июля 1914 года сделали начало боевых действий в Европе неотвратимым. В историографии разных стран встречаются обвинения в развязывании войны как в сторону Германии или Австро-Венгрии, так и стран Антанты. В общем, вина за это лежит на правительственных чиновниках практически всех стран, что так или иначе были вовлечены в кризис и либо принимали решение второпях (например, необдуманные действия Хельмута Мольтке), или вообще воздержались от любых действий и полагались на случай (длительное маневрирование Эдварда Грея). Отдельные политики своими действиями вообще исключали мирное решение июльского кризиса^[35].

Затягивание решений со стороны правительств разных стран ещё больше привело к обострению международной ситуации. Надеясь не потерять свои колониальные владения и сохранить господство на море, британское правительство в результате фактически способствовало переходу европейской войны в мировую. Решение британцев также повлияло и на дальнейшую позицию США. 6 августа Австро-Венгрия формально заявила о войне с Российской империей. С этого времени основные усилия дипломатии как Антанты, так и Тройственного союза были направлены на поиск новых союзников. Так, 23 августа на стороне Антанты выступилаЯпония, а в октябре к Тройственному союзу присоединилась Османская империя^[36].

2. Причины и характер Первой мировой войны

Пе́рвая мирова́я война́ (28 июля 1914 года — 11 ноября 1918 года) — одна из самых широкомасштабных войн в истории человечества.

Вопрос о причинах Первой мировой войны является одним из самых обсуждаемых в мировой историографии с момента начала войны в июле 1914.

Непосредственным поводом начала военных действий принято считать Сараевское убийство эрцгерцога Франца Фердинанда сербским националистом Гаврилой Принципом. С другой стороны, столь же общепризнано, что убийство было лишь ближайшим поводом, «толчком» к войне, в то время как к ней исподволь вели многочисленные скрытые факторы, центральными из которых являлось желание Германской империи господствовать в мире и конкурирующие национальные интересы крупнейших европейских держав.

 

Причины и характер первой мировой войны.

Первая мировая война возникла в результате начавшегося общего кризиса капиталистической системы мирового хозяйства и явилась следствием неравномерного развития капитализма на стадии империализма. Это была захватническая, несправедливая война между двумя крупными империалистическими группировками – австро-германских блоков Антантой. Боязнь роста революционного движения побудила империалистов ускорить развязывания мировой войны.

В подготовке первой мировой войны повинны империалисты всех стран. Однако главным, ведущим империалистическим противоречием, ускорившим развязывание этой войны, было англо-германское противоречие.

Каждая из империалистических держав, вступая в мировую войну, преследовала свои захватнические цели. Германия стремилась разгромить Англию, лишить ее морского могущества и переделить французские, бельгийские и португальские колонии и утвердится в богатых аравийских провинциях Турции, ослабить Россию, отторгнуть у нее польские губернии, Украину и Прибалтику, лишив ее 6отественных границ по Балтийскому морю.

Австро-Венгрия рассчитывала захватить Сербию и Черногорию установить свою гегемонию на Балканах, отнять у России часть польских губерний, Подолию и Волынь.

Турция при поддержке Германии претендовала на территорию русского Закавказья.

Англия стремилась сохранить свое морское и колониальное могущество, разбить Германию как конкурента на мировом рынке и пресечь ее притязания на передел колоний. Кроме того, Англия рассчитывала на захват у Турции богатых нефтью Месопотамии и Палестины, на захват которых питала надежду и Германия.

Россия вступила в войну с Германией и Австро-Венгрией, добиваясь свободного выхода черноморского флота через Босфор и Дарданеллы в Средиземное море, а так же присоединения Галиции и нижнего течения Немана.

Долго колебавшаяся между Тройственным союзом и Антантой Италия, в конечном счете, связала свою судьбу с Антантой и воевала на ее стороне из-за проникновения на Балканский полуостров.

В течении трех лет войны Соединенные Штаты Америки занимали нейтральную позицию наживаясь на военных поставках обеим воюющим коалициям. Когда война была уже на исходе и воюющие стороны до предела истощили себя, США вступила в войну (апрель 1917г.), намериваясь продиктовать ослабленным сторонам условия мира, обеспечивающие мировое господство американского империализма.

Только Сербия, явившаяся объектом австро-германской агрессии, вела справедливую, освободительную войну.

Хотя главными предлогами войны были экономические противоречия союзов великих держав, политические расхождения и споры между ними, конкретным поводом к ней явилась драма, порожденная национально-освободительным движением славян против австрийского владычества. Возникший конфликт можно было бы урегулировать мирным путем, но Австро-Венгрия считала, что настал удобный момент, чтобы навсегда покончить с национальным движением (в том числе и террористическим), базировавшимся на Сербию, а ее мощный покровитель и союзник Германия полагала, что в данный момент она лучше подготовлена к войне, чем Россия и даже ее союзники Франция и Англия. В отношении последней кайзер питал иллюзии, что она останется нейтральной. В итоге европейская война, давно и многими ожидавшаяся, разразилась неожиданно и вызвала первый в истории военный конфликт, разросшийся до мирового масштаба.

На конец июня 1914 г. Австро-Венгрия назначила проведение военных 7оневров на границе с Сербией. 28 июня на открытие маневров должен был приехать наследник престола эрцгерцог Франц-Фердинанд. Сербская националистическая организация “Народно одбрана” постановила совершить террористический акт против эрцгерцога. Покушение должны были осуществить два серба: Гаврила Принцип, гимназист, и рабочий Неделько Чабринович. 28 июня в центре города Сараево Принцип убил из пистолета эрцгерцога и его жену, ехавших в открытой машине, Сараевские выстрелы положили начало экстренной политической активности. Почти месяц готовили австрийские власти свою ответную меру. И 23(10) июля Австро-Венгрия предъявила Сербии ультиматум, поставив срок 48 часов для пресечения антиавстрийской пропаганды и деятельности с территории страны. Большинство пунктов ультиматума были приемлемы. Но два из них – допущение австрийских следователей на территорию страны и введение ограниченного контингента войск – задевали суверенитет и национальное достоинство маленького славянского государства.

О предъявлении ультиматума и его примерном содержании в Петербурге узнали в тот же день от советника итальянского посольства Монтереале. 24(11) июля пришла телеграмма из Белграда, а австро-венгерский посол вручил текст ноты официально. Российский министр иностранных дел С.Д. Сазонов, ознакомившись с новостями из Белграда и Вены, воскликнул: “Да это европейская война!” Сазонов позвонил царю, и тот после доклада о содержании ультиматума заявил: “Это возмутительно!” – и приказал держать его в курсе дел. За завтраком у французского посла в присутствии английского посла и румынского посланника Сазонов просил всех принять план действий. В 3 часа дня 24(11) июля состоялось заседание совета министров, на котором, в частности, было принято решение просить совместно с другими державами Австро-Венгрию продлить срок для ответа Сербии, посоветовать Сербии не принимать боя с австрийскими войсками и обратиться к главным европейским державам с просьбой коллективно рассудить возникший спор. Одновременно в принципе было решено о мобилизации четырех военных округов и Балтийского и Черноморского флотов. Эта мера предпринималась 7омандчительно как демонстрация силы против Австро-Венгрии, но никак не против Германии.

Послам в Вене, Берлине, Париже, Лондоне и Риме Сазонов просил предложить правительствам важнейших европейских государств поддержать перед Австрией российское предложение о продлении для Сербии срока ответа на австрийский ультиматум. В тот же день, 24(11) июля, государственный секретарь по иностранным делам Великобритании Э. Грей предложил, чтобы Англия совместно с Германией, Италией и Францией предприняли переговоры в Вене и Петербурге в пользу умеренности, если отношения между Австрией и Россией станут угрожающими. Россия и Италия уже 24(11) июля одобрили это предложение. Но события с каждым днем принимали масштабы, все более несоизмеримые с этими 7омандующеческими маневрами. 25(12) Россия опубликовала правительственное сообщение о том, что она зорко следит за развитием сербско-австрийского столкновения и не может остаться к нему равнодушной. Совет министров предложил ввести с 26(13) июля на всей территории страны “положение о подготовительном к войне периоде”. В то же время Сазонов все еще надеялся на умеряющие действия или четырех держав или одной Англии. 25(12) июля Австро-Венгрия заявила, что отказывается продлить срок для ответа Сербии. Последняя же в своем ответе по совету России выражала готовность удовлетворить австрийские требования на 90% (отвергался только въезд чиновников и военных на территорию страны). Сербия готова была также к передаче дела в Гаагский международный трибунал или на рассмотрение великих держав.

В 18 часов 30 минут этого дня австрийский посланник в Белграде уведомил правительство Сербии, что ее ответ на ультиматум является неудовлетворительным, и он вместе со всем составом миссии покидает Белград. Еще до этого в Сербии была объявлена мобилизация. А правительство и дипломатический корпус вечером покинули столицу и отправились в город Ниш. Утром 26(13) июля кризис вступил в еще более острую фазу. В утренних телеграммах российского МИД в Рим, Париж и Лондон указывалось, что Россия не может не прийти на помощь Сербии, и выражалась надежда, чтобы Италия подействовала на свою союзницу в умеряющем смысле. В своих дипломатических шагах Австро-Венгрия и Германия утверждали, что Австрия не ищет территориальных приобретений в Сербии и не угрожает ее целостности. Ее главная цель – обеспечить собственное спокойствие и общественную безопасность. Англия выступила с предложением созвать конференцию совместно с Францией, Германией и Италией, чтобы вчетвером обсудить возможные выходы из положения 27(14) июля Россия соглашалась на это, одновременно были начаты прямые переговоры с австрийским посланником в Петербурге. Вечером того же дня в Париже от австрийского посла стало известно, что на следующий день Австрия предпримет против Сербии “энергичные действия”, включая, возможно, и переход границы.

Утром 28(15) июля надежды на переговоры еще оставались, но спустя несколько часов сербский посланник М. Спалайкович принес Сазонову телеграмму от своего министра иностранных дел: “В полдень австро-венгерское правительство прямой телеграммой объявило войну сербскому правительству”. В Берлин было сообщено, что 29(16) июля будет объявлена мобилизация четырех военных округов против Австрии (Одесского, Киевского, Московского и Казанского). При этом сообщалось для сведения германского правительства, что у России нет каких-либо наступательных намерений против Германии. Данное сообщение было передано также в Вену, Париж и Лондон. Николай II отправил 28(15) июля личную телеграмму германскому императору Вильгельму II. В ней он просил умерить Австрию, объявившую “гнусную войну” маленькой стране. “Предвижу, - весьма определенно писал царь, - что очень скоро, уступая оказываемому на меня давлению, я буду вынужден принять крайние меры, который приведут к войне”. Тогда же французский посол Морис Полеолог уведомил Сазонова, что в случае необходимости Франция выполнит свои союзнические обязательства по отношению к России. В Англии в тот день произошел резкий поворот в общественном мнении от нейтралитета к поддержке Сербии, России и Франции, против Австрии и Германии. Выступая 28 июля в палате общин, Грей заявил, что если попытки созвать конференцию для разрешения конфликта окажутся тщетными, “последует беспримерная война с неподдающимися учету результатами”.

Вильгельм II в ответной телеграмме Николаю II ответил в сторону все упреки по адресу Австро-Венгрии и обвинял Сербию в антиавстрийской политике. Австрия мобилизовала уже половину всей своей армии, а так же часть флота. 29(16) июля Николай II в новой телеграмме Вильгельму предлагал передать австро-сербский конфликт на рассмотрение Гаагской конференции, чтобы предотвратить кровопролитие. Днем германский посол Пурталес попросил немедленного приема у Сазонова для вручения ему заявления Германии. В нем утверждалось, что, если Россия не прекратит своих военных приготовлений, германское правительство объявит мобилизацию. Сазонов сказал на то, что первой мобилизацию 8 корпусов произвела Австрия. После принятия в Петербурге сообщения об австрийской бомбардировке Белграда царь разрешил Сазонову провести совещание с высшими военными чинами. Это совещание высказалось за объявление всеобщей мобилизации, а не только по четырем округам. Доложили об этом царю, и тот согласился, начались энергичные действия по реализации решения. Но в 23 часа 29(16) июля 1914 г. военный министр В.А. Сухомлинов сообщил Сазонову о том, что Николай II отменил распоряжение о всеобщей мобилизации.

Утром 30(17) июля Сазонов, поддержанный военным министром Сухолиновым и начальником Генерального штаба генералом Н.Н. Якушевичем, пытался убедить Николая II в необходимости объявления общей мобилизации. Николай отказывался. Надо прямо признать, что царь не хотел войны и всячески старался не допустить ее начала. В противоположность этому высшие дипломатические и военные чины были настроены в пользу военных действий и старались оказать на Николая сильнейшее давление. В телеграмме утром 30(17) августа царь вновь убеждал “9ома” оказать немедленно давление на Австрию. Именно только против Австрии, указывал император, направлены и мобилизованы мероприятия России. Затем царь послал в Берлин личное письмо кайзеру с генералом В.С. Татищевым, в котором также просил о посредничестве в деле мира. Сазонов попытался 9омандумить эти настроения Николая II. Германия вполне могла бы образумить Австрию, если бы уже не решилась на войну, говорил министр, поэтому нужно встретить войну во всеоружии. “Поэтому лучше, не опасаясь вызвать войну нашими к ней приготовлениями, тщательно озаботится последними, нежили из страха дать повод к войне, быть застигнутым ею врасплох”. Несколько часов царь сопротивлялся и только к вечеру уступил и дал разрешение приступить сразу к общей мобилизации. Передавая разрешение царя генералу Якушевичу, Сазонов сказал: “Теперь можете сломать телефон!”

Германский посол, отражая колебания, которые имелись и на австро-германской стороне, посетил Сазонова и спросил, удовлетворится ли Россия обещанием Австрии не нарушать целостность Сербии. Сазонов дал такой письменный ответ: “Если Австрия, осознав, что австро-сербский конфликт приобрел европейский характер, заявит о своей готовности исключить из своего ультиматума пункты, нарушающие суверенные права Сербии, Россия обязуется прекратить свои военные приготовления”. Этот ответ был жестче, чем позиция Англии и Италии, которые предусматривали возможность принятия данных пунктов. Это обстоятельство свидетельствует о том, что российские руководители в это время решились на войну. В телеграммных комментариях послам Сазонов заявил, что мобилизационные меры России должны проходить в обстановке глубокой тайны. Во избежание осложнений с Германией он предлагал не объявлять все народно о начале мобилизации. Но его ожидания не оправдались. Обрадованные генералы поспешили провести мобилизацию с наибольшим шумом. С утра 31(18) июля в Петербурге появились напечатанные на красной бумаге объявления, призывавшие к мобилизации. Взволнованный германский посол пытался добиться объяснений и уступок от Сазонова. Николай же в эти часы отправил телеграмму Вильгельму II, в которой благодарил его за посредничество. “Приостановить мобилизацию уже технически невозможно, писал он, но Россия далека от того, чтобы желать войны. Пока длятся переговоры с Австрией по сербскому вопросу, Россия не предпримет вызывающих действий”.

Учитывая эти настроения императора, Сазонов несколько смягчил условия в Австрии, изложенные им накануне, делая шаг в сторону позиций Англии и Италии в вопросе о базе для переговоров. Сазонов считал, что какие-то шансы на успех имеют только шаги в Лондоне, Николай же требовал продолжения и прямых переговоров с австрийским послом. Но мир доживал уже свои последние часы. В Берлине Ягов вызвал французского посла Ж. Камбона и заявил ему, что ввиду общей мобилизации русской армии Германия вводит положение “кригсгефар” (военной опасности). Германия просит Россию демобилизоваться, иначе она начнет свою мобилизацию. Собравшийся совет министров Франции под председательством президента республики Раймонда Пуанкаре решил ответить на германскую мобилизацию своей. В 18 часов 30 минут 31(18) июля германский посол в Париже явился к министру иностранных дел Вивианит и заявил, что ввиду полной мобилизации русой армии и флота Германия вводит положение “кригсгефар”. России дан 12-часовой срок для отмены мобилизации. Если мобилизация в России не будет прекращена, Германия объявит свою. В 12 часов ночи Пурталес посетил Сазонова и передал ему по поручению своего правительства заявление о том, что если в 12 часов дня Россия не приступит к демобилизации не только против Германии, но и против Австрии, Германское правительство отдаст приказ о мобилизации.

Накануне Николай II принимал германского посла. Он тщетно убеждал его, что мобилизация не означает угрозы для Германии и тем, более враждебных по отношению к ней намерений. Ввиду огромных размеров страны мобилизацию за один час остановить невозможно. Пурталес немедленно сообщил содержание беседы в Берлин. Но там расценили это как отказ от германских условий. Телеграмма Пурталеса послужила сигналом к принятию решения о войне. Так в ходе предоставленного России срока для отмены мобилизации германская сторона подменила вопрос о начале мобилизации вопросом, о прямом объявлении войны.

Никакого ответа в 12 часов дня не было дано. Пурталес несколько раз добивался свидания с Сазоновым. Наконец, в седьмом часу министр иностранных дел прибыл в здание министерства. Вскоре германский посол уже входил в его кабинет. В сильном волнении он спросил, согласно ли российское правительство дать ответ на вчерашнюю германскую ноту в благоприятном тоне. Сазонов ответил – нет. Но хотя объявленная мобилизация не может быть отменена, Россия не отказывается продолжать переговоры для поисков выхода из создавшегося положения. Пурталес вновь спросил, может ли Россия дать Германии благоприятный ответ. Сазонов вновь твердо отказался. После третьего отказа Пурталес вынул из кармана ноту германского посольства, которая содержала объявление войны. Так указывалось, что мобилизация в России сорвала посредничество, которое вел германский император по просьбе российского. Так как Россия отказывается отменить эти меры, германский император, германский император, принимая вызов, от имени империи заявляет, что считает себя в состоянии войны с Россией. Так началась война.

1 августа Италия объявила о своем нейтралитете в начавшемся конфликте, поскольку он начался из-за агрессивных действий Австрии против Сербии и не представляет “казус федерис” (случай исполнения союзных обязательств) для Италии. 2-3 августа Франция заявила о поддержке России, а Англия о поддержке Франции. Война стала европейской, а вскоре и мировой. Первым днем французской мобилизации стало 2 августа. Вечером 3 августа (21) июля Германия объявила войну Франции. Германские войска нарушили нейтралитет Бельгии и Люксембурга. Бельгия обратилась к Франции, Англии и России, как к державам – поручительницам, с призывом к сотрудничеству в защите ее территории. Вечером 4 августа служащим германского посольства в Лондоне были вручены паспорта с 11омандующеем выезда, а английский флот получил приказ открыть огонь. В ночь на 5 августа (23) июля толпа “патриотических манифестантов” ворвалась в здание германского посольства на Исаакиевской площади и Петербурге. Она разгромила внутренние помещения посольства и сбросила с фронтона здания огромную бронзовую конную группу. 5 августа австрийское правительство в Вене потребовало выезда российского посла, а 6 августа в Петербурге австрийский посол Сапари заявил Сазонову об объявлении войны.

3. Планы сторон