Историография культуры мордвы.

Научная работа

на тему:

«Этническая история мордовского народа»

Выполнил: студент гр.11ЛЛ5

Олин Алексей Петрович

                                                               Проверила: Кошелева А.И.

Пенза 2011 г.

План:

Введение _________________________________________________________4

1. Российская наука о мордве (историография культуры мордвы)_______8

2. История мордвы. Истоки формирования мордовского этноса_______ 14

3. Формирование мордовской народности_________________________ 29

4. Почему их так называют?_____________________________________ 33

5. Община (семейно-общинные устои)____________________________ 35

6. Семейные обряды и обычаи:___________________________________37

· Свадьба;

· рождение ребенка;

· похороны и поминальные обряды;

· праздники;

· одежда и украшения

7. Религия____________________________________________________60

8. Основы конституционального строя Республики Мордовии.              История  Мордовии__________________________________________67

9. Мордовская интеллигенция обсудила проблемы образования и культуры___________________________________________________76

10. Следы древнего поселения____________________________________76

11. Будет ли в Мордовии гражданское общество?____________________78

12. В Мордовии арестованы производители "шпионской" техники_____ 78

13. Смертность превышает рождаемость ровно в два раза_____________79

14. Появилась новая мордовская радиостанция______________________80

15. Мордовия соединилась с Чувашией____________________________ 80

16. Пензенская мордва объединяется ______________________________81

Заключение ____________________________________________________ 83

ПРИЛОЖЕНИЕ 1. Образцы текстов, фраз на русском, эрзянском и                             мокшанском языках_______________________________________________86

ПРИЛОЖЕНИЕ 2. Галерея мордовского народа______________________ 90

Список используемой литературы___________________________________ 98

Введение.

События древности глубокой. Хорошо, что мы обращаемся к ним. Не зря же в народе говорят: без прошлого нет настоящего, и мы с радостью узнаем новые факты о наших предках, об археологических памятниках. Жителям нашего края хорошо знаком добрый и радушный, но в то же время гордый и независимый народ – мордва. И это не случайно, потому что именно на этих землях шел процесс ее формирования. Уже в I тыс. до н.э. предки мордвы – финноязычные племена городецкой культуры населяли Волго-Окское междуречье. В это время начинает складываться мордовский язык, относящийся к финно-угорской группе уральской языковой группы.       Изучение культуры мордовского народа, как материальной, так и духовной, имеет длительную историю. В дореволюционной России оно велось в основном в русле этнографических исследований, организуемых Российской академией наук, научными обществами страны (Русским географическим обществом, Обществом естествознания, антропологии и этнографии при Московском университете, Обществом археологии при Казанском университете, Финно-угорским обществом), музеями (Кунсткамерой, Дашковским этнографическим музеем, Русским музеем и другими).

  Правда, изучение это не было достаточно систематическим. Но уже тогда этнография, как особая научная дисциплина, в предмет которой входит исследование народной культуры, обладала довольно большим кругом не только фактических знаний о мордве, накапливавшихся ещё со средневековья (в летописях, описаниях путешествий, географических обзорах, официальных актах воевод, чиновников и миссионеров и т.д.), но и крупными исследованиями отечественных авторов, написанными на основе определённых историко-этнографических и культурологических концепций. Такие исследования начали выходить в свет в XIX веке, когда этнографическая наука оформилась в особую, самостоятельную отрасль знания (работы П.И.Мельникова, В.Н.Майнова, И.Н.Смирнова, А.Гейкеля, А.А.Шахматова, С.К.Кузнецова, М.Е.Евсевьева и другие).

  Пензенский культурный слой является собой богатейшие кладези достижений, открытий и подвигов достойных людей отечества. Эти культурные и духовные ценности определяют весомый и непреходящий капитал «малой родины» и составляют немеркнущую славу «большой родины» - России.

…О том, что издревле наши земли населяла мордва, буквально «кричат» гидронимы и топонимы даже в местах, где и намека нет на присутствие мордовских поселений.

 Родину, как известно, не выбирают. Если привелось появиться на свет в какой-то конкретной точке на карте, то очень важно понять - в какой стране-стороне живешь ты, и что за люди окружают тебя.

Познание же сущности исторического процесса, его закономерностей на [1]примерах прошлых поколений позволяет создать подлинную картину жизни современного общества, т. е. сформировать объективное представление об обществе - научное мировоззрение.

Мировоззрение - взгляд на мир, общество, законы его развития - может быть научным, если опирается на объективную реальность. В общественном развитии объективная реальность это исторические факты. История, ее фактологическая сторона является фундаментом, на котором зиждется наука об обществе. Историческая неграмотность может привести к ложным представлением об историческом процессе, а человек может стать игрушкой в руках политических авантюристов. 

Примечательно в этом отношении суждение известного русского историка В.О.Ключевского, считавшего, что история " учит даже тех, кто у нее не учится; она их проучивает за невежество и пренебрежение. Кто действует помимо ее воли или вопреки ей, тот всегда в конце концов жалеет о своем отношении к ней".                                            .                                                                                        

Актуальность изучения истории, и прежде всего истории своего народа, своего Отечества, проявляется, во-первых, в необходимости разобраться в современных событиях, опираясь на прошлый опыт; во-вторых, в возможности предвидеть будущее развитие, уяснив исторические закономерности и найдя в истории прошлого аналогичные ситуации; в-третьих, в насущной потребности оценить место России в мировой истории и свое место в историческом процессе. (¹)

История обладает огромным воспитательным воздействием. Знание истории своего народа и всемирной истории формирует гражданские качества - патриотизм, долг перед обществом, показывает роль личности в истории, позволяет познать моральные и нравственные ценности человечества в их развитии, а также видеть пороки общества и людей, их влияние на человеческие судьбы.

 При изучение истории возникает историзм мышления - одна из предпосылок формирования активной и целенаправленной личности. Обращение к прошлому, к истории, позволяет, прежде всего, лучше познать современность и заглянуть в будущее. Именно на это свойство исторических знаний указывает В.Г.Белинский, отмечая, что "мы вопрошаем и допрашиваем прошлое, чтобы оно объяснило нам наше настоящее и намекнуло нам о нашем будущем". 

    Историю России можно познать только исходя из задач изучения общей истории человечества. Общая история человечества носит название всеобщей (или всемирной) истории. На научном языке слово “история” (от греч. historia-рассказ о прошедшем) понимается двояко процесс развития природы и общества, движение во времени, и как наука, изучающая прошлое человечества, факты, события и процессы на базе исторических источников.     Содержанием истории как отрасли научного знания служит исторический процесс, т. е. жизнь человечества в ее развитии и его результатах. Человеческая общность выражается в разнообразных союзах людей, родовых, племенных, государственных образованиях, нациях и народностях, которые возникают, растут, перемещаются, переходят из одного в другое, наконец, разрушаются возникновение, рост, развитие, упадок этих людских союзов со всеми условиями и последствиями их жизни и есть то, что мы называем историческим процессом. Успехи людского общежития, достижения культуры являются результатом деятельности одного народа, они создаются совместными усилиями всех народов, постоянно (¹) взаимодействующих друг с другом. В ходе исторического процесса сменялись народы и поколения, перемещались сцены исторической жизни, но нить исторического развития не прерывалась, народы и поколения подобно звеньям смыкались в непрерывную цепь, и то, что отложилось и уцелело, дошло до нас и стало частью нашего существования, а от нас перейдет к тем, кто придет нам на смену. Этот сложный процесс является главным содержанием всемирной истории, в хронологическом порядке и последовательной связи причин и следствий изображающей жизнь народов.

 

 

    

 

 

Российская наука о мордве.

 

Важным источником сведений о культуре средневековой мордвы служат русские летописи. Мордовский народ - близкий сосед русского народа, поэтому понятен интерес к нему со стороны русских летописцев. Наиболее ранним, дошедшим до нас русским летописным сводом считается «Повесть временных лет» - первая официальная киевская княжеская летопись, составленная в начале XII века монахом Киево-Печёрского монастыря Нестором. В этой летописи о мордве говорится в четырёх местах (трижды – в обширной вводной части и один раз в датированной). Излагая вопросы относительно расселения народов в «полунощных» (северных) странах, Нестор писал: «…а по Оце реце, где потече в Волгу же, Мурома язык свой, и Черемиси свой язык, Мордъва свой язык».

 В более поздних летописях, особенно составленных во Владимиро-Суздальском княжестве, находившемся в непосредственном соседстве с «землёй Мордовской», количество сведений о мордве возрастает. Так, в летописных сообщениях, относящихся к XII – XIV вв., говорится о «Мордве

Пургасовой», «Пургасовой волости», под которой исследователи обычно подразумевают русское население, подвластное мордовскому владыке – инязору (оцязору) Пургасу.

Лаконичные летописные строки, как правило, свидетельствуют о важных военных походах, победах или поражениях русских князей в столкновениях с мордовскими князьями. Но иногда в них содержатся весьма ценные сведения о хозяйстве и материальной культуре мордовского народа, его поселениях и жилищах, военном снаряжении и пр. Так, под 1228 год в русской летописи сказано: «О войне на Мордву. Тоя же зимы, генваря в XIV, князь великий Юрьи, и Ярослав, и Константиновичи Василко и Всеволод идоша на Мордву, и Муромскыи Юрьи Давидович. И вшедше в землю Мордовскую в Пургасову волость, и жита пожгоша и потравиша, живущих же в волости Пургасове посекошо мечем нещадно, а прочих в плен поимаша и послаша восвояси. Мордва же слышавшее вбегоша в леса в тверди своё, а которые не убегаша, и тех избища».[2]

Из этого летописного отрывка можно сделать вывод, что мордва занимались земледелием и скотоводством. Поскольку упомянутая война происходила зимой, то «жечь» и «потравить» в это время можно только хлеб, находившийся не на корню, а в скирдах. Судя по этнографическим данным, оставлять хлеб на зиму в скирдах, т. е. не обмолоченным, - обычай, сохранившийся в мордовской деревне вплоть до недавних времён. Наличие запасов необмолоченного хлеба в январе – признак, свидетельствующий о значительном развитии земледелия и зернового хозяйства. Хлеб составлял основное богатство мордвы, и именно сложенное в скирды на полях близ сёл  

«жито» не случайно было выбрано противной стороной первым объектом разорения.

Летопись указывает и на типы мордовских поселений: села и тверди. Первые были неукреплёнными многодворными поселениями из срубных жилищ, а вторые – лесными городищами-крепостями, в которых мордва укрывалась в случае опасности. В летописях говорится о мордовских «властях», «погостах» и «зимницах». Власти – это волости, на которые подразделялась «земля Мордовская»; погосты – административные центры этих волостей, служившие, вероятно, местопребыванием мордовских князей и их дружин; зимницы – поселения хуторного типа, возводимые обычно на лесных полянах, использовавшихся для хлебопашества. Помимо постоянного жилища, зимницы имели также хозяйственные постройки и инвентарь, гумна, житницы, запасы зерна и корма, рабочий скот.

В русских летописях есть ценные известия об оружии средневековой мордвы, которым служили, в частности, сабли, рогатины и сулицы (разновидность копья с широким двулезвийным ножом на древке).

  По свидетельству «Царственной книги», во время похода Ивана IV на

Казань мордва не только снабжала русские войска продовольствием, транспортом, сооружала мосты и прочие, но приняла активное участие в военных действиях против татар. «Живущии же в тамошних странах Черемиса и Моръдва и прочии,- сообщал автор указанной летописи,- иже прежде враждебни, тогда же покоряхуся и приходящее к благочестивому царю великому князю, дающееся во всю его волю государеву, и вся потребная приношаху, хлеб и мёд и говяды, ова дарованием, иная же продаваху, и мосты на реках делаху, и везде станы стройны бяху, и всё бесчисленное воинство всякими потребами изобиловаху».

Таким образом, анализ русских летописей показывает, что этнокультурные взаимосвязи мордвы с восточными славянами начались ещё в период Киевской Руси. Раннее включение мордвы в сферу влияния Киевской, затем Владимиро-Суздальской Руси, великих Московского и Рязанского княжеств, Нижегородского княжества, наконец, единого Российского государства способствовало укреплению этих связей. Летописные источники свидетельствуют о том, что мордва - один из осёдлых народов Восточной Европы, характеризующийся древней земледельческой культурой. Другой важной отраслью её хозяйства было животноводство.

 В русском летописании не отразилось деление мордвы на эрзю и мокшу, хотя, эти этноструктурные подразделения мордвы в первой половине второго

тысячелетия нашей эры, то есть в то время, когда составлялись указанные летописи, уже существовали. [3]

 В XV-XVI веках идёт процесс постепенного сближения мордвы с возвышающимся Московским княжеством, который закончился присоединением её к Российскому государству. С включением мордвы в состав России объём информации о ней значительно возрос. Множество чисто этнографических сведений о мордве содержат документы и акты XVI-XVII веков. К настоящему времени большая их часть опубликована и стала интенсивно использоваться исследователями.

По значимости все материалы для изучения мордовского народа можно разделить на три группы. Для определения типов мордовских поселений, топонимии мордвы, так же, как и антропонимии, хозяйственных занятий незаменимый источник представляют писцовые книги, межевые, жалованные, разъезжие грамоты, челобитные. Для изучения дохристианских верований, процесса христианизации мордвы, а также синкретических форм религии и обрядов, антиклерикальных движений народов, важную роль играют духовные грамоты, донесения миссионеров. Общественная и семейная жизнь, обычное право, правовое положение мордвы в Российском государстве находят отражение в воеводских, оброчных грамотах, боярских приговорах, в грамотах на кормление, сыскных книгах, судебных показаниях, допросных речах, купчих.

В XVIII веке, когда в России впервые стали проводить специальные научные исследования, включавшие и изучение культуры народов, её населяющих, это коснулось и мордвы. Важную роль в хоре коллекций мордовского народного костюма сыграла Кунсткамера, основанная в 1714 году. В 1725 году начала свою деятельность Российская академия наук, организовавшая крупнейшие экспедиции, часть из которых проводила исследования на территории Среднего Поволжья. Важно отметить, что уже в это время народная культура стала изучаться в качестве источника при решении проблем происхождения народов, их этнического родства.

Одним из первых обратил внимание на родство «народов финского корпуса В.Н.Татищев. «А понеже и сибирские народы, - писал он,- финляндского языка употребляют и мордвины, которые во время Порфирородского в тех же дремучих лесах жили, в которых и ныне жительство имеют; магиары же, которых ныне венграми называем, знатно, ради близости мордвинцов и иных народов финского корпуса, что от оного языка к своей речи примешали… Всех народов, которые также речи употребляли, сродство их я вижу».[4]

Очень верно и важно замечание Татищева, что «мокша» и «мордва» составляют один народ: «…в Руси доднесь народ сарматской моксели, моши и мокшане именуются и с мордвою один народ есть». Любопытен вывод Татищева, что мокшане – «народ сарматской». Хотя это утверждение в целом не утверждается работами современных исследований, однако, наличие значительного сарматского момента в культуре мордвы бесспорно.

Участники Академических экспедиций (1768-1774 года – Паллас, И.И. Лепёхин, И.-П. Фальк, И.-Г. Георги) значительно дополнили и углубили наблюдения и выводы Татищева, собрали большой этнографический материал о мордве, в том числе и коллекции, представленные в Кунсткамеру.

Г.-Ф. Миллер, будучи проездом в Казани, сумел за сравнительно короткий срок собрать данные, которые легли в основу его книги о живущих в Казанской губернии народах. Он приводит словарь, включающий более 300 мордовских слов, весьма ценный не только как лингвистический, но как этнографический источник.

Критикуя Ф.-И. Страленберга, который писал о мокше и мордве, как о двух самостоятельных народах, Г.-Ф. Миллер замечает: «При сём приметил я, что Страленберг пишет о некотором языческом народе, который будто живёт между Ломовым, Тамбовом и Пензою, по его названию именуемый мохшиане; но под сим именем должно разуметь мордву, ибо они сами себя не называют мордвою, но маша, а некоторые из них эрзе. В оных местах инаго народа кроме мордвы не обретается; и то весьма странно, бут-то мохшиане есть особый народ».

Особо следует остановиться на взглядах М.В.Ломоносова, внёсшего существенный вклад в разработку проблемы этногенеза славянских и финно-угорских, или «чудских», как он их называл, народов, выявление их этногенетических и этнокультурных связей. М.В.Ломоносов является едва ли не первым выразителем мысли о том, что в образовании русского народа принимали участие не только «славенские», но и «чудские» племена: «…и то правда, что от преселений и дел военных немалое число чудского поколения соединилось со племенами славянским и участие имеет в составлении российского народа».[5]

М.В.Ломоносов правильно считал территорию расселения финно-угорских народов, или «чуди», в прошлом значительно большей: «Многие области, которые в самодержавство первых князей российских чудским народом обитаемы были, после славянами наполнились. Чуди часть с ними соединилась, часть, уступив место, уклонилась далее к северу и востоку. Это показывают некоторые остатки чудской породы, которые по словесным преданиям от славянского поколения отличаются, забыв употребление своего языка. От сего токмо многих сёл, но рек и городов и целых областей чудские имена в России, особливо в восточных и северных краях, поныне остались. Немалое число чудских слов в нашем языке обще употребляются».

С глубоким уважением пишет М.В.Ломоносов о чудских народах как западных, так и восточных, об их древней культуре и общении со славянами, в результате чего ещё в древности происходило взаимное слияние: «…уже и тогда чудь со славянами в один народ по некоторым местам соединились. После того в первые христианские времена и в средние веки ещё много больше меж ними совокупление воспоследовало».

Анализируя проблему происхождения финно-угорских народов, М.В.Ломоносов пришёл к выводу, что «…Ливония, Естляндия, Ингрия, Финия, Карелия, Лаппония, Пермия, черемиса, мордва, вотяки, зарыня говорят языками, немало сходными между собою, которые хотя и во многом разнятся, однако довольно показывают происхождение соё от одного начала».[6]

Почему их так называют?

Каждый из этносов-народов имеет наглядный и вместе с тем обязательный внешний признак – собственное имя, этноним. Изучением собственных имён занимается специальная наука – ономастика, которая является частью науки о языке – лингвистики. В свою очередь ономастика делится на множество разделов, связанных с разными категориями собственных имён.

Этноним мордва является иноназванием народа. Впервые он встречается в сочинении византийского епископа Иордана «О происхождении и деяниях готов». Перечисляя ряд племён или народностей, покорённых вождём готов Эрманарихом, Нордан называют и народ Морденс, под которым исследователи разумеют мордву.

Основу этого слова составляют ирано-скифские языки. Оно переводится как «мужчина». В мордовских языках указанное слово сохранилось для обозначения мужа-супруга (мирде). В русском слове мордва частица «ва» носит оттенок собирательности. Его можно сопоставить с этнонимом Литва.

Но это название мордва сама употребляет чаще при контактах с другими народами. Во внутриэтническом общении они чаще применяют самосознания «эрзя» и «мокша». Одно из самых ранних письменных известий об этнониме эрзя (арису) относится к X веку, а мокша – к XIII веку. Этноним эрзя, вероятно, ведёт своё происхождение от иранских языков и означает – мужчина, герой, а мокша – связан с рекой Мокшей, название которой в переводе с санскрита (литературный язык древней и средневековой Индии) обозначает проливание, утекание, освобождение. Осознавая себя единым мордовским народом, считая как тех, так и других двумя составными частями этого народа, эрзяне и мокшане наряду с общемордовским самосознанием обладают и особым (эрзянским и мокшанским) самосознанием, что даёт основание считать их двумя субэтносами мордовского этноса. По этнонимам мордвы и мокша в средние века назывался и наш край. У авторов того времени встречается страна «Мордия» или «Мокшия».[20]

Мордовские языки, мокша-мордовский (мокшанский) и эрзя-мордовский (эрзянский), языки мордовского населения Мордовской АССР, Башкирской АССР, Татарской АССР, Чувашской АССР, Горьковской, Оренбургской, Пензенской и некоторых других областей. На мордовских языках говорит около 1 млн. чел. (1970, перепись). В мокшанском языке, в отличие от литературного эрзянского языка, есть фонемы ä, э, L, L", R, R", J; ударение главным образом на 1-м слоге (обусловлено качеством гласных словоформы). В эрзянском языке ударение фразовое и ритмическое. Морфологический тип мордовского языка - агглютинативный. В значении предлогов употребляются послелоги. У имени свыше 10 падежей и 3 склонения - основное, указательное, притяжательное. Категории рода нет. У глагола 7 наклонений, 2 спряжения (безобъектное и объектное). В словообразовании важную роль играют суффиксация и словосложение. Препозитивное определение не согласуется с определяемым словом. В лексике много тюркизмов и особенно русизмов. Памятники письменности на разных мордовских диалектах (лат. графика) известны с конца XVII в. Мордовских литературный язык сформировались к середине 30-х гг. 20 в. В основе мордовского письма русская графика (с середины XVIII в.). [21]

Община.

Важнейшим традиционным институтом социализации личности выступала община. Фактически каждый человек с момента рождения и до самой смерти находился под ее опекой. Она приобщала детей и молодежь к нормам нравственной, правовой, трудовой жизни, к системе общинного совета и его вековых правил, коллективным видам работы, общественным праздникам, религиозным верованиям. Община со сложившимся социальным устройством, с функционирующими национальными традициями служила внешним фактором в системе общественных отношений и во многом определяла особенности развития личности.

На наш взгляд, мордовскую общину как социализирующий институт невозможно представить достаточно полно, на характеризовав сущности организации в целом и основных функций. В понятии общины мы исходили из того, что это исторически сложившаяся форма крестьянского объединения. Она проявляла себя во всех сферах жизни: экономической, социальной, идеологической, в семейно-брачных отношениях, быте, психологии. Община была хранительницей семейных традиций. Изучая эту сферу жизнедеятельности, прежде всего, обращает на наше внимание сравнительная жизнестойкость мордовской сельской общины, с сильными общинными традициями, таковой она осталась после отмены крепостного права, таковой вышла из столыпинских реформ. Сельская община, как и у ряда других народов, сохраняла себя как социум, прежде всего потому, что в ней и через нее удовлетворялась естественная потребность крестьян в трудовой и социальной кооперации.

У мокши и эрзи нет слова для передачи понятия «община». В повседневном быту крестьяне обычно употребляли термин велень пуромкс (мокша), велень промкс (эрзя), имея в виду орган управления, соединявший в себе и правотворческие, и исполнительные функции. Велень пуромкс  (пуромкс) выражал мнение общины и одновременно корректировал его в соответствии с нормами обычного права. Мордовская община по своему характеру, положению имела много общего с традиционными общинами других народов. Вместе с тем были и своеобразные черты, обусловленные особенностями расселения, социально-экономического развития, этнокультурными процессами, влиянием традиций. Историческую специфику и этнический фон придавали ей устойчивые, крепкие родственные и свойские связи и отношения.

Мокша и эрзя в основном составляли сословие ясачных крестьян, находившихся в непосредственной зависимости от государства. Они, как особая категория земледельческого населения, в фискальном отношении не смешивались с оседавшим в мордовском крае русским населением, что нашло отражение и в административном устройстве. Как известно, образованные здесь уезды делились на станы, особые для русского и мордовского населения, даже если оно проживало вперемешку. При создании русских станов имелись в виду только удобства правления, мордовские же станы были организованы с учетом исторически сложившихся групп мордвы, имевших древнее происхождение и представляющих собой «земляческие объединения.

Поскольку в прошлом у мокши и эрзи деревни представляли патронимическое поселение, то ясачные общины по-своему были в определенной степени семейно-родственным коллективом. Весьма показателен в этом плане документ о молении алатырской мордвы в 1629 году: «…а с женами и детьми их и племя Арзамасского уезда, деревни Кельдюшевы Чалетка Пятов со своим племенем, да Нижегородского уезда мордвин Батякш Аишкев с своим родом и с племенем…»

С включением мордовского этноса в единое общественно-политическое и хозяйственное пространство ясачная община стала приближаться к общине русских черносошных крестьян. В конце XVIII века стали возникать сложные общины, включающие в себя несколько населенных пунктов. В ряде мест они стали преобладающими. В Самарском уезде из 9 мордовских общин лишь две были простыми.

На территории Мордовии сложные общины преимущественно имели однонациональный характер. В Заволжье широкое распространение получило образование общин с разнонациональным составом, что объяснялось особенностью его заселения. В Бузулукском уезде насчитывалось 34 поселения, из них мордовских – 7, мордовско-русских – 21, мордовско-русских-чувашских – 3, мордовско-татарских – 1, мордовско-украинских – 1, мордовско-русско-украинских – 1.[22]

 

Семейные обряды и обычаи.

Значительное место в жизни людей занимали семейные торжества, которые состояли из огромного количества обрядов. Они устаивались по поводу начала некоторых сельскохозяйственных работ, переселения в новый дом, вступления в брак, рождения ребёнка и т.п.

Свадьба. Большим разнообразием отличались обряды и обычаи, связанные со вступлением в брак.

Браки между близкими родственниками были запрещены. Пожениться могли родственники не ближе седьмого колена родства. До XIX века у мордвы был обычай левирата. После смерти мужа вдова выходила замуж за его младшего брата или племянника. Обычай сорората, то есть когда вдовец женился на сестре умершей жены, был распространён в гораздо меньшей степени. Например, существовал такой обряд: когда вдовец приходил сватать сестру умершей жены и получал отказ, он старался незаметно положить на стол каравай хлеба и убежать. Если ему это удавалось сделать, то отказ считался недействительным. Но браки по обычаям левирата и сорората были очень редкими, как правило, они заключались в чисто экономических интересах, в стремлении сохранить имущество и рабочую силу в своей семье.

Девушки выходили замуж обычно в 17-18- летнем возрасте, а парни женились не моложе 19-20 лет. Но бывали и исключения. Невесты иногда были намного старше женихов. Это явление историки объясняют экономическими условиями малой крестьянской семьи. Чтобы поскорее получить дополнительные рабочие руки в семье, отец стремился пораньше женить своего сына, не дожидаясь его совершеннолетия. Бывало так, что 8- летнего мальчика женили на 25- летней девушке.

Жениха и невесту обычно выбирали родители, не спрашивая согласия парня и девушки. При выборе невесты основное внимание уделялось имущественному положению её семьи, затем трудоспособности и трудолюбию девушки и в последнюю очередь её уму и красоте. Поэтому при заключении браков не последнюю роль играли выкуп за невесту и приданое. Образ выкупа невесты уходит своими корнями в седую старину, когда каждый род берёг девушку для себя и не хотел уступать её чужеродцам. Если же парню понравилась девушка из чужого рода, то, чтоб иметь её женою, ему необходимо было её похитить. Это похищение, естественно, вызывало вражду между родами. Поэтому похититель, не дожидаясь межродовой войны, предлагал за девушку вознаграждение, что, в конечном итоге, породило обряд выкупа невесты. Величина выкупа зависела от зажиточности семьи жениха. В тесной экономической связи с выкупом стояло приданое, которое невеста должна была принести с собой в дом жениха. Здесь также богатые родители давали своей дочери всё необходимое в хозяйстве, начиная от лошадей с упряжкой и заканчивая ложкой, бедные же только одежду. Приданое обычно переходило по наследству от матери к дочери.

Во второй половине XIX- начале XX века у мордовского народа существовало три способа заключения браков: путём сватовства; путём похищения невесты; путём добровольного ухода девушки к жениху без согласия родителей.

При заключении браков по сватовству соблюдались все свадебные обряды. Выбрав сыну невесту, родители приглашали к себе родственников и объявляли им об этом. Затем к родителям невесты для предварительных переговоров посылались крёстные или тётка с дядей. В доме девушки посланный обязательно садился под матицу, так как считалось, что она «спутывает», «связывает», поэтому пришедших нельзя выгнать.

Второй этап сватовства заключался в переговорах о расходах на свадьбу, о количестве приданого и т. п. Но и после этого ещё можно было расторгнуть договор, как со стороны жениха, так и со стороны невесты, уплатив расходы на сватовство. Окончательно просватанными считались молодые люди лишь после третьего этапа сватовства – когда окончательно назначался день свадьбы.

Вторым способом заключения брака являлся обычай похищения невесты. Он возник в глубокой древности, но в XIX веке у мордвы он в прямую зависел от экономических возможностей семей жениха и невесты. Потому что такая форма заключения брака позволяла сократить многочисленные свадебные расходы, путём не выполнения многих свадебных ритуалов. Молодые заранее договаривались о времени побега. Иногда к похищению прибегали в случае не согласия родителей невесты выдать её замуж за того человека, за которого она хотела выйти. Бывало и так, что девушку увозили и без её согласия. В данном случае её прятали в соседней деревне у родственников жениха. Спустя некоторое время начинались переговоры с родителями невесты на предмет их согласия на этот брак. Они шли долго, но в конце концов, примирившись с совершившимся фактом, начинались переговоры о размерах выкупа и приданого. Но при свершении подобного обряда иногда случались казусы. Так, в XIX веке жених решил с товарищами украсть девушку-красавицу из соседнего села. Но их сговор не остался в тайне, он стал известен родителям девушки. Они решили примерно наказать участников этой затеи следующим образом. Самая старая родственница девушки переоделась в её платье. Она-то и была похищена. Только по прибытии домой похитители обнаружили подлог. Не состоявшийся и его товарищи были опозорены так, что об этом рассказывают старожилы села и по сей день.

Третьим способом заключения брака был добровольный уход девушки (без согласия родителей) к жениху. Это наносило оскорбление родственникам невесты и вызывало их недовольство. При этом они не пытались её вернуть, и вынуждены были вступить в переговоры с родственниками жениха по поводу оформления брака. В такой ситуации условия бракосочетания диктовались стороной жениха.

Активное участие в свадьбе принимали родственники жениха и невесты. Их личное участие считалось обязательным. Всякое уклонение от свадьбы строго осуждалось общественным мнением.

Как правило, после сватовства устраивали запой. Он проходил в доме невесты. В запое жених не участвовал, присутствовали только его родители и родственники. Невесты также не было за столом. Она с подругами сидела в чулане (помещение в доме, служащее кладовой). Зато её родственники обязательно приходили на запой, каждый с караваем хлеба. Отец жениха дарил невесте серебряную монету, а мать – палаток и украшения. Невеста, в свою очередь, также дарила им подарки, кроме того, она передавала подарок жениху и его родственникам. После запоя вновь начинала готовить подарки для своих родственников и родных жениха, так как подарков нужно было приготовить очень много, ей помогали подруги. [23]

День свадьбы в доме жениха начинался с печения пирогов. Затем с ними родственники жениха отправлялись к невесте. Причём, приглашённые на свадебный пир обязательно приносили в дом жениха провизию (муку, масло, яйца и многое другое), без неё на свадьбу приходить было нельзя. Жених на свадьбе активной роли не играл. Во многих сёлах он даже не ездил за невестой.

В доме невесты накануне свадьбы совершался обряд кормления невесты пшённой кашей, которую варили не только её родители, но и родственники. Женщины приносили в дом невесты каждая свою чашку с кашей. Невеста и её подруги должны были обязательно съесть всю кашу. В качестве благодарности невеста дарила всем подарки. Перед свадьбой невесту обязательно водили в баню, а затем начинали одевать в наряд невесты.

Приезд жениха, его друзей и родственников сопровождался специальным обрядом. Свадебный поезд жениха около дома невесты встречали её подруги и родственники, которые требовали от прибывших выкуп. Только после того как они его получали, жениха и тех, кто приехал с ним впускали в дом, где их ждало угощение. Затем родители невесты её благословляли. После этого молодые в сопровождении друзей и родственников ехали в церковь венчаться, а оттуда в дом жениха. Там родители жениха встречали молодых хлебом-солью. Невесту осыпали хмелем, желая ей быть радостной и многодетной. Потом все входили в дом, где начиналось двухдневное пиршество. На третий день свадьбы для молодых устаивали угощение их родственники. В тот же день молодой «показывали воду», то есть приносился дар хранительнице воды (Ведь-аве). Через две-три недели после свадьбы невеста на месяц уезжала погостить в дом отца.

Заметный отпечаток на мордовские свадебные обряды оставило язычество. Так, в своих многочисленных причитаниях женщины обращались с просьбами к покровителям дома, двора, бани, умершим предкам. Кроме того, совершались различные магические действия: суть одних сводилась к тому, чтобы молодая имела много детей (осыпание головы хмелем), суть других - предохранение молодых от «нечистой силы» (покрывание головы невесты). В прошлом большое место, в мордовских свадебных обрядах отводилось медведю, как покровителю рода невесты. На свадьбе он был символо