Влияние идей марксизма на развитие исторической науки

Марксистские концепции университетских и академических ученых выглядят в

дореволюционный период несомненно бледнее, чем концепции их последователей и

теоретиков марксизма. Но сам факт создания этих концепций, сознательной их пропаганды в

научной и учебной среде не может не вызывать интереса. Для исследования истории

народного хозяйства России имели значение концепции экономиста Петра Петровича

Маслова (1867—1946). Он был редактором известного в истории общественного движения

издания «Самарский вестник». Внимание Маслова было сконцентрировано на учении о

развитии производительных сил как основы роста народного хозяйства. Ученый размышлял

о влиянии этого развития на разные формы и типы хозяйства и на перераспределение

производительных сил между разными отраслями производства. Именно этому был

посвящен его «Курс истории развития народного хозяйства от первобытных времен до XX

столетия» (СПб______________., 1914).

Историки, занимавшиеся научной и педагогической деятельностью в конце XIX в., в

массе своей неоднозначно относились к социологическим моделям и схемам. Сказывалась и

логика развития научно-исторического знания и особенности теоретико-методологических

исканий рубежа XIX—XX вв. Очевидно, что историки не стремились к какой-либо общей

теории исторической эволюции. На историко-филологических факультетах и не было

систематического преподавания общей философии истории, но зато существовала

историческая методология в более узком смысле — теория исторического знания: учение об

источниках, критика их подлинности, достоверности, вспомогательные дисциплины и пр.

С началом освоения частью историков идей экономического материализма

разъединение в известном смысле прекратилось, и все историки были втянуты в изучение

проблем философии истории. Мы имеем дело с прямым воздействием определенной

социологической доктрины на историографию. Не надо думать, однако, что историки,

подводив под общественный строй экономический базис, находились тогда под

непосредственным влиянием Маркса. Речь шла о признании важности экономической

теории вообще.

Во второй половине XIX в. нельзя уже было ограничивать применение

политэкономических подходов только при изучении новейшей истории. Сама жизнь

обнаруживала хозяйственную подпочву исторического бытия и развития. Но историки, так

размышлявшие, не теоретизировали на этот счет, не обнаруживали свои принципы

относительно экономического материализма. Хотя очевидно, что экономический

материализм В.О. Ключевского, например, имеет ярко выраженную этико-психологическую

подоплеку: «В ветхом и пыльном свитке самого сухого содержания, в купчей, закладной,

заемной, меновой или духовной, под юридической формальностью иногда прозвучит

нравственный мотив, из-под хозяйственной мелочи блеснет искра религиозного чувства, — и

вы видите, как темная хозяйственная сделка озаряется изнутри теплым светом, мертвая

норма права оживает и перерождается в доброе житейское отношение, не соответствующее

ее первоначальной природе».

«Легальные марксисты» и их взгляды

Термином «легальный марксизм» в историографии принято называть идейно-

политическое течение в среде революционной интеллигенции, сторонники которого активно

выступали в легальной прессе России второй половины 1890-х — начале 1900-х гг. (отсюда

их название). Кризис народничества и голод 1891—1892 гг., показавший необоснованность

надежд на общину как основу нового строя, и неспособность самодержавия контролировать

экономическую ситуацию в деревне, поставили революционную интеллигенцию перед

необходимостью коренной идейной переориентации.

В русской общественной мысли благодаря трудам популяризаторов марксистской

теории Н.И. Зибера, Г.В. Плеханова и деятелей группы «Освобождение труда» к началу

1890-х гг. уже был поставлен вопрос о закономерности капиталистического развития России

259

и сделаны выводы о революционной миссии пролетариата. Марксистские идеи изучались в

рабочих и студенческих самообразовательных кружках. Влияние марксизма испытало

народничество 1880-х гг., однако в 1893— 1894 гг. народнические публицисты выступили с

критикой «русских учеников Маркса».

В 1894 г. вышла из печати работа П.Б. Струве «Критические заметки к вопросу об

экономическом развитии России», ставшая одной из настольных книг русских марксистов, в

которой впервые в русской легальной печати излагалась система марксистских взглядов в

противопоставлении народническим, в ней показывалось, что развитие капитализма в России

— объективная историческая тенденция. Капитализм представлялся Струве средством

уничтожения общины как пережитка крепостничества, преодоления отсталости и

«некультурности» России, выравнивании общественного неравенства.

В 1896—1897 гг. вокруг журналов «Новое Слово», «Мир Божий» и газеты

«Самарский вестник» сложилась группа марксистских писателей и издателей, связанных с

социал-демократическими организациями: П.Б. Струве, М.И. Туган-Барановский, С.Н.

Булгаков и др. С ними тесно сотрудничали Г.В. Плеханов и В.И. Ленин. Центральным

событием в идейной борьбе между марксистами и народниками стала дискуссия в Вольном

экономическом обществе (Петербург, март 1897 г.), в которой Струве и Туган-Барановский с

марксистских позиций доказывали, что полукрепостнические отношения в российской

деревне являются тормозом развития общества.

Главным вопросом в полемике стал так называемый «вопрос о рынках». Полемизируя

с народниками, считавшими, что неконкурентоспособность русской промышленности на

внешних рынках и ограниченность внутреннего рынка ведет к исчезновению ростков

капитализма в России, марксисты доказывали, что капитализм создает рынок, прежде всего в

кустарном производстве, и имеет в России такие же возможности для развития, как и в США

(«Критические заметки...» Струве, статьи Ленина «К вопросу о рынках» и др., работа

Булгакова «О рынках при капиталистическом производстве»). В полемике с народниками на

конкретном историческом материале (Туган-Барановский, «Русская фабрика», 1898) была

показана неизбежность капитализации вширь через окончательное отделение ремесла от

земледелия.

Обосновывая значение пролетариата, «легальные» марксисты вслед за Плехановым

противопоставляли город и деревню как начала цивилизации и косности, зачастую

фаталистически трактовали ход истории и преувеличивали зрелость предпосылок

социализма в России, доказывая общность путей ее развития с Западом. Они утверждали

неисчерпанность резервов капитализма и необходимость эпохи буржуазной демократии для

достижения социалистических целей. «Легальные» марксисты широко использовали выводы

современной им науки.

По мере завершения борьбы с народничеством (1896—1898) их теоретическая

деятельность была перенесена из области экономики в область философии. Признавая и

пропагандируя экономическое учение Маркса, они не являлись последователями его учения

в области философии, занявшись поиском этического фундамента социализма. Попытки

«легальных» марксистов соединить марксизм с идеализмом стали предметом активной

полемики между марксистами.

С 1899 г. началось формирование «критического направления» в марксизме (Струве,

Туган-Барановский, Булгаков), выступившего с пересмотром марксистской политэкономии,

теории социальной революции и классовой борьбы. Одновременно Струве заявил о

необходимости широкого, в том числе идеалистического, обоснования социализма. На

рубеже XIX и XX вв. к «легальным» марксистам примкнули Н.А. Бердяев, С.Л. Франк, А.С.

Изгоев и др.

Важной вехой становления движения было приобщение к теории экономического

материализма и к идеям К. Маркса. Итогом стала оценка марксизма как религиозной

доктрины. Теории Маркса были определены как вариант иудейского хилиазма, когда

избранный народ заменяется избранным классом — пролетариатом. Именно из религиозной

260

сущности марксизма проистекает его нетерпимость к инакомыслию. Претензии марксизма

на универсальность выводились отечественными мыслителями не из его субъективной

стороны, а из объективно-религиозного характера его учения. С этим связывалась и

необходимость следовать раз принятым принципам, и вера в социальный катаклизм как

необходимость, и слитность цели и средства в самом учении.

Вместе с тем из анализа учения Маркса исходила и высокая оценка его роли в

развитии общественного движения в России. Марксизм помог увидеть общественные

явления в единстве, преодолеть субъективную социологию, поставить вопрос о развитии

капитализма в России. Таким образом, марксизм обеспечил мощнейший рывок в

общественной идеологии. Он помог пониманию зависимости социального развития от

экономических феноменов, разъяснив значение социальной материи, экономических

отношений, общественного хозяйства и социального способа производства. Столь высокая

оценка социологии и теории марксизма стала основанием и для характеристики опасных

сторон его системы. Опасность виделась в постановке вопроса о цене прогресса, в

стремлении распространить закономерность на область идей, стремлений, идеалов, эмоций.

В этом стремлении виделась духовная сущность марксизма.

П.Б. Струве считал, что в конечном итоге идеи Маркса о классовой психологии

являлись «выражением вовсе не действительности, а лишь страстного желания остановить

движение мысли на одной его ступени, своей обязательной стройностью и законченностью,

производящей какое-то гипнотизирующее действие. Кроме того, в корне его лежит

несостоятельная a priori и убийственная одинаково и для теории, и для практики мысль о

какой-то единообразной зависимости между практическим и теоретическим

миросозерцанием. Такой зависимости нет и быть не может. Связь между научно-

философским пониманием, с одной стороны, и практическими воззрениями на общественно-

должное, с другой стороны, представляет чрезвычайно важный предмет индивидуальной и

социальной психологии».

Преодоление марксизма осуществлялось на базе традиционных философско-

религиозных умозрений. Эти умозрения дают основания и для пророчеств относительно

результатов принятия марксизма в качестве мировоззренческой основы исторического бытия

России: «Очевидно, что на голом классовом интересе можно воспитать новую буржуазию,

но нельзя основать великого исторического движения» (Булгаков). В этом же духе

выскажется позже Бердяев: «Русский народ, ныне переживающий кровавый бред и

неслыханную тиранию, может устроиться, приобрести твердую почву, получить внешние

права и свободу, может отдать свои силы строительству и организации цивилизованной

жизни и обмещанитъся и обуржуазиться». Но вопрос в том, сохранит ли он свои духовные

черты?