Глава 1. Политические аспекты отношений Византии и Запада

Глава 1. Политические аспекты отношений Византии и Запада

Норманны и Византия в XI в.

Норманнская Италия

 

Наш выбор «Деяний франков» среди множества хроник первого крестового похода объясняется, прежде всего, региональной спецификой. Южная Италия была зоной особых взаимоотношений, здесь норманны знали византийцев в повседневной жизни, между территориями был достаточно большой взаимообмен. Так или иначе, это была зона интенсивных контактов, и наш анонимный итальянский хронист, должно быть, в отличие от своих французских «коллег», достаточно хорошо знал греков в повседневной жизни, а также очень много был о них наслышан. Предысторией этих отношений было норманнское завоевание Южной Италии.

В данном разделе главы нами будут в сжатом виде рассмотрены те аспекты истории Южной Италии в преддверии крестовых походов, которые так или иначе связаны с взаимоотношением норманнов и византийцев. Именно эти отношения могли оказать влияние на отношение норманнов к византийцам в том числе и во время первого крестового похода. Эти отношения могли оказать влияние и на мнение норманнского хрониста, написавшего «Деяния франков».

Норманнское завоевание Южной Италии осуществлялось в течение XI-го столетия. Первые военные вторжения норманнов в Италию датируются началом века. Согласно хронике Аматуса из Монте-Кассино, в 999 г. группа норманнских паломников в составе сорока человек прибыла в Салерно в том момент, когда город осаждали сарацины. Тогда норманны обратили сарацинов в бегство. В 1017 г. они помогают местному населению против Византии во время восстания в Гаргано, составляющим часть Апулии. Это был достаточно «долгоиграющий» мятеж знатного ломбардца Мелеса, родом из Бари. Этот мятеж начался в 1009 г., а закончился лишь к 1018 г., когда мятежники потерпели поражение при Каннах. Существует также предание, изложенное в хронике Гийома из Апулии, о том, что в 1016 г. паломники-норманны, возвращаясь из Иерусалима, зашли в монастырь в Монте-Гаргано, чтобы посетить гробницу св. Михаила, и встретили там Мелеса, который пообещал им значительное вознаграждение за помощь в борьбе с греками. Таким образом, норманны уже тогда стали врагами византийцев. Но, в то же время, византийцы активно прибегали к найму норманнов на военную службу на территории Италии для решения внутренних конфликтов.

Первым норманнским государством на территории Италии считается крепость на возвышенности Аверса с подвластными ей территориями. Эта крепость была подарена норманну Раннульфу Сергиусом IV Неаполитанским в благодарность за военную поддержку в борьбе с правителем Капуи. Крепость занимала достаточно выгодное географическое положение, позволяя оказывать влияние на Неаполь, Капую, Салерно и Беневенто.

Жан-Мари Мартан пишет о том, что планомерное завоевание Южной Италии произошло в 40 - 70-е годы XI в., начиная с Мельфи (Melfi). В Апулии норманны завоевывают вначале малонаселенные территории Севера, Запада и Юга области. Владения норманнов возникают без какого-либо алгоритма, Мартан называет это «территориальным распылением» (le saupoudrage territorial). Норманны захватывают как византийские, так и ломбардские владения.

Он разделяет также мнение о том, что так называемые «норманны» по факту норманнами не были. Основываясь на ономастических исследованиях, он предполагает, что две трети мигрантов, действительно, происходили из Нормандии. При этом, остальные происходили из других регионов Франции. Автор подчеркивает, что среди «норманнов» было достаточно много бретонцев. Численность мигрантов посчитать достаточно сложно, но ясно, что речь идет о нескольких сотнях, максимум тысячах человек. Таким образом, миграция не была массовой, но она при этом достаточно серьезно повлияла на развитие региона. Следует также отметить, что эта миграция не была организована централизованно. Тогда как завоевание Англии имело своего предводителя в виде Вильгельма Завоевателя, завоевание Италии представляло собой последовательные частные инициативы.

До норманнского завоевания сеть епископств в регионе была довольно слаборазвитой и неорганизованной. Такой же слабой была и сеть монастырей. Организованность в церковную организацию региона привнесет усилившееся во второй половине XII в. влияние папы. Норманны установят с папой достаточно тесные контакты. Однако стоит заметить, что светские власти продолжали вмешиваться в дела церкви и при норманнах.

Папство с самого начала имело политические контакты с норманнами. Пришествие норманнов насторожило папу Льва IX. Собрав армию, он выступил против них и проиграл битву при Чивителло в 1053 г. Однако после этого один из его преемников, папа Николай II понял, что мог бы использовать норманнов в собственных интересах в регионе, тем более что это были враги византийцев. В 1059 г. он подписал с двумя норманнскими вождями - Робертом Гвискаром и Ричардом из Капуи - договор в Мельфи. Указанные вожди становились вассалами Святого престола. Такого рода договор способствовал усилению влияния папы в регионе. Византийцев не могло не настораживать такое расширение сферы влияния папства.

Тем не менее, норманны не установили с папством дружбы на долгие времена, чем византийцы могли воспользоваться в своих интересах. Например, во времена понтификата Александра II (1061-1073), а также в 1074-1080 гг. при понтификате Григория VII, имели место даже вооруженные конфликты между папством и норманнами. Кроме того, норманнская Италия была значимым регионом с политической точки зрения. Она представляла собой пересечение интересов папы и Византии. Например, ситуация в первой половине 70-х гг., когда турки начали свои завоевания в Малой Азии. В 1071 г. при Манцикерте византийская армия терпит сокрушительное поражение, и турки стремительно захватывают малоазийские территории. В этих обстоятельствах император Михаил VII пытается заключить союз с норманнами. Разумеется, норманны были старыми противниками византийцев, в свое время захватившими их итальянские владения. Но в этот момент необходимо было сделать выбор: или норманны, или турки. В тот момент империя не была способна сражаться против тех и против других. Хотя Макквин и замечает при этом, что византийцы могли и не отказываться совсем от планов отвоевания Италии.

Историки имеют в своем распоряжении письма императора, адресованные Роберту Гвискару с предложением бракосочетания дочери Гвискара и брата императора. Кроме того, в письмах содержались предложения политического союза, а, возможно, и военного. Письма датированы приблизительно 1071-1073 гг. Союз мог быть выгоден Византии с целью предотвращения хотя бы в ближайшем будущем новых войн с норманнами и с целью привлечения на службу норманнских наемников. Однако Гвискар отказался от сделанного ему предложения. Как пишет Макквин, первое письмо было составлено со взглядом на норманн «сверху», и это не было предложением сотрудничеств на равных, тогда как император все же признал норманнские завоевания в Италии. Однако второе письмо было составлено иным образом и содержало предложение равного сотрудничества, но также было отвергнуто Гвискаром. Император, правда, имел при себе средства, чтобы склонить норманнов к договору. В эти годы Гвискар был в конфликте с папой, что, кстати, показывает неоднозначность отношений папства и норманнов, несмотря на договоренности. Гвискар не был заинтересован в этом случае в союзе папы и императора.

Мы не знаем, когда точно Михаил выдвинул папе предложения о союзе. Нам известна лишь дата ответа со стороны папы, 9 июля 1073 г. Император, таким образом, решил попробовать другой способ найти союзников. Папа Григорий VII отреагировал положительно, выдвинув идею о необходимости воссоединить согласие между двумя церквями. Папа писал, что необходимо восстановить былое согласие между римской церковью и ее дочерью константинопольской церковью. Стоит заметить, что папа не показывал тогда никоим образом, что сближению предшествовала схизма при Фотии и события 1054 г. Роберт Гвискар, находившийся в конфликте с папой и недовольный его сближением с византийским императором, решил заключить соглашение с византийцами, в чем последние были заинтересованы более, чем в союзе с папством. В 1074 г. Гвискар обручает свою дочь Елену с сыном византийского императора Константином. Союз с папой открывал вопрос о статусе той и другой ветви христианства.

Однако папа решил воспользоваться сделанным ему предложением. В 1074 он призывает к организации экспедиции для спасения Византии из рук врагов и одновременно решения проблем с Робертом Гвискаром. Кстати, эти призывы папы могли поспособствовать альянсу Роберта Гвискара, ибо такой поход означал бы очередное сближение папы и императора. Кодри подчеркивает, что вначале основной целью экспедиции была именно война с норманнами. Папа призывает норманнов, враждебных Роберту Гвискару, подняться против него. Но в 1074 г. он пишет письма, где говорит уже именно о Византии. Конфликт папы с Гвискаром закончился тем, что последний был отлучен от церкви, будучи вместе со своим племянником Робертом из Лорителло (Robert of Loritello) объявленным "invasores bonorum sancti Petri", тогда как ни экспедиция ни против него, ни против турок в защиту Византии не состоялись. А норманны на некоторых этапах могли быть для Византии и полезным союзником.

Что можно заключить из всей приведенной информации? Наиболее важным для нас является то, что норманнское завоевание повысило влияние папы в регионе еще до того, как был объявлен крестовый поход. Однако, как указывает Франко Кардини, папа Урбан II не был особо заинтересован в участии итальянцев в крестовом походе. Историк указывает на то, что далеко не все население было солидарно с папой, и последний был заинтересован оставить на месте своих итальянских сторонников, и предпочитал, чтобы они не уходили на Восток. С другой стороны, Боэмунд Тарентский отправился на Восток со своим отрядом из Италии. Не случилось ли это потому, что в регионе возросло папское влияние, обязанное, в свою очередь, норманнскому завоеванию своим существованием?

Помимо нашего повествования о завоевании Южной Италии и области Апулия в частности, необходимо сказать об этнической ситуации в регионе. В ту эпоху в Апулии находилось много различных этнических меньшинств: евреи, славяне, армяне, греки. Из всех вышеперечисленных только греки были относительно многочисленны. Территорией, населенной греками, была область Саленто («каблук» итальянского сапога), составляющая часть Апулии. За пределами Саленто греков было довольно мало. Этот регион норманны завоевали в 1077 г. Согласно Жан-Мари Мартану, эти сообщества сохранились до наших дней и не ассимилировались с итальянцами, сохраняя при этом свой особый диалект «grico». В Таренте, правда, греков было немного. Этот город, как и Бриндизи, был сильно латинизирован. Но, тем не менее, греки все же составляли часть населения города. Там существовало одновременно латинское и греческое духовенство. Мы обращаем особое внимание на Тарент, поскольку графом Тарента был Боэмунд, предводитель итало-норманнского войска, в котором воевал, по-видимому, и наш хронист.

Греки в Италии упоминаются в ломбардских и норманнских хрониках того времени как «женственные народы», что в принципе часто встречается в западных источниках. В связи с этим на Западе постепенно формировался образ Византии как слабого государства. В том числе, это выражение встречается и в «Деяниях франков». Мартан дает несколько примеров подобных отзывов в хрониках того времени: «И начали они сражаться с греками, и увидели, что они словно женщины»; «Я отведу вас к женственным людям, мужчинам, подобным женщинам». Кроме того, византийцы упоминаются как вероломные. Один из норманнских хронистов, Жоффруа Малатерра, пишет о византийцах как о «genus perfidissimum». С другой стороны, ряд отзывов является положительным. В хронике Гийома Апулийского, датированной 1095-1099 гг. император изображен как мудрый и способный военачальник.

Таким образом, византийцы и норманны знали друг друга в повседневной жизни, благодаря греческим сообществам в Италии, и эти отношения позволяли сложить друг о друге мнение. Кроме того, эти мнения формировались в условиях достаточно активных отношений итальянских норманнов и Византии, а также участия папства в этих отношениях.

Норманны в Византии

 

Уже до первого крестового похода норманны были в Византии достаточно многочисленны. В первую очередь, речь идет об их пребывании там в качестве наемников. Византия на протяжении всей своей истории использовала наемные войска, и с самого начала в этих войсках можно было встретить представителей западных стран. Они не были многочисленны, но мы все же можем найти упоминания о них в источниках. Эти наемники упоминаются даже среди личной охраны императора. Часто этих наемников могли направить в Византию официально, по специальной просьбе императора. Источники не дают нам точно понять, из каких конкретно стран приезжали наемники. Термин «франк», который использовался византийцами со времен поздней античности, обозначал западных христиан в целом. В том числе и итальянские норманны попадали в эту категорию. Использование их в качестве наемников датируется серединой XI в., т. е. временем их появления.

В XI в. Византия сталкивается с множеством проблем на своих границах. Речь идет о турках, печенегах, норманнах в Малой Азии, Греции и Италии. Среди этих врагов стоит обратить внимание на турков, которые быстрыми темпами завоевывали византийские территории. Именно поэтому Византия решила повысить численность наемников в стране, в том числе и за счет наемников - норманнов. В целом, Византия все более и более полагалась тогда на наемные войска. Норманны были призваны для борьбы с турками и печенегами. Турецких наемников в данном случае использовать было опасно, ибо были примеры, когда они могли перейти на сторону турков, сражаясь с ними. Например, во время знаменитого сражения при Манцикерте, когда императорская армия потерпела сокрушительное поражение от турок, и император был взят в плен, корпус турецких наемников перешел на сторону турков, внеся тем самым вклад в поражение византийцев.

Разумеется, это не означает, что византийцы хорошо относились к норманнам. В источниках второй половины XI в. западные европейцы фигурируют как «варвары». Можно с таким же успехом вспомнить «Алексиаду» с ее явной оценкой западных крестоносцев как варваров. Византийцы плохо различали так называемых «варваров». Часто они не особо разделяли варваров западных и варваров восточных. Но византийцы относились к ним прагматически, понимая, что среди них есть много неплохих воинов, которые могли бы сослужить службу империи.

Учитывая их военные качества, византийцы стали привлекать норманнов к себе на службу. Несмотря на то, что этих наемников часто посылали в Италию, система функционировала достаточно хорошо. Западные наемники даже сражались с норманнами при Диррахии в 1081 г. Случались, правда, и проблемы. В XI в. крупные сложности возникали в связи с норманнскими наемниками три раза. В 1073 г. один норманнский воин по имени Русел де Байллель попытался создать свое собственное государство на территории Византии. Эта затея не удалась, и недолго существовавшее государство было побеждено византийцами. Джонатан Шепард с полным правом отмечает здесь, что инцидент произошёл в период кризиса в стране после битвы при Манцикерте, и восставшие захотели выгадать от тяжелого положения в стране.. Нет оснований говорить о ненадежности норманнов как наемников на основании этого факта. Упоминание использования норманнов как наемников накануне крестового похода можно встретить в «Алексиаде», когда Анна упоминает, что Роберт Фландрский выслал императору войска из-за сложностей с турками: «Сам же Алексей вызвал к себе из Никомидии пятьсот кельтов, посланных ему графом Фландрским, выступил из Византия вместе со своими родственниками и быстро прибыл в Энос».

Добавим еще также, что норманны принимали активное участие в паломничествах в Святую Землю. В течение XI в. число паломничеств растет, увеличивается приток паломников по сухопутному пути, пролегающему через Византию. Византийцы всегда заботились о приеме паломников, ибо это соответствовало их претензиям на исключительность в христианском мире.

Таким образом, итальянские норманны часто бывали в Византии, что позволяло норманнам и грекам быть лучше осведомленными друг о друге.

 

Войны

 

Норманнское завоевание Италии явилось далеко не последним военным столкновением между норманнами и византийцами. Была лишь небольшая пауза между завоеванием Бари в 1071 г. и началом войны на Балканах в 1081 г. В тот год норманны под руководством Роберта Гвискара напали на Византию. Византия могла спровоцировать эту войну своими действиями по поддержке антинорманнского сопротивления в Италии. Такие действия византийцев, вероятно, были спровоцированы в свою очередь самим фактом завоевания Южной Италии, а также последовавшим распространением в регионе западных церковных обрядов и усилением папского влияния. В свою очередь, норманнам мог не понравиться крах планов династического брака. Планировалось, что дочь Роберта Гвискара выйдет замуж за императора Михаила VII, но император был свергнут. Новый император Никифор III был, в свою очередь, тоже свергнут, что не помешало норманнам объявить войну очередному императору Алексею I, обвинив его в узурпаторстве. В арсенале у Гвискара был некий грек, провозгласивший себя псевдо-Михаилом, законную власть которого они якобы и пришли отвоевывать. Кроме того, нужно сказать, что Византия была наиболее близка к Южной Италии с политической, географической и культурной точек зрения. Напомним, что территория ранее была византийской, и многие учреждения сохранились в ней еще со времен византийского господства. Если Гвискар хотел завоевать земли для своих подданных, удобнее было сделать это именно за счет Византии. Среди причин войны стоит упомянуть и факт существования политических беженцев из числа норманнов на территории Византии. Это были не простые беженцы, но оппозиция Роберту Гвискару, и у последнего могло возникнуть желание разобраться с ними.

Роберт вел войну в союзе с папой. В 1080 г. папа Григорий VII был очень заинтересован в заключении договора с ним и нуждался в поддержке Гвискара. Причиной тому был очередной конфликт между папой и германским императором. Гвискар тогда согласился оказать папе финансовую поддержку при условии предоставления ему ряда земель. Как следствие, Григорий VII отлучил Никифора III (1078-1081) и его преемника Алексея I (1081-1118), выступая в поддержку войны Гвискара с Византией. Как пишет М. А. Заборов, папа даже обещал участникам военных действий «прощение грехов».

Норманнам удалось в ходе войны взять ряд городов на Балканах, но, в целом, война закончилась для них неудачей. Серия побед Роберта Гвискара была внезапно остановлена: Гвискар вынужден уехать в Италию из-за политических сложностей, вызванных кознями императора в норманнском тылу. Сын Гвискара Боэмунд, впоследствии предводитель крестоносцев Боэмунд Тарентский, принявший эстафету и поначалу справлявшийся неплохо, терпит поражение в битве при Лариссе. Это поражение провоцирует большое количество дезертирств, и император воспользовался этим, чтобы нанять дезертиров на службу. Роберт Гвискар, вернувшись из Италии, пытается взять реванш, отвоевывает остров Корфу, но затем умирает вследствие болезни. Возможно, смерть Роберта в 1085 г. сыграла свою роль в ходе войны, ибо многие норманны после нее присоединились к византийской армии. Макквин замечает, что пример такого поведения норманнов далеко не единственный, ибо норманнам была свойственна «ментальность наемников». Но чтобы победить византийцам пришлось прибегнуть к помощи венецианцев в обмен на ряд торговых привилегий.

Боэмунд начал, таким образом, свою военную карьеру задолго до первого крестового похода в армии своего отца и уже тогда воевал против византийцев. Этот факт объясняет сложность отношений императора и Боэмунда во время крестового похода.

Войны византийцев и норманнов имели место и после первого крестового похода. Пользуясь тем, что армия Боэмунда ослабла за время похода, император начинает с ним войну. Боэмунд, обосновавшийся в Антиохии оказался вынужден вести войну параллельно как с мусульманами, так и с греками. В одной из стычек с мусульманами Боэмунд был взят в плен, но после освобождения, о подробностях которого ходят легенды, он продолжил войну на два фронта. После ряда неудач Боэмунд в 1104 г. отправляется в Европу с целью получения подкреплений. В 1107 г. он высаживается со своим войском в Диррахие, но армия терпит поражение, и Боэмунд вынужден подписать Девольский договор. По договору, он оставался владельцем Антиохии, но признавал себя вассалом императора. В 1111 г. после смерти Боэмунда Алексей попытался вернуть Антиохию в число своих владений, но у него не получилось сделать это.

Таким образом, отношения греков и норманнов в указанный период были достаточно насыщены событиями. Имели место и сотрудничество и вражда, но, главное, сложившаяся ситуация делала возможным интенсивные контакты. Норманны могли формировать мнение о византийцах на личном опыте, отличное от мнений о них других европейцев. В связи с этим для анализа взгляда на византийцев мы и выбрали «Деяния франков»: итальянский хронист мог иметь точку зрения, основанную на личном опыте общения с византийцами.

Отношения Византии и Запада

 

Норманнская Италия являлась сферой влияния католической церкви. Таким образом, отношения Запада в целом, с одной стороны, и Византии, с другой, могли сказаться на мнении о Византии в норманнской Италии, равно как и во всем западном мире. В том числе, данные факторы могли повлиять и на мнение автора «Деяний франков». Следовательно, в нашей работе мы обязаны дать обзорные сведения об этих отношениях.

Зная, что норманнская Италия являлась частью западного христианства, важно рассмотреть отношения Византии и Запада, ибо это могло оказать влияние на мнение о византийцах во всех западных хрониках. Можно предположить, что враждебность между западной и восточной церквями, а также инцидент 1054 г., оказали свое воздействие. Как правило, указанная дата считается датой разделения церквей на православную и католическую и концом периода раннего христианства. Однако, эта дата довольно условна. Уже в первые века христианства можно увидеть целый ряд схизм. Как отмечает Д. М. Николь, накануне 1054 г. союз двух церквей представлял собой «a tender plant» (хрупкое растение), и события стали не более чем симптомом уже давно существовавшей болезни.

Среди пяти патриархатов (Рим, Константинополь, Антиохия, Александрия и Иерусалим) Рим считался наиболее важным. Даже на соборе в Халцедоне в 451 г., хотя знаменитая 28-статья гласила, что привилегии Рима и Константинополя равны, было упомянуто о том, что за Римом сохранялось почетное первенство. Этот патриархат был основан апостолами. Однако несмотря на привилегированный статус Рима, у Константинополя с самого начала имелись немалые амбиции. Две столицы бывшей Римской империи были всегда соперниками. К тому же, позиции Константинополя усилились по сравнению с другими восточными церквями: все кроме него оказались под властью сарацинов. Этот факт накладывался на и без того немалые амбиции Константинополя на главенство в христианском мире. Император не одобрил и расценил как оскорбление коронацию Карла Великого в соборе святого Петра императором Рима и претензии на римское наследие со стороны германских императоров.

В представлении византийцев в силу различий между двумя церквями западные христиане все более и более становились еретиками. Уже в IV в. В церквях были различные обряды, существовало взаимное непризнание канонизаций, велся спор за статус вселенской церкви. Существовали разногласия по вопросу о праве священников вступать в брак, ношении священниками бороды, греческого / латинского языка в богослужении, по обряду причастия и т.д. Обе стороны могли не признавать друг у друга обряд крещения или канонизации. Именно к периоду крестовых походов на Западе сформировалось учение о пресуществлении (реальном присутствии тела и крови Христа во время причастия), тогда как византийцы считали, что тело и кровь присутствуют во время причастия лишь духовно. В это же время на Западе формируется догмат о чистилище, не получивший распространения у византийцев. Кроме того, на богословском уровне велся спор по поводу «Filioque». Разногласия между церквями усилились в свое время из-за иконоборчества. В 863 - 867 гг. папа и патриарх впервые отлучили друг друга. Этот случай вошел в историю под названием «Фотиевой схизмы» (по имени патриарха Константинополя Фотия, философа и теолога). Идея заключалась в том, что неправомерно воспринимать Рим как более высокий по статусу патриарший престол в ситуации, когда Рим близится к ереси. Таким образом, церкви были уже фактически разделены. Каждая из них претендовала на главенство. Каждая из церквей вела свою экспансию, что провоцировало конфликты церквей в контексте международной политики.

Такие столкновения интересов имели место уже во времена Карла Великого. Папа надеялся, в отсутствии преемника мужского пола на императорском троне, возвести Карла Великого в ранг императора путем заключения его брака с принцессой Ириной, единолично правившей в те годы Византийской империей. Государственный переворот в Византии, свергнувший императрицу, не позволил тогда сделать это. Затем, в XI в. Папство существенно расширяет свое влияние в Западной Европе, во многом благодаря сети монастырей с центром в Клюни. Продолжением закрепления этого влияния был выход на новые рубежи, в том числе, возможно, и за счёт верховенства над восточными церквями.

Норманны, пришедшие в Южную Италию, поначалу были врагами папы. В 1053 г. папа Лев IX (1049-1054), о чем уже было сказано, потерпел поражение от норманнов в битве при Чевителло, однако один из его преемников, папа Николай II (1059-1061), заключил с норманнами союз. Вероятно, в интересах папы было вытеснение норманнами византийцев и распространение, таким образом, христианства по западному образцу в регионе. Византийские владения в Италии были завоеваны к 1071 г. Затем состоялась экспедиция норманнов на Балканы во главе с Робертом Гвискаром, получившая в 1080 г. благословение папы Григория VII. Причем, папа потребовал от местного духовенства содействия путем дачи рыцарям обещания отпустить грехи.

Враждебность двух ветвей христианства была усилена тем, что Венеция, находившаяся в формальной зависимости от Византии, была в зоне влияния папства. Если бы Венеция была менее активной, угроза не была бы для Византии столь велика. Однако венецианцы взяли под контроль торговлю в Константинополе, и союзники папы, таким образом, оказались в сердце империи. Папство, кстати говоря, осуществляло свою экспансию не только на территории Византии, но и в целом в Восточной Европе. В частности, в 1075 г. папа вручил власть на Руси князю Изяславу, бывшему тогда в изгнании. В случае захвата власти, он должен был сделать Киевскую Русь леном апостольского престола.

При всем том, что было уже сказано о 1054 г., нельзя говорить, что события не имели никакого значения. Но при этом не нужно данное значение и абсолютизировать. Речь не шла о взаимном отлучении церквей как таковых, отлучены были лишь конкретные их представители. Патриарх отправил папе письмо, говоря о том, что он «вселенский», и легаты пришли в Константинополь, чтобы обсудить это заявление. Легаты утверждали: даже потомки и прямые наследники святого Петра не осмелились провозгласить себя «вселенскими», а патриарх сделал это. Патриарх не ответил на аргументы легатов и был отлучен вместе с еще несколькими представителями православной церкви. Через несколько дней патриарх отлучил легатов.

Почему не стоит абсолютизировать значение данных событий? Во-первых, мы уже говорили о том, что это далеко не первое отлучение на высшем уровне, здесь можно вспомнить Фотиеву схизму. И эту схизму в Византии потом помнили гораздо больше, чем схизму 1054 г. Для византийцев это тоже было скорее симптомом давней болезни и не более того. Во-вторых, отлучение 1054 г. не касалось никоим образом императора и греческого народа, и папа также не был отлучен. Историки придают событиям гораздо большее значение, чем придавали современники. В-третьих, события 1054 г. были вызваны отчасти личной неприязнью патриарха Михаила Керулария, не свойственной всем патриархам Константинополя. Это был амбициозный патриарх, он имел амбиции на утверждение первенства Константинополя в церкви, приоритета духовной власти по отношению к светским властям. Керуларий был суров по отношению к Западу, считая, что нет необходимости в союзе с ним. С 1052 г. им были закрыты латинские церкви в Константинополе. После Керулария можно говорить о некоей «оттепели», в частности, латинские церкви были вновь открыты.

В общем и целом, разница в обрядах церквей не считалась кардинальной. В свое время в Константинополе было довольно много латинских церквей: в качестве примера можно привести даже Афонскую гору, где существовал монастырь, службы в котором велись по латинским обрядам. В Италии, благодаря долгому присутствию византийцев, православные и католики жили рука об руку. Во всем христианстве Константинополь пользовался уважением с точки зрения его роли в христианской религии, что можно увидеть в том числе и на примере хроник крестовых походов. Положительно отзывались на Западе об императоре Константине и его роли в христианстве: папа Григорий VII утверждал, что он освободил церковь от языческих гонений. Более того, можно на многих примерах показать, что между Византией и Западом в те времена существовал культурный обмен.

Жорж Т. Деннис считает, что о реальной схизме можно говорить лишь начиная с XIII в. Он указывает, что на латинском Востоке проводились совместные службы восточных и западных христиан. Хронисты пишут о том, что после взятия Иерусалима крестоносцами были отслужены подобные совместные мессы. В частности, об этом написано в «Деяниях франков»: «Петр Пустынник остался в Иерусалиме, приказывая и предписывая грекам, латинянам и клирикам, чтобы они в верности своей прошли крестным ходом во славу Божию и сотворили молитвы и милостыню, дабы Бог дал победу своему народу». Бывший патриарх Иерусалима Симеон, находившийся на Кипре, был благожелателен к крестоносцам и посылал им письма, написанные совместно с представителями латинской церкви, а также предоставлял крестоносцам помощь. Денис приводит в пример мнения современников, которые говорили, что различия церквей не столь значительны. Однако, в XIII в., эти явления хоть еще и присутствуют, но церкви уже в большей степени отдаляются друг от друга.

С политической точки зрения западная церковь не была заинтересована в разрыве отношений с Константинополем. В этот период существовало две тенденции: желание папы расширить свою власть и желание воссоединить церкви. Эти две тенденции ничуть не противоречили друг другу, ибо воссоединение предполагалось осуществить при главенстве западной церкви и составляло часть ее экспансии. Продолжение дискуссий об объединении после 1054 г. говорит о том, что разрыв не был окончательным. Император, со своей стороны также принимал усилия, чтобы улучшить отношения. Отлучения же по взаимной договоренности папы Павла VI и патриарха Афиногора были сняты лишь 7 декабря 1965 г.

Не желая кардинально портить отношения, папа выдвигает идею о том, что Рим и Константинополь относятся друг к другу как отец и сын, а церкви относятся друг к другу как мать и дочь. Позиция Константинополя представляла собой то же самое с точностью до наоборот. Рим был почитаем византийцами как церковь, основанная гораздо раньше Константинополя, и византийцы претендовали на своего рода покровительство над ней. В 1071 г., после битвы при Манцикерте, существовала реальная опасность потери Византией независимости. В таком случае мать не может оставить дочь в беде. Папа Григорий VII пишет Михаилу VII Дуке послание, говоря о том, что необходимо возобновить согласие двух церквей (датировано 9 июля 1073). Как уже говорилось, дело дошло чуть ли не до организации экспедиции, но ей помешал конфликт папы с императором. Однако, согласие не было восстановлено и отношения оставались неоднозначными. Достаточно вспомнить отлучения императоров перед экспедицией Роберта Гвискара на Балканы.

Затем в 1089 г. Урбан II снимает это отлучение с императора Алексея в надежде на улучшение отношений. Кроме того, в начале понтификата Урбана Византия вновь была в тяжелой внешнеполитической ситуации, и Урбан захотел этим воспользоваться. Кроме того, у него была еще одна причина желать примирения с Алексеем: Урбан был заинтересован прекратить приток помощи, которую тот предоставлял антипапе и германскому императору Генриху IV.

Помимо снятия отлучения, Урбан попытался установить, в целом, хорошие отношения, тогда как теологические вопросы затронуты при этом не были. Мы можем найти и в пересказах речи папы на соборе в Клермоне моменты, где он говорит о восточном христианстве. А. С. Крей упоминает также письма папы, современные событиям. В этих письмах церкви представлены как равные. В 1098 г. в Бари был собран собор, на котором говорилось о примирении церквей, конкретнее об их примирении в Южной Италии и Сицилии. Папа фактически разрешил грекам сохранить свои обряды.

Византия в начале 90-х гг. оборонялась от печенегов. Нашествие турок было на стадии подготовки. Папство еще раз предложило свою помощь. Затем, когда ситуация стала критической, Алексей сам попросил помощи у Запада. Этот факт, правда, часто подвергается сомнению. Речь идет о соборе в Пьяченце и объявлении на нем о проблемах Византии.

В ряде источников сообщается, что император Алексей просил помощь против внешних врагов. Существует мнение, что он мог посылать письма на Запад или отправить представителей на собор в Пьяченцу в марте 1095 г., т.е. буквально накануне крестового похода. В распоряжении историков имеется три текста, современных крестовому походу, - хроника Эккехарда из Ауры, хроника Бернольда (Bernold of Sainte Blaise), а также письмо, якобы адресованное за несколько лет до крестового похода Алексеем Комниным графу Роберту Фландрскому, в котором содержится просьба о помощи.

Текст письма графу Фландрскому опубликован в том числе и в русском переводе. В целом, письмо сообщает о бедах и несчастьях византийцев, которые они терпят от турок. В чем-то эти описания напоминают описание бед восточных христиан в клермонской речи папы. В награду император обещает воздаяние небесное - «радость на небесах» - и воздаяние земное - богатства византийской столицы. «Уж лучше вам владеть Константинополем, чем язычникам» - провозглашает император. Многие историки, правда, на основании текстового анализа, считают письмо подделкой.

Другой источник, хроника Эккехарда, сообщает нам о том, что Алексей рассылал письма с просьбами о помощи. Датировки просьб нет. Стоит заметить, правда, какого рода были просьбы: император просил лично папу прийти на защиту восточных церквей, и призывал его привести ему на помощь весь Запад, если это возможно. Эккехард писал: «Вышеуказанный император Константинополя Алексей, в связи с теми варварскими грабителями, которые заполонили уже большую часть его царства, направил папе Урбану немало писем, в которых он отчаивался, что сам не может защитить восточные церкви. Он заклинал, чтобы ему пришел на помощь, если это возможно, весь Запад, те христиане, которые еще оставались нетронутыми. Император обещал при этом предоставить тем, кто придет сразиться, все необходимое на суше и на море».