Эволюционная теория демократии

 

Само существование демократических политических систем в определённом смысле удивительно, это – почти что чудо. Если мы посмотрим на ранние фазы человеческой истории, то ничего похожего на демократические системы мы там не найдём – сплошь и рядом это властные иерархии с различной степенью личной власти царя. В тех случаях, когда права царской власти ограничивались каким-либо образом – существованием народного собрания или жреческой власти – мы не можем говорить ни о какой серьезной степени демократического контроля снизу.

 

Появление в обществе демократических институтов – это одно из направлений изменений в структуре общества, иными словами, это – факт эволюции. Но в состоянии ли мы предложить теоретическое объяснение этого факта?

Эволюционная теория предполагает существование определяющих принципов отбора. Такой принцип почти очевиден – это институциональная эффективность. Но кто всё-таки конкурирует и эволюционирует, институты или организации – т.е. субъекты социального действия?

Давайте сравним эволюцию демократических институтов и эволюцию политических организаций.

Демократия – это отнюдь не сообщество демократических организаций. В сообществе демократических организаций могут практиковаться самые жестокие формы борьбы и создаваться условия, весьма далекие от каких бы то ни было демократических идеалов (достаточно вспомнить Великую Французскую революцию). Демократия – это система демократических практик, пронизывающая всё общество и интегрирующая его в то, что можно назвать "демократическим разумом общества", а это – система социальных институтов. Если мы хотим понять истоки и сущность демократии, то мы должны все время иметь в виду двойственность институтов и организаций. Вообще говоря, в каждом случае, когда организация рассматривается изнутри, с точки зрения действующих в ней правил – это социальный институт, когда же она рассматривается снаружи, во взаимодействии с другими организациями, только тогда она выступает как социальный субъект. Социум оказывался разделением на иерархически организованные части, каждая из которых изнутри – социальный институт или множество социальных институтов, снаружи – социальная организация.

Различие в эволюционной теории в случае социальных институтов и социальных организаций состоит в следующем: в первом случае отбор – это смерть правила или системы правил, во втором – это смерть социального субъекта. Ясно, что это далеко не одно и то же.

Но как возникает необходимость в демократических практиках? Где "естественные" истоки демократии? Можно сколько угодно говорить о желательности демократии из ценностных соображений – гуманности, справедливости и т.д. Но где естественные объективные основания, делающие демократию победительницей в эволюционной конкуренции с авторитарными и тоталитарными общественными порядками?

 

По существу демократия как целостная система возникла спонтанно только в некоторых частях Европы – в Северном Средиземноморье в период античности и затем в Италии и Северной Европе в Средние века и утвердилась окончательно в Швейцарии, Нидерландах, Великобритании, а затем в Северной Европе и США в 17-19 вв. Только на севере Европы демократическое развитие было непрерывным – без катастрофических сломов общественного устройства, террора, многочисленных гражданских войн, тоталитарных режимов и т.п.

 

Развитие парламентских систем Англии и Франции – это, возможно, наиболее красноречивый пример двух диаметрально противоположных путей возникновения демократии. "Органический" рост парламента как института в Англии начиная с XIII века несомненен – парламент медленно, шаг за шагом, приобретал новые функции, постепенно вытесняя королевскую власть из фискальной деятельности, затем устанавливая контроль над деятельностью правительства и, наконец, овладевая государственным суверенитетом и оставляя монархии чисто декоративную роль.

Во Франции после кратковременного подъёма парламентаризма в Средние Века Генеральные штаты надолго прекратили своё существование, чтобы возродиться накануне революции 1789 г., когда средневековая форма парламентаризма уже была с очевидностью мертва. Новые, рожденные революцией институциональные формы – Учредительное собрание, Национальное собрание, Конвент – были результатом рационального конструирования. Сама их недолговечность, как и недолговечность последовавших за революцией политических режимов, свидетельствует, при сравнении с устойчивым развитием демократии в Англии, о преимуществах "органического роста". Готовые институциональные формы, не подкрепленные длительным развитием соответствующих практик, приживаются плохо.

В контрасте с органическим путём "конфликтный" путь развития демократии приводит к коллапсу элиты общества и попыткам построить государственную власть снизу, "из ничего".

Новые политики, лишённые традиционной легитимации накопленного поколениями опыта государственного управления, пытаются восполнить эту нехватку построением привлекательных идеологических конструкций, основанных на "демократической мифологии", способных, как они считают, обеспечить легитимацию власти в новых условиях. Прототипическим примером такого "конфликтного" пути развития демократии является Великая французская революция – "демократический террор", т.е. эксцесс, сопровождающий процесс перераспределения власти в обществе, а "свобода" начинает рассматриваться как возможность неограниченного насилия по отношению к тем, кто был связан с погибающим режимом. Свобода имеет свои издержки. В революционные периоды ломки старых социальных структур возникает искус полной свободы. Но свобода от чего? От традиций культуры? От веками налаживавшихся, апробированных способов регулирования социальной жизни? Свобода от совести? Такая свобода порождает еще больший произвол и часто кончается трагически.

К тому же нужно учитывать одну универсалию многих революций – теряющие власть круги общества препятствуют формированию легитимных институциональных механизмов новой власти и тем самым способствуют усилению антиинституциональных, призывающих к насилию политических движений.