ФИ как средство иллокутивной когерентности дискурса

 

На локальном уровне структуры последовательностей речевых актов, включающих ФИ, в нашем исследовании представляют собой сверхфразовый фразеологический контекст. В свете поставленной задачи представляется возможным рассмотреть фразеологический контекст как сложный иллокутивный акт, т.е. как последовательность иллокутивно связанных речевых актов. Наиболее общее условие иллокутивной связанности было нами отмечено ранее. Оно состоит в том, что предшествующий речевой акт задает контекст, в котором происходит иллокутивная оценка последующего речевого акта. Именно иллокутивная связанность может помочь слушающему понять, почему за предыдущим утверждением, сделанным говорящим, последовала угроза или обещание. Каким образом, обеспечивая данное условие, взаимодействуют ФИ и совокупность речевых актов? В ходе исследования было установлено, что это взаимодействие обнаруживается на уровне иллокутивных целей, между которыми, согласно В.И.Карабану, устанавливаются отношения субординации, координации и способствования (Карабан 1989). Эти отношения в свою очередь основываются на иллокутивном вынуждении и иллокутивном самовынуждении, понятиях, введенных А.Н.Барановым и Г.Е.Крейдлиным (Баранов, Крейдлин 1992).

В подтверждение вышесказанного приведем ряд примеров сложных речевых актов, в состав которых входят ФИ. Начнем, прежде всего, с примера сложного речевого акта, в котором между иллокутивными целями простых речевых актов отмечено отношение способствования.

“Your information service seems to be bad”, I said. “Hamit has disappeared.”

“Give my old company back,” Jones said, “and I’ll go through the police-station   like a dose of salts till I find him” (G.Green “The Comedians”).

Фразеологический контекст в данном примере представляет собой составной речевой акт, в котором порядок речевых актов обусловливается тем, что директив-требование с пропозициональным содержанием “give my old company back” (верните мне мою роту) задает предварительное условие для комиссива, т.е. для выполнения обязательства быстро обшарить весь полицейский участок и найти пропавшего Хэмита (“I’ll go through the police-station like a dose of salts till I find him”). Отношение между директивом и комиссивом представляет такую семантико-прагматическую интерпретацию отношения общего способствования, при которой осуществление директивной цели делает возможным осуществление иллокутивной цели комиссивного речевого акта. Таким образом, перлокутивный эффект самовынуждающегося требования обеспечит перлокутивный эффект комиссива. С другой стороны, для достижения директивной цели, т.е. для обеспечения выполнения желаемого действия говорящий обосновывает причины своего требования, совершая при этом комиссивный речевой акт. Усиление выражения комиссивной иллокутивной цели при помощи ФИ like a dose of salts подчинено достижению совокупной иллокутивной цели всего высказывания.

 Следующий пример, который предстоит рассмотреть, можно охарактеризовать как директив, функцию обоснования которого, выполняют ассертивы. Как правило, в такого рода сложных речевых актах между иллокутивными целями устанавливается отношение субординации.

She shouted to her son: “Quick, man! I want ye to run like fury to Levenford for a doctor. … There’s an ill woman in the byre. It’s life or dearth” (A.J.Cronin “Hatters Castle”, p.219).

Фразеологический контекст в этом высказывании являет собой сочетание простого речевого акта  с пропозицией “I want ye to run like fury to Levenford for a doctor” и со скрытой директивной иллокуцией, выполняющего дискурсивную функцию главного речевого акта-тезиса и простого ассертивного речевого акта, вступающего в отношения пояснения c главным речевым актом и функционирующим в качестве вспомогательного речевого акта -обоснования (Карабан 1989). Косвенный директив, иллокутивная цель которого обнаруживается в стремлении адресанта заставить адресата бежать что есть духу в Левенфорд за доктором, подчиняет ассертив. Порядок компонентов в рассматриваемой последовательности обусловливается прагматическим фактором приоритета, который предполагает предшествование директива ассертиву, поскольку, с одной стороны, главный речевой акт определяет иллокутивный тип или вид всего комплексного речевого акта, а с другой стороны, интенсивность иллокутивной силы директива выше интенсивности иллокутивной силы ассертива. В данном случае адресант усиливает выражение скрытой директивной иллокутивной силы, используя ФИ like fury. Усиление выражения иллокутивной цели директива вынуждает введение в модель мира адресата пропозиционального содержания ассертива, выполняющего функцию обоснования осуществления желаемого адресантом действия. В данной коммуникативной ситуации с целью повышения вероятности выполнения желаемого адресантом действия, адресант выражает иллокутивную цель директива с некоторой интенсивностью, используя при этом ФИ, последний в свою очередь связывают директивную и ассертивную иллокутивные цели отношением субординации. ФИ в рассматриваемом примере является своего рода прагматическим соединителем (термин ван Дейка), который соединяет не суждения, а иллокутивно независимый и иллокутивно зависисмый речевые акты.

Нередко с целью повышения вероятности выполнения желаемого адресантом действия, говорящий усиливает выражение не только директивной иллокутивной цели, а также выражение иллокутивной цели ассертивов-обоснований. Например:

1. “I’m sure I shall be only too delighted to make myself useful.”

“Weeds grow like a house afire. Can’t keep even with’em. Better be careful!”

(A.Christie “The Mysterious Affair at Styles”, p.8).

2. “But Ma told us to find Handsome”, I said. “ You know Ma, she’ll be mad as all get - out if we don’t find him and take him back home. We’d better go look for him. (E.Cаldwell “Georgia Boy”, ch. VII, цит. по АРФС).

В первом примере представлен диалог между двумя женщинами, одна из которых выражает уверенность в том, что будет очень рада оказать помощь в прополке грядок. Вторая женщина соглашается принять предложенную ей помощь и имплицитно выражает согласие, советуя своей собеседнице быть осторожной с сорняками, которые очень быстро растут. Во втором примере адресант советует адресату поискать некоего третьего субъекта; в противном случае, их мать ужасно рассердится. Анализируемые последовательности речевых актов, включающих ФИ, являются предварительно обосновываемыми директивами, в которых между главными (директивами) и вспомогательными (ассертивами) речевыми актами устанавливаются отношения пояснения. Описывая эти директивы как советы, мы подразумеваем, что намерение говорящего заключается в совершении адресатом действий, бенефактивных как для адресанта, так и для адресата. Совет допустим только в том случае, если из контекста ясно, по каким причинам слушающему нужно действовать именно так, а не иначе. Если говорящий хочет, чтобы выполнение слушающим желаемых действий увенчалось успехом, он должен снабдить его всей той информацией, которой последний не располагает. Именно по этой причине в анализируемых примерах адресанты сначала высказывают утверждения, поясняя причины желательных действий, а затем уже сам совет.

Следовательно, ассертивы здесь выполняют вспомогательную функцию, сообщая слушающему обоснование совета, а усиление выражения иллокутивной цели этих ассертивов с использованием ФИ like a house afire и  as all get out увеличивает шансы на его успех. Таким образом, на уровне иллокутивных целей директивы и ассертивы связаны между собой отношением субординации. Кроме того, ассертивы в первом примере оказываются связанными между собой отношением координации, поскольку ассертивное высказывание с пропозицией “сорняки растут очень быстро” иллокутивно вынуждает следующий за ним ассертив, поясняющий последствия ранее упомянутого факта, а именно то, что адресант никак не может справиться с сорняками. ФИ выступают в рассматриваемом примере в роли средства, связывающего ассертивные иллокутивные цели отношением координации.

Рассмотрим еще один сложный речевой акт, который отличается от предыдущих двух тем, что для него характерны сочетание совета и предостережения.

“Well, Missy, excuse me. But I’ve got to warn you, haven’t I? You’re a marvel, but you must be carefull or you’re going to be good and sorry (Kenkyusha).

Данная последовательность речевых актов, совокупная иллокутивная цель которого заключается в стремлении адресанта предупредить адресата о возможной опасности, состоит из речевых актов различной иллокуции. Главным речевым актом в этой последовательности можно считать ассертив, иллокутивная сила которого выражена перформативом to warn. В классификации Д.Вандервекена “to warn” представлен как обозначающий “предупредить” или “посоветовать кому-либо позаботиться о чем-либо” (Vanderveken 1994:197), в нашем случае позаботиться о своей безопасности.  “Акт предупреждения обычно сопровождается описанием причин тех событий, которые могут случиться, если не будет предпринято то действие, которое рекомендуется в этом предупреждении” (ван Дейк 1989: 313). Поэтому данный ассертив вводит отношение пояснения и вынуждает иллокутивную предназначенность последующего высказывания с директивной иллокутивной силой совета- рекомендации, которое в функции обоснования эксплицирует акторечевую презумпцию “ Совершение действия более выгодно адресату, чем его несовершение”. Обоснование включает ассертивное предсказание, имеющее пропозицию: “ты будешь очень сожалеть”, иллокутивную цель которого усиливает ФИ good and ….

Еще один интересный пример диалогов, в которых между иллокутивными целями усматриваются отношения субординации и координации, дают обосновываемые ассертивы с ФИ. Рассмотрим один из них.

“We didn’t need to hold the Frenchman.You know, sir, our can is crowded as anything – we got’em sleeping in shifts. ” (S.Heym “The Crusaders”, p. 238).

Согласно положению метода дискурсивного анализа ван Дейка о том, что факты, о которых сообщается в утверждении, будут “приняты” слушающим только в том случае, если в дальнейшем они разъясняются и уточняются, если сообщаются причины того, почему говорящий придает им такое значение (ван Дейк 1989). Отказ будет принят, если будут обоснованы причины данного отказа. Пример, предлагаемый для анализа, можно охарактеризовать как комплексный речевой акт, состоящий из главного ассертива-тезиса с отрицательным значением отказа держать человека в тюрьме и вспомогательного ассертива, представляющего собой обоснование этого отказа. Обоснование событий и действий производится в результате операций скрытого когнитивного поиска в “пространстве умозаключений” (Шенк 1989), которое задается концептуальным “миром” говорящего, его практическим опытом, спроецированным на конкретную коммуникативную ситуацию. Отсюда степень “прозрачности” связи между утверждением и обоснованием зависит от уровня эксплицированности соответствующих пресуппозиций, ликвидирующих информационную недостаточность. В данном примере вспомогательный ассертив - обоснование, состоящий из двух иллокутивно зависимых ассертивов, содержит информационное “насыщение” ситуации и открывает для интерпретатора факт того, что “когнитивная модель мира” говорящего не предусматривает необходимости держать человека в ужасно переполненной тюрьме, где заключенные спят по очереди. Поэтому чрезвычайную актуальность в вербальном поведении говорящего приобретает обоснование.

Ассертивные обоснования, как правило, служат цели согласия адресата с тезисами автора сообщения. Осуществляя ассертивный речевой акт, содержащий в своем составе ФИ, “говорящий имеет в виду, что пропозиция репрезентирует действительное положение дел в мире произнесения” (Серль, Вандервекен 1986: 252). Утверждая данное положение дел в мире произнесения, адресант тем самым стремится дать свою оценку этому положению дел и воздействовать на своего собеседника так, чтобы у него возникла аналогичная оценка. Далеко не всегда человеческие обоснования по причине их субъективной природы имеют логическую структуру, поэтому наиболее сильное воздействие, на наш взгляд, можно оказать не на пропозициональном, а на иллокутивном уровне. В силу этого во втором ассертиве на первый план выдвигается не пропозициональная, а иллокутивная сторона обоснования и именно по этой причине иллокутивная сила данного высказывания выражена с большей интенсивностью. Средством усиления здесь является ФИ as anything.

Структура разговоров, проанализированных ранее, опирается на отношение иллокутивного вынуждения, подобно тому, как структура предложения формируется на основе синтаксических связей. Между тем иллокутивное вынуждение не тождественно синтаксической связи. Если такая связь, как, скажем, синтаксическая зависимость, основывается исключительно на категориальных свойствах языковых единиц, то вынуждение, действуя на пространстве речевых актов, формируется не только под влиянием иллокутивной функции речевых высказываний, но и находится под воздействием общих законов функционирования диалога. К последним, в частности, принадлежат социально обусловленные законы – известные максимы Г.П.Грайса (Грайс 1985) и принцип вежливости Лича (Leech 1983). Приведем пример диалога, в котором иллокутивное вынуждение формируется под воздействием принципа вежливости.

“I say, I’m rahter broke till the end of the month”, he said, as soon as he found an opportunity. “I wish you’d lend me half a sovereign, will you?”

“ Like a shot ”, said Lawson (S.Maugham, цит. по АРФС).

Инициальный речевой акт в данном диалоге иллокутивно независимый, говорящий был свободен в выборе конкретного типа речевого акта. Выбор ассертива в нашем случае продиктован исключительно интенцией автора, состоящей в том, чтобы поведать слушающему о том, что у него нет ни гроша. Что касается второй реплики, то ее директивное иллокутивное назначение всецело определяется иллокутивным назначением предыдущего ассертива. В силу принятых требований вежливости в речевом общении нередко бывает неуместным высказывание прямых повелительных предложений: “Lend me half a sovereign” или эксплицитных перформативных высказываний: “I order you to lend me half a sovereign”, поэтому в данном диалоге принцип вежливости заставляет адресанта использовать косвенные средства для осуществления своей иллокутивной цели, которая состоит в том, чтобы заставить адресата одолжить ему немного денег. Коль скоро данная просьба, как и всякая просьба вообще, предполагает формальное выражение согласия или же отказ в ее осуществлении, то в анализируемом фрагменте разговора мы видим, что акт просьбы получил вербальный отклик согласия моментального ее выполнения. Таким образом, отношение вынуждения, индуцированное косвенным директивом адресанта, выполнено в речевом акте с комиссивной иллокуцией, носителем которой является ФИ like a shot.

Итак, мы рассмотрели обосновываемые директивы и ассертивы, в состав которых входят ФИ. При наличии ряда качественных и структурных различий обоснований следует признать их функциональную общность. Она заключается, на наш взгляд, в том, что обоснования, употребляемые с целью “подкрепления” обосновываемых просьб, советов или утверждений, служат своеобразным “связующим звеном” между последними и интенциональным состоянием адресанта, что в свою очередь позволяет рассмотреть ФИ в качестве средства обеспечения интенциональной когерентности дискурса.