Глава II. Теоретические основания исследования

   ПРАГМАТИКО – КОММУНИКАТИВНЫХ  ПАРАМЕТРОВ

ФРАЗЕОЛОГИЧЕСКОГО  ИНТЕНСИФИКАТОРА

Когнитивная лингвистика, стараясь вскрыть особенности структур организации знаний и операций над этими структурами, обычно исходит из данных, полученных в ходе анализа языкового материала. Подобный путь исследования – от языковой формы к представляемой ею когнитивной структуре - носит интерпретативный характер (Демьянков 1994) и ориентирован на понимание высказывания (Филмор 1988), поэтому он оказывается близок к подходу, который практикуется в дискурсивном анализе. Неслучайно ученые, работающие в русле когнитивного подхода, все чаще обращаются к идеям дискурсивного анализа в поисках новых исследовательских приемов и эвристик.

В этой связи представляется уместным рассмотрение некоторых положений дискурсивного анализа с тем, чтобы определить их место в методологии когнитивной лингвистики и выявить возможности их использования для решения задач настоящего исследования.

Анализ дискурса при исследовании прагматико-коммуникативных параметров ФИ в контекстно-дискурсивных условиях

Среди доминирующих теорий языкознания конца XX века особое место, по мнению В.З. Демьянкова, занимает анализ дискурса. Цель дискурсивного анализа заключается в том, чтобы объяснить, почему те, а не иные высказывания были использованы, почему выбран данный путь мобилизации сил использования именно данных социальных источников (Демьянков 1995).

В настоящем исследовании анализ дискурса должен дать характеристику того, как в контексте взаимодействия людей, направленного на достижение каких – либо целей, коммуниканты интерпретируют речь и действия, является ли такое обращение к интерпретации взаимным – как в случае разговора – или невзаимным, когда мы читаем или пишем. Такая задача, на наш взгляд, заставляет анализ дискурса расширять за счет детализации коммуникативные функции сообщений. Интерпретация опирается на общие и специальные знания, используемые по ходу этого процесса.

Исследуя категориальные и семиотические характеристики ФИ в первой главе, мы пришли к выводу о том, что в системе языка ФИ достигают высокой степени знаковости. В связи с этим следует отметить, что наиболее интересными областями в дальнейшем исследовании ФИ, на наш взгляд, становятся прагматика и контекст коммуникации. Следовательно, прагматические и коммуникативные параметры занимают приоритетное место в исследовании ФИ. Исходя из принципа системного подхода к изучаемому явлению, данные параметры ФИ необходимо рассмотреть в максимально полном контексте их применения. Таким контекстом, по нашему мнению, служит дискурс. По словам А.М.Каплуненко “редкий текст является самодостаточным для адекватной интерпретации, поэтому восхождение к дискурсу, к знаниям, оставшимся за пределами высказанных в тексте, является закономерным (Каплуненко 1992: 100). Так как понятие “дискурс” имеет принципиальное значение в настоящем исследовании, ему будет уделено особое внимание. Мы считаем логичным остановиться на трактовке таких понятий, как: “дискурс” и “текст”, а также на соотношении этих понятий.

К определению понятия “дискурс”: различные подходы к его трактовке

Определение такого понятия, как “дискурс”, уже предполагает некоторую идеологическую ориентацию, собственную точку зрения на анализ языкового общения. В этой связи интересно проследить становление научной мысли относительно данного понятия.

Мишель Фуко рассматривает дискурс в самом широком смысле и считает дискурс не лингвистическим, а общекультурным понятием. Он пишет: “…Безусловно, дискурс – событие знака, но то, что он делает, есть нечто большее, нежели просто использование знаков для обозначения вещей. Именно это нечто большее позволяет ему быть несводимым к языку и речи” (Фуко 1996: 50). Единицей или “атомом” дискурса в понимании М.Фуко является высказывание. Совокупности высказываний образуют дискурсивные формации. Фуко относит к формациям такие стороны жизни человеческого общества, как экономика, политика, медицина, науки о живых существах, что позволяет ему говорить, например, о климатическом дискурсе, дискурсе экономическом, дискурсе естественной истории, психиатрии и т.д. Таким образом, все области человеческого знания являются в его представлении совокупностями дискурсов. При этом Фуко признает, что такое употребление понятия “дискурс” не считается общепринятым, а лингвисты придают ему совсем иной смысл.

В лингвистических исследованиях понятие “дискурс” трактуется как “связный текст в совокупности с экстралингвистическими, прагматическими, социокультурными, психологическими и др. факторами; текст, взятый в событийном аспекте, речь рассматриваемая как целеноправленное социальное действие, как компонент, участвующий во взаимодействии людей и механизмах их сознания. Дискурс – это речь, погруженная в жизнь” (ЛЭС 1990:136).

Ю.С.Степанов считает лучшим определение, данное дискурсу В.З.Демьянковым: “Discourse– дискурс, произвольный фрагмент текста, состоящий более чем из одного предложения или независимой части предложения. Часто, но не всегда, концентрируется вокруг некоторого опорного концепта; создает общий контекст, описывающий действующие лица, объекты, обстоятельства, времена, поступки и т.п., определяясь не столько последовательностью предложений, сколько тем общим для создающего дискурс и его интерпретатора миром, который “строится” по ходу развертывания дискурса”. Следует заметить, что в этой части определения В.З.Демьянков выражает интенциональную структуру дискурса, поскольку речь в ней идет о мире интерпретатора, т.е. об интенциональном горизонте и контексте интерпретации. Вместе с тем, дискурс, как считает автор данного определения, имеет логическую структуру и продолжает: “Исходная структура

для дискурса имеет вид последовательности элементарных пропозиций, связанных между собой логическими отношениями конъюнкции, дизъюнкции и т.п. Элементы дискурса: излагаемые события, их участники, перформативная информация и “не-события”, т.е. а) обстоятельства, сопровождающие события; б) фон, поясняющий события; в) оценка участников событий; г) информация, соотносящая дискурс с событиями” (цит. по Степанов 1995: 37-38).

 Как следует из обоих определений, дискурс необходимо понимать как текст или речь в действии, в совокупности со всеми экстралингвистическими факторами, включая знания о мире, мнения, установки, оценки, цели адресанта. Таким образом, дискурс – более широкое и открытое понятие.

Интересна точка зрения Ю.С.Степанова, связывающего дискурс с понятиями альтернативного мира, факта и причинности. Ю.С.Степанов также дает широкую лингво – философскую трактовку дискурса как “языка в языке”, представленного в виде особой социальной данности (Степанов 1998). При этом дискурс не может быть сведен к стилю, грамматике или лексикону как просто язык. Он “существует, прежде всего, и главным образом в текстах, но таких, за которыми встает особая грамматика, особый лексикон, особые правила словоупотребления и синтаксиса, особая семантика, - в конечном счете – особый мир” (Степанов 1998: 676). Хотя Ю.С.Степанов также говорит о существовании дискурса в текстах, его видение дискурса как особого, возможного мира выводит дискурс далеко за рамки текста.

Рассмотрим теперь, как некоторые зарубежные лингвисты, внесшие значительный вклад в разработку теории дискурса, определяют это понятие. Дебора Шифрин видит три подхода к определению понятия “дискурс”. Первый подход, осуществляемый с позиций формально ориентированной лингвистики, определяет дискурс просто как язык выше уровня предложений или словосочетания – “language above the sentences or above the clause”(цит. по Макаров 1998:69). Второй подход дает функциональное определение дискурса как “всякого употребления языка”: the study of discourse is the study of any aspect of language use”(указ.соч.:69.). Этот подход предполагает обусловленность анализа функций дискурса изучением функций языка в широком социокультурном контексте. Третий подход к определению “дискурса” подчеркивает взаимодействие формы и функции: “дискурс как высказывания” – “discourse as utterances” (указ.соч.:70). Это определение подразумевает, что дискурс является не примитивным набором изолированных единиц языковой структуры “больше предложения”, а целостной совокупностью функционально организованных, контекстуализованных единиц употребления языка.

Несомненный интерес к рассматриваемому понятию вызывает подход Роберта де Богранда. Ученый трактует данное понятие под несколько иным углом зрения и, позволим себе заметить, в совершенно оригинальном контексте. Принимая во внимание тот факт, что наука о языке XX века долго изучала лишь язык как таковой, Богранд подчеркивает, что в реальном мире язык не существует сам по себе: “Вы не найдете голландский язык, прогуливающимся вдоль каналов, английский язык, наслаждающимся чашкой чая, а немецкий, бешено несущимся по автобану. Вы обнаружите лишь дискурсы, т.е. реальные коммуникативные события” (Beaugrande 1997:36).

Подобную точку зрения высказывает один из ведущих разработчиков теории дискурса голландский лингвист Т.ван Дейк. Он также определяет дискурс как коммуникативное событие, при этом люди используют язык для передачи своих идей и мыслей, что, в свою очередь является частью более сложных социальных действий (Dijk 1997). Таким образом, в понимании Т. ван Дейка, дискурс – это использование языка, передача мыслей и убеждений, речевое воздействие. При рассмотрении понятия “дискурс” краткого комментария требует соотношение понятий “дискурс” и “текст”.

Дискурс versus Текст

 Рассматривая соотношение этих двух понятий, В.Г. Борботько утверждает, что текст - более общее понятие, чем дискурс, поскольку текст - есть последовательность единиц любого порядка. Дискурс, по мнению ученого, тоже текст, но такой, который состоит из коммуникативных единиц языка – предложений и их объединений в более крупные единства, находящиеся в непрерывной внутренней смысловой связи, что позволяет воспринимать его как цельное образование. Дискурсами можно считать например, тексты, рассказы, статьи, выступления, стихотворения (Борботько 1981). Вместе с тем, В.Г.Борботько не отрицает статус дискурса как “высшей по рангу коммуникативной единицы языка” (Борботько 1981: 104).

Некоторые лингвисты соотносят понятия “дискурс” и “текст”, предпринимая попытки дифференцировать категории текст и дискурс, до этого бывшие нередко взаимозаменяемыми, с помощью фактора ситуации. Дискурс предлагают трактовать как “ текст плюс ситуация”, а текст, соответственно, определяется как “дискурс минус ситуация” (Оstman, Virtanen 1995:240).

Иногда разграничение данных категорий происходит по линии письменный текст vs. устный дискурс. Так, у И.Р.Гальперина находим следующее понимание текста, согласно которому: “текст – это фиксированное на письме речетворческое произведение” (Гальперин 1981:18). Вслед за И.Р.Гальпериным З.Я.Тураева принимает столь узкое определение текста, которое исключает из рассмотрения устную речь и согласно которому “текст является произведением речетворческого процесса, обладающим завершенностью, объективированным в виде письменного документа …» (Тураева 1986: 11). Данный подход, весьма характерный для сторонников формального изучения языка и речи, неоправданно сужает объем данных категорий, сводя их только к двум формам языковой действительности – использующей и не использующей письмо. На основании этой дихотомии ряд лингвистов предпочитают разграничивать анализ дискурса, объектом которого, по их мнению, должна быть устная речь и лингвистику письменного текста (Hoey 1983/4). Такой подход иногда не срабатывает, например, доклад можно рассматривать одновременно как письменный текст и выступление (коммуникативное событие), хотя и монологическое по своей природе, но тем не менее отражающее всю специфику языкового общения в данном типе деятельности.

В весьма многих функционально ориентированных исследованиях прослеживается тенденция к противопоставлению дискурса и текста по ряду оппозитивных критериев: функциональность- структурность, процесс- продукт. Соответственно, различаются структурный текст-как-продукт и функциональный дискурс-как-процесс  (Макаров 1998).

Некоторые лингвисты трактуют дискурс как подчеркнуто интерактивный способ речевого взаимодействия, в противовес тексту, обычно принадлежащему одному автору, что сближает данное противопоставление с традиционной оппозицией диалог vs. монолог. Само по себе это разграничение довольно условно, о диалогичности всего языка, речи и мышления писали Л.С.Выготский, М.М.Бахтин и др. (Выготский 1999, Бахтин 1979). На неадекватность такого строгого разграничения дискурса и текста указывает Т.А.ван Дейк. Рассматривая дискурс как форму вербального взаимодействия, вовлекающего таких пользователей языка, как говорящий и реципиент, ученый подчеркивает, что “ текст является скорее продуктом вербальных актов нежели формой взаимодействия” и далее “…однако, несмотря на это, тексты также имеют своих “пользователей”, а именно автора и читателя” (Dijk 1997:3). Очевидно, мы можем говорить о письменном взаимодействии.

Таким образом, несмотря на существенные различия между дискурсом и текстом, между ними существуют некоторое сходство, достаточное для того, чтобы, как считает Т.А.ван Дейк, включить в понятие “дискурс” текст как абстрактный теоретический конструкт, реализующийся в дискурсе (Dijk 1985) так же, как предложение актуализируется в высказывании. По выражению Дж. Лича, текст реализуется в сообщении, посредством которого осуществляется дискурс (Leech 1983: 59).

Как видим, современная лингвистика богата разнообразными подходами к определению понятия “дискурс”. В данной связи обращает на себя внимание точка зрения  А.М.Каплуненко, который весьма точно выражает соотношение понятий “дискурс” и “текст”. Согласно точке зрения ученого, “дискурс является более широким и универсальным лингвистическим объектом, охватывающим не только самое языковую структуру речевого произведения, но также типовые параметры коммуникативной ситуации, особенности коммуникантов, стратегию построения коммуникации. В отличие от дискурса, текст представляет собой более специфическое и узкое явление, не выходящее за рамки собственно структурно-смысловых параметров речевого произведения (Каплуненко 1991). Такое широкое понимание дискурса сегодня все чаще встречается в лингвистической литературе, затрагивающей этот вопрос. Конечно, всю ее мы не сможем исчерпать, поэтому в качестве основной примем точку зрения Т.ван Дейка, согласно которой, дискурс –это сложное коммуникативное явление, включающее, кроме текста, еще и экстралингвистические факторы (знания о мире, мнения, установки, цели адресата, необходимые для понимания текста). Вслед за ученым мы рассматриваем дискурс в трех его аспектах: 1) использование языка, 2) передача идей и убеждений (коммуникация), 3) взаимодействие в социально-обусловленных ситуациях.

Очевидно, интеграционный подход к изучению всех трех аспектов дает полное представление о том, как использование языка влияет на способ передачи идей и убеждений, и наоборот, а также как аспекты взаимодействия

влияют на то, как люди говорят и как убеждения контролируют использование языка и взаимодействие в ходе коммуникации.

Напомним, что объектом настоящего исследования являются ФИ, поэтому не следует упускать из поля зрения тот факт, что интенсивность – это не просто “довесок” к семантике предиката, а прежде всего часть целого смысла, характеризующего интенциональность автора речи. Этим объясняется наше столь пристальное внимание к анализу дискурса как методу исследования прагматико – коммуникативных параметров ФИ. В настоящее время в теоретической лингвистике существуют различные модели анализа дискурса. Обращение к дискурсивному анализу при исследовании ФИ в контекстно – дискурсивных условиях предполагает обоснование выбора одной из них.