Глава 11, последняя, в которой мальчик на призрачном перроне достает из шляпы билет, а Гермиона обещает вернуться

Я мчалась по сказкеОпасной дорожкой,Спешила к развязкеСкорее успеть,Но вот и развязка,И жалко немножкоМне сказку свою,Мне сказку своюВспоминать и взрослеть!- Почему? – теперь у нее злой, отчаянный шепот, и она торопливо одевается, натягивает свои изодранные джинсы и старый джемпер, путаясь в темноте в рукавах. Что-то в правом кармане колет ногу сквозь подкладку, но проверять нет времени. – Почему… ты сразу не сказал? Ты ведь с самого начала видел, что оно целое!- Я говорил тебе, что мне все равно, - пожалуй, это вранье, но вряд ли она это поймет.Гермиона замерла посередине комнаты и обернулась.Снейп остался лежать на кушетке, вытянувшись на спине и закрыв глаза.Его лицо стало безразличным и равнодушным. В словах нет никакого смысла, и незачем их больше произносить. Она все равно уйдет, а он останется здесь – среди теней, со своим прошлым, которое никогда не отступится от него.А будущего не существует.- Будущее существует, - зло сказала Гермиона, одернув джемпер.- С каких пор легилименция вошла в число твоих способностей? – сухо поинтересовался Северус.- Ни с каких. Просто я догадливая. Я возвращаюсь туда.- Зачем? Зачем, черт побери, ты туда возвращаешься? Что ты можешь сделать? Ты ничего не сделаешь, он так и останется сидеть на перроне, и все мы останемся здесь до скончания веков, неужели тебе непонятно? Это ловушка, это ловушка и для мертвых, и для живых, неужели ты не поняла этого до сих пор?! – Снейп чуть не задохнулся, и его скрутил острый кашель, от которого закололо в ребрах и запершило в горле так, словно он проглотил едкошерстного драколуна.- Я возвращаюсь, чтобы сделать хоть что-нибудь, - с вызовом ответила Гермиона. – Я не могу вот так… Сидеть и ждать, пока поезд придет сам. Можешь сказать, что все гриффиндорцы – идиоты и безумцы. В этом нет ничего нового.Снейп промолчал.У двери Гермиона снова оглянулась.- Что ты медлишь? – хрипло спросил Снейп, не поворачивая головы, когда приступ кашля наконец закончился. Холод снова пробирал до костей, но было уже плевать. – Уходи. Ты все равно не вернешься. Так или иначе. Я не домовик, слава Мерлину, и не нуждаюсь в криво связанных шапочках.- Спасибо, что сказал про Зеркало, - негромко ответила Гермиона. – Я правда не могу. Я обещала, понимаешь? И… - она хотела сказать что-то еще, но неожиданно для себя самой не смогла подобрать слов.- Не за что, - прозвучало в ответ. Голос у Снейпа снова стал сиплым и тихим.- Кто знает… Может, я и вернусь, - прошептала Гермиона.Она не стала закрывать за собой дверь.

 

***

Гермиона бежала по темным коридорам и почему-то больше не боялась заблудиться. Она четко знала, куда идти теперь и что делать.Фред, Люпин и Тонкс сидели там, где она их оставила в прошлый раз.- Ты очень долго, - с сомнением сказал Ремус. – Что-то пошло не так? Он не отдал Шляпу?Гермиона изумилась:- Как же так, я несколько раз проходила здесь и не видела вас. Я не понимаю, почему…- Наверное, так должно было быть, - вздохнула Тонкс. – Мне кажется, Белла куда-то исчезла. В замке стало так тихо, даже привидения стали сюда пробираться чаще.Гермиона кивнула.- Я знаю, где она. И знаю, где Шляпа.Ремус кивнул и спросил:- Нам пойти с тобой?Гермиона вздохнула и оглянулась назад.- Если у вас не осталось незавершенных дел… впрочем, даже если и остались, думаю, оно того стоит.Теперь она сама вела людей-теней по каменным коридорам.- Фред, мне кажется, ты становишься все более тонким, - Гермиона попыталась дотронуться до его руки, но не смогла уловить ее. – А твоя тень стала почти такой, как ты. Что с тобой происходит?- Джордж, - Фред пожал плечами, и тень повторила его движение. – Он тянет меня назад. Он не отпускает меня, и, наверное, я на его месте поступил бы так же.- Почему?- А разве можно иначе? Наверное… наверное, нам просто очень тяжело отпустить друг друга. Осторожно, здесь лестница. Снейп говорил с тобой?- Д-да, - с запинкой ответила Гермиона. – Да. Он говорит, что вы никогда не пробовали заговорить с ним. И что никто никогда не видел того, кто сидит на перроне.- Мы пробовали, - возразила Тонкс. - Но он нас не слышит. Да он и не пытался нас услышать, это же Снейп! А на перрон нам просто не попасть, мы же тебе говорили. Но мы и так знаем, кто там.- Нам сюда, - Гермиона свернула в коридор, в котором висели десятки неподвижных портретов. - Ну и что, что Снейп… ведь всегда можно попытаться…- Ты была в Зазеркалье? – перебил ее Ремус. – Почему Белла не смогла выйти оттуда?- Я не знаю, - неуверенно ответила Гермиона. – Наверное, она просто искала не то, что действительно хотела найти. Вон за тем поворотом будет провал в стене – нам туда.Шороха шагов далеко позади они не услышали.… Зеркало стояло там, где и прежде, и его поверхность была мутной и темной. Ремус с трудом закрыл распахнутую настежь дверцу шкафа, на внутренней стороне которого тоже было зеркало.Где-то недалеко все еще слышался стеклянный звон и торопливые шаги.Гермиона подошла к Зеркалу Еиналеж. Надо было думать о Шляпе, но ей почему-то вспоминался Северус, лежащий навзничь на кушетке и уставившийся в никуда.- Мы должны выбраться отсюда, - Гермиона подняла голову и попыталась разглядеть хоть что-нибудь в тускло-серой плавающей мути.По комнате словно прошелся легкий ветерок, и поверхность зеркала начала медленно светлеть изнутри. Гермиона протянула руки вперед и сделала шаг.

 

***

На перроне было светло и пусто, словно стояло ранее утро. Это было непривычно – ухо постоянно искало шорох метел уборщиков, шелест вчерашних газет, которые свежий ветер гоняет по асфальту, курлыканье голубей и свистки поездов, собирающихся в путь.Ничего этого не было, и даже эхо от шагов тонуло в тумане, не успевая родиться.На крашеной голубой краской скамейке сидел подросток. Он по-прежнему вертел в руках старую войлочную шляпу. Обноски на его плечах, обтрепанные и невыносимо старые, колыхались под ветром, дувшим откуда-то сзади.- Доброе утро, - неуверенно произнесла Гермиона. Подросток был похож на кого угодно, только не на Темного Лорда.- Привет, - услышала она. – Ты кто такая? Я тебя не помню, - мальчишка поднял голову и прищурился.Гермиона изумилась – его лицо действительно постоянно менялось. То ему было шестнадцать лет, то пять, и тогда угловатость и угрюмость подростка в одно мгновение сменялись младенческой пухловатостью, то вдруг мелькало морщинистое лицо старца, то зрелое – молодого мужчины.- А что ты помнишь? – спросила Гермиона.- Ничего не помню, - ответил ей старец. – Меня бросили здесь, на перроне. Давно, - добавил пятилетка обиженным голосом. – Они все бросили меня, - в голосе подростка обида почти превратилась в ненависть. – Я их ненавижу!- Ты ждешь свой поезд? – Гермиона кивнула на рельсы. Они проржавели, между шпалами пробивалась пожухлая трава, похожая на прошлогоднюю.- Нет, я не хочу поезд, - скривилось лицо семилетнего мальчишки. – Я не люблю поезд! Там темно и ничего нет. Они меня бросили и не взяли с собой. Я ненавижу их, слышишь! – выкрикнул мальчишка лет тринадцати. – Я ненавижу. Я хочу себе большой меч, - снова круглые детские щеки, грязные от потеков слез и вокзальной пыли. – Тогда я буду самый сильный, и все будут бояться меня.- И ненавидеть, - добавила Гермиона.- Пускай. Главное, чтобы боялись.- А зачем?Мальчишка непонимающе уставился на нее.- Затем, - ответил старец. – Я знаю, что из этой Шляпы можно достать меч, - буркнул подросток. - Мне кажется, что однажды я это видел. Кто-то достал его оттуда.- И получилось у тебя самого хоть раз?- Нет. Наверное, это неправильная Шляпа.- А что ты хочешь еще? – спросила Гермиона. - Что ты хочешь на самом деле? Что ты хотел, когда только появился здесь?Странный человек с лицом старого ребенка задумался. Лица сменяли друг друга многократно, словно Время бежало сквозь него во всех направлениях.- Не знаю. Мне было холодно и страшно. И я захотел вернуться назад, - мальчишка зябко повел худыми плечами. – Но никто так и не пришел. Они и так меня боятся! И не хотят говорить со мной. А ты здесь зачем?Гермиона замерла на мгновение, но другого ответа быть не могло.- Я… Я хочу помочь тебе, - ответила она.- Я все равно не могу уехать, - ответил старец. – Я забыл здесь свои вещи и не могу найти. А без них меня не пустят в вагон. Я не помню, кто я.- Какие вещи? – спросила Гермиона.- Не помню. Их было много, - подросток вздохнул. – Когда-то очень давно меня всегда ругали, если я что-то терял.- А если ты просто поверишь, что нашел их?- Даже если я поверю, они от этого не найдутся, - мальчишка все еще держал шляпу в руках. – Почему она не отдает меч?- Наверное, потому, что он тебе не нужен.- Нужен! – юношеское лицо уверено в правоте. – Любят тех, кто самый сильный. И самый красивый. Ты мне веришь?- Мне кажется, что ты ошибаешься, - Гермиона никак не могла придумать, что такое нужно сказать, чтобы мальчишка ей поверил. – Любят очень разных.… Худой черноволосый мужчина лежит навзничь на старой кушетке, обитой потертой гобеленовой тканью. Его глаза закрыты, а лицо кажется равнодушным и почти неживым. Ему все равно, что будет дальше.«Северус», - Гермиона стиснула зубы, чтобы не сорваться на крик «Не верю».«Я не должна была уходить вот так».Северус не открывает глаз – он тоже не верит, и ему все равно.«Не верю. Не верю, что ему все равно».Мальчишка на скамейке рядом ждал, что она ответит. Когда-то этот мальчишка боялся смерти. Теперь он сидел в шаге от новой дороги и не желал сделать даже попытки открыть дверь.- Ты пришла меня убить? – спросил мальчишка и взглянул ей в глаза.- Нет, - твердо ответила Гермиона. – Почему ты так подумал?- Потому что они все этого хотели. Они меня не любят. Ну и пусть.- И ты будешь всегда сидеть на этой скамейке? Отсюда ведь нет другого выхода.Мальчишка задумался. Лицо все еще продолжало меняться, но все-таки оно стало в основном мальчишечьим – скуластым и упрямым, и темные нестриженые вихры закрывали отчаянные глаза.Ну что же сказать, чтобы он поверил?- А ты когда-нибудь верил в невероятное? – спросила она, присаживаясь рядом. Ей совсем не было страшно – она не могла думать об этом мальчишке, как о Темном Лорде. Это всего лишь одно из его отражений. Всего лишь одно.Мальчишка задумался. Долго смотрел на Шляпу, расправляя на ней складки и отряхивая от пыли.- Не знаю. Может быть, и верил, - осторожно ответил он.- Однажды к тебе пришел седобородый старец, - начала Гермиона, словно рассказывая сказку маленькому Тэдди. – И сказал тебе, что ты волшебник. И ты поверил. Пусть не сразу, но поверил. Ведь поверил же?Мальчишка, прищурившись, смотрел на нее, словно пытаясь вытащить из Омута Памяти одно-единственное воспоминание.- Там, куда уйдет поезд, все будет иначе, - уверенно сказала Гермиона.- Это невозможно, - оборвал ее старец.- Все, везде и всегда, идет так, как предопределено. И никак иначе. Все движется по кругу, и поезд всегда приходит на один и тот же вокзал.- Нет же, - отчаянно воскликнула Гермиона, - это не так. Мы сами выбираем свою судьбу. И движение не может идти по кругу, а только по спирали!Юноша скептически усмехнулся и помотал головой.- У меня нет никаких других шансов. Это невозможно.- Ну, так поверь. Поверь в невозможное – без доказательств, просто так поверь. И оно сбудется.Гермиона наконец вытащила из кармана что-то, что всю дорогу кололо ее в бедро, и уже хотела выбросить, но вдруг поняла, что это – осколок Зеркала. Того, что было внутри Зазеркалья, того, в котором сменялось множество отражений. Осколок отражения.- Смотри, - она придвинула маленький, не больше пары дюймов в диаметре, осколок к лицу мальчишки. – Что ты там видишь?- Ты хочешь что-то мне доказать? – усмехнулся старец.- Нет. В доказательства тоже можно не верить. Просто смотри.Пятилетка низко наклонился над зеркальным четырехгранником.- Тетенька, - вдруг сказал он детским голосом. – И мальчик. Они идут по парку, и у мальчика в руке шарик.- А теперь?Подросток лет тринадцати, прищурившись, посмотрел в Зеркало.- Мальчишки, - воскликнул он. – Бегут куда-то с мячами и метлами. Они полетели, полетели!- А сейчас?Юноша взглянул в зеркальце и его скулы чуть порозовели. Гермиона не стала спрашивать, что он увидел – что бы ни увидел, наверное, это было неплохо.Лицо менялось, и в Зеркало смотрели все – зрелый мужчина, старец, снова ребенок, и снова, и снова…- Который из них я? – спросил мальчишка, глядя на Гермиону взрослыми глазами.- Ты можешь сам это решить, - ответила Гермиона. – И тогда Шляпа поможет тебе.Мальчишка задумался. А потом с истинно-детской вредностью в голосе спросил:- Послушай, а ты кого любишь?В первое мгновение Гермиона растерялась, а потом рассмеялась:- Родителей, - в зеркале возникла немолодая супружеская пара – темноволосая и темноглазая женщина и лысеющий мужчина. Те волосы, которые еще сохранились на его голове, смешно курчавились. – Друзей.В осколке стали видны две головы – одна темноволосая, в очках, задумчиво потирающая лоб, другая – рыжая, вихрастая, улыбающаяся. Потом стали появляться другие, а мальчишка смотрел, недоверчиво щурясь и моргая.Последним появилось бледное лицо с резкими неправильными чертами. Равнодушное и отрешенное.Гермиона прикрыла глаза. Это, пожалуй, и есть то самое невероятное.Мальчишка еще раз взглянул в Зеркало и неожиданно надел Шляпу на голову.Шляпа зашевелилась, словно просыпающаяся после долгой дремоты кошка, чихнула, отчего мальчишку и Гермиону обдало облаком пыли.- Кто здесь? – услышали они шепелявый голос. – Сколько можно таскать меня по мирам, скоро ни одной целой ниточки не останется!- Это я, - ответил мальчик. – Это я, Том. Тот самый, что сидит сейчас здесь.Осколок Зеркала в руке Гермионы мигнул и погас.- И чего тебе нужно? Том. Я знаю, что ты Том. Разбудили меня опять…- Мне, - мальчик запнулся на мгновение, - нужно выбрать.- Нашли время и место, - ворчала Шляпа. – Я не пою песен чаще, чем раз в году. Сунь руку сюда, чадо. Если ты, конечно, точно уверен, что ты – это ты. В прошлый раз, помнится, ты выбрал что-то, что увидел в Зеркале Миров. И не захотел слушать, когда я посоветовала подумать. Не ошибись снова.- Я не ошибусь, - мальчишка сунул руку под Шляпу. – Я оставлю меч здесь.Шляпа зафыркала, как будто бы ту самую кошку слишком неаккуратно схватили за шиворот.- Выбрал? – спросила она.- Да, - твердо ответил мальчишка.- Ну, смотри, - раздался сухой щелчок, и Шляпа медленно осела.Мальчишка стащил Шляпу с головы. В его руке был зажат билет.Обычный билет на поезд.В один конец.Вдали раздался перестук колес, и повеяло паровозным дымом.- Спасибо, - вдруг сказал мальчик и протянул Шляпу Гермионе. Его лицо больше не менялось, и он казался подростком лет одиннадцати. – Держи.- Зачем? – невесело спросила Гермиона.- Вдруг… Кому-нибудь понадобится, - ответил мальчик. – Ты только вот что…Послышался резкий свисток паровоза. Мальчишка подошел к краю перрона.- Что? – тускло спросила Гермиона.- Ты не забывай его. Пожалуйста, - сказал он, и, махнув рукой, шагнул вперед.

 

***

…Они уходили на перрон. Кто-то вдвоем, взявшись за руки, кто-то поодиночке. Фред уходил с трудом – тень не хотела отпускать его, и смотреть на то, как он рвется, было невыносимо – но он тоже смог уйти. Кто-то на прощание махал рукой – так же, как Том, кто-то просто кивал, кто-то не оборачивался, но Гермиона не думала о них.Она думала о комнате, в которой стоит острый запах сгоревшего бурого мха и смородиновых листьев, и дверь в которую осталась незапертой.- Мисс Грейнджер?Гермиона тряхнула головой и поняла, что едва не заснула прямо там, на перроне. Но вокруг никакого перрона не было, а была комната со старой волшебной рухлядью и пыльными драпировками на стенах, и старое хаффлпаффское знамя свернулось черно-желтой кошкой рядом с зеркалом.- Мисс Грейнджер?Возле рамы Зеркала стоял профессор Дамблдор. В его руках была книга – та самая книга, которая притащила ее сюда, с алой закладкой и в темной кожаной обложке. На обложке была нарисована какая-то древняя птица, шахматная доска и огромная зубастая улыбка. У его ног бывшего директора Хогвартса сидел Живоглот и нагло ухмылялся в усы. Шляпы нигде не было видно.- Спасибо, мисс Грейнджер, - профессор Дамблдор улыбнулся ей и взялся за край рамы. –Надеюсь, вы не слишком в обиде на меня. Это ведь и вам помогло – победив Беллу, вы избавились от проклятия. Все случилось именно так, как должно было случиться.- Вы думаете, что все предопределено? – спросила Гермиона.- Нисколько. Мы действительно сами делаем выбор. Хотя не всегда осознаем, что можем это сделать. Ведь так легко перепутать, не правда ли – забывать или не забывать, удивляться или нет, испытывать ли страх, любовь, восхищение, - профессор Дамблдор снова улыбнулся и протянул руку. – Отдайте мне это – ему не место в сегодняшнем дне.Гермиона молча протянула осколок, и профессор Дамблдор вложил его между страниц книги.- Благодарю. Все могло быть так, а могло быть иначе. Тысячи миров, тысячи вероятностей. Все могло случиться совсем иначе, если бы когда-то кого-то унесли с призрачного перрона. Где-нибудь, возможно, все было совсем не так. Возвращайтесь назад, мисс Грейнджер. Вам достаточно просто открыть эту книгу - и вы вернетесь. Прощайте, - профессор Дамблдор шагнул за мутную поверхность и растворился в привокзальном тумане.Шаги позади заставили Гермиону вздрогнуть и обернуться.- Это ты, - выдохнула она и уткнулась лицом в лацканы черного сюртука.- Тебе пора, - услышала она и почувствовала, как ладонь Северуса коснулась ее волос.- Ты не можешь оставаться здесь, - Гермиона обхватила его за шею, сминая шарф.- Вернуться я не могу тоже. Я пришел попрощаться. Чтобы выбраться отсюда, надо поверить в невероятное – так ведь ты говорила, - Снейп отвел волосы с ее лба. – И уметь забывать. А я ни во что не верю. И ничего не забываю.Книга, которую профессор Дамблдор положил на пол, зашелестела страницами. Гермиона обернулась. Никакого осколка в ней уже не было, а страницы словно переворачивал ветер.- Неужели Беллатрикс так и останется в Зазеркалье?- Когда-нибудь и она выберется оттуда. У каждого свой путь. У нас тоже, - Снейп наклонился и осторожно коснулся губами кудрявой макушки. – Ты не вернешься.- Не надо решать за меня, - почти гневно воскликнула Гермиона. – Я сама. Только пожалуйста… Поверь. В самый последний раз.- Во что? – спросил Северус, глядя ей в глаза.Гермиона поднялась на цыпочки и поцеловала его в губы.- В невероятное. В то, что можно забыть. В то, что можно идти дальше. В то, что там, далеко, тебя давно простили. В то, что можно начать все заново и иначе. В то, что из Шляпы можно достать самый обычный билет на поезд… И еще…- Во что? – Снейп поймал ее лицо в ладони.- В то, что я люблю тебя.Она выскользнула из его рук и подошла к книге. Живоглот, сидевший все это время подле нее, словно мохнатый страж, улыбнулся и шагнул в пустоту, пользуясь преимущественным правом прохода по Мирозданью.- Я вернусь, - прошептала Гермиона и взялась за корешок.

Эпилог

...только бы не разминуться,не заблудитьсяв круговороте смертей и рождений,и в назначенный час вспомнить друг друга по первому прикосновению. (с)

***

- Немедленно позовите главного целителя!- Скорее! И пошлите сову мистеру Поттеру и мистеру Уизли, они велели немедленно сообщить!- Скорее же!- Мисс Грейнджер, вы слышите нас? Вы можете разговаривать?- Может быть, вы хотите чего-нибудь? Воды, или покушать, или что-то еще?- Мисс Грейнджер…- Нет, спасибо.Гермиона огляделась. Она сначала долго не могла понять, где находится – вокруг были кремовые стены, широкие окна, за которыми плескались ветви деревьев и шумело лето, а у ее постели бегали несколько волшебниц в кремово-желтой форме с засунутыми за обшлаги рукавов палочками.- Спасибо. Я ничего не хочу. Только… Наверное, я хочу спать. Я немного устала.- Конечно, мисс Грейнджер, хотя это так удивительно, вы ведь столько времени были без сознания…- Без сознания? Как это? – Гермиона приподнялась на локте, чтобы оглядеться. Во всем теле была дикая слабость, и она увидела, что очень похудела – так худеют люди, много месяцев не встающие с постели.- Без сознания, - уверенно ответила целительница. На ее груди красовалась карточка с именем – «Миссис Пай, госпиталь имени св. Мунго». – Вы не помните разве?- Нет.Целительница поправила подушки, настояла на том, чтобы Гермиона выпила воды.- У вас начались сильные мигрени – очень давно, лет пять назад. А потом вы стали часто терять сознание, и тогда попали сюда. А потом… Потом вы потеряли сознание надолго. И почти не приходили в себя. Только иногда открывали глаза, но никого не узнавали. Это от какого-то темного проклятья, так считает главный целитель. Мистер Поттер с ним согласен.- И сколько я не приходила в себя? – медленно спросила Гермиона.Не было. Ничего не было. Неужели ничего не было, и все только смешной сон, немного страшный, как в детстве?- Больше, чем полгода, - ответила миссис Пай.Полгода. Великий Мерлин, полгода. И она ничего не помнит.Северус.Как же так…Пока целительница приводила в порядок постель, в палате появился Гарри – он несся с первого этажа на третий через три ступеньки, и, наверное, если бы на больнице не было соответствующих чар, аппарировал бы прямо в палату.- Гарри, - прошептала Гермиона, обнимая его в ответ – а он сжал ее похудевшие плечи так, что едва не задушил в объятиях.- Ты в порядке? – Гарри смотрел на нее, словно она только что выбралась с того света.Впрочем, в каком-то смысле так оно и было.- Не знаю, - негромко ответила Гермиона. – Наверное. А ты? Как твой шрам? – улыбнулась она.- Ты улыбаешься, - Гарри сам засиял как новенький галлеон. – Да нормально все. Было время, когда стал невыносимо болеть – прямо голова раскалывалась точно по шраму. Но вот уже несколько дней тишина – может, навсегда?- А как Рон? Лаванда еще не выгнала его за чрезмерное увлечение квиддичем?- Да ты что, какое чрезмерное, подумаешь, две игры в неделю, - рассмеялся Гарри. - Все нормально, они обязательно придут сегодня.- Буду рада их видеть, - улыбнулась Гермиона. – А как Джинни? Джордж?Гарри смущенно улыбнулся.- Джинни, пожалуй, прийти не сможет, - сказал он. – Ей несколько тяжеловато ходить сейчас. Ну, ты понимаешь…- Гарри! Это просто здорово, это замечательно! – Гермиона одобрительно сжала его пальцы.- Джорджу стало легче. Он же все ходил как тень, просто таял на глазах, - вздохнул Гарри. – Мы уже боялись, что и на нем какое-то проклятье, но никто ничего не находил. А сейчас стало как-то получше. Словно его отпустило, наконец…- Он тоскует, - задумчиво прошептала Гермиона.- И мы тоже, - эхом отозвался Гарри. – Ну, тебе нужно отдыхать.Гарри посидел еще немного и ушел. Вернулась миссис Пай, чтобы поправить подушки и заставить Гермиону выпить укрепляющего зелья.- Вы здесь не находили никакой книги? – спросила Гермиона целительницу.- Нет, никакой, - ответила та. - Кстати, вы приготовьтесь, сейчас придет мисс Морен, обработает ваш ожог на ноге. Мы, правда, так и не знаем, откуда он, но…- Ожог? – Гермиона откинула одеяло. Потом осторожно провела рукой по скуле, нащупывая след ссадины. Откинулась на подушки.- Да, конечно, - сказала она. – Я подожду.Миссис Пай ушла, а Гермиона лежала, закрыв глаза, и перед ее внутренним взором стояла комната с камином, в котором снова горел буро-кровавый мох, и заваривался чай на смородиновых листьях.На кушетке с гобеленовой обивкой дремлет человек.Только шарф уже не намотан у него вокруг шеи, а небрежно отброшен на круглый валик в изголовье.«Я вернусь. А даже если не вернусь, то когда-нибудь, где-нибудь мы встретим друг друга снова. Даже если вероятность этого абсурдна, мы все равно встретимся».Гермиона проваливается в сон – обычный, спокойный сон, без сновидений и кошмаров, целительный и волшебный, словно самое обыкновенное чудо.

 

***

Снейп медленно подходит к Зеркалу и стоит, задумавшись, разглядывая его мутную поверхность. Может быть, когда-нибудь на перрон придет и его поезд. Совсем скоро.Потому что шрамы на шее заживают, и, видимо, однажды заживут совсем.А может быть, его поезда не будет еще очень долго.Потом он засыпает, лежа навзничь на кушетке, без снов, спокойно и глубоко, и только иногда, ближе к сумрачному рассвету, ему кажется, что кто-то склоняется над ним, касаясь губами его лба.И он шепчет во сне – неразборчиво и неуловимо, но кажется, что это – длинное теплое имя.

 

***

У вечности нет конца и начала, и однажды, где-нибудь, может быть – на самом краю какой-нибудь провинциальной Вселенной, когда-нибудь случится то, что казалось невероятным.Осенним вечером почтовая сова принесет сверток в коричневой оберточной бумаге. Окно мастерской по ремонту магических книг будет открыто. Кареглазая девушка, которая работает там, никогда его не закрывает.В свертке окажется старая книга, и на ее обложке будут выдавлены шахматная доска, зубастая улыбка и древняя птица. Между страниц будет торчать смородиновый лист. И когда на следующее утро появится в мастерской заспанная старая колдунья, окно будет по-прежнему открыто, и ветер сбросит оберточную бумагу на пол.

 

***

А где-то далеко двое, узнав друг друга по одному прикосновенью, переплетут пальцы.

Конец