Сентября / 4 октября 1895. Пятница

Месяца два-три тому назад Василий Усуи, катихизатор в Оодате, в Акита, стал жаловаться, что враги христианства мешают ему: во время проповеди бросают камнями в дом, разбивают сёодзи и тому подобное. Наконец известил, что не может долее из-за врагов оставаться в тепе­решнем своем месте жительства и переходит в другое; плата за наем нового помещения, мол, та же — две с половиною ены в месяц. Стран­ным мне казалось это запоздалое гонение, и особенно в Оодате, где никогда никакой неприязненности к христианству не высказывалось. Подивился я, но так и оставил — больше ничего нельзя было сделать. Сегодня, между тем, получено письмо, которое все показало в другом свете. Жалуется бывший хозяин дома церковного, язычник, и просит возмещения убытков. Василий Усуи, когда два года тому назад прибыл в Оодате на проповедь, нанял у него дом, но так как дом был неудобен для него с семейством и для собрания христиан на молитву, для чего требо­валась особая комната, то Усуи убедил хозяина произвести значитель­ный ремонт дома, обязавшись за то нанимать его не менее пяти лет; в таком смысле заключен и подписан был ими контракт, копию которого хозяин прислал ныне мне. По контракту ежемесячно Усуи обязался платить за дом один ен семьдесят пять сен. В письме хозяина говорится, что сначала был договор на две ены, но потом Усуи выторговал двадцать пять сен. «Ныне же,— жалуется хозяин,— Усуи без всяких побудитель­ных причин, вопреки контракту, бросил мою квартиру и перешел на другую. Прошу-де возместить мне, что было затрачено на приспособле­ние дома для вашего проповедника, имея в виду пятилетнее пребывание его в нем». Итак, катихизатор Василий Усуи лгал, что платит за церков­ный дом два с половиною ен, платил только одну ену семьдесят пять сен; лгал, что язычники нападали на него, просто хотелось перейти на еще более дешевую квартиру. (Да, лгал и в обстоятельствах времени: пере­шел он от ныне жалующегося хозяина вовсе не два месяца назад, а 2-го января 1895 года, заплатив хозяину за декабрь 1894 года одну ену семьде­сят пять сен и за 1-е января 1895 года шесть сен, как все ясно обозначено хозяином в жалобе). [Зачеркнуто автором — ред.] Грустно очень иметь личностей такой нравственности на проповеднической службе! Но из- за чего все это лганье Усуи? Из-за бедности. У него четверо детей и отец в параличе, а получал до Собора: десять ен содержания и две ены пять­десят сен на квартиру, две ены на воспитание детей и две ены на отца; после Собора ему прибавлено две ены, с возведением на степень сей- денкёося, и на отца одну ену. Вот и выгадывал человек от квартирных семьдесят пять сен; да, вероятно, нашел квартиру не более пятидесяти сен в месяц; тут и взяло его искушение — выгадать еще одну ену двадцать пять сен; оттого и все лганье и бессовестное нарушение контракта. Продиктовал я написать ему, что письмом бывшего его хозяина разобла­чена вся его ложь, но принимая во внимание его бедность, из-за кото­рой, вероятно, он и впал в грех, не обнаружу я греха его даже пред его священником, пред которым предоставляю ему покаяться и получить отпущение на исповеди; не приму и сам во внимание его греха в смысле какого бы то ни было казания; напротив, дам ему все, что он мог выга­дать от своей лжи, то есть не менее двух ен в месяц прибавки к его содержанию, только пусть он восстановит честность своего имени пред хозяином, с которым заключил контракт, пусть перейдет на прежнюю квартиру и живет там не менее времени, условленного в контракте; ежемесячно одну и три четверти ены за квартиру отсюда будут высы­латься— Если человек прямо ответит добрым чувством на это письмо, то, значит, спасен катихизатор, а нет,— Господь с ним!

Но вот кого не пожалел я сегодня, а чуть не выключил из списка служащих Церкви: Варнаву Симидзу; мальчишка едва поступил на служ­бу, по окончании Семинарии, и решительно не слушается ни священни­ка, ни меня. Сдержавши гнев, написал ему и сегодня по-русски, чтобы он изложил мне все, что имеет сказать, почему не слушается.