Год. 1-е января нового стиля. Понедельник

Вчера была всенощная, служил о. Роман. Пели певчие. Проповедь говорил Иоанн Фукуяма.

Сегодня в восемь часов утра обедня: служили четыре японских свя­щенника с о. Павлом Сато во главе. Проповедал Даниил Кониси. Я вы­ходил на молебен. Евангелие и молитву читал по книге о. Романа.

После службы певчие все пропели «Икутосемо» в комнате (классной) внизу. Были отцы Сато, Роман и прочие. После первого многолетия я сказал: «Второе — за о. Павла, третье — за о. Романа и весь клир».

Дано певчим новым, меньше года поющим, по 20 сен, старым по 30 сен. Причем Надежда Такахаси всегда в порядке представляет: спер­ва новых, определяет и говорит это о них, потом старых; новые даже все на записке у ней были записаны; сказала также, что три в отлучке — одна новая и две старых, получила и на них; в Хацивоодзи-де еще ушли — не дал сим (не дать ли?).

Но касательно певчих учеников всегда замешательство, Обара и Ори- та — настоящие нюни, никогда не узнаешь, кто же именно новые. На­перед накануне заказывать список певчих подавать. Дано еще: Обара 80 сен, Орита 60 сен (оба регентуют), причетникам (получающим уже жалованье) по 40 сен, Петру Тоокайрину на кваси ребенку 50 сен. Дано прежде: Надежде Такахаси 1 ена, певчим учительницам по 60 сен (Ели­савете и прочим), ибо до прежде того простые учительницы получили уже по 50 сен (и Анна, старая крыса, тоже 50 сен — а напрасно! Или поменьше вперед давать). Непоющим всем ученикам и ученицам по 10 сен.

Прислуге всем по 1 ене; Никифору 50 сен; женщинам и новым слугам по 50 сен. [?] пьянчужке Алексею выбросил 30 сен.

В одиннадцать часов Алексей Оогое привел детей, дано: меньше пяти лет — по 5 сен и два апельсина, больше — 10 сен и два апельсина.

Иосии Сато, отдельно приходил,— 25 сен; Алексею Оогою 1 ен, Васи­лию 1 ен, Семену, Фоме, Такай по 50 сен.

Екатерине Кавамура 60 сен, после приходила. Надежде Мацумото и Варваре Накаи, с певчими были — по 40 сен.

Угощения никому не было: всем поклон и был таков.

Но в этом году ужасно много денег разошлось! Вперед не брать при­мер с сего года, а с 1893 года (смотри выше) или дальнейших. Учащим или вовсе не давать, или меньше.

Дал также Андрею Имада 1 ену на детей; следовало бы дать тут же и другому иподиакону Исида (и дам!), но думал, что его дети будут, а не было — вперед этой неловкости не делать.

Дал Илье и Ивану, что при Соборе, по 1 ене; дал Сергию Нумабе и Давиду, его помощнику, по 1 ене на детей; дал Иову Накацука 1 ену; ученикам Певческой школы: старым по 30 сен, новыми по 20 сен, а самому новому 10 сен.

Вчера дано: на бедную семью Василия и Любови (сестры Надежды Такахаси) 5 ен, на семью слепой сестры Василия 5 ен (чрез учительниц, приходивших за 10-ю [?] для Дзизенквай).

Дано вчера ученику Титу уехать в Кагохиросава, послал семье: жена родила, и ребенок болен.

Дадено Хисимото на рубашку и носки. Справить ему потом платье.

Визитов никому не делал, и завтра ни к кому из японцев не поеду (ибо Соесима и Сайго — свиньи, о миссионерах отзываются скверно). А дал вчера вечером Давиду Фудзисава конверты маленькие и карточки — над­писать и послать по почте Соесима, Сайго и нашим всем С[?], Айайся, учителям, катихизаторам и всем, кто придет с визитом из посторонних.

Но до сих пор — три часа пополудни — из посторонних порядочного человека ни одного не было; из иностранцев был только юный «James Summers», и того я не принял.

И все-таки таскаются за деньгами. Четыре часа уже, а приходил Вар­нава, брат жены Никанора, и Алексей, сын дворника,— дал по 20 сен. Ваське Оогое дал 35 сен.

Приходил Стефан Такахаси, единственный ученик из светских, бла­гочестивый,— чем золотить образок выписывал.

Отличная погода. Ходил по крыльцу с часу до двух, ибо голова болит — последние три дня некогда было выйти погулять.

В прошлом году были здесь в это время — кислятина Арсений и рохля Сергий, оба уже смотревшие в Россию; на днях еще приехал — не лучше их тоже. Теперь никого нет, кроме придурковатого Сергия. И ладно! На сердце спокойно. Пусть Господь делает ему угодное! Вероятно, пошлет со временем хозяина на свое дело сюда. Я же ждать перестал. Просится ныне какой-то бусурман из Академии — допросил Преосвященного Ни­колая в Сан-Франциске о нем. Но доброго не жду.

И как-то уж очень спокойно на душе в этом году! Не было бы это перед бурей! Что-то про 94-й год мне все шепчет внутри, что этот год особенный — но в добром или худом смысле — не знаю. Прошлые четы­ре года что-то нехороши были. Не дай Бог сего в наступающем!

Храни Бог Церковь свою от зла!