Возбуждение дела о банкротстве по инициативе кредитора из поручительства

 

    До недавнего времени в судебной практике встречались примеры, где кредитору из поручительства отказывали в удовлетворении заявления о признании поручителя банкротом и введении в отношении него процедуры наблюдения. Появление таких примеров стало результатом неправильного толкования абзаца первого п. 2 ст. 323 ГК РФ. Согласно этой норме кредитор, не получивший полного удовлетворения от одного из солидарных должников, имеет право требовать недополученное от остальных солидарных должников. По мнению некоторых судов, данное правило предполагает последовательное взыскание: избрав одного солидарного должника, кредитор должен довести взыскание с него до конца; к другому должнику он может обратиться лишь в части недополученного с первого из них. Между тем такой подход противоречит самой идее солидарности, которая ничем не ограничивает право кредитора на одновременное получение удовлетворения от соответствующих должников. Более того, подобное толкование устанавливает de facto правила субсидиарности (причем более строгие, чем в ст. 399 ГК РФ), по которым каждый последующий солидарный должник отвечает лишь после исчерпания возможности кредитором по взысканию долга с предыдущего из них. Это абсурд.

    Р.С. Бевзенко справедливо отмечает, что «стремление судов не допустить «удвоение» правовых возможностей кредитора по получению причитающегося ему долга и от должника, и от поручителя, может быть связано и с тем, что суды подходили к оценке ситуации с точки зрения экономического взгляда: в этом случае у кредитора есть только один долг и несколько источников его погашения. Однако в действительности конечно же этот подход не имеет ничего общего с правильным пониманием юридической структуры отношений между кредитором, должником и поручителем. Коль скоро у поручителя перед кредитором свой собственный долг, по которому возможен самостоятельный иск о взыскании, то и предъявление требования о признании его банкротом также возможно, даже невзирая на то, что такое требование было уже предъявлено в отношении должника»[26].

    Один из подобных случаев был рассмотрен Президиумом ВАС РФ. Само собой, судебные акты нижестоящих судов были отменены, а дело направлено на новое рассмотрение со следующей мотивировкой:

«При солидарной обязанности должников кредитор вправе требовать исполнения как от всех должников совместно, так и от любого из них в отдельности, притом как полностью, так и в части долга (пункт 1 статьи 323 Кодекса).

    Согласно пунктам 2 и 3 статьи 7 [Закона о банкротстве] производство по делу о банкротстве может быть возбуждено арбитражным судом при условии, что требования к должнику – юридическому лицу – в совокупности составляют не менее ста тысяч рублей, а также имеются признаки банкротства, установленные статьей 3 названного Закона. Для возбуждения производства по делу о банкротстве по заявлению конкурсного кредитора принимаются во внимание требования, подтвержденные вступившим в законную силу решением суда, арбитражного суда, третейского суда. Право на обращение в арбитражный суд возникает у конкурсного кредитора с даты вступления в законную силу решения суда, арбитражного суда или третейского суда о взыскании с должника денежных средств.

    Из материалов настоящего дела усматривается, что у кредитора имеется несколько солидарных должников, обязательства одного из них – комбината – возникли из кредитного договора и договора поручительства и являются денежными. Это означает, что кредитор вправе требовать возбуждения дела о банкротстве каждого из названных должников, в том числе одновременно. Закон о банкротстве запрета на совершение таких действий не содержит.

    При указанных обстоятельствах у судов не имелось правовых оснований для отказа во введении в отношении комбината процедуры наблюдения и прекращения производства по делу со ссылкой на то, что кредитор лишен права обращаться с заявлением о признании банкротом должника, являющегося поручителем по обязательству основного заемщика и одновременно залогодателем, до рассмотрения по существу дела о банкротстве основного должника – общества «Проммет» (заемщика)»[27].

    Точно такой же подход чуть позже был закреплен и в абзаце первом п. 51 Постановления № 42: «Кредитор вправе требовать как возбуждения дела о банкротстве основного должника, так и поручителя». Конечно, ни в вышеприведенном деле Президиума ВАС РФ, ни в разъяснении Пленума ВАС РФ прямо не идет речи о возможности инициирования банкротства по требованию из субсидиарного поручительства. В то же время соответствующего запрета не содержат ни Закон о банкротстве, ни какие-либо разъяснения высшей судебной инстанции. При этом такая процедура может быть возбуждена одновременно с процедурой банкротства основного должника. Если судом взыскана задолженность с поручителя (в том числе субсидиарного), то возможность принудительного исполнения вступившего в законную силу судебного акта не может быть ограничена положениями о субсидиарном обязательстве. Ничто в этом случае не может умалять принцип обязательности судебных актов (ст. 16 Арбитражного процессуального кодекса РФ (далее – АПК РФ)), который в числе прочего предполагает возможность возбуждения дела о банкротстве при наличии признаков, предусмотренных ст. 7 Закона о банкротстве.

    В абзаце втором п. 50 постановления Пленума ВС РФ от 22 ноября 2016 г. № 54 «О некоторых вопросах применения общих положений Гражданского кодекса Российской Федерации об обязательствах и их исполнении» также указано, что до получения полного удовлетворения кредитор вправе требовать возбуждения дела о банкротстве каждого из солидарных должников (например, основного должника и поручителя) на основании всей суммы задолженности. Однако надо отметить, что в контексте указанного разъяснения речь идет лишь о солидарном поручительстве.

    Отдельно следует обратить внимание на абзац второй п. 2 ст. 7 Закона о банкротстве (в ред. Федерального закона от 29 декабря 2014 г. № 482-ФЗ). Согласно этой норме право на обращение в арбитражный суд возникает у конкурсного кредитора – кредитной организации с даты возникновения у должника признаков банкротства, установленных Законом о банкротстве, т.е. для указанных участников рынка кредитования не требуется обязательного вступления в законную силу судебного акта о взыскании долга. Распространяется ли данная привилегия на требования банка из договора поручительства? В законе каких-либо ограничений на этот счет не установлено. Соответственно, нет препятствий для того, чтобы кредитная организация могла инициировать процедуру банкротства поручителя, минуя судебное подтверждение притязаний.

    В этом русле складывается и судебная практика: «Не основан на положениях действующего законодательства и вывод апелляционного суда о том, что кредитная организация не вправе обратиться с заявлением о признании должника банкротом без решения суда в связи с наличием задолженности по договору поручительства, а не по кредитному договору. В отношении юридических лиц такие ограничения ст. 7 Закона о банкротстве прямо не установлены»[28].

    Вскользь высказалась по этому поводу и Судебная коллегия по экономическим спорам ВС РФ: «…в качестве критерия, допускающего возбуждение дела о банкротстве подобным способом, должен рассматриваться не сам статус кредитной организации, обращающейся с соответствующим заявлением, а реализуемая ею деятельность по осуществлению банковских операций на основании специального разрешения (лицензии) Банка России (абзац 1 статьи 1 Федерального закона от 02.12.1990 № 395-I «О банках и банковской деятельности»)»[29].

    Комментируя это Определение, Р.Т. Мифтахутдинов приходит к выводу о том, что «ВС РФ допустил возможность возбуждения дела без судебного акта кредитными организациями и их правопреемниками в отношении не только заемщиков, но и лиц, предоставивших обеспечение по кредитам»[30].

    Само собой, при рассмотрении арбитражным судом обоснованности требования о введении процедуры наблюдения следует установить, наступили условия для предъявления требования к поручителю, предусмотренные договором поручительства, или нет. Здесь возникает любопытный вопрос. Согласно п. 2 ст. 3 Закона о банкротстве юридическое лицо считается неспособным удовлетворить требования кредиторов по денежным обязательствам, если соответствующие обязательства не исполнены им в течение трех месяцев с даты, когда они должны были быть исполнены. С какого момента следует исчислять такой срок применительно к обязательству из поручительства? Представляется, что варианты толкования здесь могут быть следующие: 1) применительно к обязательству из солидарного поручительства – с момента возникновения просрочки по основному обязательству; 2) применительно к обязательству из субсидиарного поручительства – с момента наступления условий (как мягких, так и строгих) предъявления требований к субсидиарному поручителю.

 

УСТАНОВЛЕНИЕ ТРЕБОВАНИЯ ИЗ ПОРУЧИТЕЛЬСТВА

В ДЕЛЕ О БАНКРОТСТВЕ

 

2.3.1. Особенности установления требования из солидарного поручительства в деле о банкротстве

 

    Общеизвестно, что солидарная форма поручительства является наиболее распространенной в отечественной хозяйственной практике. Это объясняется ее очевидным удобством для кредитора, суть которого сводится к возможности одновременного взыскания обеспечиваемого долга из нескольких источников, т.е. как от основного должника, так и от его поручителей. И именно данная особенность являлась в течение длительного времени одним из главных «камней преткновения» при установлении требования из солидарного поручительства в деле о банкротстве.

    Сложившаяся практика арбитражных судов достаточно единообразна: кассационные инстанции стабильно отклоняют доводы о невозможности «одновременного обращения с одинаковыми заявлениями и требованиями по одинаковым основаниям»[31], о «недопустимости двойного взыскания»[32], об «искусственном увеличении суммы задолженности в несколько раз»[33], о «значительном превышении суммы существующей задолженности»[34] и др. При этом суды руководствуются нормой п. 1 ст. 323 ГК РФ, которая гласит: «При солидарной обязанности должников кредитор вправе требовать исполнения как от всех должников совместно, так и от любого из них в отдельности, притом как полностью, так и в части долга».

    Однако изредка встречаются примеры нарушения единообразия. Как отмечалось выше (при рассмотрении вопросов о возбуждении дела о банкротстве), оговорка абзаца первого п. 2 ст. 323 ГК РФ о возможности взыскания от остальных должников лишь части, «недополученной» при взыскании с первого солидарного должника, вносила сумятицу в судебную практику. Такую же логику последовательного взыскания иногда пытались применить и к случаям установления требования в деле о банкротстве солидарного поручителя.

    В системе арбитражных судов вопросы были сняты благодаря разъяснению, содержащемуся в абзаце втором п. 51 Постановления № 42, где сказано: «Кредитор имеет право на установление его требований как в деле о банкротстве основного должника, так и поручителя (в том числе если поручитель несет субсидиарную ответственность), а при наличии нескольких поручителей – и в деле о банкротстве каждого из них».

    Между тем в судах общей юрисдикции критикуемый подход все-таки встречается (правда, уже применительно к исполнительному производству). В качестве примера можно обратиться к Определению ВС РФ от 3 ноября 2009 г. № 49-В09-16. Суть его вкратце следующая. Решением арбитражного суда с основного должника в пользу банка был взыскан долг. Соответствующее решение вступило в законную силу, и по нему был выдан исполнительный документ. После этого было возбуждено исполнительное производство и судебным приставом-исполнителем вынесено постановление о передаче арестованного имущества на реализацию. Приблизительно тогда же банк вышел с иском о солидарном взыскании задолженности и обращении взыскания на заложенное имущество. Нижестоящие инстанции иск удовлетворили. Однако Судебная коллегия по гражданским делам ВС РФ (со ссылкой на ст. 323, 361 и 363 ГК РФ) состоявшиеся судебные акты по этому делу отменила. Кульминацией этого Определения, как представляется, является следующее разъяснение:

«Кредитор имеет право предъявить иск к поручителю, если не исполнено решение суда о взыскании соответствующих сумм с должника, представив доказательства неполучения от должника платежа по выданному ранее исполнительному листу.

<…>

По данному делу юридически значимым обстоятельством являлось то, исполнено ли решение арбитражного суда о взыскании суммы задолженности по кредитным договорам с ИП Х. и в каком объеме»[35] (курсив мой. – Р.С.).

Значит, для предъявления иска из солидарного поручительства необходимо исчерпать возможность по взысканию долга с основного должника в ходе исполнительного производства. Нелепое условие, которое фактически стирает грань между солидарным и субсидиарным поручительством.

    Более подробно следует остановиться на проблеме одновременности принудительного взыскания задолженности с солидарных должников. Данная опция как раз и является самой главной ценностью института солидарного поручительства как способа обеспечения исполнения обязательства. Без этого условие о солидарности бессмысленно. Применительно к случаям несостоятельности такая привилегия дает кредитору право одновременного участия в каждом из дел о банкротстве. Эта истина непререкаема. Вышеприведенные опасения участников оборота, касающиеся искусственного увеличения суммы долга кратно количеству солидарных должников, во многом являются надуманными. Юридическим инструментом, поддерживающим баланс имущественных интересов кредитора, поручителей, должника, а также его других конкурсных кредиторов, является механизм суброгации, закрепленный в ст. 365, 387 ГК РФ. Благодаря ему происходит «переток» требований к основному должнику (с оставшимся обеспечительным комплектом) от кредитора к поручителю.

    Между тем помимо имущественных аспектов необходимо учитывать и некоторые неимущественные нюансы. Суброгация, конечно же, предотвращает неосновательное обогащение кредитора. Однако при этом кредитор имеет право участвовать в собраниях кредиторов каждого из солидарных должников с одинаковой суммой долга, влияя на принимаемые решения. Следует ли ограничивать такую возможность? Думаем, что нет. Возможность влиять на судьбу должника путем участия в собрании кредиторов направлено все-таки на защиту имущественных интересов конкурсных кредиторов, в том числе кредитора из поручительства. Таким образом, указанные права неразрывны.

    Параллельное участие в нескольких делах о банкротстве не является атрибутом исключительно солидарного поручительства, поскольку такой сценарий вполне допустим и при субсидиарности. На это, кстати, прямо указано в абзаце первом п. 51 Постановления № 42: «Кредитор имеет право на установление его требований как в деле о банкротстве основного должника, так и поручителя (в том числе если поручитель несет субсидиарную ответственность), а при наличии нескольких поручителей – в деле о банкротстве каждого из них». Единственное исключение, которое не допускает одновременность, – строгое субсидиарное поручительство с условием о возмещении убытков, причем степень строгости тоже может различаться в зависимости от оговорки: (вариант 1) исчерпание возможности взыскания долга за счет основного должника – недопустима одновременность с основным должником, но допустима с иными обязанными лицами (например, другими поручителями); (вариант 2) исчерпание возможности взыскания долга за счет основного должника и иных обязанных лиц (поручителей) – недопустимо одновременно ни с основным должником, ни с такими лицами.

    Другая немаловажная проблема касается тождественности долга основного должника и солидарного поручителя. Ее острота в последние годы возросла на фоне тенденции к ослаблению акцессорности поручительства и залога.

    Д.В. Дождев указывает: «Предмет ответственности поручителя не может превышать объем основного обязательства: он может обязаться только in eadem или in leviorem causam (по тому же или по более легкому основанию), но не in duriorem (не по более обременительному), как в отношении размера предоставления, так и в отношении сроков и условий (Gai., 3,126)»[36]. А в ст. 2290 Французского гражданского кодекса (далее – ФГК) прямо закреплено, что поручительство не может превышать обязательств должника и не может быть установлено на более обременительных условиях. Поручительство, превышающее долг или установленное на более обременительных условиях, не является недействительным – оно лишь подлежит уменьшению до пределов основного обязательства.

    Безусловно, в приведенных тезисах речь идет о недопустимости принятия поручителем обеспечиваемого обязательства на более обременительных условиях. Указанная идея является основополагающей. Это правило должно действовать как на стадии принятия обязательства, так и на любой последующей стадии его динамики. По справедливому утверждению Р. Циммермана, поручитель не должен нести более строгую ответственность, чем основной должник[37].

    В отечественном праве тождественность долга поручителя и основного должника поддерживается п. 2 ст. 363 ГК РФ: «Поручитель отвечает перед кредитором в том же объеме, как и должник, включая уплату процентов, возмещение судебных издержек по взысканию долга и других убытков кредитора, вызванных неисполнением или ненадлежащим исполнением обязательства должником, если иное не предусмотрено договором поручительства» (курсив мой. – Р.С.).

    Из этого можно сделать вывод, что обязательства основного должника и поручителя должны быть тождественными по объему. Поручитель может обеспечивать равенство нагрузки, используя право на выдвижение возражений против требования кредитора, которые мог бы представить должник (ст. 364 ГК РФ).

    Как определяется размер обязательства солидарного поручителя в случае банкротства основного должника – на дату введения процедуры банкротства в отношении основного должника, или начисление процентов, неустоек (штрафов, пеней) в отношении поручителя не приостанавливается?

    Для ответа на поставленный вопрос необходимо определиться с тем, что считается тождественным (одинаковым) объемом ответственности. Диссертант предлагает выделять два вида тождественности: абсолютную и относительную.

    Под абсолютной тождественностью долга основного должника и поручителя диссертант предлагает понимать тождество итоговой величины денежного обязательства каждого из них. Под относительной – тождество условий, определяющих механизм исчисления денежного обязательства (т.е. тождество номинальных условий – размера кредита, процентов за пользование кредитом, неустоек, штрафов и т.д.); при этом совпадение итоговой величины денежного обязательства поручителя и основного должника при таком подходе не является обязательным.

    Различие между указанными вариантами обнаруживается лишь при банкротстве основного должника. При абсолютном подходе предполагается, что поручитель может выдвигать против требования кредитора возражения, которые доступны должнику в связи с его несостоятельностью. Если же поручитель лишен такой возможности, то действует логика относительной тождественности.

    Так, в соответствии с абз. 9 п. 1 ст. 63 Закона о банкротстве не начисляются неустойки (штрафы, пени) и иные финансовые санкции за неисполнение или ненадлежащее исполнение денежных обязательств и обязательных платежей, за исключением текущих платежей. Согласно абз. 3 п. 2 ст. 95 Закона о банкротстве в течение срока действия моратория на удовлетворение требований кредиторов по денежным обязательствам и об уплате обязательных платежей не начисляются неустойки (штрафы, пени) и иные финансовые санкции за неисполнение или ненадлежащее исполнение денежных обязательств и обязательных платежей, за исключением текущих платежей. В силу абз. 3 п. 1 ст. 126 Закона о банкротстве с даты принятия арбитражным судом решения о признании должника банкротом и об открытии конкурсного производства прекращается начисление процентов, неустоек (штрафов, пеней) и иных санкций за неисполнение или ненадлежащее исполнение денежных обязательств и обязательных платежей, за исключением текущих платежей, а также процентов предусмотренных указанной статьей.

    Если поручитель может сослаться на мораторий по обеспечиваемому обязательству в связи с несостоятельностью основного должника, то итоговая величина их задолженности совпадет. Если нет, то размер денежного обязательства поручителя превысит размер денежного обязательства основного должника.

    Надо отметить, что в судебной практике пока нет последовательной позиции по этому вопросу. Так, Пленум ВАС РФ в абз. 3 п. 51 Постановления № 42 закрепил принцип абсолютной тождественности долга основного должника и поручителя: «Если требования кредитора уже установлены в деле о банкротстве основного должника, то при заявлении их в деле о банкротстве поручителя состав и размер требований к поручителю определяются по правилам статьи 4 Закона о банкротстве, исходя из даты введения процедуры банкротства в отношении основного должника».

    До появления Постановления № 42 отечественная судебная практика иногда отходила от принципа абсолютной тождественности[38]. Однако мотивировка избранной правовой позиции нам представляется неубедительной. Нагляднее всего подразумеваемая нами ситуация описана в п. 4 Рекомендаций, разработанных по итогам заседания Научно-консультативного совета при ФАС Уральского округа (15–16 сентября 2010 г.):

    «В силу п. 1, 2 ст. 363 Гражданского кодекса при неисполнении или ненадлежащем исполнении должником обеспеченного поручительством обязательства поручитель и должник отвечают перед кредитором солидарно, если законом или договором не предусмотрена субсидиарная ответственность поручителя. Поручитель отвечает перед кредитором в том же объеме, как и должник, включая уплату процентов, возмещение судебных издержек по взысканию долга и других убытков кредитора, вызванных неисполнением либо ненадлежащим исполнением обязательства должником, если иное не предусмотрено договором поручительства.

    Принимая во внимание указанные нормы права, следует полагать, что признание должника банкротом и открытие в отношении него конкурсного производства, влекущие для должника прекращение начисления неустоек за нарушение его обязательств (п. 1 ст. 126 Федерального закона от 26.10.2002 №127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)»), не прекращают обязательств поручителя по исполнению обеспеченного поручительством обязательства должника в полном объеме, включая уплату договорной неустойки за период с момента признания должника банкротом и открытия в отношении него конкурсного производства» (курсив мой. – Р.С.).[39]

    Следует отметить, что и практика последнего времени также отходит от принципа абсолютной тождественности. Это особенно наглядно иллюстрируется теми делами, где обеспечиваемое обязательство номинировано в иностранной валюте. Так, в Определении от 31 марта 2015 г. № 5-КГ15-5 ВС РФ исходит из допустимости относительной тождественности: «Обращение ОАО «Альфа-Банк» в арбитражный суд с заявлением о включении в реестр требований кредиторов задолженности по кредиту не меняет размера обязательства и объема ответственности поручителя, существовавшего до возбуждения в отношении должника процедуры банкротства.

    При таких обстоятельствах взыскание с ответчика задолженности по кредитному договору в сумме, установленной определением Арбитражного суда г. Москвы от 12 марта 2012 г. [в деле о банкротстве основного должника. – Р.С. ], противоречит вышеприведенным нормам материального права и не обеспечит кредитору выплаты денежных средств по договору в полном объеме» (курсив мой. – Р.С.).

    Также и в Определении ВС РФ от 20 апреля 2017 г. № 305-ЭС16-19525 по делу № А40-231538/2015 сказано: «Для упорядочения ведения реестра требований кредиторов законодательство содержит специальные правила, определяющие порядок перевода денежных требований в иностранной валюте в валюту Российской Федерации (абзац 4 пункта 1 статьи 4 Федерального закона от 26 октября 2002 г. №127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)»), исходя из которых, Банк зафиксировал валютный долг в отношении заемщика в рублях по курсу на дату введения наблюдения (18.02.2014). В то же время валюта платежа по соглашению о кредитовании и договору поручительства осталась неизменной.

    Вопреки выводам судов, определение денежных требований к должнику в рублевом эквиваленте в реестре требований кредиторов не изменяет обязательств поручителя и не ставит его в заведомо невыгодное положение по отношению к основному заемщику, учитывая, что курсовая валютная разница может принимать как отрицательные, так и положительные значения. Изменение судами валюты платежа поручителя, установленной договором, при банкротстве основного заемщика противоречит смыслу обеспечительного обязательства как установленного на случай невозврата полученного блага».

    Как видим, в тексте определений ВС РФ речь идет именно о неизменности условий договора поручительства (в частности, о валюте платежа). Если следовать приведенной логике, то при признании должника банкротом начисление процентов и неустоек в отношении него прекращается, а в отношении поручителя, обеспечивающего то же обязательство, – нет.

    Как отмечает Ю.Л. Хорошун, в обоснование названного подхода его сторонники приводят положения как ст. 361, 363, так и ст. 323 ГК РФ. В указанной норме в числе прочего указано, что солидарные должники остаются обязанными до тех пор, пока обязательство не исполнено полностью[40]. Но именно такая ситуация возникает при признании должника банкротом, и, соответственно, солидарный поручитель остается обязанным до конца.

    Однако нельзя забывать, что ст. 323 ГК РФ регулирует не столько обязательства из поручительства, сколько солидарную множественность на стороне должника. Основная логика здесь такая: солидарная множественность возможна как среди равных, так и среди неравных должников. Поэтому при отсутствии равенства ответственность второстепенных должников не может быть строже ответственности главного должника, поскольку она производна от нее.

    Абсолютную тождественность наиболее аргументированно подвергает критике П.А. Меньшенин. Он указывает, что «суть позиции ВАС РФ такова: риск банкротства основного должника лежит на кредиторе, поскольку обязательство поручителя не может превышать обязательство должника, когда последнее снижено в деле о банкротстве»[41]. В подтверждение своего мнения автор среди прочего приводит ссылку на ст. IV.G.–2:102(2) Модельных правил европейского частного права (Draft Common Frame of Reference (далее – DCFR)):

    «Обязательство обеспечительного должника не может превышать обязательство основного должника. Настоящее правило не применяется, если обязательство должника уменьшилось или исполнено:

    (а) в рамках процедуры банкротства;

    <…>»[42].

    По мнению П.А. Меньшенина, проблема заключается в противоречии между целью поручительства (создание дополнительного источника исполнения обязательства) и акцессорностью обязательства поручителя[43]. Диссертант такую постановку вопроса считает неверной в силу следующих соображений.

    Заявленная цель поручительства – создание дополнительного источника исполнения обязательства – достигается в каждом из обсуждаемых вариантов. Разница лишь в объеме полученного удовлетворения.

    Для наглядности смоделируем ситуацию. Допустим, размер необеспеченного требования по договору займа составляет 100 руб. (80 руб. – заем, 20 руб. – проценты за пользование им). В ходе банкротства основного должника займодавец получил 60 руб. Соответственно, его имущественные потери от обеспеченной хозяйственной операции составляют 40 руб. Поэтому если поручитель удовлетворит непогашенную часть требования (40 руб.), то можно говорить, что цель поручительства достигнута.

    Вообще, для четкого понимания предназначения поручительства зачастую достаточно представить сценарий развития событий в том случае, если бы кредитор остался наедине с основным должником. Очевидно, что его имущественные потери – 40 руб. – никем бы не компенсировались. В свете этого даже такая «программа-минимум» полностью соответствовала бы ожиданиям кредитора.

    Однако сторонники ослабления акцессорности предлагают поставить перед институтом поручительства еще более высокие цели – не только погашение имущественных потерь от обеспеченной хозяйственной операции, но и получение изначально запланированного дохода по ней. Очевидно, что при последнем варианте происходит улучшение положения кредитора по взысканию основного долга, что считает неправильным Р.С. Бевзенко[44].

    Таким образом, поручитель должен будет уплатить проценты за пользование займом, начисленные до момента фактического погашения (например, еще 20 руб.). И это несмотря на мораторий на начисление процентов за пользование займом в отношении основного должника в связи с его несостоятельностью.

    Вместе с тем обращение к DCFR тоже вызывает вопрос, поскольку в приведенных положениях (ст. IV.G.–2:102(2)) идет речь именно об уменьшении обязательства основного должника в ходе процедур банкротства. Это происходит, как правило, в результате заключения мирового соглашения, принятого большинством кредиторов. Указанные положения являются инструментом противодействия навязывания кредитору из поручительства воли большинства других кредиторов.

    В обсуждаемой же ситуации введение моратория, а также приостановление начисления процентов, неустоек и иных санкций происходит в силу закона. Цель приостановки начисления заключается не в облегчении бремени должника, а в выравнивании между собой его кредиторов. На это обращает внимание и Г.Ф. Шершеневич: «…допущение течения процентов в продолжение всего производства было бы несправедливым обогащением одних кредиторов на счет других. Действительно, кредиторы, выговорившие себе заранее проценты, получили бы сравнительно большее удовлетворение, нежели не условившиеся относительно процентов»[45].

    В этой связи еще раз поставим вопрос: доступны ли поручителю в силу ст. 364 ГК РФ те же возражения, которые доступны основному должнику в связи применением в отношении него той или иной процедуры банкротства? В абзаце первом п. 52 Постановления Пленума ВАС РФ № 42 поручителю была предоставлена возможность возражать на основании ст. 364 ГК РФ со ссылкой на пропуск кредитором срока на включение в реестр требований кредиторов в ходе конкурсного производства основного должника. Однако в приведенном разъяснении речь идет исключительно о том случае, когда бездействовал кредитор, т.е. утрата требования к основному должнику фактически произошла по его вине.

    В Определении ВС РФ от 14 июня 2016 г. № 308-ЭС16-1443 по делу № А61-2409/2010 указано, что поручитель принимает на себя все риски неисправности должника, в том числе связанные с банкротством последнего. Такой вывод был сделан в контексте мирового соглашения с условием о скидке с долга, заключенного в деле о банкротстве основного должника. Вины кредитора в этом случае нет, но есть вторжение в сферу имущественных интересов кредитора и должника других лиц – иных кредиторов должника.

    Как быть в иных случаях? Диссертант пока не готов дать однозначный ответ на поставленный вопрос. Разрывать акцессорную связь между основным и обеспечиваемым обязательствами следует лишь в исключительных случаях. Поэтому по общему правилу возражения основного должника, связанные с последствиями применения в отношении него процедур банкротства, должны быть доступны также и поручителю. Разрывать акцессорность следует лишь в исключительных случаях, когда это может привести фактически к утрате обеспечения (например, недействительность договора поручительства или прекращение поручительства, скидка с долга и т.д.). Если же обеспечение достигает своей цели – компенсирует имущественные потери кредитора (хотя при этом и не обеспечивает ожидаемого им дохода), повод для ослабления связи отсутствует.

    При этом диссертант полагает, что оба варианта (как абсолютной, так и относительной) тождественности жизнеспособны. Нет повода их противопоставлять. Вопрос следует перефразировать: какой из этих вариантов должен быть общим правилом, а какой – срабатывать по усмотрению сторон? Ведь правило п. 1 ст. 364 ГК РФ носит диспозитивный характер. Ничто, казалось бы, не мешает сторонам предусмотреть условие о запрете поручителю выдвигать возражения, доступные основному должнику в связи с его банкротством.

    Однако дополнительный сумбур в практике применения этой нормы возник в результате принятия п. 5 ст. 364 ГК РФ (введен Федеральным законом от 08 марта 2015 г. № 42-ФЗ). Согласно указанному положению: «Ограничение права поручителя на выдвижение возражений, которые мог бы представить должник, не допускается. Соглашение об ином ничтожно». Если исходить из ее буквального толкования, то выходит, что поручителю доступны все возражения должника. И это правило носит бескомпромиссный характер. Такое толкование говорит в пользу абсолютной тождественности. Между тем диссертант полагает, что в отечественном правопорядке следует допустить возможность диспозитивного урегулирования объема возражений, которые могут быть доступны поручителю в связи с банкротством основного должника.

 

2.3.2. Особенности установления требования из субсидиарного поручительства в деле о банкротстве

 

    Для того чтобы разобраться с порядком установления требования из субсидиарного поручительства в деле о банкротстве, рассмотрим само понятие субсидиарности в целом. В п. 1 ст. 399 ГК РФ указано, что до предъявления требований к лицу, которое в соответствии с законом, иными правовыми актами или условиями обязательства несет ответственность дополнительно к ответственности другого лица, являющегося основным должником (субсидиарную ответственность), кредитор должен предъявить требование к основному должнику. Если основной должник отказался удовлетворить кредитора или кредитор не получил от него в разумный срок ответ на предъявленное требование, это требование может быть предъявлено лицу, несущему субсидиарную ответственность.

    Приведенной нормой исчерпывается описание общих правил института субсидиарной ответственности в российском законодательстве. Столь скупое определение, конечно же, не удовлетворяет всех потребностей современного хозяйственного оборота. Поэтому закономерно, что многие пробелы восполняются уже в ходе правоприменительной практики и становятся предметом научных дискуссий.

    Одним из главных недостатков регулирования рассматриваемых отношений в научной литературе называют отсутствие разграничения (смешение) понятий «субсидиарного обязательства» и «субсидиарной ответственности»[46]. И тот, и другой случай суды рассматривают лишь сквозь призму ст. 399 ГК РФ, которая, в свою очередь, помещена в гл. 25 «Ответственность за нарушение обязательств» ГК РФ. Это очевидные недостатки законодательной техники. Рассуждая на данную тему, Е.А. Суханов справедливо отмечает: «При этом лицо, несущее такую дополнительную ответственность, совсем не обязательно является сопричинителем имущественного вреда, нанесенного потерпевшему, а во многих случаях вообще не совершает каких-либо правонарушений (например, поручитель, субсидиарно отвечающий за должника в случаях, предусмотренных ст. 363 ГК)»[47] (курсив мой. – Р.С.).