Как Гитлер растерзал Польшу и начал войну.

 

Те, кто встречался с герром Гитлером лицом к лицу по делам или на светских мероприятиях, видели перед собой компетентного, хладнокровного, хорошо информированного чиновника с приятными манерами, обезоруживающей улыбкой, и мало кто не испытал на себе действие его скрытого магнетизма.

Уинстон Черчилль (1935г.)

 

Мы не были настолько наивны, чтобы во всех неприятностях винить Гитлера. Он был для нас лишь симптомом распада нашей цивилизации, а не причиной его. Немцы для нас были не врагами, а товарищами — жертвами всеобщего безумия.

Фримен Дайсон

 

Давай снова посмотрим ненаучно-фантастический фильм в своем воображении. Когда-то давно, четверть века назад, началась и закончилась война между Россией с одной стороны, и США с Европой – с другой. На стороне американцев выступила и Монголия, пустив в ход всю свою авиацию – оба кукурузника. Ну, Россия ту войну проиграла и понесла огромные территориальные потери. Захотела получить свой кусок и Монголия, заявив, что монголы еще со времен Батыя неимоверно страдают без прямого выхода в Северный Ледовитый океан. Победители в положение монголов вошли. В самом деле, как монголам жить без пингвинов и вечных льдов? В результате, недолго думая, монголам прорубили… коридор на север. Небольшой такой, в пару тысяч километров шириной. Территория России оказалась разорванной на две части. Справа от коридора оказался весь Дальний Восток, Якутия, Сахалин и прочая мерзлота.

И вот, идут годы, и русские эдак мягко попросили мировое сообщество – не могли бы вы, господа победители, позволить нам проделать маааленькую щель в монгольском коридоре? Понимаете, мы русские, одна нация, и нам хочется, ну как бы это сказать, общаться друг с другом, торговать. Позвольте нам протянуть шоссе, которое будет считаться территорией России и соединять обе части разорванной страны.

Подумали господа капиталисты, взвесили за и против, покачали головой и говорят – ну что ж, и то дело, а то и в самом деле, нехорошо получилось с монгольским коридором, разорвали страну на две части почем зря.

Обрадовались россияне, «сахалиннаш», кричат, «якутнаш». И вдруг монголы встают в позу и заявляют на весь мир – хрен вам, русские товарищи. Коридор этот наш, суверенная, так сказать, часть Монголии, и ни квадратного метра родной монгольской земли мы вам, супостатам, не уступим. Ишь, вздумали че? Империалисты проклятые.

Сказали они так и уперлись. Всем миром их уговаривали. И Джеб Буш прилетал, и Пикассо, и Муссолини, и принцесса Виктория – ничего не действует на монголов. Категорически послали они всех нахрен, да и… мобилизацию по всей стране объявили! Стали собирать полчища на монгольско-российской границе, переводить всю страну на военные рельсы. «Это мы», - говорят, - «просто на всякий случай, защититься, если что». Странно защищаются монголы: склады и боеприпасы поближе к границе стаскивают, полевые госпитали и аэродромы прямо у границы строят… колючую проволоку на границе не мотают, окопы не роют, землю не минируют… Посмотрел на все это президент России Валуев Николай, посмотрел… да и плюнул и дал отмашку – а, давайте первыми ебнем, потому как иначе нас тут просто раскатают.

Собрались русские, да и ебнули по Монголии. А с другой стороны и китайцы подоспели и вторую половину Монголии под шумок захапали.

А у США, Европы и Монголии договор был, что если на монголов кто нападет, то США и Европа войну тому объявят. И вот, нехотя, скрепя сердце, объявляют америкосы и европейцы войну России, а только какому дураку воевать-то охота? Всем же понятно, что справедливо было и требование прохода на свои территории на восток, всем понятно также, что нельзя было русским ждать, пока монголы свою мобилизацию закончат и нападут. Всем вроде все понятно. От того и война началась странная. Ее так и прозвали – «странная война». Война вроде есть, а стрелять никому неохота. Сидят, значит, каждый по свою сторону границы, и граммофон слушают, бешбармак кушают. Прикурить друг другу дают. В прямом смысле этого вредного слова.

Так и сидели бы дальше, а потом мир какой-нибудь заключили, ведь по большому счету всем было насрать на монголов. Не потому, что тупые они, монголы, а потому, что заебали своей наглостью. Мало того, что под шумок монгольский коридор отожрали, Россию разделили, так еще и в позу встали, дорогу отказались разрешить провести. Ну всякой наглости люди насмотрелись, но такую невидаль давно не видали.

И вдруг… откуда ни возьмись проявился богатырь украинский. Клирчилль, фамилиё его. И заявил он на весь мир: «Шта? Опять русские лезут? Опять Валуев морду нам набить хочет? Но пасаран! Мы будем сражаться с ним на суше, мы будем сражаться с ним на море, мы будем сражаться с ним в воздухе, пока, с Божьей помощью, не избавим землю от самой тени его и не освободим народы от его ига». Сказал Клирчилль и повез за собою войска. Валуев уж и так, и эдак изворачивался, и на коленях стоял, и Далай-Ламе шарфик подарил, на весь мир кричал, что ради всего святого только не надо войны, но Клирчилль был неумолим.

Тут и началась такая блять мясорубка, такой пиздец наступил, что и пером не описать. Семь лет пиздили друг друга всем миром. Пятьдесят миллионов жизней положили. Разруха везде. Повсюду руины и атомная пыль.

И вот, победили. Стоят, значит, победители на руинах Кремля, руку жмут Клирчиллю – молодец, мол, отпиздил таки своего личного врага Валуева. Ну а что весь мир в руинах, что 50 миллионов погибло и еще миллиард голодает, что мир отброшен назад на сто лет – это ерунда, старик. Главное – нету больше Валуева. А Монголия – есть! Вот что главное.

Так с тех пор и в учебниках учат.

 

Что, понравилась тебе сказочка? Вот и мне не очень. А сказочка та – совсем не сказочка, а как бы и быль.

 

 

В заключение (пока что «е» на конце, а не «и») хочу добавить:

«Мы будем сражаться с ним на суше, мы будем сражаться с ним на море, мы будем сражаться с ним в воздухе, пока, с Божьей помощью, не избавим землю от самой тени его и не освободим народы от его ига», - сказал Уинстон Черчилль в своей речи по радио, 22 июня 1941 года.

Что ж, Черчилль, конечно, очень сильная натура, но сила его натуры обошлась в миллионы и миллионы жизней немцев, англичан, французов и прочих европейцев. И русских тоже, кстати, так как если бы Сталина общими усилиями быстро и без труда и без перекосов в национальной политике заломали бы к декабрю 1941 года, то и десятки миллионов русских остались бы жить. Напомню в этой связи, что когда немцы продвигались к Москве, сотни тысяч, миллионы русских, отказавшихся воевать за Сталина, были готовы встать под ружье, чтобы покончить с коммунизмом и сталинизмом. И если Гитлер не захотел воспользоваться этой возможностью, то уж всем коллективом (Германия + Франция + США + Италия + остальные) они уж точно это бы сделали, и дальше все бы закончилось быстро и почти бескровно.

И ведь Гитлер положил все свои силы, чтобы заключить мир и с Англией, и с Францией, чтобы уберечь Европу от Сталина.

Что, все это кажется надуманным?

Когда 30 января 1933 г. Гитлер пришел к власти, то в вопросах передела территорий он вел себя настолько сдержанней, чем его предшественники на посту рейхсканцлера (Штреземан, Брюнинг, Шляйхер и Папен), что люди вокруг него стали думать, что он не сможет оправдать тех надежд, которые на него возлагали в связи с вопросом возврата немецких территорий. Проще говоря, у Гитлера было два варианта независимо от его личных предпочтений – либо начать какую-то решительную активность в этом направлении, либо полностью утерять доверие к себе и неизбежно покинуть пост канцлера. Понимая всё это, Гитлер, тем не менее, занимал крайне выраженную пацифистскую (!) позицию несмотря на то, что это серьезно подрывало его авторитет. Это будет удивительно читать тем, кто уверовал в исключительную агрессивность Гитлера, но он начал свою карьеру рейхсканцлера с исключительно мирной деятельности по восстановлению экономики Германии, и вопреки всему настоятельно пропагандировал… войну? Нет, наоборот.

В своей программной речи, которую он произнес 17 мая 1933 года в рейхстаге (т.е. уже 4 месяца находясь на посту рейхсканцлера), Гитлер, в частности, заявил:

«Из-за победоносного шествия национальной идеи и национальных принципов на протяжении прошлого века были посеяны семена многочисленных конфликтов. Применение силы в любой форме в Европе ни с политической, ни с экономической точки зрения не могло бы создать более благоприятной ситуации, чем та, что имеется сегодня. Даже при полном успехе нового силового решения конечным итогом стало бы усугубление нарушения равновесия в Европе и тем самым был бы посеян зародыш новых будущих противоречий. Следствием стали бы новые войны, новая неуверенность и новая экономическая нужда. Такое бесконечное безумие неизбежно приведет к краху сегодняшнего общественного и государственного порядка. Германия разоружилась. Она выполнила все заложенные в мирном договоре обязательства, лежащие далеко за пределами целесообразности и даже рассудка. Германия готова в любое время в случае создания всеобщей системы международного контроля над вооружениями поставить под такой контроль свои воинские части при условии такой же готовности со стороны других государств, чтобы недвусмысленно продемонстрировать перед всем миром их абсолютно немилитаристский характер. Эти требования означают стремление не к вооружению, а к разоружению других государств. Единственная нация, которая с полным правом может опасаться агрессии, - это немцы, которым не только запретили иметь наступательное оружие, но и ограничили право на оборонительное и на создание пограничных укреплений. Германия думает не об агрессии, а о своей безопасности».

Слушая это его выступление, многие немцы понимали, что с канцлером им не повезло – слишком уж миролюбивый. Они и в самом деле жалели, что у власти Гитлер, но по совершенно обратным причинам, нежели те, в которые пропаганда хочет нас уверить.

Конечно, пропаганда победителей не могла пройти мимо такого явно пацифистского настроя Гитлера, так что на свет божий были вытащены какие-то якобы суперсекретные разговоры Гитлера, в которых он утверждал, что все эти мирные речи были лишь притворством. Опустились до того, что сфабриковали дневники Геббельса, в которых якобы эти секретные разговоры были зафиксированы. Не правда ли, очень похоже на ситуацию с холокостом, когда ради сиюминутной выгоды создаются подделки и мифы, которые, в силу своей примитивности, не выдерживают элементарной проверки, что влечет за собой в качестве последней защитной меры абсолютное табуизирование тематики. К таким же методам табуизирования и угроз уголовного преследования сейчас прибегают и в России в отношении вопросов о причинах и характере «Великой Отечественной» войны.

Тем, кто утверждает, что Гитлер был обуян манией постройки тысячелетнего Рейха, следует помнить, что до начала войны Гитлер вообще запрещал использование оборота «третий рейх»! Ну, а когда война началась, законы военного времени уже требуют всемерного раздувания пропагандистской работы.

 

Также мало кто знает, что в 1946-м году тот же самый Черчилль предложил и активно развивал идею совместного нападения сил Англии, Франции, Германии, США и прочего мира на СССР, чтобы раздавить коммунизм. Даже с десяток немецких дивизий было подготовлено для этой миссии! Но было слишком поздно. Европа лежала в руинах, СССР стал уже исключительно силен и до зубов вооружен и стоял обеими ногами и челюстями в Европе. Поэтому идею так и отменили. Решили, что демонстрации атомной бомбы пока хватит, чтобы удержать коммунистическую заразу в ее текущих границах, и начался длинный, очень и очень длинный путь в непрерывной и изматывающей холодной войне. И посмотрите, где сейчас Россия? Все еще на длинной походной дороге к цивилизованной жизни… и конца-края пока не видно.

И что-то я не слышал, чтобы кто-то осудил яростный пыл Черчилля, который так дорого обошелся всему человечеству. Что-то не видел я даже дискуссий на эту тему! Оно и понятно, в общем – дорого такая дискуссия может обойтись незадачливому исследователю…

Так что если кто-то при тебе скажет что-то насчет того, что Гитлер мол Вторую Мировую войну начал, то тебе будет о чем его спросить.

Говорят, что нападение немцев на Польшу было внезапным, коварным, потрясшим Европу. Конечно. Прямо очень сильно это всех потрясло… потрясите свою бабушку! Повторяю – чудовищную несправедливость раздела Германии пополам и вытекающую отсюда неизбежную проблему предвидели не только баба Ванга и Носрадамус. Всем это было видно и очевидно. Герберт Уэллс - да, тот самый - в своей книжке «Облик грядущего» (The Shape of Things to Come), опубликованной в сентябре 1933 года, черным по зеленому написал, что Вторая Мировая война начнется с кровопролитного столкновения немцев и поляков в Данциге в январе 1940 года (Данциг – это тот город, который поляки отрезали своим коридором от немецкой родины).

На 4 месяца ошибся Уэллс. Понимал Уэллс, понимали и другие, что немцы теперь, после того, как Гитлер стал их официальным лидером, начнут собирать свои немецкие земли. Понимал Уэллс и то, что поляки раком встанут на пути Гитлера. Понимал Уэллс, понимали и остальные то, что Гитлер не отступит, потому что жизнь тех немцев, которые жили на той прирезанной к Польше территории, была уж очень несладкой. Пол миллиона немцев вдруг стали жить в Польше, и против них автоматически началась так называемая «положительная дискриминация» - ну это такой политкорректный термин, чтобы не писать слова «гнобить», «гноить», «притеснять», «унижать» и «разорять».

Конечно же, справедливость в конце концов восторжествовала: после поражения Германии Польский коридор, а также город Данциг (Гданьск) были окончательно переданы Польше, а немцев оттуда погнали, да так, что и до сих пор мировое сообщество не особенно-то старается публиковать правду о том исходе немцев - слишком уж она, правда эта, кровавая, садистская и гадкая.

 

Хочется в этой главе посвятить еще один абзац великому гуманисту Черчиллю - величайшему человеку за всю историю Великобритании (по мнению англичан в 2002 году), коснувшись нескольких страниц его биографии.

Учился он хорошо, страсть к знаниям проявлял огромную. Это отражено в его аттестации: «Количество учеников в классе — 13. Место — 13-е.» Ну что-ж, не так плохо…

С третьей попытки он таки сдает экзамены в Королевское военное училище в Сандхерсте. 92-й результат из 102. Ну что, явный прогресс.

Когда на Кубе подавляли восстание против испанского владычества (восстание Хосе Марти), он в 1895 году туда несется на всех парах. Зачем? Ну так… статьи пописать, пострелять в повстанцев.

В 1897 году, снова пустив в ход связи и возможности своей мамочки, он добивается прикомандирования к экспедиционному корпусу, направленному на подавление восстания пуштунских племён. Эта кампания оказалась гораздо более жестокой и опасной, чем кубинская. В ходе операции Черчилль проявил безусловную храбрость, хотя часто риск был излишним, вызванным бравадой, а не необходимостью (по его же словам).

Неплохо бы осветить роль Черчилля в организации голодомора в Бенгалии, от которого погибло несколько миллионов (!) индусов – подданных британской королевы, вообще-то. Эта тема как-то без особой охоты освещается в мировой литературе… Но надо признать, что уже тогда Черчилль продемонстрировал выдающиеся административные качества. Его администрация организовала вывоз из Бенгалии всего продовольствия, после чего запретила и перекрыла все поставки туда, а потом загоняла обратно индийцев, пытавшихся вырваться из умирающей голодающей Бенгалии. Так что авторство самого большого концлагеря за всю историю человечества – на несколько миллионов человек – принадлежит пламенному Уинстону.

Вообще Черчилль был очень возмущен расизмом Гитлера. Очень плохой был Гитлер. Черчилль – совсем другое дело! Вот несколько цитат из его мыслей:

«Индусы - тупая раса, спасаемая только своим размножением от судьбы, которую она заслужила».

«Я не считаю, что по отношению к аборигенам Австралии была совершена несправедливость – более мудрая, более чистая раса пришла и заняла их место».

Не особенно жаловал Уинстон и своих сограждан-англичан. Когда в Англии началась большая рабочая стачка, близкий друг Черчилля в ужасе писал о нём: «Уинстон находится в возбуждённом состоянии ума. Он настроен решать дела залпами картечи, безумно наслаждается, прокладывая на карте маршруты движения войск (направляемых для подавления бастующих рабочих), выпускает исступлённые бюллетени и жаждет крови».

О том, что Черчилль порезвился в Южной Африке, не особенно смущаясь гибнущими в концентрационных лагерях десятками тысяч детей, мы уже знаем. Еще он подавлял восстания в Судане. В общем, человек был занят полезным делом, но все это далеко и мутно.

Гораздо более зримой была роль Черчилля в печально знаменитой бомбардировке Дрездена. В течение нескольких часов погибло от 250.000 до 500.000 немцев. Зачем это все было? Какую имело военную ценность? Никто не знает. Ни одного значимого военного объекта в городе не было, а были там одни мирные жители и беженцы, о чем отлично было всем известно. И было это не в тридцать девятом, не в сорок первом. Это было 13 февраля 1945 года!! Когда последнему монголу уже было понятно, что Гитлеру капут, когда немцы на западном фронте уже почти не сопротивлялись. По мнению многих историков, Черчилль хотел таким образом произвести впечатление на Сталина перед переговорами о судьбе Европы. Ну что ж… неплохой аргумент, наверное… мне не понять.

Гитлер был больной человек, как мы знаем – не курил, не пил, вегетарианством баловался… однозначно больной. В отличие от него, мозг Черчилля всегда был чист и незамутнен, ведь он ежедневно выкуривал до восьми больших крепких сигар (одна такая сигара свалит быка). И запивал алкоголем, конечно, как порядочный джентльмен.

Свой недюжинный талант Черчилль проявил и на войне. Лично возглавил оборону Антверпена в Первой мировой. Антверпен пал спустя четыре дня… это на той самой войне, где оборона оказалась на голову сильнее атаки. В 1915 году он еще раз проявил свои недюжинные таланты, спланировав Дарданелльскую операцию, которая, как ты уже наверное понимаешь, завершилась полной катастрофой союзников.

Затем Уинстон возглавил казначейство. Спустя короткое время наступил крах английской финансовой системы и даже восстание 1926-го года.

Про «успехи» его политической карьеры я тут писать уже не буду, чтобы не занимать место, но были они не лучше военных.

Конечно, можно себе представить – какую ненависть у Уинстона вызывал Гитлер - во всех отношениях успешный политик, образованный, энергичный, за которым сплотилась великая нация, который за считанные годы поднял Германию из праха, который пользовался огромным успехом у женщин и т.д. Но наверное самую большую ревность и ненависть у Черчилля вызывала популярность Гитлера не в Германии, а в Великобритании.

Но не слишком ли большую цену заплатил мир за сведение личных счетов? Не слишком ли позорно для современных историков утаивать роль Черчилля в начале Второй мировой войны?

Гитлер, упоминая о том, сколько десятков, сотен раз он призывал Англию к миру, называл Черчилля поджигателем войны, дураком, лжецом и преступником. Принято считать, что это обычные ругательства в адрес противника, но после всего вышесказанного хочется задуматься об их правоте. Считается, что и сами предложения Гитлера о мире были лишь ширмой, словами для отвода глаз. Но огромное количество фактов заставляет очень серьезно усомниться в этой официальной версии. Для того, чтобы эти факты изложить и осветить, потребуется отдельная глава.

 

Напоследок хочу добавить. Пропаганда свое дело делает, и упоминать Виктора Суворова (Резуна) стало как-то неприлично. Но без упоминания этого человека никак теперь не обойтись, если речь заходит о начале так называемой «Великой Отечественной войны». Потому что он первый, и на много лет единственный, кто открыл великую правду, детально описал ее в своих книгах. Читай его книгу «Ледокол», а потом прочти и остальные для удовольствия – писатель он прекрасный, и вот ему бы я Нобелевскую премию по литературе дал бы с удовольствием, а у Черчилля отнял бы – нихрена ничего такого не написал Черчилль, чтобы нобелевку ему давать.

Сейчас уже кроме Суворова есть и другие авторы, кто пишет про войну – с цифрами в руках, с аргументами, понятными любому здравомыслящему человеку. Прежде всего это Марк Солонин и Владимир Бешанов. Есть и другие. Читай их книги, если не хочешь быть профаном и оболваненным пропагандой невеждой.

 

 

Гипнотическое влияние.

 

Про гипнотическое влияние Гитлера пишут всерьез. И это неудивительно. Если ложь нагромождается одна за другой, то в конце концов накапливается критическая масса этой лжи, которая вступает в непримиримое противоречие не только с реальностью, не только со здравым смыслом, но даже и с фантазией непараноидального характера.

Представь себе, с какими трудностями столкнулись «историки», которые, с одной стороны, уверяют нас в том, что Гитлер был бесноватым ефрейтором, безмозглым фюрером с манией величия, а с другой стороны им надо как-то объяснить – как же так получилось, что немецкий народ как один поддерживал его до конца? Ведь это не Новая Гвинея, не племя Мумбо-Юмбо – это, все-таки, немецкий народ, который еще никто, кажется, не называл отсталым и тупым. Как же так вышло, что чрезвычайно образованная, чрезвычайно трудолюбивая нация пошла за Гитлером?

И вот тут, почесав в затылке, родили теорию гипноза. И это ничего, что даже великие мастера гипноза, такие как Вольф Мессинг, могли лишь один на один применять свои выдающиеся таланты, а об управлением даже небольшой группой людей не было и речи. Для легенды сойдет. И вот на арену выходит… Гитлер-гипнотизер, который прямо с трибуны посылает гипнотические лучи на десятки и сотни тысяч сограждан, превращая их в сомнамбул, в зомби. Самое смешное, что несмотря на выдающуюся бредовость этой, с позволения сказать «гипотезы», она вполне прилично укрепилась в мозгах. Мы знаем, какую силу имеет многократно повторенная ложь, особенно в условиях, когда за сомнения в этих вопросах людей просто стирали в порошок.

Так имел ли Гитлер особенно сильное влияние на людей или нет?

Разумеется, имел. Но совершенно нет никакой необходимости прибегать к инопланетянам или зомби. Его влияние объясняется очень просто, и об этом уже немного было написано выше – в главе про глубокую начитанность, образованность Гитлера. Секрет чрезвычайной успешности Гитлера в деле убеждения людей в своей точке зрения лежит не в туманных испарениях гипнотических опиумных болот, а в очень простом явлении – хорошей информированности и искусстве аргументации, опирающейся на эту информированность. Помнишь, что незадолго до своей казни рассказывал Йодль о Гитлере? «Его знания и интеллект, его ораторские способности и воля в конечном итоге одерживали верх в любом споре». Вернувшись в главу 5, ты можешь еще раз убедиться, насколько обширны были познания Гитлера. И если учесть, что тренировать искусство диспутов он начал еще в школе, то теперь мы безо всякой мистики можем объяснить его «загадочное» влияние: то было влияние здравого смысла. Потому-то десятки миллионов трудолюбивых, неплохо образованных немцев, включая прослойки военной, творческой и прочей интеллигенции, и шли за Гитлером, потому они понимали его, разделяли во многом его взгляды. А разделяли они их потому, что построены они были на трезвом анализе ситуации. Так ли надо уж было обладать ораторскими способностями, чтобы убедить немецкий народ в том, что Германия условиями Версальского договора была несправедливо разграблена, уничтожена, что окружающие Германию страны хищнически разодрали ее на части, по живому, отрывая вместе с территориями миллионы немцев? Надо ли было убеждать немцев в том, что французы хищнически грабят страну, оккупировав целый регион и вывозя оттуда полезные ископаемые? Надо ли было уговаривать немцев понять, что их страна находится в большой опасности, будучи лишенная своей армии в соответствии с тем же договором, и в условиях, когда в любой момент французы могут отхватить все, что им захочется? Или поляки. Или чехи. Или венгры.

Нет, не надо было никакого гипноза и ораторского искусства. Нужно было просто честно посмотреть на окружающий мир. Да по сути даже и этого делать было не надо – ведь немцы так и так все это уже знали задолго до того, как Гитлер получил в Германии власть. Поэтому впоследствии нередко можно было слышать упреки в адрес Гитлера, мол в своих речах он не говорил ничего значимого. Разумеется. Гитлер лишь напоминал прописные истины, он не открывал глаза немцам, не шокировал их неожиданными откровениями, не принуждал их таинственным гипнозом к вере в наукообразную заумь. Все было настолько просто и очевидно, что все, что мог делать Гитлер – это лишь напоминать прописные истины. Зачем же для этого гипноз?

Для подтверждения своих верований в зеленых человечков притянули за уши даже несколько необычный акцент Гитлера. Мол его гипнотическая интонация вводила людей в транс. Акцент у Гитлера и в самом деле был, ведь детство он провел в Австрии, жил в Браунау-на-Инне, в Линце, в Ламбахе, в Штайре. Затем он жил в Вене, а в возрасте 24-х лет переехал в Мюнхен, потом в течение четырех лет варился в общем котле Первой мировой, общаясь с людьми из всех уголков Германии, так что конечно у него был несколько своеобразный акцент, который его знакомым казался вполне очаровательным. Но вот странность – ни в каких мемуарах сотен людей, общавшихся с Гитлером, нет упоминаний о его гипнотических упражнениях. Их и не было, как не было и никакого гипноза. Была сила убеждения, построенная на глубокой ясности, убежденности и честного апеллирования к фактам.

 

Я не собираюсь отрицать, что Гитлер обладал способностью сильно влиять на людей в личном общении за счет своей личной силы, а не только с помощью аргументов. Чистой логикой никто никого никогда не «заведет», не сделает своим яростным сторонником, это очевидно. Тому, кто говорит что-то логичное, надо еще и заставить себя слушать, и конечно Гитлер владел этим искусством.

Так, например, Эберхард фон Брайтенбух, адъютант фельдмаршала Энста Буша, рассказывал, что в марте 1945 г. изможденный и раздраженный фельдмаршал в перепачканной полевой форме отправился к Гитлеру в Берлин, чтобы высказать ему, наконец, в открытой форме «свое мнение». Когда он после беседы уходил от Гитлера, его как будто подменили, и он в этот момент верил в окончательную победу Германии. Гитлер за короткий срок радикально переубедил этого опытного фронтовика, который всего час назад видел вещи такими, какими они были на самом деле, в правильности своих аргументов и мер, хотя они в то время отражали лишь его искаженные и ирреальные представления.

Да, личной силы у Гитлера хватало, и он мог собрать ее в кулак даже в тот период, когда он, согласно общему мнению, представлял собою лишь психическую и физическую развалину. И все же это лишь один аспект его влияния на людей, который, к тому же, не требует для своего объяснения никакой такой «гипнотической» мистики.

 

Осенью 1922 года деятельностью Адольфа Гитлера заинтересовались союзники. В Мюнхен по предложению американского посла был направлен помощник военного атташе в Берлине капитан Трумэн Смит. В его задачу входило выяснить, что собой представляет национал-социалистское движение. Он получил указание лично встретиться с Гитлером и дать всестороннюю оценку его личности – характера, способностей и слабостей. Вот первые слова, которые Смит занес в свою записную книжку после беседы с Гитлером: «Потрясающий демагог. Я еще не встречал такого логичного и фанатичного человека. Его власть над толпой, похоже, очень велика».

Он никогда не встречал, значит, такого логичного человека, и тут же ставит на нем клеймо демагога. Интересно – это реакция ревности, страха, чувства своей собственной неполноценности? Не потому ли и другие люди стремились навесить на Гитлера клеймо демагога и гипнотизера, что им нечего было противопоставить логике и смыслу того, что он говорил?

«Это выдающаяся личность, – писал американский писатель Денни Ладуэлл, побывавший в 1923 году на митинге, где выступал Гитлер. – Его речь была короткой и выразительной, его кулаки то сжимались, то разжимались. Он производил впечатление одержимого: горящие глаза, нервные руки, странные движения головы».

Так вот он, может быть, гипнотизм? Признаки сумасшествия? Но это всего лишь обычные признаки возбуждения от событий, а события ведь были очень динамичные. В январе французы и бельгийцы оккупировали Рур, курс марки начал свой полет в космические пространства, партия Гитлера росла на несколько тысяч человек в неделю, прошел первый митинг в Мюнхене, где полиция, хоть и запретив митинг, не решилась вмешиваться, и прошел парад 6000 штурмовиков со знаменами. Гитлер чувствовал себя на гребне волны. В воздухе носилось предчувствие великих событий, связанных с восстановлением могущества и достоинства Германии. Разве удивительно, что в такой ситуации он был перевозбужден? Нет, совершенно неудивительно.

 

Но как Гитлер завоевывал авторитет у широких масс народа? Как он убеждал многотысячные толпы, состоящие в среднем из слабоумных людей и тогда, и сейчас?

Все просто. Он, разумеется, был отличным оратором от природы. Кроме того, он тратил немало времени на то, чтобы тренировать свой ораторский талант. Но кроме того он отлично понимал психологию масс. И никакой гипноз тут ни при чем. Вообще-то совсем несложно разбираться в психологии масс, и сделали это задолго до Гитлера. Будучи хорошо начитанным человеком, а также человеком, который вырос отнюдь не в пробирке, а имел обширный опыт общения с людьми, он без труда уловил главное и пользовался этим.

В частности, не прошли мимо Гитлера труды знаменитого французского психолога, социолога, антрополога и историка Гюстава Лебона, который говорил о довольно простых наблюдениях. Лебон утверждал, что в силу волевой неразвитости и низкого интеллектуального уровня больших масс людей ими правят бессознательные инстинкты, особенно тогда, когда человек оказывается в толпе. Здесь происходит снижение уровня интеллекта, падает ответственность, самостоятельность, критичность, исчезает личность как таковая. Это все довольно очевидные вещи, из которых следуют довольно важные выводы относительно того, как вести пропаганду, поэтому книга Лебона «Психология народов и масс» была одной из настольных книг и у Ленина.

Поскольку «массам» незнакомы сомнения в правоте и тяга к истине, поскольку им неприятно состояние неопределенности, поскольку их реакция всегда проста и преувеличенна, поскольку они немедленно прибегают к крайним мерам и невосприимчивы к логическим построениям, то для общения с толпами менее всего подходит оперирование аргументами. Поэтому в пропаганде, вторил Гитлер (и Ленин) Лебону, должны использоваться только очень простые лозунги, самые простые, до примитивности, фразы о добре и зле, о любви и ненависти, о Родине и противниках. И чтобы никаких сомнений, никаких половинчатостей и замысловатостей. Чем проще, тем лучше, тем проще орать и зиговать. И в данном случае образованность немецкого народа тут ни при чем. Когда мы говорим об образованности народа, мы всегда на самом деле говорим об образованности его прослойки, состоящей из интеллигенции. И если когда-нибудь в будущем каждый второй гражданин будет хорошо образован, то и сейчас, и тем более сто лет назад в среднем гражданин любой страны представлял собой довольно тупое и ограниченное существо. И это, на самом деле, само по себе не делает народ диким, потому что имеет огромное значение такой фактор, как выбор авторитетов.

Один в среднем тупой и невежественный народ и второй в среднем тупой и невежественный народ могут очень сильно отличаться в зависимости от того – какие авторитеты, какие нравственные ориентиры считаются в этом самом народе модными, достойными, правильными. Одни считают правильным прислушиваться к церковникам и оскорбляющимся мудакам, а вторые – к ученым. В этом смысле немецкий народ времен Гитлера был намного более цивилизован, чем российский народ сейчас. И такое положение дел как раз являлось противоядием против того, чтобы массы увлеклись каким-нибудь пиздоболом. Доверие к интеллектуальной элите – это то, что является предохранителем для народных масс. И с этой точки зрения у Гитлера, как мы знаем, все было в порядке. Он не только мог воодушевлять и вести за собой массы, но и убеждать и вести за собой интеллигенцию, элиту – политическую, военную, техническую и т.д. И никакого гипноза. Один здравый смысл и грамотное использование языка. С умными людьми Гитлер общался на языке аргументов и фактов. С толпами – на языке простых идей и рубленых лозунгов.

«Сознательная духовная жизнь масс составляет лишь незначительную часть по сравнению с бессознательными чувствами», - говорит Лебон. И Гитлер соглашается: «способность к восприятию у больших масс очень ограничена, понимание незначительно, но зато велика забывчивость. Любая действенная пропаганда должна ограничиваться лишь очень немногими моментами, чтобы буквально каждый, слыша эти слова, мог представить себе то, что требуется. Если пожертвовать этим принципом в угоду многосторонности, то эффективность распыляется, так как толпа не в состоянии ни переварить этот материал, ни запомнить его. От этого результат ослабевает и в конечном итоге исчезает».

«Для интеллигенции или тех, кто в последнее время охотно называет себя этим словом», - пишет Гитлер в «Майн кампф», - существуют научные аргументы, которые отличаются от пропаганды так же, как плакат от картин, о выставке которых он извещает». Весьма качественная аналогия пропаганды с плакатом.

Гитлер говорил, что пропаганда должна «во все большей степени обращаться к чувствам, чем к так называемому разуму, так как мысли и поступки народа определяются не столько трезвым рассудком, сколько чувственным восприятием». «Чем скромнее научный балласт пропаганды и чем более она учитывает исключительно чувства масс, тем эффективнее будет ее результат», - говорил Гитлер.

Все это Гитлер учитывал, придавая такое огромное значение внешним эффектам и церемониям – все эти флаги, барабанный бой, факелы, световые эффекты, монументальные декорации и монументальная архитектура. Добиваться такого эффекта ему помогал обладающий несомненными талантами Альберт Шпеер.

И если кто-то хочет обругать Гитлера за такую манипуляцию психологией толпы, то, во-первых, хочется спросить – а какой умный политик пренебрегал этим? А можно ли вообще добиться даже очень хороших целей без манипулирования толпой? И главное – Гитлер ли виноват в том, что и в наше время толпа состоит из крайне посредственных людей, которые попросту не желают воспринимать никакие аргументы? Поэтому не надо метать в него тухлые яйца с криками «манипулятор». Если кто-то не хочет, чтобы им манипулировали – флаг ему в руки – пусть идет и учится, развивает свой мозг и учится воспринимать аргументы.

«Влияние на широкие массы, концентрация на небольшом количестве пунктов, постоянное повторение одного и того же, уверенность в изложении, не терпящая возражений, упорство в распространении идей и терпение в ожидании результата» - так Гитлер сформулировал ключевые требования к пропаганде. Все это прекрасно работает и до сих пор, и не Гитлер тому виной.

 

 

Норвегия до и после Гитлера