Глава 281: Прибытие талантливых ученых

Несколько человек были вовлечены в этот словесный бой перед главным залом. Закон Империи не мог привлечь даже такое большое количество людей к ответственности за что-либо.

Все вернулись на свои первоначальные места. Цзюнь Мосе под ненавистными взглядами вальяжно прошёл на своё место. Они вдруг поняли, зачем это волнение было поднято. Чтобы сделать дела хуже... Цзюнь Мосе столкнулась с этим дождем проклятий сидя…

Каждый оставался безмолвен. Были места на скамейках и стульях, но Цзюнь Мосе уселся на другое место... Под его ягодицами лежал избитый парень. На лице молодого человека было выражение, напоминающее свинью, и казалось, что он дышит на последнем дыхании. Этот юноша был молодым мастером семьи Менг, Менг Фэй... молодой Мастер Цзюнь нашёл оригинальное место для своей задницы. Это вызвало гнев толпы, выразившееся в проклятиях вполголоса.

Из состояния молодого мастера Менг было понятно, что он будет отсутствовать на празднике…

"Он плохо выглядит, отведите его к Имперскому врачу!" – глава семьи Менг, Менг Сюэ Шэн вскричал с гневом и тревогой. Затем он повернулся лицом к улыбающемуся и неподвижному Цзюнь Чжан Тиану. – "Генерал Цзюнь, ваш внук действительно очень... "перспективный"

"Он... старший брат Менг льстит слишком много. Ха-ха, Мосе очень молод и неопытен. Ты не должен портить его такими словами!” – дедушка Цзюнь погладил бороду и прищурил глаза, выражая свою благодарность.

Менг Сюэ Шэн был ошеломлён, услышав это; он чуть не упал. Другие главы семей пятнами пошли от возмущения. [Очевидно, что эта бессовестность является наследственной...!]

Развратник Цзюнь преднамеренно создал балаган в передней части главного зала. Его принуждение было очень жестоким. Шум был очень громким. В то время в главном зале велись серьёзные дискуссии по военным и гражданским вопросам, и этот шум влез в уши министров и Императора, так как они, конечно, не глухие. Интенсивность звука продолжала нарастать с течением времени. Вскоре вся их сдержанность полетела к чертям. Поэтому они быстро закончили обсуждение. Эти обсуждения обычно длились не менее двух часов. Однако сегодняшняя дискуссия завершилась менее чем за час.

Обсуждение закончилось преждевременно, потому что ум каждого человека был сосредоточен на грохоте снаружи. Малолетки грызлись друг с другом, как бешеные крысы. Следовательно, каждый человек беспокоится о благополучии своих близких…

Цзюнь Мосе чувствовал себя довольно забавно. [Ха, никто в моей жизни никогда не мог превзойти меня; кроме тех, кто умер... Ты заставил меня ждать перед главным залом, разве мог я слишком легко спустить тебе это?]

Осталось много часов, чтобы начать праздник "Золотого Таланта Академии". Тем не менее, несколько придворных евнухов и дворцовых служанок вышли встречать и приветствовать гостей.

"Это, молодой мастер... что, по-твоему, внутри этих залов? Ты знаешь?" – Танг Юань спросил Цзюня Мосе, пока его поросячьи глазки "сканировали" место. – "Я просто вижу кучу книжных червей и ещё несколько книжных... червей; они даже не могут быть людьми. Где те красивые дамы, о которых они говорили? Я тут для того, чтобы попялиться на "конфетки"

"Спрашивать меня бесполезно. Лучше, если ты проконсультируешься с Императором об этой проблеме" – Цзюнь Мосе взял соломинку из нефритовых перил и засунул ей в рот. Он передвинул её туда-сюда. Хоть он и катал соломинку во рту вместо жевательной резинки, он выглядел очень умным при этом.

Танг Юань с завистью посмотрел на него. Его собственные губы были слишком толстыми, а язык был короче, чем у обычного человека. С другой стороны, рот Цзюня Мосе был очень гибким. Он вздохнул и сказал: “Я думаю, что мой дед снимет с меня кожу, если я посмею спросить об этом у его величества. Ты сказал, что не знаешь, но сказал мне спросить его величество, когда это может причинить мне серьёзный вред...Ты – мой старший брат…”

"Да хватит дерьмо в уши лить! Я приехал в Императорский дворец впервые. Я следую твоим шагам, ведь ты был тут раньше. Так как бы я узнал, если бы ты этого не сделал? И не называй меня своим "старшим братом" перед столькими людьми. Такой толстый младший брат... Люди подумают, что наших родителей ты сожрал”

Цзюнь Мосе закатил глаза. Затем, осмысленный взгляд появился в его глазах после того, как он посмотрел на что-то. Он усмехнулся: “Жиробас, смотри, пришла ещё одна партия, они тоже не любят мужчин. Они, должно быть, твои близкие друзья! Это одарённые ученые из "Небесного Института литературы Вэньсин"? Их аккуратный стиль ходьбы мог бы сделать честь военному параду. Чёртова куча лицемеров!”

На ровные нефритовые ступени перед главным залом прибыла группа белокожих молодых людей. Каждый из них стоял ровно, как по линеечке, выглядел утонченным и двигался так грациозно, как не все женщины могут. У каждого были тонкие черты лиц. Их было не так много – всего около двадцати. Двое белобородых стариков вели их в неторопливом темпе.

Широкие рукава давно стали воплощением стиля великих ученых. А эти два учителя из "Небесного Института литературы Вэньсин" были учителями, которые были восхищены всей страной; Мэй Гао Цзе и Конг Лин Янь.

Ноздри Жиробаса затрепетали, когда он закричал: “Эти два старых ублюдка, их ученики, их потомки; целая куча лицемеров. Смотри! Я чувствую рвотные позывы при виде их! Они заставляли меня стирать нижнее бельё, когда я не выполнял свою задачу. Я привык считать их сильными в тот день... Но я сожалею об этом сейчас, когда вижу вещи яснее!”

Цзюнь Мосе слегка поднял подбородок, чтобы посмотреть на эту группу людей. Он посмотрел на их сардонические выражения, а затем вздохнул в согласии с Танг Юанем. Он знал о злодейском характере толстяка. Тем не менее, он согласился с жирным.

Какой-то человек вздохнул за ними: “Они действительно достойны имени Небесного Института литературы Вэньсин. Это место для красивых людей! У них так много книг по литературе. Студенты "Небесного Института литературы Вэньсин" являются гигантами среди мужчин городе Тянсян. Они такие гордые!”

"Ты, блин, иди им труселя постирай!" – Цзюнь Мосе и Танг Юань издевались в унисон, оглянувшись назад с презрением. Затем они одновременно подняли головы и наклонили их.

Взгляды всех людей были прикованы к этим лицемерам. Зал был полон перспективных молодых людей из всех сильных семей. Кроме того, не было недостатка молодых людей, которые были названы "преемниками" глав своих семей. Потрясающе, что некоторые ученики просто лебезили перед учениками из "Небесного Института литературы Вэньсин", льстя этим "перспективным" молодым людям так, что уши вяли. Их намерение привлечь потенциальных сторонников было довольно отвратительным.

Они оба быстро заткнулись, но главный зал уже замолчал. Они вдвоём сказали это очень громко. Поэтому внимание каждого человека внезапно сместилось к ним.

Двое, возглавлявшие группу учёных из "Небесного Института литературы Вэньсин", посмотрели на Цзюня Мосе и Танг Юань, как будто смотрели на дерьмо... То есть, на экскременты. Их взгляд был очень отвратительным.

Жирный Танг со страхом вздрогнул, так как несколько одарённых учёных и молодых мастеров вдруг начали смотреть на него с презрением. Цвет его лица изменился, и он задрожал. Он тайно хотел уничтожить пару "одарённых учёных". Однако презренный человек не смог поднять себя до такого статуса, столкнувшись с элегантными манерами поведения этих учёных. Высокие взгляды ученых и других людей, присутствующих там, были демонстрацией их бесстрашия. Вдруг Жирный Танг начал испытывать нехватку уверенности в себе.

Жиробас был немного напуган, но развратник Цзюнь стоял с такой же кислой рожей. Он поднял голову и посмотрел в зевак…

Цзюнь Мосе столкнулся с пренебрежительными взглядами почти сотни людей. Он в ответ нагло смотрел на них. Он был горд, так как он не кусок грязи; [Я изгой; изгой, манеры которого пугают даже меня… Однако я сильнее, чем кто бы то ни было здесь!]

Это был девиз убийцы Цзюнь!

"Гнилое дерево нельзя рубить!" – Мэй Гао Цзе смотрел на двух придурков холодным взглядом. Затем он поднял один конец своих козьих усов и пригладил его. Его взгляд выражал искреннее презрение. Он был известным и опытным учёным. У него был список более презренных слов, но он их не использовал. Он говорил только одно. Но это было очень тяжёлым оскорблением, но, тем не менее, очень изящным.

Хотя "изящный" – было слишком. Взгляд старика оставался зафиксированным на двух индивидуумах по мере того как он вёл его стадо мимо них. Вскоре они подошли к концу лестницы. Там они приветствовали и вручили памятные подарки министрам. Затем они познакомили своих "замечательных" студентов со всеми.

Цзюнь Мосе заметил косые взгляды тех двух мужчин. Их ненавистные взгляды предназначались для Танг Юаня.

Подлый, мерзкий и коррумпированный Цзюнь Мосе не был человеком для этих талантливых ученых из "Небесного Института литературы Вэньсин". Но человек, которого они ненавидели больше всего во всей Империи Тянсян был — Танг Юань.

Однако, это не было неожиданным. Танг Юань использовал свои подлые средства, чтобы попытаться окончить их институт. Позже он использовал власть своей семьи, чтобы выдвинуть непрекращающиеся обвинения против учёных Института. Более того, он использовал свою семью, чтобы заставить институт поступать по его. На самом деле, он даже пытался использовать свою финансовую мощь, чтобы получить контроль над ними.

Если бы это было так... это было бы ещё терпимо. Тем не менее, жирный Танг не остановился на достигнутом. Он заставил одного ученика Института работать на него. Затем он заставил его, учёного, стирать бельё... как Институт мог пережить этот позор?

Жирный Танг не держал это дело в тайне. Мей Гао Цзе и Конг Линг Янг едва ли не плевали кровью, когда слышали о том, что к одному из их учеников обращаются с таким унижением. Танг Юань с тех пор стал признанным в качестве урода внутри Института... хотя, не в Институте, на самом деле, во всём городе Тянсян…

Что касается того учёного, который подчинялся этому акту унижения, чтобы подняться по социальной лестнице, ослеплённый своей жадностью... никто не заботился о том, чтобы избавить его от мыслей. [Мы в порядке, пока наш институт полон талантливых учёных. Естественно, что там будет небольшая доля низменностей, но это лишь небольшие пороки. Какой человек сегодня не такой? Такие люди в конечном итоге столкнутся с небесным наказанием!

Но толстяк Танг был неправ, ведь он оскорбил и навредил культурному учёному!]

В Небесном Институте литературы Вэньсин были единодушны в том, что их два старых мастера умрут с огромным безрадостным недовольством, если они не смогут опозорить Танг Юаня. И им наконец дали возможность сегодня — они не отказались бы от этого так легко.

Одетый в чёрное молодой человек спокойно стоял в другом углу. Его лицо было покрыто вуалью. Он казался равнодушным к разбирательству, происходящему перед ним. Казалось, как будто эта сцена была, как туман в глазах, не стоившая его внимания.

Его взгляд был ясен и равнодушен, но намного теплее и ласковее, чем взгляды остальных. Хотя его лицо было покрыто завесой, но никто не мог сказать, что этот юноша был совершенно исключительным.

Он был внуком Великого мастера Ли, молодым мастером Ли Юран!

Он пришёл на этот раз.

Глава 282: У вас нет денег? Тогда гасите долг внучкой!

(Внимание: не используйте данный совет в реальной жизни – п.п.)

На верхнюю ступень лестницы у ворот главного зала прибыл пухлый евнух с хвостиком волос. Его щёки свисали, как у сенбернара, а его странный, но мягкий голос эхом прокатился по залу: "Пора... прошу уважаемых старших, учёных и многочисленных молодых мастеров; пожалуйста, проходите в главный зал для аудиенции с Императором!”

"Бл...!" – Цзюнь Мосе отшатнулся. [Этот голос просто слишком... Его ещё менее приятно слышать, чем те, которые объявляют всякую хню на ТВ…]

Казалось, этот евнух имитировал телевизионную мыльную оперу. [Сколько раз этот евнух давал этот спектакль?] Но он не имитировал на самом деле... Видимо, "парочка вещей" в промежности этого человека действительно отсутствует…

Все с молчаливым пониманием посмотрели друг на друга. Вместимость главного зала — была самой большой во всем дворце. В нем может разместиться тысяча человек на ужин... а потом и ещё и кое-кто. Очевидно, что подготовка к празднику достигла больших масштабов. [Так почему же они не уведомили несколько дней назад? Несколько молодых мастеров не могли быть проинформированы вовремя, чтобы они успели вернуться в город.]

Юный мастер Цзюнь и его друг собирались уйти, когда услышали резкий голос придворного евнуха: “Его Величество желает, чтобы отважный и верный Танг Ванли привёл с собой внука... чтобы император мог поговорить с ним.”

Танг Юань испугался. Он вскочил и горько посмотрел на Цзюня Мосе: “Чёрт! В чём дело?”

Молодой Мастер Цзюнь закатил глаза и отказался отвечать Танг Юаню. [Ты думаешь, что я божественная сущность или как? Почему ты задаешь мне такие вопросы?!]. "Развратник" Цзюнь наклонил голову и пожал плечами. Он повернулся и направился к залу проворно, как кошка... его лишьь провожали косыми взглядами …

Цзюнь Чжан Тиан посмотрел на внука и его поведение среди большой толпы и почувствовал, что его голова болит. [Разве я не сказал тебе избегать делать что-то подобное, чтобы ты не выделялся таким образом? Это даже не "журавль среди стада петухов" (Китайская поговорка – п.п.). Нет, его надо назвать петухом среди стада журавлей! Моей пожизненной репутации конец. Ты, маленький сукин сын! Ты разрушил всё, крутя задницей, как беременная баба…]

Дугу Чжун Хэн повернул голову, и его взгляд случайно упал на Цзюня Мосе. Он смотрел, как молодой человек крутил задницей и качал ею, пока шёл. Генерал цокнул языком и сказал: “Старейшина Цзюнь, это первый раз, когда ты увидел своего внука после того, как он повзрослел, да? Ведь знание человека по своей репутации не может сравниться с видением его лично. И увидев его сегодня... я знаю, что он даже превосходит его имя! Совершенно удивительный! Он действительно очень уникальный и выдающийся. Он...".

Цзюнь Чжан Тиань вздохнул и нахмурился: “Старший Дугу, я помню, что ваша семья Дугу должна моей семье Цзюнь около девяноста миллионов серебряных таэлей. Кажется, ты ведёшь себя так, будто это мелочь, которой ты не придаёшь большого значения... ты уже можешь вернуть долг? Я просто хочу знать на благо моего сердца!”

Дедушка Цзюнь обычно был довольно вежливым. Однако дедушка Дугу был слишком неразумным. Он дразнил Цзюнь Чжан Тиана просто для удовольствия. [Как этот невежественный человек мог прийти и дразнить главу семьи Цзюнь вот так?] Поэтому в тот момент, когда он открыл рот — его прижали к ногтю.

Глаза Дугу Чжун Хэна широко раскрылись, и он некоторое время оставался молчаливым. Потом он яростно сплюнул и ответил “Херня! Ты меня убиваешь! Девяносто миллионов серебряных? Ты считаешь мою семью Дугу национальной казной? Да даже Национальное казначейство не сможет справиться с такой суммой!”

“Ты, ублюдок, вы планируете отказаться от долга? – Дедушка Цзюнь арычал: "По словам твоей собственной семьи – вы признали компенсацию в соответствии с ценой аукциона. Так почему сейчас вы думаете отказаться от своего долга? Сомневаюсь, что вашей семье Дугу не хватит средств, если мы сейчас обсудим этот спор перед Императором! "Справедливость" – это, может быть, только четырнадцать букв в мире смертных! Но имей в виду, Дугу Чжун Хэн... что Небеса тоже смотрят на это дело сегодня!”

Дугу Чжун Хэн был возмущён этим замечанием. Он чувствовал, как будто он был зажат между честью и гневом.

Он был грубым и неразумным, но он был хозяином своего слова.

[Но... что я скажу сейчас...? Как эта тривиальная семья Цзюнь находит мужество сказать что-то такое смелое?] Он едва ли не задыхался, и было очевидно, что он проклинал семью Цзюнь про себя. [Хотя, сам виноват: твоё бессовестное замечание спровоцировало этого старика сейчас!]

Тщательно продуманный план пришёл к нему в голову: “Правильно, моя семья Дугу должна вашей семье Цзюнь много серебра. Старик, твои жалобы разумны! Убийца должен заплатить своей жизнью, а должник должен вернуть деньги; это справедливо! Не говори мне, Батька решил? Этих жалких девяносто миллионов серебра ведь хватит? Это так скупо! Если бы все были такими как ты... они бы приняли всё, что у них было, очень серьёзно! Цзюнь Чжан Тиан, сколько денег ты сможешь взять с собой в гроб? Я искренне презираю это мелочное поведение твоей семьи Цзюнь!”

Цзюнь Чжан Тиан был почти в бешенстве; [Девяносто миллионов серебряных – жалкие? Это может финансировать три года военных расходов для всей Империи Тянсян! Прекрати нести это дерьмо!]: “Ну, раз уж ты не находишь это большой суммой... поторопись и верни мне мою "жалкую" сумму денег. Зачем ты тянешь кота за это дело? Позволь мне сказать... моя семья Цзюнь ждёт эту "жалкую" сумму денег. И ты называешь нас несчастными? Это, конечно, лучше, чем быть мудаками, которые отказываются от своих долгов!”

"Когда я сказал, что не верну? – Дугу Чжун Хэн повернулся к нему и закатал глаза: "Мы признаём наш долг. Просто у нас сейчас не хватает денег. Ты не волнуйся. В любом случае, не было решено, когда мы должны погасить долг... Если не в этом году... то в следующем... или в следующем после этого... Если не в этой жизни... может, в следующей? Помнишь, какой-то общественный деятель однажды сказал: "Любой долг может быть погашен, если у человека есть бесконечное потомство”?"

"Ха-ха-ха" – люди, стоявшие рядом с ним, взорвались смехом.

Некоторые люди заметили, что двое стариков собрались вместе и начали что-то яростно бормотать друг другу. И каждый прислушался уже, когда двое мужчин начали говорить про огромный долг. Главы различных семей были рады услышать шутку Дугу Чун Хэна.

И они услышали, что Дугу Чжун Хэн придумал такую бесстыдную классическую линию; вся комната ворвалась смехом в его поддержку. Этот человек был исключительно талантлив. Это был только долг и ничего больше. Он просто скинул его на следующее поколение... и на следующее после этого; на всё его потомство, короче. Он был чрезвычайно бесстыдным. На самом деле, он достиг пика бесстыдства…

[Да у столетнего дуба кора не такая прочная, как кожа этого наглеца! Этот человек самый бесстыдный на всей земле! Сегодня я наконец-то узнал…]

“Ну охуеть теперь! – дедушка Цзюнь сорвался. – Кто знает, какими бесстыдными мудаками окажется твоё следующее поколение? – он посмотрел вокруг, удостоверился, что все смотрят на него, и сказал: "Старший Дугу, если ты не в состоянии погасить долг деньгами, тогда твоя внучка может помочь тебе погасить его. Мы станем родственниками по браку, если вы выдадите свою внучку замуж за моего внука.

Ты ожидаешь, что я буду торговаться с твоими родственниками по поводу долга? Долг твоей семьи после свадьбы, разумеется, будет забыт; как насчёт этого? Я отпущу твой долг в то же время”

“Чушь! Чёрт возьми, Цзюнь! – Дугу Чжун Хэн разозлился и начал сыпать проклятиями. – Моя внучка, как фея! Ты взгляни на своего внука, просто взгляни…”

Он указал пальцем на виляющего задницей Мосе, когда сказал это. Он был полон гнева, когда продолжал: – Может ли этот ублюдок когда-нибудь стать парой моей внучке? Ты найди мне хоть одного человека в этом мире, который скажет, что он хорошо подходит для моей внучки!”

“Твои слова разумны. Твоя внучка не достойна стать парой моему внуку. Но, похоже, мой внук благоволит твоей внучке. Значит, тебе повезло.”

Затем дедушка Цзюнь сузил глаза и продолжил: "Старший Дугу, ты пожалеешь об этом, если не согласишься на это. Настанет день, когда на ужин у тебя не будет даже риса. Ты потеряешь всё. Тогда не удивляйся. И не жалуйся, что я тебя не предупредил!”

"Да как ты смеешь! Я тебе яйца оторву!”

Дугу Чжун Хэн задыхался от злости и сделал шаг вперёд. Дедушка Цзюнь отступит? Его поза была твёрдой, и его высокомерие поднялось. Другие старшие поняли, что ситуация стала крайне тяжелой, поскольку эти два человека были готовы броситься друг на друга. Несколько человек начали успокаивать двоих спорящих. Это было, чтобы избежать активного инцидента внутри дворца.

Результат был бы немного оживлённее, если бы увидели, как эти двое старых и могущественных глав военных семей решили подраться внутри Императорского дворца…

Два старика отчаянно пытались освободиться. Казалось, они хотели погубить друг друга. На самом деле, они пинали и били кого-либо поблизости…

"Цзюнь Чжан Тянь, если твой "дорогой" внук посмеет спровоцировать и раздражать меня... я тебе задницу до синего цвета испинаю, а твой мусор, который ты называешь "внуком", скормлю бродячим попугайчикам! Твоя семья исчезнет, и ты проведёшь последние дни, будучи подчинённым бандитов!" – Дугу Чжун Хэн плевался и орал.

“Ба! Думаешь, у тебя есть такая возможность?! Ты думаешь, я никогда не сражался? Ты думаешь я боюсь тебя?! Я уже и забыл, что я не преподал тебе урок за все эти годы! А теперь ты, старый ублюдок, отрастил крылышки и желаешь подняться на небеса! Но я сделаю исключение и выпрямлю тебя сегодня! Ты безграмотный дурак! Ты отказываешься принять доброту, которую тебе оказывают!”

Дедушка Цзюнь был довольно в ярости. [Я пожалел о увлечении моего внука. В противном случае, исходя из реальной ситуации моего внука... даже дочь Императора не может быть парой ему! Не говоря уже о внучке этого мудака! Ты презираешь и порочишь такого удивительного мальчика. Ты самый бесстыдный человек под небом!]

Несколько человек спешно прошли мимо этого волнения в страхе…

[Кто мог спровоцировать этих двух старых ублюдков...?

Дугу Чжун Хэн лучше. Он очень неразумный, но ваша жизнь не будет в опасности с ним. Этот старый хрыч семьи Цзюнь – это совсем другое дело; обычно он сохраняет спокойствие и, кажется, безвредными. На самом деле, он даже красуется его "морального культивирования"... но в прошлый раз кто-то спровоцировал его... он убил почти треть Императорского Совета, не моргнув глазом. Этот парень очень хладнокровный. Он даже не морщится, когда занимается делом. Он молчаливый палач!

Теперь, когда эти двое спорят здесь, у них будут неприятности. Не стоит оставаться здесь надолго…]

***

"Танг Юань? – Император уставился на толстяка перед ним в Императорском зале. Его лицо было чрезвычайно спокойным, но его глаза метали молнии при виде фрикадельки.

Император был шокирован, увидев внука Танга Ванли. [Его личность сильно отличается от того, кем он был в Аристократическом зале.] Тем не менее, Император даже нашёл, какможно использовать тело Танг Юаня, чтобы оно в значительной степени отражало экономическое превосходство Империи.

С одного взгляда на его тело было очевидно, что у простых людей не было недостатка в еде или одежде…

“Да! Я, Танг Юань, свидетельствую своё почтение Вашему Величеству!" – ему было трудно встать на колени. Живот упал на пол и он словно расплылся по ковру. Он пытался прикоснуться головой к полу, но живот был просто непреодолимой преградой...