Конституция написана в духе единения. Юриспруденция жива только тогда, когда Существует дух отрицания, то есть резко за гранью единения.

Своей сущностью Конституция и юриспруденция отрицают друг друга. Если взять из Конституции любой тезис, то в руках юриспруденции это будет орудием. Поэтому говорят в народе: «Закон, что дышло, куда повернул, туда и вышло». По одному и тому же тезису можно наказать человека и по нему же поощрить. Остаётся вопрос силы. Юриспруденция вынуждена служить силе.

Конституция в себе не может трактоваться произвольно. Для единения там всё поставлено непротиворечиво.

Суд же определяет степень нарушения этого принципа, то есть единения. Но судьи кто?

Законы единения юриспруденции чужды. Точнее, они не изучаются ею, и не проистекают в осознанных правилах из непроявленных законов жизни народа-созидателя.

В таком состоянии юриспруденция становится орудием произвола. Произвола кого?

Предположим, что государство находится в созидательном процессе. Тот же самый закон будет очищать народ от злостных дармоедов и вредителей созидательному процессу. Почему? Потому что сила власти несёт созидательный характер.

Суд поэтому всегда условный. Вспомните, как судили фашисты. Народ ликовал. Вспомните, как судили врачей «врагов народа». Народ радовался.

Сменилась власть. Фашисты на скамье подсудимых. А как быть с тем искренним судом, которому рукоплескал народ германии?

Хрущев вскрыл угнетающую природу культа личности Сталина. А как бать с судьями осуждавшими «врагов народа»?

Почитайте внимательно Конституцию Российской Федерации. Много в сути своей она отличается от Конституции СССР, или от заповедей Иисуса Христа. По духу единения это одно и то же.

- Вы имеете юридическое образование, если не специальное, то обязательное, - сказал я при встречи с представителями из спецслужб и разведки.

- Входит в специальный курс, - сказал Олег.

- Как вы находите вечное несоответствие между основным законом государства и юридическими законами?

- Слабо изучают законы, - ответил Борис.

- Думаю, что закон служит власти, - сказал Олег.

- А если власть фашистская?

- Тогда и законы фашистские.

- Вы смотрели на, базе каких законов фашисты приговаривали коммунистов?

- Таких же, как и у нас, - неожиданно сказал Юрий.

- Уточни.

- Я не имел в виду, что наши законы фашистские. Просто каждый суд вершится по принципу соответствия государственному строю. Сменится строй и эти же законы будут уничтожать тех, кто только что находился в почёте.

- Не плохо. По крайней мере, не предвзято и искренне. Тогда ставится вопрос уже совершенно иначе: кто пришел к власти?

- Руководство избирается народом.

- В идеале это так. Реально это? В СССР были выборы. Кто избирал Брежнева? Кто избирал Горбачёва?

- Я скажу так, в идеале выборы всенародного вида не реальны? - сказал Олег.

- Почему?

- Вот нас здесь группа. Мы доверяем друг другу я считаю Юрия более подходящим. Где-то тоже есть группы людей, но мы их не знаем. Они выдвинут своего кандидата. Теперь мы начнём расширять свою группу. Наступит момент когда нам вынуждены новые члены всего лишь доверять. Они не знают Юрия.

- Ты хочешь сказать, что существует мера достоверного доверия, а есть видимость.

- Да.

- Ты можешь определить количество тех, кто истинно знает того, кому доверяет.

- Не больше ста человек. Да и то с натяжкой.

- Почему?

- Не реально уже ста человекам находиться в тесном контакте. Дальше играет роль авторитет.

- Что это такое. Получается что авторитет это нечто оторванное от конкретного человека. Если есть группа людей, то авторитет это место в общественном единении.

- Я думаю, что авторитет это человек несущий всеобщий настрой, - сказал Олег.

- Настрой группы, - поправил я его. - Не будем торопиться обобщать.

- Почему? - возразил Юрий. – Борис Николаевич Ельцин соответствовал всеобщему настрою народа.

- Какого народа? Опять вы обобщаете. Партийных?

- Нет. Хотя и некоторых партийных тоже.

- Некоторых… Крестьян?