Контроль над производством (1)

Сразу, же после революции было принято решение о том, что управление всеми заводами должно находиться в руках профсоюзов. Так, в программе Российской Коммунистической партии, принятой на VIII съезде партии (18—23 марта 1919 г.), провозглашалось:

«Организационный аппарат обобществленной промышленности должен опираться в первую голову на профессиональные союзы. Они должны… превращаться в крупные производственные объединения, охватывающие большинство, а постепенно и всех поголовно, трудящихся данной отрасли производства.

Будучи уже, согласно законов Советской республики и установившейся практики, участниками всех местных и центральных органов управления промышленностью, профессиональные союзы должны прийти к фактическому сосредоточению в своих руках всего управления народным хозяйством, как единым хозяйственным целым. Обеспечивая, таким образом, неразрывную связь между центральным государственным управлением, народным хозяйством и широкими массами трудящихся, профессиональные союзы должны в самых широких размерах вовлекать последние в непосредственную работу по ведению хозяйства. Участие профессиональных союзов в ведении хозяйства и привлечение ими к этому широких масс является, вместе с тем, и главным средством борьбы с бюрократизацией экономического аппарата Советской власти и дает возможность поставить действительно народный контроль над результатами производства».

Партийные ячейки участвовали в управлении промышленностью вместе с рабочими заводскими комитетами. Совместно с ними и под их контролем работал технический директор; все вместе они составляли треугольник.

По мере усиления бюрократизма в партии и профсоюзах треугольник все более и более становился просто вывеской и постепенно все дальше отходил от рабочих масс. Тем не менее рабочие могли еще оказывать на него давление и некоторые элементы рабочего контроля сохранялись до появления пятилетнего плана. А. Байков, который не является сторонником рабочего контроля и превозносит деятельность Сталина, говорит:

«Де факто в этот период (до пятилетнего плана) директор в значительной степени зависел от органа рабочего профсоюза — «завкома» (заводского профсоюзного комитета) и от партийной ячейки — органа коммунистической партии на предприятии. Представители этих организаций считали своим долгом наблюдать за деятельностью директора и, как правило вмешивались в его распоряжения» (2).

Когда началось широкое движение за индустриализацию, с треугольником нельзя было больше мириться, так как самое его существование помешало бы полностью подчинить рабочих требованиям накопления капитала. Поэтому в феврале 1928 г. Высший Совет Народного Хозяйства издал документ, озаглавленный: «Основные положения относительно прав и обязанностей административного, технического и обслуживающего персонала промышленных предприятий», направленный на ликвидацию треугольника и установление полного и неограниченного контроля директора (3). В сентябре 1929 г. Центральный Комитет партии принял решение, в котором говорилось, что рабочие комитеты «не должны, однако, вмешиваться непосредственно в руководство предприятием и тем более подменять собой администрацию, всемерно способствуя действительному проведению и укреплению единоначалия, росту производства, развитию предприятия и тем самым улучшению материального положения рабочего класса». Директору было предоставлено право полного и единоличного руководства заводом. Все его хозяйственные распоряжения должны были стать теперь «как для нижестоящей администрации, так и для рабочих безусловно обязательными» (4). Л. М. Каганович, известный инициатор всяческих нововведений в хозяйственной области, заявил: «Мастер является полновластным начальником цеха, директор является полновластным начальником завода, и каждый из них обладает всеми правами, выполняет все обязанности и несет ответственность, которые сопутствуют этим должностям» (5). Его брат М. М. Каганович, один из руководящих работников Народного Комиссариата тяжелой промышленности, заявил: «Нужно прежде всего укрепить единоначалие. Нужно исходить из того основного положения, что директор является полным единоначальником на заводе. Все работники завода полностью ему подчиняются» (6).

В одном учебнике по советскому хозяйственному праву, изданном в 1935 г., содержалось даже следующее утверждение: «Единоначалие [является] самым важным принципом организации социалистического хозяйства» (7).

Треугольник был официально похоронен в 1937 г. когда на пленуме Центрального Комитета Жданов, бывший тогда заместителем Сталина, сказал: «…треугольник представляет из себя совершенно недопустимую форму… Треугольник представляет нечто вроде какого-то коллегиального органа управления, в то время как наше хозяйственное руководство совсем иным образом построено» (8).

Новая система управления была четко определена в одном официальном руководстве: «На предприятии есть полновластный руководитель, всем распоряжающийся и в соответствии с этим за все отвечающий — директор предприятия» (9).

И далее: «Единоначалие предполагает строгое разграничение обязанностей администрации и партийных и профсоюзных организаций во всех звеньях управления. Вся оперативная деятельность по выполнению плановых заданий непосредственно проводится администрацией… Начальник цеха, директор завода, начальник главка — полновластный руководитель в пределах вверенного ему участка, и общественные организации не имеют права вмешиваться в его распоряжения» (10).

Насколько нелепо в свете этих высказываний звучат слова настоятеля Кентерберийского собора: «Цеховая демократия — это оплот советской свободы» (11).

В первые несколько лет после революции как юридически, так и фактически только профсоюзы имели право устанавливать размеры заработной платы. В период нэпа размеры заработной платы устанавливались путем переговоров между профсоюзами и администрацией. Далее, с введением пятилетнего плана, заработная плата все чаще и чаще определялась хозяйственно-административными органами, такими, как комиссариаты и главки, а также персонально директорами заводов. Этот вопрос подробно рассматривается в одном из следующих разделов данной главы, однако приведем несколько типичных высказываний как иллюстрацию взглядов советских руководителей на право директора устанавливать заработную плату. В июле 1933 г. Вейнберг, один из ведущих профсоюзных руководителей, заявил: «Интересы правильного построения системы зарплаты и нормирования труда… требуют возложения ответственности за это дело непосредственно на административно-хозяйственных и технических руководителей. Это также диктуется необходимостью действительного проведения единоначалия и хозрасчета в цеху… Они [рабочие] не должны защищаться от своего правительства. Это совершенно неправильно… Это подмена хозоргана… Это «левацкое» оппортунистическое извращение, срыв единоначалия и вмешательство в оперативное управление… Это необходимо ликвидировать» (12). В следующем году Орджоникидзе, бывший тогда комиссаром тяжелой промышленности, выступая на совещании работников тяжелой промышленности, сказал: «Вы сами — директора, начальники цехов и мастера — должны лично заниматься зарплатой во всех ее конкретных деталях и никому не передоверять этого важнейшего дела. Зарплата — могучее оружие в ваших руках» (13). Несколько позже Андреев, член Политбюро, заявил «Нормирование должно находиться в руках прямых руководителей производства… они должны лично устанавливать нормы» (14).

Так создалось ненормальное положение, когда Расценочно-конфликтная комиссия, сохраняя свое название, оказалась в то же время совершенно отстраненной от участия в установлении размеров заработной платы и норм выработки (15).