София поняла, что соврать не удастся.

– Мне ее подарил Альберто.

– Ах, вот как… Я уже говорила: жду не дождусь встречи с этим человеком. Можно посмотреть?

– Давай я покажу ее дома. Это все-таки моя книга, мама.

– Никто не спорит, что она твоя. Я только хочу посмотреть первую страницу. Ага… «София Амуннсен возвращалась домой из школы. Первый отрезок пути они шли вместе с Йорунн и говорили о роботах…»

– Там действительно так и написано?

– Да, София, именно так. А сочинил ее некий Альберт Наг. Видимо, какой-то новый писатель. Кстати, как фамилия твоего Альберто?

– Нокс.

– Значит, этот чудак написал о тебе целую книгу, София. Под псевдонимом.

– Это не он, мама. И вообще, тебе лучше не вдаваться в подробности. Ты все равно не понимаешь.

– Что правда, то правда. Ничего, завтра примешь своих гостей и все уладится. Поверь мне.

– Альберт Наг живет совсем в другом мире, так что эта книга – белая ворона.

– Давай лучше ты не будешь вдаваться в подробности. Впрочем, разве это была ворона, а не кролик?

– Хватит!

На этом разговор матери с дочерью вынужденно прекратился, поскольку автобус доехал до Клёвервейен и пора было выходить. У остановки им повстречалась демонстрация.

– Господи! – воскликнула Хелена Амуннсен. – Я думала, в нашем захолустье можно обойтись без уличного парламента ^[56].

В шествии участвовало всего 10-12 человек. На плакатах было написано: «МАЙОР СКОРО ВОЗВРАЩАЕТСЯ», «ДАЕШЬ ХОРОШЕЕ УГОЩЕНИЕ НА ИВАНОВ ДЕНЬ» и «БОЛЬШЕ ПОЛНОМОЧИЙ ООН».

Софии стало чуть ли не жалко маму.

– Не обращай внимания, – сказала она.

– Но это какая-то странная демонстрация, София. В ней есть нечто абсурдное.

– А, чепуха на постном масле.

– У нас каждый день все меняется. Меня уже ничем не удивишь.

– Тебе бы следовало удивляться, что ты не удивляешься.

– Чему ж тут удивляться? Они вели себя тихо. Хорошо бы еще не потоптали наши розы… Хотя едва ли им нужно было устраивать демонстрацию в саду. Пойдем-ка проверим.

– Это была философская демонстрация, мама. Настоящие философы не вытаптывают роз.

– Знаешь, что я тебе скажу, София? Я не уверена, что на свете остались настоящие философы. В наше время почти все не настоящее, а искусственное.

 

Всю вторую половину дня, до позднего вечера, они провели за приготовлениями, а назавтра с самого утра принялись накрывать на стол и развешивать в саду украшения. Тут подоспела и Йорунн.

– Пропади все пропадом! – с ходу бросила она. – Мама и папа собираются почтить нас своим присутствием. Это ты виновата, София.

За полчаса до прихода гостей все было готово. Деревья в саду украсили серпантином и китайскими фонариками, к которым подвели ток с помощью длинного шнура, протянутого через подвальное окошко. На воротах, на деревьях по бокам центральной дорожки и на фасаде дома развесили шары. София с Йорунн чуть ли не полдня надували их.

На стол подали курицу и салаты, круглые булочки и халы. В кухне остались пирожные и торт с кремом, крендели и шоколадный рулет, однако самый главный торт, из двадцати четырех миндальных колец, был уже поставлен посреди стола. Торт увенчивала фигурка девочки в конфирмационном платье. Мама не раз уверяла Софию, что конфирмоваться к пятнадцати годам совершенно не обязательно, но девочка была убеждена, что мама поставила туда фигурку именно из-за Софииных сомнений: она еще не решила для себя, хочет ли вообще проходить конфирмацию ^[57]. Для мамы этот обряд как бы воплотился в торте.

– Да, уж мы расстарались так расстарались, – то и дело повторяла мама в последние полчаса перед приходом гостей.

И вот гости стали прибывать. Сначала пришли три одноклассницы – в блузках с длинными юбками, в накинутых сверху вязаных кофточках и с ярко подведенными глазами. Чуть позже в воротах показались Йорген и Лассе, которые шли ленивой походкой, с видом застенчивым и в то же время по-мальчишечьи вызывающим.

– Поздравляем!

– Вот и ты у нас стала взрослой.

София заметила, что Йорген и Йорунн украдкой переглядываются друг с другом. В воздухе повеяло флиртом, как-никак Иванов день.

Все принесли подарки, и, поскольку прием обещали философический, многие из гостей перед приходом сюда уточнили, что же такое философия. Философские подарки заготовили не все, но большинство, поднапрягшись, написало что-нибудь философское на поздравительных открытках. Среди прочего София получила философский словарь и блокнот с замочком, озаглавленный: «МОИ СОБСТВЕННЫЕ ФИЛОСОФСКИЕ ЗАМЕТКИ».